Один процент тебя

Глава тридцать четвертая

Хэдли

На следующий день мне позвонила мама Скотта. Она хотела, провести день с Люси и Элаем. Обычно я не отказываю им — за исключением того случая, когда Скотт набросился на Элайджи. Но когда я спросила Люси, хочет ли она пойти к ним, она не захотела. Я могла бы попытаться убедить ее пойти, но об этом не могло быть и речи, поскольку мы планировали поехать к маме Элайджи.

Оставался Элай, но я не могла избавиться от чувства тревоги, сжимавшего мои внутренности. Скотт и его семья были заносчивыми, грубыми и любителями посплетничать, одним словом они были ужасны. Потому что были грубыми снобами, которые любили сплетничать обо мне… Потому что не одобряли того, как я воспитываю детей и их раздражало, что я отказываюсь воссоединяться с их сыном, мне было очень трудно быть выше этого.

Элаю было пять месяцев. Он лишь раз оставался у них на ночь и несколько раз видел семью Скотта. Они не знали моего ребенка, но это была не моя вина. Меня пугало, как он будет себя чувствовал с ними?

Однако к одиннадцати часам они позвонили в больницу, что привело меня в раздражение. Даже Скотт вмешался. Мне казалось странным, что, когда они хотели увидеть детей, это должно было произойти немедленно. В конце концов, около полудня я сдалась, потому что они мешали мне работать. Мне было неприятно, что они устраивают подобное, когда я на работе. Мне пришлось позвонить родителям и сообщить им, что Скотт приедет и заберет Элая на ночь, через час они сообщили, что Скотт уговорил и Люси поехать. Нервы сдавали, я пыталась работать и не думать о своих детях, находящихся на чьем-то попечении. Я знала, что Люси не хотела ехать, когда звонила и спрашивала ранее об этом.

Потом мой папа рассказал мне, как вел себя Скотт, когда забирал их. Папа умел преувеличивать некоторые детали, особенно потому, что Скотт ему совсем не нравился. Чтобы пережить свою смену, я продолжала убеждать себя, что папа все выдумывает — что Люси хотела увидеть своего отца.

Самоуспокоение работало до тех пор, пока Скотт не позвонил в больницу за час до окончания моей смены. Деб вызвала меня в медпункт, с жалостью нахмурившись, когда передавала трубку. Первое, что я услышала, когда поднесла трубку к уху, это плач Люси. Я сразу же спросила:

— Что случилось?

— Люси рыдает без умолку. Я предлагал ей мороженое и все остальное, но она не умолкает. — Горечь в тоне Скотта выбила из меня часть тревоги и наполнила яростью. — Видишь, что ты наделала? Она не хочет иметь со мной ничего общего.

— Разве ты не хочешь остаться и повеселиться у бабушки дома?

Услышала я, как мама Скотта пыталась поговорить с Люси.

— Нет. Я хочу к мамочке.

— Она забивает ей голову всякой ерундой, — выпалила его мать, и кровь прилила к моему лицу. — Если она так делает, то и мы можем.

Это угроза? Я была вне себя от ярости.

— Люси, я твой папа. Перестань плакать! — крикнул Скотт.

— Перестань кричать на нее, — тихо проговорила я. — Я приеду за ними.

— Нет! Мы только уложили Элая спать. Знаешь, сколько времени это заняло?

Он все еще кричал.

— Она кормит его грудью, поэтому он не хочет брать бутылочку! — кричала его мама достаточно громко, чтобы я могла услышать.

Она хотела, чтобы я услышала.

Элай никогда не отказывался от бутылочки. Я знала, что это была плохая идея — позволить им навестить семью Скотта.

— Я приеду за ними.

Я повесила трубку.

Меня отпустили с работы пораньше. Мне было стыдно, что к моменту моего ухода все уже знали о моей драме. Без сомнения, на следующей неделе я окажусь в центре сплетен. Слухи меня не особо беспокоили, мне необходимо забрать своих детей. Я была зла и напугана, не понимая, как могу чувствовать и то, и другое одновременно. Мне потребовалось пятнадцать минут, чтобы добраться до дома родителей Скотта. Я заглушила двигатель внедорожника и постучала в дверь. Скотт открыл, но Люси выбежала следом за ним, все еще плача, и обхватила меня за ноги.

— Что случилось? — спросила я. — Не говори, что ничего. Люси не стала бы плакать из-за пустяка.

— Я не хочу здесь находиться! — закричала Люси, и теперь все стало понятно.

— Где Элай? Принеси его сюда.

Я говорила спокойно, но не скрывала злости в своем теле и лице, когда смотрела на Скотта.

В комнату вошла его мама с плачущим Элаем на руках, — мой малыш, который никогда не плакал, был весь красный и кричал.

Этого никогда больше не повториться.

Ярость, которую я испытывала, была смертоносной.

Я забрала его, но даже тогда он не сразу успокоился.

— Такими темпами Элай не узнает нас. — фыркнула Лилли.

— Это не моя вина. Возьми свои туфли, Люси. — Она отпустила меня и повернулась, чтобы проскользнуть мимо бабушки и отца, стоявших в дверях, и взять свои туфли. — Нельзя ожидать, что им будет комфортно, если вы забираете их раз или два в полгода.

