Невеста Полоза

Глава 10

Парой дней позже, когда уже порядком уставшая за это утро, Есенья под строгим взором учителя делала очередное утонченное па, появление царевича в танцевальном классе произвело настоящий фурор.

Сегодня здесь собралось довольно много придворных, то была предпоследняя репетиция программы бала, потому собрали всех, кто был задействован в программе празднества. Есе было очень неудобно повторять танец перед ними, да еще и с воображаемым партнером. То и дело то здесь, то там слышались смешки… Но учитель был слишком стар, чтобы танцевать с ней, а другим кандидатов не было. Да и не хотела Есенья танцевать с кем — то чужим…

Едва царевич вошел в зал, шепотки стихли, как и музыка, учитель и церемониймейстер тоже замолчали. Дамы присели в глубоких реверансах, мужчины склонились. Есенья же едва присела, как учила ее Ламия. И тут же распрямилась обратно. Платье на ней сегодня было тяжелое, еще и к корсету активно приучали, ведь бальное платье, по обещаниям главной портнихи, должно будет подчеркнуть все ее прелести, а раз уж выпирающих не так много, то нужно хотя бы ее тонкость и хрупкость показать… Потому и при всем желании долго бы она на получогнутых ногах не продержалась. Благо ей, как жене государевой, и не требовалось.

Чем было хорошо быть правителем, так это то, что не приходилось учить как и кому кланяться. Кланяются тебе, а ты можешь только свою вежливость показать вежливым кивком. Как никогда Злат завидовал сейчас Свету: тот заявил, что у него исследования и нагло захлопнул дверь перед носом церемониместера. Из ступора тот, видать, вышел — вон уже возмущенно взирает на те парочки, которые сбиваются с такта.

Злат под сжигающим его взглядом блюстителя морали скинул сюртук, оказываясь в черном с золотом жилете, блеснул улыбкой и едва коснулся губами руки жены.

— Благодарю Вас, маэстро Лоретто, что согласились поставить танцы на этом балу. Большая честь видеть Вас во дворце — Полоз милостиво кивнул учителю, делая легкое недоумение среди придворных: никому из них не кивнул, а учитилешке комплименты отвешивает.

— Продолжаем, господа. Если никто не против, то давайте сначала. — танцевали все на балах долго, а пришел он минут на двадцать позже репетиции. Не могли они далеко уйти.

Осторожно сплетая свои пальцы с пальцами Есеньи, змей пытался убрать из головы мрачные помыслы и мысли после встречи с правителем Загорья. Не понравился ему змей: слишком скользкий, голос медовый, а смотрит пристально, будто что задумал.

Тело выполняло движения и па автоматически, хотя он устал за это утро так, будто из него все соки выпили. Есть такие встречи, после которых отсыпайся хоть часов шесть.

В этом туре следовало слегка приподнять партнершу от пола. Обхватив тонкую талию, Злат легко приподнял жену в воздух, как — то печально улыбнулся, сделал разворот и поставил обратно на пол.

— У тебя красивые глаза, Есенья… Как небо перед грозой — он не хотел сделать ей комплимент, просто в тот момент сказал что думал.

Последний элемент танца: он закрутил молодую жену, поймал в довольно интимную наверняка для славян позу: она прижалась к нему спиной, явно не желая по правилам танца положить голову на плечо, а он обнял ее за талию, расположив крест — накрест свои руки. Теплое мужское дыхание опалило длинную шею, на долю секунды голову посетила абсолютно безумная мысль: чуть наклонить голову и поцеловать точеное плечо…

На кону мочало начинай сначала? Только Еся отработала самую сложную часть, как его высочество решило начать заново.

Только знала бы несчастная, насколько танец с воображаемым партнером отличается от танца с партнером живым. Да еще с таким…

Стоило ему скинуть сюртук, как Есенья чуть челюстями не скрипнула, замечая, как змеицы здесь присутствующие на него уставились. Конечно, ей — то какое дело? Да только про себя злой радости сдержать не сумела, когда зависть в их взглядах углядела, танцевать то он с ней шел.

Вот только стоило начаться танцу, как все мысли из головы вышибло. И ритм уже не приходилось выслушивать, сердце само вело, а тело, влекомое уверенным движениям, подчинялось. Он был непозволительно близко. Она ощущала его тепло, видела каждую из золотистых волосинок, а глаза… да попросту страшно было в них заглядывать. Взгляд то и дело скользил по губам, представляя… Что представляя?

И это всего лишь танец? Да неужели нельзя было что — то более целомудренное поставить для бала? А ведь это еще ритм замедлен немного, на балу будет быстрее, а значит резче и… чувственнее?

Он оторвал ее от пола словно пушинку. Недолгое ощущение полета и она вся в его руках. Кажется, он может сжать посильнее и переломить ее надвое. Еся и не задумывалась прежде, сколько в нем силы.

