Невеста с огоньком, или Герцог с дымком (СИ)

Глава 21

Бросив обоих герцогов, от которых меня швыряло то в жар, то в холод, в зимнем саду, я направилась в замковую библиотеку. Совсем не те книги я искала в прошлый раз! Ни поэзия, ни философия не спасут южанку Эль Экарте.

— Законы… Законы Ташера, — бубнила себе под нос, набирая целую охапку толстых и тонких книжек. — «Брачные ритуалы севера», «Супружество и магия», «Традиционный уклад жизни гор»…

В серебряной чаше были аккуратно сложены свитки, скрепленные магией и потому нерушимые. В одной из бумаг я узнала дядюшкин почерк… Моя «брачная дарственная». С весьма обидной формулировкой!

«…Обязуется одарить Север огнем, отдать долг Юга, — шевелила я губами, прыгая взглядом по строчкам. — Скрепить супружеский союз с сыном Эквеноров… Одарить род мужа наследником, если тому не будет препятствий, законных или магических… В случае, если Север найдет причину, чтобы отказаться от дара Юга, графство Экарте обязуется принять деву Эллайну обратно».

Превосходно! Выходит, Ташер еще и отказаться может? Вернуть меня дядюшке как «неподходящий, порченый товар»? И в каких, граксова бездна, случаях такое практикуется?

Несмотря на омерзительный тон формулировок, мне вдруг очень захотелось быть возвращенной. Пусть и порченой, и не подошедшей… Но отданной обратно — в мою сочность лугов, в мое жаркое лето, в мои вольные прогулки.

В мой простой быт, наполненный глупыми радостями молодой девушки. Всей этой чепухой, смешливостью, шутками, болтовней. Нелепыми страхами, бережно хранимыми воспоминаниями, беспочвенными обидами…

Я порой так злилась на леди Беатрис за ее прижимистость и надменность. И на Азару — за самолюбие и вздернутый нос. И даже на дядю, что порой будто бы умудрялся забыть о нашем родстве. Но сейчас я по ним так скучала, что зубы сводило болью, а за щеками скапливалась соль.

Мой Юг. Мой любимый солнечный Юг, такой жаркий, что пот испаряется с кожи белой дымкой…

Грудь защемило тоской. Как бы мне хотелось показать сиру Нетфорду тот, другой Эшер, настоящий. Который нельзя не полюбить!

С теплыми зелеными водами, в которых можно купаться целый день. С сочными фруктами, которые можно срывать прямо с деревьев и есть, протерев кожуру о подол платья. С длинными золотыми колосьями, что танцуют на полях, тянущихся от графских окон и до самого горизонта…

Мне хотелось свободы. До хрипов в груди, до хлюпанья в носу. Я южанка, потомственная, рожденная на Эшерской земле. Ее плодородные грунты и уютное тепло давно проникли в мою кровь, наградили ее огнем. И северянкой мне не стать никогда.

Следующий час я листала книги, посвященные ташерским законам. И ничего обнадеживающего в них не обнаружила.

По всему выходило, что полюбовно могут расстаться супруги, чей брак не скреплен магией и плотью, лишь в двух случаях. Если дева утратила дар огня и более не может «отдавать долг Юга». И если она признана храмовниками и целителями неспособной к одарению Предела наследником.

Но мои искорки были при мне, и сир Эверхар подтвердил, что с потомством проблем не будет…

Если муж незаконно отречется от здоровой и одаренной жены, то дева будет с позором изгнана из Ташера, а само герцогство потеряет связь с ее огнем. И ритуальная чаша в хрустальном храме снова потухнет.

Мне хватало ума понять, что Эйдан на такое никогда не пойдет. Не бросит крепость без огня посреди зимы, даже если жена станет ему окончательно ненавистна.

Если же дева незаконно отречется от мужа, то сама утратит связь с даром, оставив в Ташере все до последней искорки.

Был, конечно, еще вариант овдоветь… Обоюдно неприятный. Но его я пока не рассматривала.

