Община

*13*

Это было действительно здорово - бродить под моросящий дождём по незнакомым тёмным улицам, окончательно заплутав в перекрестках; глазеть на разноцветные дома, совсем старые и не очень, высокие и низкие, давно погрузившиеся в сон или ещё тускло подмигивающие окнами; пить какую-то дешёвую липкую бурду, на удивление не слабо бьющую по мозгам; купаться в мужском внимании - смеяться плоским шуткам, кокетничать в нужный момент, то и дело чувствовать на талии сильную уверенную ладонь, будто невзначай скользящую по спине, по ягодицам...

Понимала, что дурею от происходящего - от чужих интимных прикосновений, от аромата летней зелени и озона, от осознания себя наедине с мужчиной...

Конечно, Колька действовал топорно и льстил излишне пафосно, но это не имело значения. Мне просто было хорошо. Все эти его рассказы о деревенской жизни, о каких-то комбайнах, о полях с картошкой, о местном коровнике, где он подрабатывал одно время... Это было смешно. И... по-своему мило - он реально старался занять меня болтовнёй и искренне радовался, видя на моём лице улыбку. И мне хотелось ему улыбаться...

Конечно, я осознавала тот факт, что это путь в никуда, по наклонной в бездну. Но не могла отказаться от этой эйфории...

Нет, меня не обманывала Колькина напускная забота и слащавость - я прекрасно понимала, ради чего он это делает и зачем тратит время. Я даже не испытывала к нему симпатии, и уж тем более женитьба в наши общие планы явно не входила, да. С Николаем вообще всё было предельно ясно, без каких-либо недомолвок, и это казалось честным. Не то что с Лукой - тот даже не потрудился дать мне понять, что я ему хоть немного нравлюсь. И не попытался понравиться сам...

И вообще, когда я последний раз чувствовала себя вот так - уверенной в себе, интересной, сексуальной в конце концов?

В молодости разве что... Когда познакомилась с Глебом...

Даже вспоминать бывшего мужа оказалось уже не так больно, когда рядом шёл мужик, так очевидно пытающийся произвести впечатление...

Времени прошло гораздо больше часа. Накрапывающий дождь как-то незаметно перерос в ливень, где-то над лесом загрохотал первый далекий раскат грома...

Я даже не удивилась, когда мы свернули в какой-то высокий почерневший от непогод сарай на краю деревни, оказавшийся сеновалом. Полной грудью вздохнула навязчивый аромат сухих трав, почти счастливая от того, что это случится именно здесь, на задворках мира, и никто никогда не узнает о случившемся...

Не сопротивлялась, когда Колька нагло полез целоваться, опрокидывая меня на ворох колючей соломы. Попыталась ответить на поцелуй, но это оказалось неприятно - запах кислого пива, слюнявые губы, чужой нахальный язык во рту...

Отвернулась. Пьяно рассмеялась, мстительно думая о Глебе, когда мужские руки торопливо принялись задирать мой безразмерный балахон...

Сено кололось безбожно, но мне даже нравился этот царапающий дискомфорт - он отвлекал от душевного смятения и лишних мыслей. Темнота казалась абсолютной, и я невольно представила на месте Кольки мужа... С ним было бы иначе, да. По крайней мере, раньше... До того, как он мне впервые изменил с Оксанкой...

Ощутила мокрый липкий поцелуй на шее. На плече, на голой груди... Попыталась расслабиться, но не вышло - сердце билось как заполошное, а эмоции наоборот будто притупились.

Колька не замечал этого. Слегка навалился сверху, продолжая целовать. Пошло, развязно, больше лапая меня руками, стискивая ладонями грудь, явно получая от этого удовольствие. Дышал шумно, будто испытывал реально сильное возбуждение... Завозился с одеждой, на пару секунд оставив меня в покое...

Я не чувствовала ничего. Просто лежала под ним, наслаждаясь скорее самим фактом того, что я наконец-то нахожусь в мужских объятиях. Привычно повернула голову под натиском мужской ладони, покладисто разомкнула губы, едва их коснулась головка члена...

