Один процент тебя (Мишель Гросс) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава сорок первая

Хэдли

Я проснулась под титры фильма, который выбрала Люси. Я не помнила, как заснула, только краткое воспоминание о начале фильма, а затем ничего. Первое, что я заметила, было то, насколько мне было тепло и в то же время тесно. Я лежала, прижавшись к ноге Элайджи, которая занимала весь диван. Как это произошло? Я подняла голову и увидела, что Люси и Элай лежат по бокам от него. Все трое спали. Элай лежал, раскинув руки перед лицом Элайджи, наполовину свисая с его груди и частично опираясь на его руку. Люси свернулась калачиком у него под боком, задница свисала с дивана, рот был широко открыт.

Эта картина заполнила мое сердце. Яростная, неоспоримая преданность и всплеск защиты, которые я испытывала к Элайджи. Мы очень много значили для него. Так же, как и он для всех нас. Я так устала от слов Лилли и Скотта о том, какое плохое влияние Элайджа оказывает на моих детей.

Это не так. Он был в ладу с собой и не извинялся за это. Я надеялась, что когда мои дети подрастут, они будут стремиться прожить свою жизнь так, как им хочется. И когда он любил, он отдавался этому чувству полностью.

Я почувствовала его сердечность несколько месяцев назад…

Выскользнув из своего укрытия рядом с его ногой, я встала перед ними. Осторожно подхватив Люси на руки, понесла ее в спальню, которую они с Элайджи отвели для нее. Уходя, я включила ночник.

Элайджа дернулся вперед, когда я подняла Элая с его груди. У него уже выработалось шестое чувство, когда ребенок двигается. Его заспанные глаза были сексуальными, он обнял меня, зажимая Элая между нами. Я приложила палец к губам, чтобы он вёл себя тихо. Он медленно поднялся, разминая шею, и последовал за мной в свою спальню, где я застыла на пороге. С тех пор, как я была здесь в последний раз, он купил детскую кроватку и установил ее.

Он шагнул вперёд и поправил одеяло в кроватке, чтобы я могла положить Элая. Как только я положила его, обернулась к Элайджи. Он обхватил меня за талию и прижал к своей мускулистой груди.

Каждый раз, когда мы стояли рядом, касаясь друг друга или нет, я поражалась тому, насколько он крупнее меня. Неудивительно, что, когда я впервые увидела его, он вызывал у меня такое раздражение — своими размерами, татуировками и злобным взглядом. Но я находила утешение в его силе. Безопасность. В его объятиях я могла расслабиться и отпустить свои тревоги. Даже когда приходилось отказаться от покоя, который приносили мне его объятия, он был рядом, чтобы разделить со мной мои проблемы.

— Я не горжусь тем, как разговаривал с бабушкой Люси в ее присутствии, но она вела себя как сука, — сказал он, первым нарушив молчание.

Его огромная мозолистая ладонь скользнула по моему подбородку и приподняла голову вверх. В затемненной комнате его карие глаза были похожи на черные шары. В этот момент они были одновременно яростными и умоляющими. Нахмуренные брови Элайджи говорили о том, что он все еще расстроен.

— Я не говорила тебе раньше, но я не позволяю никому говорить плохо о Скотте или его семье в присутствии Люси. Я не хочу воспитывать в ней ненависть к нему только потому, что он не нравится моей семье, но теперь начинаю задаваться вопросом, зачем я вообще старалась. Скотт делает так, что Люси не хочет иметь с ним ничего общего без моей просьбы. Прости меня за то, что отгородилась от тебя. Из-за Лилли мне было очень неловко и больно. Когда ты проигнорировал меня в магазине и накричал на нее, это расстроило меня, хотя часть меня была глубоко тронута тем, что ты защищал нас.

Рот Элайджи прижался в горячем поцелуе к кончику моего носа. Это не должно быть сексуально, но так и было. Его дыхание овевало мои щеки, а нежное и решительное прикосновение его губ вызывало мурашки по коже. Он заправил мои волосы за ухо и прошептал:

— Прости, что был настолько взбешен, что ты подумала, будто я тебя игнорирую. Я просто не мог позволить этой женщине говорить с тобой в таком тоне, и мне было немного обидно, что ты это позволила. — Суровая правда его слов раскалила мои щеки. — Хочу спросить тебя кое о чем, и ты должна быть честна со мной, детка.

