Один процент тебя

Глава двенадцатая

Хэдли

Покачав головой, я уставилась на огромное количество еды в комнате отдыха.

— Джорджи, не стоило все это приносить.

Она пренебрежительно махнула рукой.

— Ерунда. Мы в конце концов потеряли тебя, и это хреново, но я рада за тебя. Кроме того, девчонки помогли приготовить все это для тебя. Они используют твой последний день как предлог, чтобы пробраться сюда и перекусить. — Я хмыкнула, схватила пластиковую тарелку и положила на нее еду. — Когда ты начинаешь работать в больнице? — спросила она, когда мы сели за стол.

— В понедельник. На выходных я смогу расслабиться и провести время с моими малышами.

Джорджи покачала головой и вздохнула.

— Не представляю, как мы будем справляться без тебя.

— Извини, — сказала я ей, и это было искренне.

Нелицензированный персонал работал долгие часы с низкой зарплатой. Выполнял самую тяжелую работу и тому подобное. В больнице у меня будут те же обязанности и сначала, возможно, будет труднее, но дом престарелых и больница — разные вещи. В доме престарелых у нас не было пациентов. У нас были постояльцы, и наша работа заключалась в том, чтобы создать дом для этих людей. Мы должны были сделать так, чтобы они чувствовали себя как дома, несмотря на то, какой уход мы им обеспечивали. Не все, но большинство пациентов в больнице могли более или менее позаботиться о себе. Большинство обитателей дома престарелых нуждались в абсолютном уходе. Мы удовлетворяли все их потребности. У них были самые разные проблемы со здоровьем — люди, перенесшие инсульт, страдающие слабоумием, болезнью Альцгеймера, и те, кто находился на постельном режиме. Некоторые приходили сюда, казалось, способными, а затем их болезнь прогрессировала, и было очень тяжело наблюдать за тем, как их здоровье неуклонно ухудшается.

Тяжелее всего было расставаться с жильцами. Я привязывалась к ним, и когда кто-то из них уходил, переживала. Грусть усилилась, когда Бетани — девяностолетняя жительница — спросила, почему я должна уйти.

— Не стоит извиняться. Ты много работала, и это принесло свои плоды, — сказала Джорджи.

Я знала, что это так. Между сестринским делом, уроками, тестами и бесконечными часами работы, я почти четыре года обходилась без полноценного сна, но мои труды окупились. Я блестяще сдала экзамен! Все переживания до экзамена были напрасны.

— Я наконец-то проведу больше времени с Люси и Элаем, — бодро заявила я.

— Теперь у тебя будет больше времени на общение с ними. Ты уже знаешь, в какую смену будешь работать?

— По утрам, — сказал я ей.

Медсестры в больнице Сассафраса работали в двенадцатичасовые смены. На выбор: с семи утра до семи вечера или с семи вечера до семи утра. Три дня в неделю и четыре выходных — таков был мой новый график работы. Я была счастлива. Единственный раз я сделала перерыв в работе на шесть недель после рождения Элая, в остальное время мне казалось, что я постоянно нахожусь в доме престарелых.

Так что, да, я была готова уйти. Это был огромный шаг вперед для меня и моей маленькой семьи.

Лучезарная улыбка Люси, когда я сказала ей, что после сегодняшнего вечера больше никаких ночевок у бабули и дедули, стала главным событием всей моей недели. Она запрыгала на кровати, заставив брата таращиться на нее, как на сумасшедшую. В тот момент я поняла, что нет любви чище, чем любовь матери и ее ребенка. Она хотела быть со мной чаще, чем с кем-либо еще. Люси любила меня безоговорочно, и я не хотела подвести ни ее, ни Элая.

— О, Вот. — Джорджи встала и подошла к своему шкафчику. — Завтра я не смогу прийти на вечеринку Люси, так как застряну здесь.

Это был подарок на день рождения. Завтра Люси исполнится четыре года, и это был совсем другой уровень беспокойства. Мама уговорила меня отдать ее в детский сад. Я знала, что для нее это будет здорово, но это не уменьшало моего беспокойства. Мой ребенок был готов к дошкольному обучению, а я была совершенно не готова. Оставалась неделя до июня, и я постоянно думала о ее первом дне.

