Община

*21*

Страх... Липкий, параноидальный, удушающий, от которого сводит судорогой живот и деревенеет горло. Смешно, но в данный момент я не опасалась самого Луку, не переживала за себя и свою безопасность, не боялась того, что может произойти за стенами этой комнаты. Но чёртов истеричный страх, вызванный скорее психологическим напряжением, накатывал волнами и мерзко полз по загривку, доводя до отчаяния и паники...

Я - взрослая самодостаточная женщина. Я - умная, образованная, начитанная, даже симпатичная. Я неплохо умею ладить с людьми, в том числе с мужчинами. Я...

Блять!

Где? Где это всё сейчас?!

Почему в данный момент мне хочется провалиться сквозь землю от какого-то иррационального стыда и глупейшей растерянности?

- Ну заходи уже, чего в пороге встала? - Лука поджал губы, явно не нуждаясь в ответе на свой риторический вопрос. - Не съем же...

Он не включил свет, оставляя помещение в неровном сером полумраке. Хотя вроде собирался в первый момент...

По инерции сделала пару шагов по жёсткому ковру. Остановилась в нерешительности, машинально ослабляя узел на шее и пытаясь стянуть с себя совсем сбившийся и сползший назад платок...

Это не моя жизнь. Я здесь случайно. Я хочу домой...

Нервно обвела затравленным взглядом убранство спальни, но не сосредоточилась ни на чём, кроме достаточно большой кровати у стены. Вполне обычной, с деревянным изголовьем, на широких массивных ножках, заправленной синим покрывалом...

Сглотнула слюну, против воли наблюдая за тем, как Лука проходит по комнате, как захлопывает какую-то молитвенную книгу в красной обложке, лежавшую на небольшом столике, как кладёт её в стопку к другим книгам, как включает настольную лампу и просматривает какие-то записи в тетради...

- Молитвы какие знаешь? - задал вопрос будто между делом...

Опешила слегка. Наконец развязала узел, снимая надоевшую за весь день косынку.

- Одну знаю... - невольно покраснела. - "Отче наш" которая...

- Мммм, - Лука тихо усмехнулся, не поворачивая головы. - И то хорошо... - он взял ручку, пометил что-то в тетрадке на полях. - Вот это завтра выучишь, я тут подписал... Трисвятое и молитву мытаря. Для начала хватит. Это перед сном читать положено, - он наконец бросил угрюмый взгляд в мою сторону. - Утреннюю завтра перепишу для тебя. Потом уже дам молитвенник...

Никогда не думала, что разговоры на религиозную тему могут вызывать такие противоречивые ощущения - от стойкого сопротивления до понимания собственной никчемности. И при этом ни грамма желания действительно что-то понимать и учить...

- Хорошо, - кивнула, теребя платок в руках. Почему-то изобразить скромность, как учила баба Маша, никак не удавалась - если я опускала глаза, то непременно задирала подбородок как можно выше, что, по словам той же Марии Михайловны, служило признаком гордыни. Ну а как иначе?! Меня, вообще-то, всю жизнь с каждого утюга учили отстаивать собственные границы, права и принципы...

- Бери, - Лука протянул тетрадь мне, не сходя с места.

Раздражение. Сложно самому сделать пару шагов?! Будто это мне нужно, а не ему...

Послушно просеменила по ковру. Протянула руку, забирая исписанные красивым почерком листы. Тут же с вызовом повертела головой в демонстративном поиске того, куда теперь пристроить эти дурацкие рукописи...

- Вон тот ящик, - Лука указал на внушительных размеров комод у кровати, стоявший вместо прикроватной тумбы, - весь твой. Там рубашка для сна - Мария Михайловна передала. Завтра будем решать, где брать тебе одежду...

- Я могу съездить домой, - я вскинула голову, внутренне взрываясь ликованием по этому поводу - вырваться наконец отсюда, ощутить знакомый городской воздух, побывать в родных стенах квартиры... Небрежно швырнула тетрадь в ящик.

- Тут теперь твой дом, Хеония, - глаза так называемого мужа недобро сузились, голос приобрёл зычный наставительный тон. - Не надо никуда ехать, оставь прежнюю жизнь в прошлом...