Да только царевич решил окончательно выбить почву из — под ног.

Это он ей комплимент сейчас сделал?

— С — спасибо, — отозвалась едва слышно, еще и голос вргу стал так плохо слушаться. Она глядела на него во все глаза, желая, чтоб танец этот поскорее закончился и никогда больше не повторялся. Слишком жарко стало, слишком тесно. Корсет вот вдруг сделался совсем тугим, а в голове, в самих висках, словно молоточки застучал пульс.

В последнем движении она и вовсе вся задервенела.

Столь близко, настолько ощутимо…. Кажется, еще немного и она сама растворится в нем. В кольце его рук, ощущая спиной бьющееся в его груди сердце, она застыла, боясь сдвинуться с места, вообще хоть как — то шевельнуться. Это было какое — то новое и совершенно непостижимое чувство. Столь яркое, сколь и пугающее. От прикосновения теплого дыхания к нежной коже на шее кажется остался настоящий ожог. Если он сделает так еще раз, Есенья точно сбежит и спрячется от него где — нибудь в подвале. Чтобы не нашел. И волосы наверх больше собирать не будет. А то так ведь и заживо сгореть можно. И стыдно так, будто она тут прелюбодейством каким занимается…

— Я… спасибо, что пришли, дорогой муж, — она все же попыталась высвободиться из его рук, отступила на пару шагов и лишь после обернулась. Глаза ее сейчас лихорадочно блестели, румянец на щеках и вовсе пылал… Она снова закусила губу и сцепила пальцы в замок, чтобы не выдать, как на самом деле она вся дрожит.

И если сама Есенья совсем не понимала, чем вызвано в ней такое волнение, то вот матушка государева, что тоже заглянула в зал, дабы уточнить кое — что о церемонии, все прекрасно увидела и приметила. И теперь мысленно аплодировала самой себе за такую находку. Теперь бы надобно поспособствать развитию событий…

Сложно быть чувственным молодым мужчиной и танцевать на балах. Не зря многие партнеры по танцам часто уединялись после в многочисленных комнатах дворца. Разумеется, в приличных семьях такое поведение порицалось, но не среди придворных. Молодых же дебютанток часто сопровождали дуэньи, чтобы девицу — ягодку не затащили в альков и не забрали девичью честь. Ягодки змеи и сами были весьма чувственны и лет в сто шестнадцать не прочь уже хотя бы глазки партнеру построить. Впрочем, некоторые и в сто четырнадцать при дворе вели себя столь вызывающе, что Полоз ограничил дебют змеиц в сто шестнадцать. Ему еще малолеток, которые строят ему глазки, не хватало на балах.

Злат тепло улыбнулся: нравится он этой наивной, хрупкой девочке, да и она ему нравится. Но этого "нравится" явно не достаточно для того, чтобы брак был долгим и крепким. Кровь молодая, горячая, а они вдвоем не уроды, так что удивляться. Он обещал Есенье сделать все, чтобы на Родину жениху вернуть, и он слово свое сдержит.

Можно было уходить, но он некоторое время просто любовался румянцем на девичьих щеках. Давненько он от дам смущения не видел, скорее сам иногда смущался от некоторых предложений, хотя, казалось бы, при дворе ничто не может уже удивить.

— Продолжайте, господа. Боюсь, что вынужден буду вас покинуть. Возможно, удасться попасть на танец, закрывающий бал… — он сухо благодарит слугу, подавшего ему пиджак, касается губами щеки матери и выходит из бального зала га тренировку: с этими государственными делами жиром зарастешь, а магию блокировать могут, не стоит на нее всегда надеяться. Пусть силы в нем пока такие, что никто победить не может и сломить его, но все бывает в первый раз, да и тренировка с мечами хороша, чтобы тело в порядке поддерживать.

Сосредоточенность рассеивалась: он будто ощущал под пальцами тонкую талию, а не эфес меча, ощущал запах магнолии — так пахли волосы молодой жены. Пришлось нырнуть головой в бочку с холодной водой, чтобы охолонуться, скинуть пиджак, жилет, рубашку, оставаясь в брюках да сапогах. Мурлыканье музыки из бального зала разрезали звуки звенящих друг о друга мечей.

После ухода супруга Есенье пришлось еще какое — то время приводить себя в порядок. Внешне, конечно, с ней все было в порядке, но тут речь шла вовсе и не о прическе. Поглядев на танец цветов, который ставили, как часть представления, девушка отошла к столику, где услужливый мальчишка — прислужник тут же налил ей стакан воды.

Благодарно улыбнувшись, Еся отпила, поворачиваясь обратно к залу, и тут же чуть не прыснула водой на внезапно возникшую перед ней Ламию.