— Завтра, когда она будет открывать твой подарок, я сделаю фотографии, и пришлю их тебе, — сказала я, кладя подарок рядом со своей тарелкой.

— Спасибо. — Когда я подняла взгляд от тарелки, Джорджи пристально смотрела на меня. — Я буду скучать по тебе, дитя. Не забывай меня, слышишь?

От ее слов мне стало немного грустно. Одна часть моей жизни, та, что держала нас на плаву последние несколько лет, заканчивалась, но я была готова к тому, что ждет нас в будущем.

______

— Успокойся, Хэдли. — На следующий день мама погладила меня по спине, пока я боролась со слезами. — Ты старалась.

— Ей не стоило и пытаться, — вмешался папа. По его голосу было понятно, что он сердится. — Семья Скотта никогда ее ни во что не ставила. Почему она должна стараться ради них сейчас?

— С этого момента мы просто будем устраивать разные дни рождения, — добавила мама, нежно похлопав его по плечу.

Это был мой первоначальный план, но Скотт заставил меня почувствовать вину. Он заявил, что у него нет денег, чтобы устраивать праздник для Люси и он не хочет ее разочаровывать. Он сказал, что его родители не собираются помогать. Все изменилось, когда его семья явилась на озеро на вечеринку, которую я устроила для Люси. Как только Джеймисоны приехали, я слышала только ворчание мамы Скотта:

— Хэдли, почему эта вечеринка не украшена должным образом?

— Я не знала, что тебе нравятся тролли, Люси?

— Бабулечка Лилли купит тебе торт побольше, чем этот.

— Я знаю женщину, которая делает торты. Хэдли, если бы ты попросила у нас помощи, мы могли бы заказать для Люси торт побольше.

— Люси выглядит похудевшей?

— Ты хорошо питаешься, Люси?

— Может, мы сегодня заберем Люси и Элая на ночь? Дадим вам со Скоттом возможность побыть наедине…

Ее последний комментарий вывел меня из оцепенения. Я сообщила миссис Джеймисон, что мои дети поедут домой со мной. Кроме того, зачем мне отправлять Люси и Элая к человеку, который каждую минуту критикует их? Нет нужды говорить, что миссис Джеймисон была недовольна. К тому времени как мы с родителями загрузили машину, я чувствовала себя виноватой, но было очень трудно быть милой с людьми, которые были настолько грубыми.

— Ты в порядке? — спросила Холли, единственная подруга, которая осталась рядом со мной после моей беременности.

Иногда мне становилось грустно, когда понимала, как много людей ушло из моей жизни из-за того, что у меня появился ребенок, но я ни о чем не жалела. Пристегнув Элая, повернулась и обняла Холли.

— Да, все хорошо. Спасибо, что пришла.

— Рада была повидаться. Давай как-нибудь встретимся, если у тебя будет возможность, или я могу зайти в гости, раз уж у тебя появилось свободное время, — предложила она.

— Было бы здорово.

Она бросила злобный взгляд на семью Скотта, когда они сели в машину и уехали.

— Не понимаю, как тебе удавалось терпеть их так долго. Ты всегда заслуживала лучшего, чем Скотт.

— Скажи ей, Холли, — пробормотал отец.

— Не волнуйтесь, все скажу! — сказала Холли. Я улыбнулась, отстраняясь от нее. — Мне пора.

Как только подруга ушла, мама начала уговаривать меня.

— Ребята, приезжайте к нам, давайте проведем остаток дня вместе.

Не знаю, что бы делала без своих родителей. Они были моей опорой. Они очень помогали до нашего со Скоттом расставания, но в последний год они сделали все возможное, чтобы я могла закончить учебу и работать. Они помогали мне чувствовать себя уверенно, когда весь мир осуждал меня за то, что я молодая мать-одиночка с двумя детьми.

— Отличная идея, — сказала я ей.

— Не позволяй им сломить тебя, малышка.

Мама погладила меня по голове, словно я была ровесницей Люси.

— Хочешь, чтобы мы помогли тебе занести подарки и торт в квартиру? — спросил папа, помогая Люси сесть в кресло.