Я дрожала в его объятиях, бесконечно любя то, что я была той, кого он называл деткой. Я никогда не смогу привыкнуть к этому. В моей груди словно промчалось стадо слонов, заставляя мое сердце трепетать от яркого потока счастья. И все от одного этого слова.

— Что?

Я ждала, предчувствуя страх от того, что он собирался спросить.

— Мать Скотта постоянно относилась к тебе так, как сегодня?

Мой желудок ухнул вниз, а в горле поднялась желчь. Я опустила глаза и почувствовала, как в его теле нарастает напряжение. Мышцы на его руках напряглись и запульсировали, сжимаясь вокруг меня. В его груди раздалось бессвязное рычание, после чего он отвёл нас подальше от кроватки и зашипел.

— Я никогда не смирюсь с этим дерьмом, слышишь? — Он снова приподнял мой подбородок, заставив встретить его пристальный взгляд. — Никогда. Лучше молись, чтобы Скотт никогда не поступил с тобой так, как его мать. Мне плевать, что он отец Люси и Элая, я выбью ему все зубы, раз уж он мужчина…

— Элайджа.

Он продолжил:

— Я серьезно. Я чертовски зол, что из всех людей именно с тобой разговаривают подобным образом. Ты замечательная мама и потрясающий человек. Я это знаю. И эти ублюдки это знают. У тебя не бывает свободного времени. Твои дети всегда с тобой, если только ты не на работе. Хэдли, ты делаешь все возможное и невозможное.

Его руки поглаживали мои, на глаза навернулись слезы.

Мне нужно было, чтобы кто-то сказал, что я справляюсь. Воспитывать детей нелегко. Бывали дни, когда ты боишься, что у тебя ничего не получается.

— Это должно прекратиться, детка, ты не можешь позволить им унижать тебя при каждой встречи.

Я вздрогнула, еще больше слез и соплей.

— Знаю, — прохрипела я. — Я устала стараться ради них. Люси не хочет ехать к ним, и мне уже несколько месяцев не по себе от мысли, что она остаётся с ними. Мне плевать, сколько чепухи они мне наговорили, с меня хватит. Пока она не захочет повидаться с ними, я не буду прилагать ради них усилий, но я очень боюсь. — Мой голос дрогнул. — Очень, очень боюсь, что они могут попытаться забрать их у меня.

— Все будет хорошо, — хрипло прошептал он. Он вытер мне нос пальцами, не заботясь о том, что прикасается к моим соплям, поскольку в качестве салфетки использовал свою рубашку, а затем обнял меня. — Я знаю, что нет смысла говорить тебе не волноваться, потому что ты все равно будешь волноваться, но поверь, когда я говорю, что тебе не о чем волноваться. Ты отличная мама, у тебя есть работа и жильё.

Элай заворочался в кроватке, и мы оба замерли, ожидая, не проснется ли он. Когда стало ясно, что он просто ворочается во сне, Элайджа взял радионяню и повел меня в главную ванную комнату.

— Пойдем в душ.

Как только мы оказались в дверном проеме, он щелкнул выключателем и исчез за моей спиной. Я слышала, как он закрывал дверь в спальню на случай, если Люси проснется.

От предвкушения я задрожала. Мои пальцы покалывало от желания прикоснуться к нему. Я была в полном восторге от него, когда он, стоя передо мной, стягивал с себя рубашку. Демоны на его коже двигались, а мышцы и сухожилия напрягались. Он был настолько сексуальным, что иногда я думала, что не заслуживаю его. Не помогало и то, что хоть он и был придурком для девяноста девяти процентов населения, я знала, какие знойные взгляды на него бросали женщины. Я замечала это каждый раз, когда мы куда-то выходили.

Он поймал мой взгляд, и на его лице появилась ухмылка.