С неприязнью отбросив дурацкие книги на ковер, на котором сидела, подмяв юбку, я направила взгляд в окно. Сколько времени я проторчала в библиотеке? Сколько сотен шагов прошел Эйдан по зимнему саду, сколько еще бутонов Хари воткнула в распущенные косы? Сколько вдохов успел сделать сир Нетфорд, собирая запах с ее смуглой шеи?

Снаружи будто бы начинало темнеть. Мне следовало найти более пристойное занятие, чем стонать от обиды и бессилия на ковре в библиотеке. В спальне меня дожидалась начатая вышивка, но от одной мысли пальцы судорогой сводило.

В отличие от Азары, мне никогда не хватало усидчивости на это монотонное занятие, достойное степенных дам. Похоже, ровно тогда, когда я и пяти минут не смогла провести за шитьем, леди Беатрис поставила на мне жирный крест.

Но Ташер предлагал очень мало развлечений для зимних вечеров. И каждый северянин искал себе занятие по душе, чтобы не свихнуться в крепостных стенах. Талия плела амулеты из розовой шерсти и цветов, нелла Фонтиера постигала новые вершины кулинарного искусства, старик Нхар мучил рассаду…

Сир Нетфорд колотил тренировочными мечами своих бойцов, Эйдан выгуливал шелковые халаты и ждал дозволения целителя отправиться в ближайший партэль. Леди Кет изучала ташерскую литературу и выписывала в личный блокнот избранные цитаты. Чем занималась Хари, я, право слово, не знала. Но теперь ей было с кем коротать длинные зимние вечера…

У меня же уже сводило скулы и от северной поэзии, и от их же философии. И особенно — от вышивки серых горных пейзажей, которых и за окном с лихвой хватало!

Переодевшись в плотное шерстяное платье и накинув на плечи теплый плащ, я выбралась через черный ход для слуг. Никем не пойманная, добрела до конюшен. Конюх спал, примостившись на кучке тюков и разнося по округе зычный храп.

Перламутрово-белый Лир лениво хрустел «ужином», показательно не замечая гостью. Айк, завидев меня, принялся нервно топтаться в стойле и осуждающе пофыркивать. А по правое ухо от черногривого красавца испуганно жалась к стенке новая кобылка — с огненно-рыжей гривой и белой звездочкой на лбу.

Я подошла ближе, протянула руку, стремясь коснуться золотистой гривы. Но лошадь клацнула челюстью и отступила назад. Поглядела на меня недоверчиво, затравленно.

— Чего ты так боишься? — прошептала я, упрямо протягивая к ней ладонь. Показывая свои белые пальцы, исколотые дурацким шитьем. — Я не опасна.

— Эй, леди, вы куда суетесь?! — встрепенулся конюх и осоловело потер лицо. — Не трош-шьте кобылицу, она нервная еще… Необъезженная.

— Откуда такая взялась?

— Да Гракс ее знает! — вскинул он руками и устало качнулся на тюках. — С последнего похода наши ее привели. Отбилась от какого-то отряда, с Южного предела, видать… Доскакала аж до разлома, чуть во мраке не искупалась. А теперь трясется, что девица на выданье!

— А вы не пугайте зазря…

Знаю я, как ташерцы девиц встречают. Холодом, комнатами страха и тысячей мерзких традиций.

— Да я-то что? Айк вот дерганый в последнее время. Много повидал там, да, дружок? — конюх сонно поднялся и принялся задумчиво седлать черногривого скакуна.

Кобылка дернулась от них, как от прокаженных. Фыркнула, забилась в самый темный угол, уперлась копытами в подстилку… Всем своим видом намекая, что себя оседлать не даст.

— К весне уж будет не такой гордячкой, а пока-сь погодьте, южная леди…

Лошадь вскинулась на задних ногах, чуть стены не разнесла. И впрямь буйная девочка.

— У-у-у, бестолковая! — конюх показал ей мощный кулак. — Ну ничего, мы ее… А коль под седло не пойдет, так хоть жеребятки будут крепкие, крупные. Глянь, какая здоровая, молодая…

— Фррр! — кобылка снова клацнула зубами, дернула рыжей гривой.

