Незнакомцы (СИ)

Глава 33

Лолита

Я надеялась, что контакт с холодным поручнем поможет остыть изнутри, но пока что происходит не так — это я нагреваю металл. Вжавшись в него животом и привстав на носочки, наклоняюсь вперед сильнее, чем было бы безопасно.

Веду себя глупо. Почему-то улыбаюсь мыслям, что если сейчас соскользну и упаду — спокойно могу сломать шею. Хотя бы какое-то разнообразие и, может быть, облегчение. Потому что в моей жизни всё снова пресно.

Внизу, на танцполе, люди двигаются в такт музыке. Мой слегка расфокусированный взгляд воспринимает их, как одну большую пульсирующую массу.

Бух. Бух. Бух. И быстрее бух-бух-бух. И снова замедляются.

Наклоняюсь сильнее. Становлюсь ближе к «сердцу», в котором мелькает, мерцает, гремит.

Позади меня смеются. Кто-то чокается, кто-то затягивается кальяном и пускает дым в потолок.

Запах сладкий, липкий, клубничный или арбузный — уже не помню. Меня слегка качает, как будто я не отказалась от "волшебной" затяжки со следующими за ней спецэффектами. Но нет, я послушная. Уже два месяца как бессмысленно послушная.

Прищуриваюсь, наблюдаю, как внизу у стены кто-то отчаянно и страстно целуется. Парень с девушкой делают это развязно. Неуместно. Но, сука, так красиво…

Кровь бежит по венам быстрее, пока я наблюдаю за чужой страстью. Может быть вот они как раз под дурью, а может быть даже сексом займутся прямо в зале — у какой-то стены. Но я не осуждаю. Я, блядь, завидую.

На мою талию сзади ложатся руки, обхватывают решительно и тянут назад.

Внутри — бунт. Протест. Не хочу.

Но заставляю пальцы разжаться, смыкаю ненадолго веки. Тело успело налиться неутоленным завистливым желанием, которое быстро испаряется, когда Артур меня разворачивает и с улыбкой смотрит в глаза.

Сегодня он, как все, тоже подвыпивший. Счастливый. Веселый.

Забрасывает себе на плечи мои руки и тянется к губам. Я даю себя поцеловать, потому что мы уже полтора месяца встречаемся.

Он приятно пахнет и чувствуется. Он не виноват, что в энциклопедии диких зверей не попал бы на страницу с волками. Я пытаюсь вспомнить, как целовались люди на танцполе. Зажечь в себе желание… И не могу.

Оторвавшись, вжимаюсь на секунду губами в щеку Зернова и, легонько оттолкнув, обхожу.

— Опасно, Лол, больше так не делай, — оглядываюсь и вяло улыбаюсь, когда он журит вдогонку.

— Конечно, я больше так не буду. — Скрываю и от него, и от себя тоску вперемешку с тошнотой из-за того, насколько, к черту, бессмысленно вот так жить.

Прежде, чем сесть рядом с Катей, хватаю со стола стопку текилы и пью залпом. Огонь бежит по горлу и прожигает грудную клетку. Кайф.

Плюхаюсь, игнорируя встревоженно-грустный взгляд подруги. Чтобы ничего не говорить — обвиваю ее локоть и вжимаюсь лбом в плечо. Закрываю глаза.

В голове вертолеты, но на душе немного легче.

После той ночи с Русланом мы больше не виделись. Между нами нет ни секса, ни переписки. Мы расстались.

Это закономерно и правильно. И так же правильно я пытаюсь дальше жить.

Первое чувство должно быть болезненным и сильным. Я смело могу ставить напротив этой задачи зеленую галочку. Справилась.

Пройдет немного времени и меня отпустит. Я начну видеть в Руслане раздражающие минусы, которые не замечала раньше. Обзову его рэд-флагом и буду рассказывать в своем просветленном инстаграме, как вляпалась в мудака, но выбралась из токсичных отношений, чтобы в следующих обрести гармонию.

Но пока это все ложь. Ложь. И ложь.

Мне плохо. Я не могу его вытравить. Я пустила его чернила себе под кожу и они там текут… Пекут… Пекут… Текут. И травят меня, дуру.

К затылку прижимаются губы (это снова Артур). Он заботится. Переживает, что могла перепить.

Катюша отвечает ему:

— Все хорошо, мы с Ло посидим.