Захлестнуло волной обиды, сопротивления и... ненависти. К этому по сути чужому человеку, к этому чуждому миру, к судьбе, которая привела меня сюда, к себе самой за собственную опрометчивую глупость...

Промолчала, чувствуя, как поднимающийся изнутри жар буквально плавит кости, кожу, разум. Как тело покрывается испариной от ощущения падения в пропасть - безысходность и обречённость...

- Ну что с такой ненавистью глядишь? - Лука будто смягчился, тяжело вздохнул. - Никто тебя сюда не звал. Но раз пришла по доброй воле, в том числе в мою спальню - делай что должно, - он прошёл мимо меня к окну, упёрся кулаками в подоконник, глядя на улицу. - Осмотрись, Хеония. Что непонятно - спрашивай. Тут шкаф - эта сторона вся твоя будет, - он, не оборачиваясь, указал на правую половину большого углового шкафа. Помолчал немного. - Утром в спальне можно навести порядок и оставить, к вечеру необходимо вытереть пыль и помыть полы, проветрить перед сном. Сейчас тепло, окна всегда открыты, если нет дождя, а зимой не менее получаса... Привыкнешь со временем, сама потом будешь понимать как лучше. Мои вещи без необходимости не трогай, что могу - я делаю сам, - он наконец неторопливо обернулся. Чуть присел на подоконник, сложил руки на груди. - Ну чего молчишь, как воды в рот набрала? Спрашивай.

Информация доходила туго и не запоминалась вообще. Она просто не откладывалась в сознании как нужная - я всё равно не собираюсь тут долго жить... Ведь не собираюсь же?!

- Спать... мы должны в одной кровати? - мой голос засипел и истерично сорвался на последнем слове.

Лука внезапно усмехнулся...

- Ты против? - он иронично вскинул бровь.

Где-то в глубине души трепыхнулась робкая надежда на то, что всё происходящее - лишь дурной розыгрыш...

- У меня есть выбор? - я тоже подняла взгляд, впиваясь глазами в его лицо.

- Нет.

Он ответил так просто и одновременно категорично, что все хрупкие призрачные надежды разбились под выстрелом одного единственного слова. И это было... настолько мерзко, будто под кожей хрустнули рёбра...

- Секс... Или как это у вас называется... Тоже будет?! - покраснела так, что сама затаила дыхание. Никогда не была ханжой, всегда любила пошлые шутки и не стеснялась обсуждать интимные темы, но сейчас...

- Как называется? - Лука вдруг нахмурил брови, глядя на меня с каким-то холодным презрением. - А это с какой стороны посмотреть - есть телесная близость, а есть плотские утехи, - он замолчал, шумно сглотнул. - Что-то из этого определённо будет. Ты первая, помнится, кричала на всю деревню, что от замужества страстей ждёшь...

Кричала. И что? Это же не значит, что я... Вот так сразу...

Опустила голову, не зная, что ответить. Да и как объяснить этому... воцерковленному мужлану, что я... что я в общем говорила, а не так конкретно...

- Подойди, Хеония.

Выдохнула. Зажмурилась на секунду, прежде чем сделать шаг...

- Меня. Зовут. Снежана, - процедила сквозь зубы, банально из принципа сглаживая собственную безвыходную покорность.

Лука смотрел. Напряжённо, настороженно, сурово...

- Хорошо. Снежана, - моё имя в его исполнении прозвучало непривычно, хрипло, на низких вибрациях...

От этой крошечной неожиданной победы стало не по себе - жар затопил всё тело, безжалостно превращая чувство триумфа в ощущение брезгливой стыдливости и абсолютной бесполезности собственного достижения. Будто надо мной изощрённо посмеялись...

Остановилась прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки, не желая показывать смущение или робость. Тоже подняла глаза, разглядывая мужское лицо в тени полумрака... Почему-то вспомнила его утром в церкви - тяжёлые одежды, будто латы, равнодушный монотонный сильный голос, безжалостный ледяной взгляд, проникающий в самую душу...

Сейчас он был другим. Простая футболка, расслабленная поза, в глазах холодное любопытство учёного, протыкающего жука булавкой... Помнится, Мария Михайловна рассказывала, что бороду стричь и укладывать не положено, сама расти должна. И вроде даже сама и растёт, но... Я видела за сегодняшний день достаточно мужиков, чтобы сравнить торчащие в разные стороны мочалки-лопаты и тронутую сединой бороду Луки. Не такая... Впрочем, он - лицо в общине видное, ему положено выглядеть более-менее нормально, да. Колька вот за бородой точно ухаживал, но это прям сразу было заметно, а тут вроде как с первого взгляда и не поймёшь, сама она такая опрятная растёт, или всё-таки мужик с триммером знаком...