— Но-но… Тебя сюда не кусаться привезли! — мужик засадил кулаком по деревянному столбу, перепугав лошадь до дрожи.

— Зачем вы так? — вскрикнула я, пробираясь в стойло.

Варвары! Ташерцы!

Подошла решительно к кобылке, поймала испуганный взгляд чистых голубых глаз. Да, не всякой дано сбежать…

Не замечая угроз конюха, я быстро обняла крупную голову и ткнулась лбом в белую звездочку. Тише, девочка! Запуталась пальцами в шелковистой гриве, вдохнула запах свободы, что чудился в рыжей шерсти… Кобылка его еще помнила, еще помнила. В отличие от меня.

— Ее Тарьей звать, — лениво выдал конюх. — В переводе со старого ташерского значит «Жемчужинка». Как по мне, так то не жемчуг, а колючка пугливая, бестолочь…

— Кто ее так назвал? — я удивленно обернулась.

— Сир Нетфорд. Он все надеется, что дикарка станет послушной и пригодной для езды юных леди, но… Вы уж лучше пока на Айке. Мне головы не сносить, ежели эта строптивица кого сбросит.

Конюх поправил оголовье на жеребце и передал мне поводья.

— Можно на Айке? — глянула удивленно на врученный повод.

— Дозволено, — покивал мужик и отошел обратно к своим тюкам. — Ежели раньше не сбросил, то и теперь не станет.

Дважды меня приглашать не пришлось: воспользовавшись деревянной приступкой, я запрыгнула на Айка и расправила плащ.

Я-то думала, мне придется вымаливать разрешение взять кого-то из коней. Пешком да по снегу я до пустыря не доберусь… А выходит, герцог уже распорядился. И дозволил. И… это все равно не мешало на него злиться. Огонь в животе клокотал, точно действующий вулкан острова Маути.

Мне не нужно было стоять на башне и заглядывать в чужие окна, чтобы догадаться, как сир Нетфорд коротает вечер. Теперь варховой «светлости» доступны все органы чувств, чтобы сполна насладиться обществом аскарки!

Пенившаяся внутри стихия требовала выхода. Едва Айк доскакал до пустыря, я спрыгнула на снег и побежала к одинокому деревянному манекену. Тот так и стоял посреди белой площадки, воткнутый в мерзлую землю.

Сорвав перчатки, я с яростным рыком скатала на ладони огненный шар и запустила в мерзавца.

— Вархов ледяной истукан! — швырнула еще один. И еще. — Их граксова светлость, темная, мрачная и такая… Аррр!

Огонь булькал в животе, разбрызгивался с рук, с трудом формируясь в яркие пламенные шары. Ярость требовала выхода здесь и сейчас. Иначе я просто спалю ташерскую крепость к граксовой бабушке, не оставив и горстки пепла демонам изнанки!

— Получай, гхарр… р-рогатый…

Ругаться я не умела, это верно. Но у меня впереди была вся жизнь в сером, холодном, грубом Ташере, чтобы научиться.

Ветер внутри еще сильнее подстегивал, раздувал пожар!

Мне бы стоило Эйдана представлять, в сердцах поколачивая манекен огненными плетьми… Но муж мой никак не представлялся. Он почти не занимал мыслей — все были отданы на откуп старшему герцогу.

Стоило зажмуриться, я видела гордый нос Нетфорда, всунутый в черные волосы, украшенные алыми бутонами…

— Гор-рный! Парнок-копытный! — сбивчиво шептала, сгорая в собственной ярости.

Я метила в голову, как и велел сир Нетфорд, предлагая мне тренировку. Но огненные шары упорно срывались ниже. Куда-то на уровень воображаемых дымящихся брюк…

— С криком у вас лучше получается, юная ланта. Прямо хорошо, — сообщили сзади, заставив нервно оглянуться.

Последний шар, спрыгнувший с ладони, полетел в Браксаарда. Старый вояка успел увернуться и теперь глядел на меня с укором.

— Да что вы здесь?..