Что он говорит — не знаю. Неважно. Не хочу слышать.

На прошлой неделе мы попытались заняться сексом. Я долго держала дистанцию, соврав, что с Эдом у нас было всего несколько раз и каждый — больно, неудачно. Придумала травму, чтобы выиграть время. Но это работало бы не бесконечно, он долго просил, я в итоге сдалась. Точнее попыталась.

Чувствовала, что всё идет не так, с самого начала. Он не так меня целует, не так дышит, не так раздевает, не так трогает и говорит не то. Упрямо действие за действием зачем-то давала шансы, но всё равно не смогла.

Слилась. Оделась, собралась, извинилась… Это всё травматичный опыт с Эдуардом. Это всё он…

От секса с другим меня всё ещё воротит. Надеюсь, в следующий раз я смогу. В конце концов, в чем разница?

Зря задаю себе этот вопрос, потому что сердце отзывается яркой вспышкой боли. Я знаю, в чем. Между мной и Русланом была неподвластная логике химия. Между мной и Артуром — пустота и надежды родителей.

В нашей реальности происходит какая-то дичь. В воздухе витает напряжение. Разговоры про Лондон стали абсолютной рутиной. Кажется, мы с Артуром уже согласились.

Но мне как-то бесконечно плевать. Я плыву по течению, не имея ничего против рано или поздно захлебнуться. Мои утратившие смысл вечера наполнены вечеринками. Я позволяю себе куда больше алкоголя, чем раньше, ярко сейчас я чувствую в себе только желание прожигать эту чертову мажорскую жизнь.

Наступивший последний семестр учебы не мотивирует. Не похуй ли, закончу ли я университет, если все равно уеду в Лондон? Буду жить на деньги Яровея. Возможно, Зерновых.

Все же лягу под него. Замуж выйду. Рожу детей.

На ум приходит сравнение с совершившей огромный круг с кучей препятствий лошадью, которую вернули на исходную и сказали: давай ещё беги. Ты даже не начинала.

Я пыталась вырваться и глотнуть свободы, но, кажется, сделала хуже себе же.

Сидеть на одном месте долго мне тоже сложно, поэтому отталкиваюсь от Катиного плеча и снова тянусь к наполненной стопке.

— Ло… — Она пытается перехватить мою руку, но я уже опытная. Глотаю жидкое пламя и подскакиваю на шпильках.

— Потанцую. Ты со мной? — Катя хмурится и мотает головой. Я не уговариваю, а спускаюсь вниз одна. Может они там еще целуются? Я подойду ближе, понаблюдаю. Позавидую. Представлю… Нас с Русланом.

Музыка на танцполе бьет ритмом в солнечное сплетение. Я танцую, подняв вверх руки и закрыв глаза. Не соблазняю. Не отрываюсь. Пытаюсь слиться с Храмом, чтобы не чувствовать себя такой одинокой, как каждую-каждую ночь без вечеринок и алко.

Ту самую пару уже не видно. Может быть нацеловались, а может быть ушли в туалет. Не знаю. Но желаю им счастья. Страсть не должна гаснуть насильственно или просто потому, что кому-то одному так удобней.

Меня снова накрывает. Я очень зла на Руслана, что он пережил, а я до сих пор нет.

По позвоночнику стекает струйка пота. Все тело покрыто испариной из-за тепла окружающих людей. Я отдаюсь музыке, находясь где-то на грани между умиротворением и абсолютным отчаянием.

Я примерная дочь. Я хорошая девушка. Я далеко не худшая студентка. Я волевым решением закончила отношения с плохим человеком. Это было правильно.

Но я его не отпустила.

Поверх жара пробегается холодок. Я чувствую его так ясно, будто это пальцы пересчитали позвонки. Тело натягивается струной. Я опускаю руки и оглядываюсь. Смотрю вверх и немного в сторону. В другую ложу, не нашу.

В полумраке, разбавленном проблесками ярких прожекторов, вижу человека, который исчез из моей жизни навсегда.

Оцепенение не дает себя ущипнуть, но я уверена, что он не мерещится.

В нем не изменилось ничего. А во мне — всё с ног на голову.

Я снова танцую. Он снова Незнакомец, который смотрит на меня, не скрываясь. Я делаю то же самое в ответ.