Непривычный терпкий вкус, чужое надсадное дыхание над головой, неудобная поза, выпитый алкоголь...

К горлу мгновенно подступила тошнота.

Со стоном дёрнулась в сторону, едва успев приподняться на руках, не в силах бороться с рвотным позывом...

Колька только усмехнулся. Принялся оглаживать ягодицы, пользуясь тем, что я стояла на четвереньках...

Блять, это уже перебор. Я не готова трахаться там же, где меня стошнило...

Попыталась было отползти в сторону, но Колька воспринял это как попытку к бегству - до хруста сдавил бёдра, перехватил локтём горло, заставляя меня замереть на месте. Навалился всем весом, подминая меня под себя...

Захрипела, задыхаясь под тяжестью его тела, чувствуя, как по промежности скользит горячий твёрдый член, сразу толкается внутрь... Затихла, ощущая, как Коля тут же ослабляет хватку...

Всего пара неистовых глубоких толчков, и он резко дёрнулся, со стоном кончая куда-то мне на поясницу. Тут же схватил меня за лодыжки, перевернул на спину, снова накинулся, нависая сверху... Вошёл грубым нетерпеливым рывком, буквально вбивая меня всё глубже в сено...

Если бы не проснувшийся страх, я бы даже попыталась получить удовольствие от такого напора. Но я чувствовала себя слишком беспомощной под натиском огромного мужского тела, знала наверняка, что Николай меня не пожалеет в случае чего. Если придушит, то так и прикопает в этих чёртовых стогах...

Колька натужно сопел, ускоряя темп, а я просто смотрела в темноту высокого потолка. Беззвучно плакала, ощущая злорадное удовлетворение - я смогла так же легко и непринуждённо изменить бывшему мужу, как и он мне когда-то...

...Дверь сарая распахнулась внезапно, резанув по ушам громким протяжным скрипом, похожим на сварливое воронье карканье. Во тьме послышались торопливые тяжёлые шаги, и я затаилась, в панике пытаясь спихнуть с себя потного мужика, который только что кончил мне на живот и сейчас просто устало распластался сверху, явно готовясь к очередному заходу...

- Блять... Ну сука... - в громком мужском голосе не было удивления, скорее только гневная презрительная констатация факта.

Лука?!

Матерь Божья...

Николай успел лишь поднять голову, прежде чем откатился в сторону, получив чудовищный пинок под рёбра, частично зацепивший и меня...

Взвыла от боли, ощутив обретённую свободу, машинально попятилась назад, утопая пятками в сене и царапая голую спину острой сухой соломой, пытаясь одёрнуть подол...

Я видела лишь тени - как Лука с ледяным равнодушием пинает снова, на этот раз по лицу Кольки, не дав тому даже подняться, но заставляя перевернуться на спину, как безжалостно бьёт лежащего перед ним человека кулаком куда-то в солнечное сплетение... Хватает за грудки и как попало отшвыривает в угол, хватает вилы, прислонённые к стене, напрявляя их на застонавшего Николая...

Заорала в голос. Завизжала так, что у самой заложило уши, завопила на одной ноте во всю мощь лёгких, сдавливая руками голову, царапая ногтями собственные щёки и до боли прижимая пальцы к зажмуренным глазам - только бы не видеть, не слышать, не знать, что будет дальше... Не прочувствовать, не запомнить момент, как вилы проткнут чужую плоть, как жизнь человека оборвётся так по-зверски нелепо...

Размашистая затрещина заставила заткнуться, и мой крик эхом повис в воздухе.

От боли зазвенело в голове, к горлу подступила горячая тошнота, половину лица будто залило парализующей обжигающей лавой...