— Тебе помочь раздеться? — спросил он, расстегивая джинсы.

Я пришла в себя. Быстро моргая и тряся головой, я в замешательстве попыталась стянуть рубашку и джинсы одновременно, чем вызвала смех Элайджи.

— Иди ко мне, — его голос был нежным и ласковым, словно мурлыканье, я могла превратиться в лужицу у его ног.

Я сделала два крошечных шага и растворилась в его объятиях.

— В ближайшие годы я еще долго собираюсь действовать тебе на нервы, — сказал он, взявшись за низ моей рубашки и подняв ее над головой. — Вы дороги мне — ты, Люси и Элай. Я больше не позволю, чтобы с тобой плохо обращались, даже если для этого мне придется несколько раз шлепнуть тебя по заднице, чтобы укрепить твой хребет.

Он присел передо мной на корточки. Я нервно сглотнула и посмотрела вниз: он расстегнул мои джинсы и стянул их вместе с трусиками вниз по ногам. Он ухмыльнулся и шлепнул меня по попе. Я взвизгнула и потерла свой пылающий зад. Ой. Он приложил к удару некоторое усилие.

— Не думаю, что это поможет, ведь в исправления нуждается мой характер, — сказала я ему.

Он поднялся и погладил меня по ягодице.

— Наверное, ты права, но все равно будет весело.

Он снова шлепнул меня по попе.

Я поморщилась.

— Эээй. Больно.

— В этом есть что-то приятное.

Я изо всех сил старалась не рассмеяться, но это было невозможно, когда он улыбался.

— А теперь сиськи, — продолжил он, протягивая руку и расстегивая лифчик. Как только они освободились, он застонал и поднял меня на руки. — Блядь. Ты меня убиваешь.

Его эрекция, покачиваясь, скользила по моей коже. Ощущение того, что он голый и без презерватива, заставляло мое тело дрожать. Я обхватила его руками и ногами и потерлась о него, позволяя его члену скользить между половыми губами и по клитору, прежде чем он потянул меня в душ. Он закрыл стеклянную дверь и шагнул ко мне.

Я не знала, что его душевая лейка была съёмной, пока он не снял ее и не отвёл от нас, регулируя температуру. Мои соски затвердели. Во всем виноваты холод и желание, охватившее меня. Я восхищалась упругостью его задницы и тем, как хорошо была сложена каждая его часть.

Он поймал мой взгляд, когда повернулся ко мне лицом.

— Холодно? — спросил он, поднимая душевую лейку и распыляя воду на мою грудь.

Я тихонько застонала. Горячая вода была райским наслаждением. Я откинула голову назад и выгнулась дугой под струями скользящими по моему телу.

— Никогда не устану смотреть на тебя, — пробормотал он, обхватив мой затылок. Я открыла глаза, когда его рот приник к моему. Он провел языком по моим губам, и это было настолько чувственно и божественно, что у меня подкосились ноги. Я приоткрыла рот, позволяя ему покорить мои губы, ублажая меня всеми возможными эротическими способами. Отстранившись, он приказал: — Прислонись к стене.

Я вздрогнула, прижавшись спиной к холодной стене. Он навис надо мной, расположив струю между нами так, что она стекала по моей груди, успокаивающе погладив одну из моих грудей, а затем, потянув за сосок, он опустился на корточки, прижав лицо к пространству между моими ногами. Моя потребность была настоятельной, сердце колотилось, трепетало от тепла и покалываний. От отчаянной потребности быть наполненной.

Элайджа направил лейку душа на мой пупок, оставляя за собой горячую дорожку воды. Свободной рукой он обхватил мое влагалище неторопливо скользя большим пальцем по клитору, прежде чем просунуть в меня палец.

Ох, помадка. Я застонала, раздвигая ноги. Он увидел, что я сопротивляюсь, схватил мою ногу за колено и приподнял ее. Как, по его мнению, мне удастся устоять на одной ноге? Я на двух то еле стояла до того, как он начал прикасаться ко мне.