Выточенные из камня черты по-прежнему кажется грубоватыми, но привлекательными. Густые, слегка сведенные, брови выдают его напряжение. Подбородок и щеки покрыты короткой щетиной. Я скольжу по губам, носу, успеваю проехаться по мощным плечам, «задеть» выступающий кадык, изучить лежащие на перилах руки. Tiwaz на месте. А ещё, я уверена, он так ничего и не набил себе, чтобы вспоминать обо мне.

Ему не надо. А мне…

Сделав вдох, сбрасываю оцепенение. Поднимаюсь к ярко-голубым глазам. Моя злость с шипением испаряется.

Поднимаю руки и делаю несколько движений бедрами.

Рука с татуировкой тоже поднимается в воздухе. Он покачивает ею и я, после короткой паузы, повторяю "запрос".

Всё так же, как было впервые. Две ночи смешиваются, только сейчас без улыбок. Без флирта. Без шелухи и безнадежной веры.

Перебираю пальцами ткань платья, оголяя бедра. Он следит. Никто другой не заметил бы, а я захлебываюсь жадностью, с которой делает это.

Да. Да. Да.

В голове туманится сильнее, чем от алкоголя. Ноги ватные, а сердце бьется за ребрами ополоумевшей птицей.

Я знаю, что нужно делать. И что делать этого нельзя. Примерной дочери. Хорошей девушке. Прилежной студентке. Человеку, который печется о своем будущем.

Но сейчас я сбрасываю с себя все ипостаси, которые с каждым днем все сложнее принимать.

Я мразь, которая хочет с ним хотя бы ещё один последний раз.

Поднявшись на наш балкон, сажусь рядом с Катей. Беру её руки в свои, привлекая внимание. В горле сухо и говорить сложно, но мне очень важно:

— Катюш, пожалуйста… — Она смотрит встревожено, сводит брови на переносице.

— Поедем домой? Давай, Лолик. Я тоже уже заебалась.

Подруга пытается встать, но я прижимаю тонкое колено обратно к диванчику. Может быть вот сейчас совершаю огромную глупость, но похуй.

Слышу за спиной приветственный гул. Кое-кто встает и идет к лестнице. Я оглядываюсь — по ней поднялся Руслан. Его рады видеть. С ним здороваются. Он даже приобнять себя позволяет. А у меня дрожь из-за нетерпения.

Он не мог бы появиться и не подняться. Здесь же и его теперь уже друзья…

Передо мной не надо просить прощения за то, что пропал. Что вот такой. Что бросил после того, как бросила я.

Заставляю себя оторваться от бывшего любовника и вернуться к Кате. В ее взгляде тревога и непонимание множатся на сто. А дальше — догадки. Догадки, которые я легкомысленно подтвержу.

Подаюсь вперед и прошу тихо:

— Подстрахуй меня, пожалуйста.

— В чем?

Молчу. Она смотрит за мое плечо. Я чувствую его взгляд затылком и лопатками. Подруга возвращается ко мне. В ней понимание мешается с шоком.

А во мне совсем пропал стыд. Я прошу прикрыть меня сестру парня.

Катя смаргивает, несколько секунд блуждает взглядом по пространству, потом фокусируется на мне:

— Всё это время… Это же был он? Не Эд? Это был он? Тебе поэтому так сложно с Артуром?

Она спрашивает не зло, а пораженно. А я устала ей врать. Я от всего устала.

— Да. Это был он. Пожалуйста… Я хочу попрощаться.

Подруга вздыхает рвано. Может одним своим решением убить меня или помиловать. Колеблется секунду или несколько, после чего кивает.

Обнимает и смотрит, думаю, на него.

— Хорошо. Я тебя люблю, Лола, но то, что ты делаешь, это пиздец.

— Я знаю.

Проходя мимо Руслана, чиркаю костяшками по длинным пальцам. Ничего не изменилось: опять прошивает сильнейший разряд. Спускаюсь вниз. Выхожу на танцпол, но провожу там совсем мало времени. Дальше — по коридору к туалетам.

Катюша прикроет. Скажет, что мне стало дурно и я попросила за собой не идти. Ни Артура, ни ее. Ни. Ко. Го.

Я никого не хочу видеть.

Только человека, который догоняет в коридоре.

Он меня ни разу не коснулся, но я уже горю.

Протягиваю назад руку, он ее ловит и сжимает в своей. Мне хорошо до желания плакать.