— Нет, мы справимся, правда, Люси?

— Да! — закричала она так, чтобы я ее услышала.

— Приезжайте, когда закончите.

Папа подошел и поцеловал меня в лоб. Он делал это нечасто, но ворчун всегда знал, когда Оливии или мне нужна дополнительная ласка.

— Хорошо.

Озеро находилось в пяти минутах езды от нашей квартиры. Когда я увидела Элайджи без рубашки, толкающего газонокосилку, то притормозила, въезжая на парковку. Из-за татуировок, видневшихся из-под футболок, я решила, что его торс весь покрыт татуировками, но я была не готова лицезреть его подтянутое и мускулистое тело. С тех пор как погода стала более приятной, и он перестал носить куртки, я обратила внимание на выпуклые бицепсы Элайджи. Но Боже, благослови Америку…

Очень много мышц. Очень много татуировок. Интересно, помнит ли он вообще, как выглядела его обычная кожа?

— Помадка!

Я притормозила, стараясь не привлекать внимания к своей оплошности. Я доехала до конца парковки. Еще чуть-чуть и я бы наехала на бордюр. Мне ничего не оставалось, как сдавать назад и разворачиваться. Было слишком поздно для маневра. Элайджа заметил нас. Мое сердце заколотилось. Из-за этого парня у меня участилось сердцебиение. Общение с Элайджи не шло мне на пользу. Вся его подавляющая мужественность заставляла меня чувствовать себя неловко — именно поэтому у меня не очень хорошо складывалось общение с мужчинами вроде него. Он заставлял меня нервничать, и я ничего не могла с этим поделать.

В этом была вся я.

— У Элайджи очень много татуировок, правда, мамочка? — спросила Люси с заднего сиденья.

Прищурившись, я разглядывала его из безопасного места в машине. Несмотря на волнение, мне нравились моменты, когда он подходил поговорить с Люси. Иногда я думала, что Элайджа пытается подружиться с нами, но рядом с ним меня охватывала такая паника, что хотелось убежать без оглядки. Но спустя несколько часов я буду продолжать думать о том, что могла бы вести себя лучше. Я ненавидела себя за то, что убегала из-за страха.

Мы встретились не при самых лучших обстоятельствах, но его извинения казались искренними. Потом я напомнила себе, что думала, будто Скотт всегда будет верен. Возможно, я не лучший знаток людей.

Разочарованная своими мыслями, я поставила машину на стоянку и, выйдя из нее, схватила сумку с подгузниками. Газонокосилка выключилась, и моя кожа запылала от жара. Я поняла, что в румянце на моих щеках виновато не солнце. Не оглядываясь на Элайджи, я подошла к Люси и отстегнула ее, а затем взяла Элая, его глаза были широко раскрыты и моргали после короткого сна.

Я огляделась в поисках переноски для ребенка и вспомнила, что оставила ее наверху.

— Элайджа! — закричала Люси, и я внутренне застонала. Моя дочь была слишком дружелюбной. Она не видела разницы между незнакомцами и знакомыми, и это меня иногда беспокоило. Наверное, мне стоит перестать считать Элайджи незнакомцем. В конце концов, мы знали имена друг друга.

— Иди посмотри на мои новые игрушки.

— У тебя появились новые игрушки?

Помадка. Его голос звучал очень близко. Я стояла с Элаем в автокресле и взваливала сумку с подгузниками на плечо. Элайджа был с другой стороны машины. У него на груди были волосы, которые я не заметить издалека. А со всеми его татуировками было удивительно, что я вообще их заметила. Я покраснела с ног до головы. Его шорты свободно свисали с бедер. Он был таким… сексуальным.

Хватит пялиться на его тело!

— Сегодня у меня день рождения. Мне исполнилось четыре года.

Люси подняла вверх четыре пальца.

— Ты шутишь. — Он положил руки на бедра и посмотрел на нее сверху вниз. — У меня тоже.

— Правда? — спросили мы с Люси в один голос.

Мы разговаривали в прошлом месяце — в мае, и он упомянул, что скоро у него день рождения. Сейчас июнь.