— Вот где ты, деточка, — как всегда, царица обращалась с ней немного фамильярно, немного снисходительно, но неизменно приветливо. — У меня так много дел, — она повела рукой в этаком неопределенном жесте, — а мне нужно, чтобы кто — то передал Злату… — матушка покрутила головой… У Еськи появилось странное ощущение, что здесь что — то не чисто… — Передать, что его запонки готовы! Да, именно так!

Еся поглядела на царицу с легким недоумением.

— Ты ведь сходишь, скажешь ему?

Хотелось поинтересоваться, почему это не может сделать кто — то из прислуги, но Есе и самой хотелось уйти из зала, так почему не воспользоваться предлогом?

— Конечно, Ваше Величество, — она присела в легком книксене, — но я даже не знаю где он сейчас.

— О, Бодрик проводит! — тотчас рядом появился один из стражников.

Мужчина был молчалив и шел слегка впереди, ведя ее по коридору, пока, наконец, они не оказались перед залом, откуда доносились какие — то странные звенящие звуки. Перед ней распахнули узкую дверь и девушка шагнула внутрь.

Но вот ей — богу, лучше бы не делала этого.

Картинка, что появилась в поле ее зрения, поразила юное сердечко излишней откровенностью.

Двое мужчин неистово бились в центре зала. Один из них — в форме здешних гвардейцев, а второй… О, здесь никаких сомнений не было, она всем своим нутром ощутила, кто перед ней. Обнаженный по пояс царевич. С мокрыми волосами, и капельками не то пота, ни то воды, бегущими по коже. Он двигался с невероятной скоростью и вместе с тем с невозможной грацией. Было этакое изящество в его атаках. В каждом решительном выпаде Еся видела, как напрягаются мышцы его тела… О, царевич оказался куда более интересным, чем Еся могла вообразить. Да она и не воображала особливо, если уж по честному… Да и не видела раньше мужчин то без одежды. Так, мельком. Да то вообще ни в какое сравнение не шло с тем, что предстало перед девушкой теперь.

Так и застыла, забыв зачем пришла и не понимая, как "это" может быть ее мужем? Да разве она хоть чуточку дотягивает до него?

Конечно, за последний месяц она отъелась, и хотя бы болезненная худоба ушла, но она оставалась все такой же тоненькой, самой себе больше напоминая такого нескладного жеребенка.

А Злат, по ее скромному мнению, был попросту невероятен. Конечно, признаваться себе в этом она не собиралась, но и дышать, похоже, придется учиться заново.

Битва на мечах — это определенного вида игра: кто знает меньше приемов, тот и проиграл. Может на руку сыграть выносливость или элементарное умение обращаться с мечом. Обычно Злат урывал себе время для тренировок с раннего утра, пока еще не приступал к набивающим иногда оскомину государственным делам. Пропускать тренировки он не хотел, потом не нагонишь, затянешься ленью и жирком, так что пару часов в день стабильно для поединков отводил.

Сперва его теснил Рагнар сильными, размашистыми ударами. Злат отступал, отбивая удары, выжидая когда когда у гвардейца появится мысль передохнуть. Заметив первые капельки пота на лбу оппонента, он чуть отступил назад, крутанул в воздухе мечом и сам бросился в атаку. Клинок засверкал серебристой сталью, словно ураган. Гвардеец отбивал все удары, не сдавая позиции. Попытавшись прорвать оборону, Злат умудрился натолкнуться на меч противника лицом и только рассмеялся на испуг парня, доставая из брюк платок и прижимая к носу, чтобы остановить кровь. Раны на нагах быстро затягивались, и нужно было постараться, чтобы обычное оружие оставляло шрамы. Или сразу голову рубить или смириться с тем, что воины способны биться в собственной крови.

— Боюсь, удача сегодня не на моей стороне, Рагнар! Спасибо за поединок! — царевич махнул рукой гвардейцу, смочил платок в той же бочке, поморщился: нос не был сломан, он помнил по молодым годам эту ослепляющую боль, но то ли от удара, то ли от перенапряжения кровь никак не хотела останавливаться, лившись из ноздрей и свежего шрама на левом крыле несчастной сопатки и щеке. Лучше ему тут эту кровавую баню исправить, чтобы не делать инфаркт собравшимся придворным.

Течь вроде стало не так сильно, можно надеяться, что завтра — послезавтра все заживет. Не такой и глубокий порез, чтобы переживать. Перевернув платок чистой стороной, Злат постарался не хлюпать носом, узрев поодаль хрупкую фигурку. Вот мало того, что так глупо сам себе сорвал атаку, так еще и перед женой опозорился. Его мужская гордость явно пойдет сейчас рыдать где — нибудь в укромном уголке.

— Есенья? Что — то случилось? — накинув на плечи рубашку, Злат таки хлюпнул чертовым носом, зажал пострадавший орган платком и посмотрел на молодую. Интересные у них встречи: то она в крови, то он.