— Их светлость попросили меня за вами приглядывать, — пробурчал Браксаард, отводя ошалевшего Айка в сторону. Подальше от бешеной огненной леди.

— Которая из граксовых «светлостей»?

— Которая в следующий раз пускай сама приглядывает… Мне еще дороги мои седины, — прокряхтел рыжий старик, протирая снегом раскрасневшийся лоб.

Даже Марибо, взрастивший не одно поколение ташерских воинов, не смог сладить с моей буйной стихией. Хотя к концу тренировки благодаря его подсказкам у меня получилось вполне сносно наполнить чашу огнем. Почти не растопив снег под ней. В конце концов, эта лужа была совсем маленькой!

Спустя час пустырь напоминал поле битвы. Место сражения ледяного воинства с вулканическим големом, плюющимся пламенными брызгами… Манекены сочились дымком, в белом снежном покрове чернели дыры, аромат паленой древесины напрочь убивал зимнюю свежесть.

Зато во мне почти не осталось запала и я перестала поминать рогатых парнокопытных.

Я присела рядом с Браксаардом на сваленные тюки. Старый вояка открутил крышечку с магического термоса, наполнил чашку чем-то пряным и крепким и протянул мне.

— Грейтесь, юная ланта, и я провожу вас обратно.

Подавив в себе тягостный вздох — возвращаться в замок не хотелось, — я отхлебнула. По языку разлился огненный взвар, отдающий перцем, медом и травами.

— Вы давно служите в Ташере?

— Половину жизни, а то и больше, — вояка налил себе и уставился в густую вечернюю синеву. Выставил руку вперед, отмерив от земли небольшое расстояние. — Нынешних герцогов помню еще во-о-от такими.

— И вы добровольно променяли прогрессивный Эррен на… традиции севера? — уточнила осторожно, выискивая в голове самые деликатные формулировки. Без «варваров», «дикарей» и «горных гхарров».

— Меня в некотором роде сослали… ради служения короне и искупления грехов, — туманно объяснил Браксаард.

— Что вы натворили?

— Посмел полюбить замужнюю ланту. Юную, потерянную, поломанную… и в договорном браке совершенно несчастную, — Марибо отвернулся и неловко закряхтел. — Ее уж нет в живых, Илия давно искупила наши грехи. Но перед тем Его Величество решил, что мне лучше отойти в сторону.

— И вы отошли?

— Отошел, — покивал старик пустоте перед ним. — Уехал в Ташер, оставив свою женщину чужому мужчине. Волей богов, ее законному супругу. Каков глупец, верно? Стоило увезти их с собой — и ее, и дочку… В приютах дети взрослеют слишком быстро. Неправильно.

Прижав теплую чашку к губам, я задумалась о том, что и по ту сторону Эшерского моря девушки бывают несчастны. Как и здесь, вступают в договорные браки и страдают от нелюбви. От ненависти, от брезгливости, от скучающих ликов своих мужей… А отдав случайно свое сердце, во век не могут расплатиться по выставленным счетам.

— Мы ошиблись, отправив наше дитя в приют. Как же ошиблись! Для ребенка нет никого важнее родителей, — мотал Марибо седеющей головой. — Алисса, дочка, потерялась, запуталась, и некому было ее обнять. Это как же надо отчаяться, чтобы броситься в иной мир? Как же надо увериться, что тебя никто тут не держит?

(Алисса Лонгвуд— героиня книги «Анжарская академия. Темный магистр исцелению не подлежит», прим. автора).

Я вздохнула: у меня таких иллюзий не было. Маленькую южанку Ташер привязал к себе накрепко — контрактами, брачными клятвами, долгами, татуировками, самой магией…

Пока я допивала жгучий взвар, Браксаард бродил по пустырю, закутываясь все глубже в горькие воспоминания. Изредка пинал снег сапогами, выискивал что-то в черноте проталин.

— Нет, дело не в ослабших защитных экранах, — он наклонился и пощупал дымку, что клубилась над землей. — Десять лет назад их уже обновляли, сир Нетфорд привозил магов из Эррена. Сама материя истончается с каждым годом по обе стороны от моря. Неудивительно, что и до нас добралось.