Он взглянул на меня.

— Да, правда. — Его пристальный взгляд скользнул по мне. — Твои волосы распущены.

Ох, помадка! В этой удушающей жаре я даже не хотела знать, как они выглядят. Я смущённо провела рукой по волосам.

— О, да. Огромная ошибка в такую жару.

— Ты ел торт? — спросила Люси, и мое сердце забилось в бешеном ритме. Я знала, к чему она клонит. — Мы принесли свой домой с вечеринки. Я угощу тебя. — Она мельком взглянула на меня, прекрасно понимая, что делает. — Можно ему подняться к нам и съесть торт?

— Люси… уверена, что он занят.

Я не смотрела на Элайджи. Мне и так было неловко.

— Ты занят? — спросила она его.

— Я бы с удовольствием, но когда закончу стричь газон, — ответил он. — Если твоя мама не против?

Я подняла голову и посмотрела на него. Элайджа был серьезен. В этот момент он наблюдал за мной и ждал ответа.

— Ура! Я покажу тебе, какие игрушки мне подарили, — воскликнула Люси.

Не зная, как правильно выйти из этой ситуации, я подошла к багажнику и попыталась схватить пакет, забыв, что планировала сначала подняться наверх и взять переноску.

— Нужна помощь? — Я напряглась, почувствовав, как жар его тела коснулся моей спины, затем его обнаженная, слегка влажная грудь прижалась ко мне, когда он наклонился и взял пакеты. — Сначала торт? В первую очередь его отнести?

— К-конечно, — заикаясь, пролепетала я, крепче вцепившись в автокресло и уходя с его пути. — Возьми один пакет, Люси.

Она так и сделала, и через минуту Элайджа поднимался за нами по ступенькам. Он нес все пакеты и торт, а Люси держала куклу Барби, которую хотела ему показать.

Когда мы добрались до нашей квартиры на третьем этаже, я ввела код доступа и впустила нас. Элайджа не прошёл дальше прихожей и положил сумки у входа. Элай засуетился, пристегнутый к автокреслу, но я все равно поставила его, чтобы взять торт из протянутой руки Элайджи.

— Не хочу заходить внутрь в заляпанных травой кроссовках. — Он внимательно изучал мое лицо, пока я забирала у него десерт. — Я поднимусь, когда закончу? — прозвучало так, будто он снова хотел удостовериться.

— Ладно! — сказала я слишком весело.

Я пыталась вести себя нормально, но не знала, как это сделать, ведь Люси пригласила в гости мужчину, словно в этом не было ничего особенного.

— Ладно.

Я закрыла дверь и не успев перевести дух, бросилась к Элаю, который хотел вылезти из автокресла. Он рыскал в поисках груди, как только я прижала его к себе. Подняв рубашку, расстегнула бюстгальтер для кормления и начала его кормить, одновременно подхватив торт и медленно донеся его к холодильнику.

— Отнеси игрушки в свою комнату, — сказала я Люси.

Через тридцать минут они были разбросаны по полу гостиной. Она не могла решить, с какой игрушкой — куклами или пони — ей хочется играть больше всего. Папа купил Люси машинки, и она поставила их на кофейный столик, построила из них город и играла, когда в дверь постучал Элайджа. Прижав к себе Элая, я провела рукой по губам и посмотрела вниз, на штаны для бега и топ на бретельках, в которые переоделась. Все в порядке, сказала я себе. Я одевалась не для того, чтобы произвести на него впечатление. Я чувствовала, что Элайджа просто хочет подружиться. Это было нормально… Ну, я хотела, чтобы так было. Единственный способ привыкнуть к присутствию Элайджи, — это быть рядом с ним.

Когда я открыла дверь, в ноздри ударил пряный, неземной аромат одеколона. Элайджа принял душ и надел белую футболку и черные шелковистые шорты. С его темных волос все еще капала вода. Когда Элайджа вошёл в дом, татуировки на его руках выглядели одновременно пленительно и угрожающе.

Он снял обувь у двери. Так было принято в моей семье, и мне нравилось, что он делал это без просьбы. Отличные манеры.