Завалилась на бок, ощущая, как тёмные стены сарая вращаются перед глазами, как звон в ушах на миг лишает возможности слышать любые звуки. Через секунду сдавленно всхлипнула, когда чьи-то сильные руки безжалостным рывком содрали меня с пола, и мир вокруг закачался ещё сильнее... Попыталась вдохнуть хоть немного воздуха, плашмя ударившись животом о каменную руку и машинально отыскивая ногами опору, как куль с мукой перекинутая через широкое мужское плечо...

Против воли бросила взгляд в тёмный угол, где лежал Колька...

Вилы были до упора воткнуты в сено совсем рядом с его животом. Сам он чуть заметно щевелился - тряс головой, держась ладонью за грудину... Кажется, я даже расслышала стон и посылаемое матом сквозь зубы проклятие нам в след...

Лука пронёс меня через высокую дверь. Чуть дёрнул плечом, перераспределяя мой вес...

На улице бушевал ливень. Лил с неистовой силой, но почему-то совсем бесшумно. Я слышала тяжёлые шаги человека, несущего меня на себе, его сильное размеренное дыхание, редкое чириканье птиц в придорожных кустах, звон комарья, далёкую музыку где-то на краю деревни, но не шелест дождевых капель, от которых крупными пузырями кипели лужи, блестевшие в свете редких жёлтых фонарей...

Сил поднять голову, к которой с каждым шагом приливала кровь, не было. Уже до мурашек затекли руки, шея, спина... Живот и вовсе припечатался к позвоночнику под весом собственного тела и тяжестью горячей ладони, удерживающей меня за поясницу. Слёзы давно не текли из глаз, их заменил хлещущий по лицу холодный дождь, от которого мой балахон за секунды промок насквозь. Как и мужская рубаха подо мной... Но замёрзнуть шансов не было - жар чужого могучего тела казался запредельным, от него в вечернем воздухе будто шёл пар. Я даже, кажется, чувствовала его скользкий пот, смешивающийся с моим потом и ливнем...

На первых шагах я лихорадочно пыталась предположить дальнейшее развитие событий - этот... Лука дотащит меня до трассы и вышвырнет на дорогу, чтобы валила ко всем чертям? Или всё-таки даст возможность переодеться и забрать машину?

Спросить не решалась - страшно и... глупо почему-то. И стыдно... Так, что хочется уже выслушать все упрёки и недовольство, скромно покивать, соглашаясь с ними, и просто забыть произошедшее как дурной сон...

Потом мысли куда-то делись. Совершенно иррационально стало клонить в сон - укачало. Сцепила зубы, думая лишь об одном - когда закончится эта дикая тошнотворная тряска, ибо уже хотелось в туалет, пить, просто оказаться на земле наконец! А Лука всё шёл и шёл, ни на миг не сбавляя мерный широкий шаг даже на перекрёстках...

Всё-таки с трудом скосила глаза, когда плечо подо мной чуть шевельнулось, будто разминаясь и готовясь скинуть осточертевшую ношу. Невольно улыбнулась от облегчения, превозмогая боль в пылающей после удара щеке, увидев знакомые очертания дома бабы Маши - на крылечке горит тусклый свет, калитка гостеприимно приоткрыта...

Лука, не церемонясь, пронёс меня через весь двор, даже протиснулся в двери, отчего меня замутило окончательно...

Сухая тёплая кухня показалась самым уютным местом на земле. Но её Лука тоже прошагал мимо, повинуясь спокойному кивку Марии Михайловны, сидевшей на лавочке за столом и невозмутимо читавшей газету...

- На кресло её положь, - баб Маша глубоко вздохнула, снимая очки и аккуратно складывая их в футляр. - Живая хоть?

Лука промолчал, спихивая меня со своего плеча на узкую постель, отчего я больно приложилась бедром о подлокотник, едва не задохнулась, упав лицом в сложенное одеяло... Но это всё были мелочи - я проползла чуть вперёд, рухнула чугунной головой на подушку, испытывая ни с чем не сравнимое облегчение, почти счастье...

Господи, каконец-то привычное положение тела...

Он даже не посмотрел на меня. Развернулся, вышел из спальни, не удосужившись закрыть за собой дверь...