— Добралось?

— В Эррене разрывы случаются прямо в городах. Небольшие, но частые. Спонтанные порталы образуются там, где не ждешь… И вываливается из них то, чего не ждешь… — рассказывал пожилой вояка. — В Хитане, тамошней столице, даже центр адаптации иномирян создали. Дочь моя там иногда практикует, помогает. Десять лет мы с ней уж не виделись, только письма пишем. Я ей травы ташерские отсылаю, она мне на подвиги юного внука-некроманта жалуется…

Старик стряхнул черную копоть с деревянного манекена и оттащил пострадавшего обратно к стенке. Придвинул к моим ногам чашу, наполненную огнем.

— Да, десять лет. Или больше? — Браксаард озадаченно почесал рыжий висок. — Нет, вроде десять… Мы с молодым герцогом тогда в Эррен отправились. В тот год сир Нетфорд заключил помолвку с юной лантой из Южного предела, а девочка подпалила скатерть от испуга. Нэд умел быть неприятным, когда хотел. Пугающим.

— Не сомневаюсь в этих его способностях…

— Сразу после помолвки он сел на воздушное судно, что отбывало с Южного предела, и отправился за море — изучать материю и наслаждаться ускользающей свободой. Но от наслаждений и мнимой свободы, знаете ли, последствия случаются. А я отвлекся на найденную дочку, на внучка новорожденного… да мальца Эквенора от беды не уберег.

— От чего не уберегли? — я встрепенулась, вскочила с насиженного тюка. — Какой беды?

— Знаете, Эллайна, я когда увидел маленькое черноглазое дитя, что грязью изнанки доставили в наш Предел… Я сразу понял, что старый герцог не дозволит, не даст, — сумбурно объяснял Браксаард. — Все северяне знают: дети мрака нелюбимы новыми богами. Но я убедил, убедил отца Нэда! «Надо девочку оставить». Погибель она Пределу или спасение — Талия в первую очередь просто ребенок, так ведь?

Я озадаченно уселась обратно, с трудом собирая образы в картинку. Выходит, черноглазую Талли доставили с Ташер изнанкой? Значит, она уже ходила той страшной тропой?

— Скажу вам по секрету, ланта, что в те годы юный Эйдан мучился красной сыпью на лице, — Браксаард лукаво подмигнул, разгоняя по вискам пучки морщин. — И уж точно не слыл «Красивым». Если бы не скорая помолвка наследника Предела, самым завидным женихом по всему континенту слыл бы старший…

Я невольно улыбнулась. Сидеть вот так, на колючем морозце с чашкой горячего взвара в руках, было приятно. Меньше всего хотелось обрывать беседу и скакать обратно в замок. Ложиться в пустую супружескую постель, заползать под холодное тяжелое одеяло и всю ночь слушать вой изнанки за воротами.

— А прежняя герцогиня какой была?

— Очень нежной и храброй, — задумчиво описал Марибо. — Леди так любила перебирать волосы своих сыновей… У Эйда всегда было чистое серебро, а у Нэда — вороново крыло. Я был в походе с ее мужем, застал ее в предсмертный миг. Ее светлость шептала что-то про единорога, который нырнул в портал. Про чудо, про богов, про дивные миры… Не знаю, что увидела она той ночью, когда выбежала за ворота.

— Наверное, если бы там правда был портал, она бы в нем спаслась от демона с черным когтем? — предположила я, очень живо воображая себе тварь из страшной комнаты.

— Тогда бы она забрала с собой сердце, — прохрипел Браксаард, подал мне руку и помог забраться на Айка. — Сердце целого рода. Нет, леди Лаэлия оставила искру Ташеру. И сыновьям.

— Ее огонь потух после смертельной летней охоты, да? — я натянула повод, мысленно готовя себя к возвращению в неприглядную реальность.

— Потух, — вздохнул старик и уклончиво добавил: — Но в груди Нетфорда по-прежнему тепло.