Несколько раз он ввёл в меня палец, я была в легком тумане, когда увидела, как он опускает лейку душа все ниже, ниже, ниже, пока не побрызгал водой на мой клитор, и я подпрыгнула, но Элайджа положил руку мне на бедро и крепко держал.

О, о, о… Очень сильная стимуляция. Мой живот сжался. Было очень приятно, но давление было настолько сильным, что вызывало щекочущее ощущение, которое я не была уверена, что смогу выдержать.

Наклонившись, я убрала его руку и немного прогнулась, когда давление на клитор ослабло.

— По-моему, слишком, — прошептала я задыхаясь.

Карие глаза поразили меня своей интенсивностью.

— Уверен, ты справишься.

Я покачала головой.

— Нет… О!

Я выпрямилась, прижавшись спиной к стене, когда он снова распылил на меня воду, добавив ещё один палец.

Мой живот вздрагивал, напрягался и вздрагивал каждый раз, когда на клитор оказывалось давление. Я не могу… не могу… не могу. Это была паутина удовольствия и пытки, когда поток приносил дразнящее щекотание, а затем опалял неистовым жаром, и когда он расцветал, я вскрикивала, хватаясь за руку Элайджи, которая обвивалась вокруг душевой лейки.

— Элайджа!

Мое тело содрогалось и я, выгнулась дугой. Склонилась над ним, нуждаясь в том, чтобы он остановился, когда оргазм овладел мной.

Я захныкала, когда он, наконец, смягчился, оставив меня в дрожащем беспорядке. Его палец довел последние несколько секунд моего экстаза до самого конца, когда он отодвинул от меня душевую лейку.

Он выпустил мою ногу из своей руки.

— Ты прекрасна, Хэдли. — Его голос был хриплым, полным вожделения. Он выпрямился, прижав меня к стене. — Ты в порядке?

Одной рукой он лениво поглаживал мое плечо, а другой возвращал душевую лейку на место.

Я задрожала еще сильнее, когда он наклонил мою шею. Поцелуй. Поцелуй. Он прижался губами к моей коже. Я счастливо вздохнула в своем возбужденном состоянии.

— Хочу, чтобы ты был внутри меня, — хрипло прошептала я.

Я с трепетом открыла глаза, когда он встал в полный рост.

— Я только возьму…

Он попытался отодвинуться, но я схватила его за руки.

— Я хочу почувствовать тебя. — Это признание заставило меня занервничать, так как он глубоко, с придыханием вздохнул, когда приблизился, позволяя мне продолжить уговоры. — Я принимаю противозачаточные с тех пор, как прошла шестинедельный осмотр после рождения Элая.

Он прижался своим лбом к моему, его сияющие словно звезды глаза, полные страсти смотрели на меня, и он наконец сказал:

— Я тоже этого хочу… Блядь… Я очень этого хочу. Я никогда раньше…

Я наклонилась и поцеловала его, нежно, красиво, наше дыхание звучало в унисон словно мы были созданы друг для друга. Он задрожал, когда я прикусила его нижнюю губу — настолько, что это было игриво, дразняще и интимно одновременно. Его огромная длина прижалась к моему животу, когда он закинул сначала одну мою ногу на свое бедро, затем другую, прижимая меня к стене.

Прерывистые вздохи, тела прижаты друг к другу… Я смотрела на своего возлюбленного и свое будущее, наполненное всеми эпическими приключениями с ним. Я хотела, чтобы он знал, если еще не знает.

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя. Из-за тебя я стал домашним и все прочее дерьмо.

Я засмеялась, но быстро затихла, когда он подтолкнул свою эрекцию к моему отверстию. Я не сводила с него глаз, пока он медленно входил в меня, сантиметр за сантиметром. Я чувствовала каждую изысканную деталь, когда он двигался внутри меня — то, как мои внутренние стенки прижимались к его грибовидному кончику, его толстый пульсирующий обхват, когда я растягивалась, чтобы принять его целиком. Я сходила с ума от осознания того, что мы близки настолько, насколько это вообще возможно, — я не хотела такой близости ни с кем, кроме него. Грохочущее пламя грозило выплеснуться наружу, если он войдет еще глубже. Он зашипел, и это превратилось в стон.