Захожу в уборную, он — следом. Закрывает для всех дверь на пути к линии умывальников. Простите, уважаемые посетители, но нам сейчас нужнее.

Я пячусь, он подталкивает. Чувствую лопатками холодный кафель стены. Его дыхание на губах. Издаю необъяснимый даже для себя звук и подаюсь ртом навстречу рту.

Наши языки сплетаются и мне больше не надо никому завидовать. Ничья страсть не сравнится с нашей. Руслан целует меня с бешеным неприкрытым желанием. В сумасшедшем и не дающем усомниться: ему по-прежнему очень нравится, как я танцую, ритме.

Спускает бретельку с моего плеча и припадает к выскользнувшей в его ладонь груди. Я кусаю губы и подставляюсь.

Да. Да. Да.

Снова ловлю его рот, когда вырастает. Дыхание рвется и смешивается с неконтролируемыми голодными полувсхлипами. Он забрасывает мою ногу себе на бедро и сдвигает белье. Сам расстегивает брюки и направляет в меня член. Резко врывается. Меня подбрасывает еще выше на носочек.

Всё происходит без подготовки и даже без слов. Он голоден жутко, я даю собой утолить.

Задыхаюсь из-за переизбытка чувств. От него пахнет дикой опасностью, а ещё, мне кажется, даже кровью. У нас и дома сейчас так пахнет. Я просто не хочу знать, что происходит. Скорее всего, что-то ужасное.

Чувствую на себе его взгляд, вес навалившегося тела. Как член ходит поршнем внутри. Пытаюсь напитаться его присутствием и тону сразу в счастье и отчаянье, что сколько ни прощайся с ним — легче расставаться не становится.

За эти два месяца он не стал мне посторонним. Он не вернулся в статус незнакомца. Он во мне — и это самое логичное, что существует в природе. Так кажется. И это же убивает.

— Лола… — он вкладывает мое имя в губы в идеальную секунду, я почти достигаю оргазма. Низкий голос лгуна резонирует с моей грудной клеткой, делает кожу гусиной, а влагалище — в разы более чувствительным.

— Ещё скажи… — Прошу и теплые губы спускаются по подставленной шее.

— Лола моя. Лола.

Секс выглядит и звучит сумасшедше. Руслан вколачивается, а я стону и подставляюсь.

Тяну его лицо к себе. Смотрю в глаза. Там тоже, как в нашу прошлую последнюю ночь, бешено. Только сегодня мы уже даже разговаривать не будем. Ругаться. Что-то выяснять.

Бессмысленно. У каждого из нас — своя дальнейшая жизнь. Мы просто сорвались в унисон.

— Ты был с другими? — Он имеет полное право. А я не имею права спрашивать, но все равно делаю это, потому что мне бесконечно ревниво думать о нем и других, но и не думать не получается.

Руслан не отрывает от меня взгляд и мотает головой, сжав губы. Даже если врет — плевать. Я верю.

— Тебе хотя бы с кем-то было так же хорошо? Хотя бы раз…

И снова мотает.

Зубы царапают мой подбородок. Губы шпарит:

— Как с тобой — ни с кем и никогда.

Пружина резко разжимается и меня уносит в забытье. Возможно, я стону или кричу. Царапаю плечи или кусаю язык. Не знаю. Проваливаюсь в бездну. Снова отдаю ему всю себя и контроль.

А Руслан звереет, отпуская себя так, как ни разу до этого. На моем теле останутся синяки, которые надо будет прятать. На ключице — засос. Он кусает грудь. Истязает неутолимым голодом рот. Распарывает изнутри раскаленным членом, пока сперма не выстреливает на половые губы и бедра.

Я не знаю, что будет со мной завтра и даже через пять минут, но воздух в ту же секунду становится разжиженным и легким.

Руслан приваливается лбом к моему плечу, его пальцы гладят бедро, которое ноет из-за того, как сильно сжимал. Сбивчивое дыхание щекочет пушок спрятавшегося за ключицей цыпленка.

Я вожу пальцами по коротким волосам на затылке, оживляя в памяти все самые яркие воспоминания в моей жизни. Каждое из них связано с Русланом.

Прижимаюсь губами к влажному виску со всё ещё пульсирующей напряжением венкой и верю, что в мире бесконечной лжи между нами всё же была щепотка честности. Хочу, чтобы он знал:

— Я тебя люблю.