Ух ты, мы с Элайджи на самом деле могли бы стать друзьями, подумала я, наблюдая, как он пересекает крошечный коридорчик, проходя через кухню и гостиную.

— Прости за беспорядок, — сказала я.

— Элайджа! — Люси вскочила. — Посмотри на мои машины.

— Тебе нравится играть с машинами? — спросил он, похоже, шокированный.

Возможно, это потому, что она была девочкой. Я тоже играла в машинки, когда была маленькой.

— Да. Дедуля купил их для меня.

— Когда я был маленьким, то разрисовывал макеты машин. Они продавались в таких наборах, где ты сначала собираешь их и все такое. — Он почесал подбородок, присев на корточки рядом с Люси и взял синюю машинку с кофейного столика. — Давненько я этого не делал… Возможно, стоит заказать один.

— Можешь и мне заказать? — спросила Люси.

— Тебе интересно что-то подобное? — снова удивился он.

Она энергично кивнула головой.

— Можно я покрашу свою в розовый?

Он засмеялся. Это был глубокий звук. Я почувствовала его в своем животе.

— Не думаю, что в наборе есть розовая краска. Но я могу поискать для тебя розовую.

— И голубую для малыша.

От её слов у меня потеплело на сердце. С каждым днем Люси все больше нравился Элай. Она уже не так ревновала и считала его довольно забавным, когда он смеялся. Говорила, что он похож на старика без зубов.

— Мы можем и для него сделать макет, — сказал он ей, а потом посмотрел на меня.

Я поняла, что все это время улыбалась, поскольку внимание Элайджи было приковано не ко мне.

— Хочешь кусочек торта?

Я поспешила на кухню с Элаем на руках.

Я услышала, как хрустнули его колени, когда он встал и последовал за мной. Я достала торт из холодильника и отрезала ему кусочек, прежде чем спросить.

— У нас есть сок и молоко…

— Молоко.

Я открыла шкаф. Его рука скользнула поверх меня, прежде чем я схватила стакан.

— Я достану. — Раздался глубокий голос Элайджи.

— Глупости. Ты — гость.

Я взяла у него из рук стакан, наполнила его шоколадным молоком — он сказал, что любит его, — и протянула ему.

Я не была уверена, стоит ли мне садиться с ним за стол или нет.

Элайджа был в моей квартире. Как это произошло?

— Сегодня на самом деле твой день рождения? — пробормотала я.

Он смотрел на меня, пока ел.

— Да. В противном случае я был бы на работе, но сегодня меня выгнали из-за того, что я именинник.

Помедлив, я заняла место напротив него. Я изучала его, точнее, его татуировки и наконец спросила:

— Могу я узнать, чем ты занимаешься?

— Я владею двумя тату-салонами.

Еще кусочек.

— Двумя?

Обалдеть, это объясняет его татуировки.

— Да, но один из них в Джеффри.

— Зачем тебе два салона?

— Не могу отказаться от своего первого детища, потому что переехал обратно домой. — Его губы приподнялись с правой стороны, и он одарил меня застенчивым взглядом. — Я еще не готов от него отказаться. — Его взгляд откровенно скользнул по мне, прежде чем он съел последний кусочек торта. — У тебя есть татуировки?

Я покачала головой.

— Нет, но я всегда хотела. Просто у меня не было времени, чтобы сделать.

Он улыбнулся, склонив голову набок, словно что-то вспомнив.

— Люси кое-что сказала, когда впервые увидела мои татуировки. Что-то о том, что ее дедушке не нравятся татуировки или, возможно, он считает их уродливыми.

— Да, он зациклен на своем. — Понимающий блеск в его глазах и ухмылка заставили меня тоже улыбнуться. — Но мой папа хороший человек.

— Хэнк тоже не был их поклонником, когда я сказал, что татуировка — это то, чем хочу зарабатывать на жизнь. Теперь у него их несколько.

— Хэнк?

— Муж моей мамы.

Я не стала спрашивать, почему он не сказал «отчим». То, как он улыбнулся при этом воспоминании, подсказало мне, что он любит его, независимо от того, почему не делает этого.

Взяв своих пони, Люси пододвинула стул к Элайджи. Она разложила игрушки на столе и села.