— Хэдли, я не думал, что ты можешь ощущаться совершеннее. Я ошибался. Блядь, я очень ошибался. Ты такая тугая и горячая. Господи, детка, ты была создана для меня.

Его грязные словечки взорвались расцветающим жаром, а затем он вошел немного глубже.

Я закрутилась в спираль, взвилась ввысь. Внутренние стенки сжались вокруг него, когда я выгнулась дугой, распалась и погрузилась в пламя.

— Боже, благослови… Америку! А-а-а…

Он поцеловал мой приоткрытый рот.

— Мир не рухнет если ты скажешь «блядь» или «дерьмо». Сейчас тебя никто не слышит, кроме меня. — Он прикусил мое ухо, и я вздрогнула. Он медленно вышел и снова вошел. Я задыхалась. Он крепче сжал мои бедра и ноги. — Ты так интенсивно сжимаешь мой член. Блядь! Я долго не протяну.

Я все прекрасно понимала. Когда он вошел в меня в третий раз, его пирсинг прошелся по моему клитору, и я снова начала парить. Неудивительно, что мое тело не переставало пульсировать в его руках, когда он доводил меня до очередного оргазма. Я вцепилась в его волосы, тело немного сползло по стене, когда я выгнулась дугой и застонала.

Его хватка ослабла. Он крепче прижался ко мне, приподнимая меня, и задвигался, словно дикий зверь, доводя мое освобождение до крещендо. Элайджа застонал, отчаянно ища мои губы, и поцеловал так, словно вынимая из меня всю душу, прежде чем в меня ворвалась его разрядка. На моих и без того пылающих щеках поднялся жар. Я ощущала каждый чувственный толчок его члена, и он заполняет меня так, как никогда не заполнял с презервативом.

Мы целовались и целовались даже после того, как наши тела перестали пульсировать. Он поставил мои дрожащие ноги на пол, и его эрегированная длина выскользнула из меня. Его твердый член покачивался и прижимался к моему животу, снова готовый к действию. Вода была теплой, но когда он оторвал свои губы от моих, стала холодной. Его щеки слегка раскраснелись, губы были глубокого вишневого цвета, а глаза мягкими и затуманенными, когда он смотрел на меня переполненный эмоциями. Все они были связаны с тем, что он любит меня.

Он выключил воду, вытер нас насухо и еще раз проделал это со мной на кровати под одеялом, прежде чем мы погрузились в сон.

_______

Вчера я была смелее. Нервозность вернулась вместе с утренним солнцем.

Но все было хорошо. Элайджа сидел со мной на качелях рядом с родительским домом, пока я набирала номер Скотта, и его рука успокаивающе поглаживала моё бедро, создавая ощущение комфорта и безопасности. Люси и Элай находились внутри, пока я звонила.

Скотт ответил после третьего гудка.

— Полагаю, ты осознала, как глупо вела себя вчера?

Нервозность была забыта. Его ожесточённый тон заставил меня напрячься.

— Нет, Скотт. На самом деле мне нужно тебе кое-что сказать.

— Что же?

— Единственные, кто когда-либо поступал глупо, — это ты и твоя мать.

— Что за…

— Не перебивай меня, — огрызнулась я. — Я устала от того, что ты и твоя семья унижают меня перед Люси. Ты хоть представляешь, как это ранит ее чувства? Как сильно вы, ребята, заставляете ее плакать? Я старалась найти общий язык с тобой и твоей семьей с тех пор, как мы расстались, предлагала тебе оставить Люси на выходные, но ты так и не пришел. Ей всего четыре года, но это не значит, что она не понимает, что ты ее отшиваешь.

— Хэдли!

— Нет, ты не имеешь права расстраиваться. Люси любит тебя, но в последнее время она не хочет с тобой встречаться, и я не собираюсь ее заставлять. Если ты захочешь ее увидеть, я не буду противиться этому, но пока она не будет готова снова остаться на ночь в вашем доме, этого не случится.

— Это, блядь, просто нелепо. Проблема в том, что ты промыла ей мозги.