Так вот чем царевич днем занимается? Бои такие ведет, что будто не на жизнь, а насмерть. Она даже рот зажала ладонями, глядючи, как они бьются. И хорошо, что зажала, а то точно бы вскрикнула, когда муж ее удар получил. Кровища так и хлынула. Еся хотела было к нему подойти тут же, да остановилась. Где это видано, что бы баба на поле брани выбегала, да нос, хоть и в крови, мужу вытирала.

Так и застыла поодаль, губы кусая, да перетаптываясь. А он ее и не видел до последнего… Есе даже страшно уже стало, сколько крови то еще течь будет?

Наконец, он оглянулся, приметил ее… А Есенья только и могла видеть, что платок окровавленный в его руке.

— Н — нет, — помотала головой. В несколько шагов все же приблизилась к нему… Обнаженная кожа уже не столь притягивали взгляд. Она во все глаза разглядывала его лицо. Как себя чувствует хоть? Вроде стоит ровно…

На ходу достала из рукава свой платочек. Не задумываясь, потянулась к его руке, отнимая от лица и не в силах сдержать порыв проверить, что там. Нахмурилась, рассмотрев масштаб бедствия. А после перевела сердитый взгляд с раны в глаза.

Огляделась, но в тренировочном зале кроме них двоих никого не осталось. Ну и где взять волшебной водицы? Она прижала к его ране свой платочек, оть пальцы и дрожали слегка, но его тряпица уже насквозь пропиталась.

— Должен выжить — улыбнулся Полоз, накрывая своей рукой тонкие женские пальчики. Где — то была в турнирном зале аптечка на случай травм и порезов, но он впал на несколько секунд в ступор, вглядываясь в необыкновенные глаза, ставшие темными, неспокойными, будто небо после дождя. Левая рука сама собой медленно поднялась вверх, пальцы коснулись женской щеки, то ли приласкать решил, то ли солнце таким образом прикрыл, чтобы эти глаза от него не закрывали. В горле пересохло даже на время, пока по голове не прилетел весь комизм ситуации: если он сейчас мертвой водой не отольется, то в буквальном смысле к ее ногам упадет.

Злат улыбнулся, ласково погладил жену по щеке и вручил той небольшую бутылочку, которую обнаружил в запрятанной за доспехами нишей.

— Польешь? — черт бы с порезом, но кровило сильно и не хотелось с синяком на лице перед балом ходить. Умывшись, змей осторожно подергал носом, вытерся предоставленным платком, за неимением своего в чистом виде

— Чего, тебя там замучали? — заговорщески подмигнул царевич, и задумчиво окинул взглядом стройную фигурку, спрашивая сам себя ну ладно ей, а ему — то зачем это надо, что он сейчас хочет предложить?

— Хочешь в город? Варианта два: одеться служанкой или одеться гвардейцем. Выбирай если решишься. Я бунтую и объявляю себе выходной. — матушке о бунте он, пожалуй, ближе к городу скажет…

Если у Злата во рту пересохло, то у Есеньи язык буквально к небу прирос, стоило царевичьим пальцам до ее щеки дотянуться. Что творят, спрашивается? он вед ее домой отправить собирался, от женитьбы открещивался. И она сама…

Да только все это не имело никакого смысла сейчас, когда он вот так напротив стоит. И вроде едва весомо пальцами касается, а будто всю ее целиком в силках держит.

Наваждение, впрочем, недолго продлилось. Он быстро напомнил, зачем она подошла. Закончив помогать с раной на его лице, Есенья на всякий случай на шажок назад отступила.

— Не замучили, — отозвалась, не сдержав улыбку. Матушка твоя послала. Велела передать… — пришлось задуматься на миг, — что запонки готовы.

И выражение такое на лице приобрела, мол, сама понимаю, как странно все это звучит, но что уж тут поделать. Ей велели, она сделала…

А что до бунта, так Есенья даже не сразу поверила. Ее, конечно, уже выводили в город, но все это так официально проходило. Только из окна кареты и удалось поглядеть немножко.

Глаза прямо загорились, она даже на носочки привстала.

— А так можно? — почему — то шепотом переспросила у царевича. И сама себе мысленно по лбу треснула, ну конечно, можно, он же царевич! Ему вообще все можно! Наверное…

— Я… Я быстренько! — она шагунула к выходу, потом обратно к нему и снова назад. — А что мы там будем делать? — и уже в сторону, — хотя какая разница, — я служанкой… У Гретты спрошу. Она не говорит ничего… — Снова к выходу шаг и снова обернулась обратно, — а где мы встретимся? А как выйдем, охраняют же?

Так засуетилась, заметалась, будто не в город собрались, а как минимум революцию учудить.