- Что, совсем не нравлюсь? - Лука неожиданно криво улыбнулся.

Невольно вздрогнула, осознав, что открыто пялилась в его лицо. Опустила взгляд ниже, разглядывая ворот футболки, ощущая, как сердце делает мощный толчок, который тут же расходится по телу мурашками смущения...

Машинально закусила губу, пытаясь придумать подходящий ответ. Не придумала...

- Не знаю, - пробормотала, опуская голову. - Не привыкла...

Тишина стала какой-то плотной, почти осязаемой. Стремительно темнеющее за окном небо, стрекотание кузнечиков, шум ветра в окружающих деревьях... И чужое дыхание, глубокое, контролируемое, изредка подрагивающее...

- Есть... фотография мужа бывшего? Поглядеть потом хочу... - Лука снова грубовато усмехнулся.

Фотография Глеба?! Господи Боже...

Впервые в жизни мне внезапно стало стыдно... Нет-нет, Глеб, конечно, очень симпатичный! И... И я всю жизнь смотрела на него с обожанием! Просто... Как их вообще сравнивать?! Как в принципе можно сравнивать ту же садовую тую и лесную ель?! И Глеб... Он же... Он просто родной! Просто я привыкла за столько лет! И мне совсем неважно, как он выглядит в чужих глазах...

- Есть... - я сглотнула слюну. - Когда-нибудь покажу.

Лука кивнул.

Наверное, мне тоже было бы интересно посмотреть, какой была Ольга... Светлая, статная, высокая, я помню. Я совсем не такая, да. Но посмотреть... Нет, не чтобы сравнить, естественно. Просто знать...

Снова подняла глаза. Поджала губы, почему-то отметив про себя, что со стороны в стоявшем передо мной мужчине нет ничего отталкивающего...

Лука медленно поднял руку. Протянул ладонь ко мне, прикоснулся к шнуровке на воротнике балахона, потянул завязки...

Задержала дыхание, чувствуя, как по телу прокатывается липкий холодок. Ощутила почти болезненную тяжесть между ног, прекрасно понимая, что последует дальше...

Его пальцы, развязывающие узлы прямо под горлом, иногда касались кожи. Двигались неторопливо, то ли растягивая момент, то ли опасаясь меня спугнуть. Пахли воском и почему-то свежими опилками...

Интуитивно дернула локтём, помогая ткани освободиться, когда горячая шершавая ладонь легла на основание шеи, сталкивая с моих плеч ставший широким ворот платья. Даже выдохнула, едва одеяние поползло вниз, падая к ногам - пусть всё уже побыстрее случится...

Мужское дыхание стало совсем шумным, сбивчивым. Моё тоже, но лишь потому, что хотелось оттолкнуть этого человека и броситься прочь отсюда - чужой... До боли, до отвращения, до тошноты...

Это совсем не то, что было с Колькой - тогда эта чуждость почти не ощущалась, ибо мы оба знали, что секс между нами на один раз. А сейчас... Внутренности жгло осознанием того, что подобное повторится не раз, что мне всю жизнь терпеть рядом этого мужчину, что для меня происходящее должно стать нормой...

К горлу подступила горячий ком. Сердце практически остановилось, когда Лука почти бережно огладил мои оголившиеся плечи, тут же ударилось о рёбра, когда он накрыл ладонями мгновенно покрывшуюся мурашками грудь, сжал так, что стало больно, одновременно накрывая моментом неистовой интимности происходящего...

Осознание того, что у меня нет выбора, давило сильнее чужих сильных рук, ломало волю, душило сопротивлением. Нет, я могла бы отказаться сейчас, могла бы разреветься, могла бы честно признаться, что не могу вот так сразу, что мне нужно время... Но меня крыло не этим. А тем, что я действительно сама по доброй воле подписалась на всё происходящее, наивно решив, что это будет невероятно легко и просто - пойти на подобный шаг ради своих эгоистических целей. И признать собственную слабость перед самой собой я просто не могла...