— Тебе нравятся страшилки, Элайджа? Поэтому они у тебя на руках?

Эта маленькая слушательница. Я должна была догадаться, что она подслушивает. Моя дочь была очень наблюдательной.

— Наверное, да… Это делает меня плохим человеком? — спросил он ее.

Она вскинула руки вверх.

— Я больше не думаю, что ты плохой. — Она повернулась ко мне. — Можно мне сделать татуировку?

— Ты слишком маленькая. Когда вырастешь, возможно…

Элай захныкал. Я опустила взгляд и увидела, что он пристально смотрит на меня. Как только я обратила на него внимание, он перестал суетиться и улыбнулся.

— Ладно, ты маленький искатель внимания.

Я задорно улыбнулась ему.

— Это значит, что малыш тоже захочет такую, когда вырастет? — спросила Люси.

Я засмеялась, соглашаясь с ней.

— Все возможно.

— Он такой повторюшка, — сказала Люси, явно придумывая в голове безумный сценарий.

Элайджа рассмеялся.

Мой мобильный, все еще находившийся в гостиной, зазвонил. Я встала вместе с Элаем и пошла отвечать. Увидев на экране имя Скотта, я запаниковала. Я подумала об Элайджи, но потом вспомнила, что Скотта это не касается. Кроме того, мы не делали ничего плохого.

— Люси. Ответь на звонок. Это твой отец.

Когда она поднялась со своего места, я уловила хмурый взгляд на ее лице. Я забыла о вечеринке, так как она оживилась после нашего возвращения домой. Ее ноги неохотно зашлепали по ковру, и она взяла телефон из моей руки.

Я мельком взглянула на Элайджи, и увидела, что он наблюдает за нами. Ответив на звонок Люси, направилась в свою комнату.

Элайджа спросил:

— Ты не с их отцом? — Я покачала головой, и его плечи словно расслабились. — Я никого не видел, пока вы…

— Нет. Только мы.

— Это твой выбор или…

— Да. Я застукала его в постели с моей кузиной.

— Вот же дерьмо, — пробормотал он, и я оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что Люси нет в гостиной.

— Да, но все в порядке.

— Нет.

— Лучше узнать об этом, чем быть с ним и не знать, что он делает за моей спиной.

Я пожала плечами, словно все это не сломило меня и мое доверие. Элай схватил мою рубашку в свою маленькую руку и потянул за нее.

Элайджа неохотно кивнул.

— Я не это имел в виду. Он козел, раз так поступил с матерью своих детей. — Гнев Элайджи лишил меня дара речи, и в животе что-то дрогнуло. — Вы были женаты?

— Нет.

Но мне казалось, что я что-то для него значу. Несмотря на неловкость разговора, я рассмеялась. Теперь я опасалась, что Элайджа будет смотреть на меня свысока из-за того, что родила вне брака. Я работаю над тем, чтобы не заботиться о том, что думают другие.

Люси вышла из своей комнаты, слегка поджав губы, и протянула мне телефон.

— Папа сказал, что приедет.

Я вздохнула. Когда Скотт спросил меня раньше, я отказала ему. Если бы Люси хотела пойти с отцом, я бы не возражала, но я ненавидела, когда он пытался пробраться обратно в мою постель.

Я хотела спросить ее, в чем дело, но не стала делать этого в присутствии Элайджи. Кухонный стул заскрипел по полу, и я подняла на него глаза.

— Мне пора идти.

Думаю, это хорошая идея, раз Скотт собирается приехать.

— Да… кстати, с днем рождения.

Улыбка коснулась его губ.

— Спасибо. — Он наклонил голову. — Если что, я рядом.

Я не знала, что заставило его сказать это, но мне было приятно это слышать. Это было приятное чувство, когда кто-то говорит что-то подобное.

— Хорошо.

Элайджа увидел, что Люси надулась. Он наклонился и взъерошил ей волосы.

— Я посмотрю макеты машин для тебя.

Он выпрямился и уставился на Элая, словно хотел что-то сказать. Глаза Элайджи расширились, и он попятился, ничего не сказав ребенку у меня на руках.

Затем он вышел за дверь.