— Если ты и твоя мамаша не можете вести себя цивилизованно, тогда, полагаю, нам придется обратиться в суд. Они могут заставить твою ленивую… задницу устроиться на работу, чтобы платить алименты.

Элайджа отшатнулся и одними губами произнес «задница», после чего улыбнулся, а я покачала головой, глядя на него.

— Ты что, шутишь? — прокричал Скотт мне в ухо. — Ты только что сказала «задница»? Ты не ругаешься. Что на тебя нашло?

— Мне надоело терпеть подобную незрелость от тебя и твоей мамы. Если вы, ребята, собираетесь продолжать вести себя так ужасно, я тоже могу.

— Тебе прекрасно известно, что я не могу найти работу, пока не закончу учебу, это слишком тяжело! Ты не имеешь права требовать алименты, ведь по твоей вине я их не вижу!

Это было похоже на разговор с кирпичной стеной.

Я вздохнула.

— Забавно, что ты заставлял меня работать полный рабочий день, пока я училась в колледже и была беременна.

— Хэдли!

— Люси любит тебя, но Элай не знает своего отца. Если бы не они… Я хочу быть вежливой, но решать тебе.

Он повесил трубку.

Все напряжение, вызванное телефонным звонком, улетучилось из моего тела, и я облокотилась на спинку качелей. Элайджа притянул меня к себе.

— Ты в порядке? — тихо спросил он.

— Да.

Прошло совсем немного времени, и его плечи начали сотрясаться. Я вытаращила глаза, когда поняла, что вся его грудь вибрирует. Я выпрямилась и увидела, что он смеется.

— Что смешного?

Он гоготнул.

— Ты сказала «задница».

Мои щеки запылали от воспоминаний.

— Ты… Забудь об этом.

Я поджала губы и скрестила руки, опять прижавшись спиной к качелям и сердито раскачивая нас.

— Хорошо, но я не представлял, насколько это будет странно.

Боже, благослови Америку! Он продолжал смеяться.

— Что в этом странного? — пробормотала я.

— Из твоих уст это звучит очень странно и мило, и я не могу воспринимать тебя всерьез. Не ругайся на меня, когда мы спорим, потому что это рассмешит меня, а ты разозлишься ещё больше.

— Как сейчас?

Он откинул голову назад, раскрасневшись, у него перехватило дыхание от смеха.

— Задница.

Он выглядел довольным. Его глаза блестели, лицо светилось, когда он смотрел на меня. Я сделала это с ним. Заставила его ликовать.

Я могла бы заниматься этим всю оставшуюся жизнь и не уставать от чувства, разрывающего мою грудь.

— Ты ведешь себя как это слово, — выпалила я, стараясь не улыбнуться.

— Я люблю тебя, моя маленькая плохая девочка.

Он снова притянул меня к себе.

— Я люблю тебя, — угрюмо произнесла я, хотя улыбалась ему в грудь, когда он прижимал меня к себе.

— Мы справимся. Не беспокойся.

Не ты, а мы, сказал он.

Я обхватила его руками и крепко прижала к себе.

— Как ни странно, я в порядке. Мне просто грустно за Люси и Элая. Я боюсь, что Скотт и его родители будут продолжать в том же духе, пока не станет слишком поздно и в итоге наши дети не захотят иметь с ними ничего общего.

— Если это случится, ты не будешь виновата. — Элайджа вздохнул. — Он и его семья будут в проигрыше, если лишатся этих детей из-за своей мелочности, но у них потрясающая мать, которая может компенсировать сотни мам и пап, и… у них есть я.

— Ты тоже потрясающий.

Он ухмыльнулся, глядя на меня.

— Да я такой, правда ведь?

Я закатила глаза, и в этот момент Люси распахнула дверь.

— Элайджа, дедуля зовёт тебя. Ему нужна твоя помощь.

Элайджа встал.

— Лучше поторопиться.

Как только он скрылся за дверью, я посмотрела на Люси.

— Дедуля его проверяет?

Она пожала плечами.

— Он часто спрашивает об Элайджи. Почему?

Я улыбнулась.