Мужские пальцы с какой-то маниакальной силой прочертили дорожку вдоль ключицы, поднялись выше, мертвой хваткой вцепились в подбородок, заставляя меня запрокинуть голову... Чужое надсадное дыхание буквально оглушало, затмевая остальные звуки... Жёсткая борода коснулась лица, почти впечаталась в кожу...

Сейчас Лука целовал совсем не так, как за столом на свадьбе - он нависал сверху, давил, почти лишая опоры и равновесия, острвенело впивался в мои губы, безжалостно стискивая их зубами, беззвучно рычал, вбивая эти вибрации в моё горло...

Задыхалась от переизбытка чужой и собственной слюны, в панике пытаясь дышать носом, беспомощно вцепилась в мощную каменную шею, инстинктивно пытаясь оттолкнуть оромного озверевшего мужика, хотела заплакать, но оказалось, беспомощные слёзы и без того струятся по мокрому лицу, лишь усиливая болезненное трение бороды о кожу...

Я остро чувствовала энергию этого человека. В ней не было страсти, вожделения, похоти, желания... В ней был долго сдерживаемый безумный голод. И сейчас он бушевал, найдя точку выхода... И плевать было Луке, кто перед ним, нравилась я ему или нет, главное, я - законная жена перед людьми и Богом, а остальное не имело значения...

Он приподнял меня от пола, сделал шаг, почти сразу повалил на кровать, не прерывая этот дикий поцелуй и продолжая лихорадочно ощупывать тело - грудь, живот, плечо, снова грудь, вторую...

Знала, что от его касаний останутся синяки, но почти не чувствовала боли - хотелось просто быстрее покончить с этим и не задохнуться, остаться целой и невредимой после этой... брачной, блять, ночи...

Он отпустил меня лишь на секунду, чтобы рывком скинуть через голову футболку. После буквально рухнул сверху, будто нарочно вдавливаясь в меня своим разгорячённым огромным телом, вжимаясь так, чтобы на мне не осталось не единого свободного места, словно хотел подстроить меня под себя как текучую воду...

Во мне больше не было отторжения. Оно будто сломалось в тот момент, когда я неосознанно ощутила горячую пульсирующую влагу между ног... Да, защитная реакция организма и всё такое, но мне стало несоизмеримо легче от осознания того, что моё тело откликается на этого человека...

Доли секунды, но они длились слишком долго. У меня не было выхода избавить себя от боли и тяжести, кроме как обхватить коленями узкие мужские бёдра, раскрываясь перед Лукой раньше, чем он потребовал...

Выгнулась всем телом, широко распахивая глаза, когда горячий член наконец судорожно толкнулся внутрь. Ощутила вибрирующий спазм внизу живота, несколько мгновений привыкая к этому ощущению наполненности и стянутости...

За окном уже стояла тьма. Настольная лампа горела тускло, будто ограничиваясь световой сферой и не рискуя проникать в тёмные углы этой комнаты. И я здесь, на незнакомой кровати, под чужим мужиком, с пересохшим горлом, со сдохшей самооценкой, не нужная никому в этом мире...

Лука дёрнулся всего один раз. Захрипел, загребая и сминая простынь кулаками на уровне моих плеч, запрокинул голову, стискивая зубы как от адской боли...

По его лицу будто прошла судорога, на миг искривив правильные и почти совершенные черты до неузнаваемости. И в свете чёртовой настольной лампы это на мгновение показалось жутким...

Он даже не подумал кончить куда-то в сторону. Наоборот, толкнулся как можно глубже, до боли растягивая мышцы внутри...

Ему потребовалась всего пара секунд, чтобы прийти в себя. Снова этот полный презрения взгляд, когда он опустил глаза на меня, распластанную под ним...

- Пошла в душ, - он поджал губы, резко оттолкнулся кулаками от покрывала, приподнимаясь и отшатываясь от меня на приличное расстояние как от прокажённой. - Третья дверь от входа...

- Я помню... - пискнула, кубарем скатываясь с кровати с другой стороны.

В какой-то панике преодолела расстояние до выхода, уже в дверях вспомнив о том, что бросилась прочь совершенно голая, а в доме дети... Плевать, они спят. Просто уйти, убежать отсюда, хоть на минуту остаться одной...