Повернула голову, наблюдая за тем, как Лука неторопливо подходит к сидящей бабе Маше, нависает над ней подобно горе. Тяжело упирается кулаками в стол, глядя в глаза абсолютно умиротворённой хозяйке...

- Это?! - его густой голос зарокотал на весь дом. - Это мне Бог послал?!

- Что заслужил, то и послал, - Мария Михайловна холодно пожала плечами, спокойно выдержав его взгляд. - Не хочешь - не бери.

Он отвёл глаза первым. Оттолкнулся от стола своими кулачищами, сделал шаг в сторону, утирая пот со лба локтём...

Снова метнулся к баб Маше, на этот раз ударяя ладонями о столешницу... Зашипел сквозь зубы прямо ей в лицо, с трудом сдерживая ярость:

- Завтра! Поняла меня?! Завтра утром приведёшь её на службу! - он глубоко втянул носом воздух, отчего мощная грудная клетка раздалась ещё шире. - Сам покрещу! А потом сразу Ануфрий повенчает... - он выдохнул, будто что-то горькое проглотил... - Не можешь сама с ней сладить - я смогу! - он бросил злобный взгляд в сторону спальни. - Бесовское отродье... - сплюнул с ненавистью...

- Завтра? - Мария Михайловна даже бровью не повела. Повернулась к висевшему на стене большому православному календарю, сосредоточенно пригляделась... - Хороший день для венчания-то выбрал, Лука Тихонович! Завтра так завтра, - она величественно кивнула, уверенно глядя ему в глаза, будто давая своё благословение.

Он сделал шумный вдох, раздувая ноздри.

- Сбежит - больше не пойду искать, - он с трудом сдерживал гнев. - Хочешь - к кровати её привязывай, хочешь - отпусти на вольные хлеба, не явитесь завтра - вопрос закрыт, - он решительно оттолкнулся от стола.

- На всё воля Господа нашего, на него уповай, - баб Маша спокойно стряхнула со скатерти несуществующие крошки, снова взяла в руки очки. - Ступай уже, Лука Тихонович, по своим делам. Помолись о душах грешных...

Лука только мрачно усмехнулся, бросив злой взгляд в сторону икон. Тут же на миг закрыл глаза, будто читая короткую молитву, осенил себя крестом...

- Вот это правильно, - хозяйка одобрительно кивнула, снова разворачивая газету. - Иди, Лука. К Ануфрию зайди, предупреди.

Он только поджал губы. Развернулся на пятках, толкнул ладонью дверь, вышел из кухни не прощаясь...

Лежала, как громом оглушённая. Тупо смотрела в потолок, пытаясь переварить услышанное...

Господи, ты серьёзно?! Мне замуж за этого человека? Да не просто замуж, а в церкви, перед иконами...

- Кольку-то не убил хоть? - баб Маша неслышно зашла в спальню, села на свою кровать, принялась снимать платочек с седых волос. - Ох, Снегурка... - она грустно вздохнула. - А может и к лучшему... Чтоб сразу знал, кого берёт в жёны...

- Он... Я... - я всхлипнула, сглатывая слёзы, не находя слов. - Я с Колькой переспала, на сеновале, а он... Лука ваш... он видел... И...

- Так я и спрашиваю, Кольку-то не убил? - хозяйка вздохнула, глядя на меня с какой-то насмешливой жалостью.

- Н-нет... Но хотел... Кажется... С вилами на него пошёл... - я закрыла лицо ладонями, чувствуя, как накрывает откатом пережитой ситуации.

- Ну и хорошо, что нет, - баба Маша пересела ко мне на кресло. Погладила по растрёпанным волосам... - Поплачь, поплачь, девонька... А утром в бане тебя искупаю, помолимся вместе - грехи-то и смоются... - она заговорила монотонно, тихо, певуче... - Значит, так Богу угодно... Поплачь... А завтра видно будет. Будет день - будет пища... Насильно-то тебя никто в церковь не потащит...