— Вот именно. Ты не позволяешь им видеться с нами! — прошипела мать Скотта.

— Я не собираюсь это обсуждать, ведь тебе прекрасно известно, что я постоянно твержу Скотту, что он может видеть детей, когда захочет. — Элай наконец успокоился, сжимая в своих маленьких пухлых кулачках мою форму и не отводя глаз от моего лица, чтобы убедиться, что это я. — Ты готова, Люси?

Она кивнула и поспешила следом за мной.

— Хэдли, детка, прости, что я веду себя так отвратительно.

Я вздрогнула от того, как Скотт назвал меня деткой. Забавно. Не помню, чтобы раньше Скотт называл меня этим ласкательным именем. Элайджа называл меня деткой. Когда он произносил это, я чувствовала себя по-другому — словно он заботился обо мне. Из уст Скотта это звучало даже близко не так.

— Я скучаю по вам, ребята. Мне становится ненавистно, что Элай меня не знает. Люси, разве ты не скучаешь по своему папе?

Она схватила меня за талию и уткнулась лицом в мою форму, отказываясь отвечать или смотреть на Скотта.

— Это не моя вина, — повторила я со вздохом.

— Ты выгнала меня.

— Это не должно мешать тебе видеться с Люси или познакомиться с Элаем! — Я взглянула на его мать. — Я думаю, вам стоит повидаться с ними несколько часов на нейтральной территории, прежде чем они снова останутся у вас на ночь.

— Что? — спросила она.

— Попрощайся, Люси.

— Пока, — прошептала Люси, подталкивая меня к машине.

Я развернулась и направился к внедорожнику, Люси шла рядом со мной.

Я напряглась, услышав позади нас хруст гравия. Скотт крикнул:

— Думаешь, я не знаю об Элайджи? Люси мне рассказала. Думаешь, я позволю тебе вытворять подобное рядом с моими детьми? Продолжай в том же духе, и увидишь, что я говорю серьезно.

Не обращая на него внимания, я открыла заднюю дверь и сначала пристегнула Элая, а потом помогла Люси. Я очень многое хотела сказать, но поняла, что это не имеет значения, поскольку Скотту плевать. Слезы наполнили мои глаза. Признать, что он рассматривал своих детей только как способ причинить мне боль, было слишком тяжело.

Я заплакала. Люси видела, так как я пристегивала ее. К тому времени, как я закончила, слезы обильно текли по моим щекам. Я разрыдалась еще сильнее, когда она заплакала вместе со мной.

— Не плачь, — строго сказала я ей, вытирая слезы, которые продолжали капать из моих глаз.

Скотт продолжал орать, но я не обращала на него внимания. Я обошла машину, забралась на водительское сиденье и уехала.

— Я не хочу возвращаться, — хныкала Люси, пока я вела машину.

— Не хочешь рассказать, что случилось?

Я вытерла глаза, глядя на нее в зеркало заднего вида.

— Они все время говорили и говорили о тебе. — Она откинула голову назад, плача сильнее, чем прежде. На глаза снова навернулись слезы, но я пыталась сосредоточиться на дороге. — Я ненавижу, когда они говорят о тебе. Это заставляет меня плакать.

— Все в порядке, Люси.

Ее слова расстроили меня. Я не должна была отпускать ее. Я должна была отказать.

— Я не хочу жить в доме у бабушки Лилли.

— Ты не будешь жить ни с кем, кроме меня, — сказала я ей. — Клянусь. — Мои слова, казалось, успокоили ее. Она наконец перестала плакать. Она вытирала глаза, когда я спросила: — Что делает твой братишка?

— Смотрит по сторонам, — ответила она, фыркнув. — Теперь он счастлив. Все хорошо, малыш.

Я уставилась в зеркало, наблюдая, как она наклоняется через перекладину, чтобы взять Элая за руку.

Я снова расплакалась.

_____

В состоянии паники я так и не смогла поговорить с Элайджи сегодня. Только когда увидела, как он выходит из своего дома, я вспомнила, что мы должны были пойти к его маме. Должно быть, он искал нас.

Ему не нужны мои проблемы, сказала я себе, выходя из машины и открывая заднюю дверь, чтобы забрать Элая.

Он шёл к нам, широко улыбаясь, и я подумала, что ему не нужны мои проблемы. Затем медленно, его улыбка потускнела, когда его взгляд скользнул по мне. Я вытащила Элая из машины. Подошла к Люси, я не могла посмотреть на Элайджи, потому что была на грани слез.

— Хэдли. — Я не ответила, когда он заговорил. Я помогла Люси расстегнуть ремни, и она вылезла. — Люси. — Она подняла на него глаза. — Что случилось?

Она смотрела то на меня, то на Элайджи, явно разрываясь, боясь, что сделает что-то не так. Скотту и его матери потребовалось меньше суток, чтобы сломить дух Люси.

— Иди, — прохрипела я.

После этого она не теряла ни секунды. Люси подбежала и бросилась к Элайджи, он подхватил ее на руки.

— Что случилось? — снова спросил он. Вместо ответа она обхватила его за шею. — Иди сюда, Хэдли.

Его голос был тихим, но жестким.

Я опустила взгляд. Если я посмотрю на него, то сорвусь.

Ему потребовалось всего три секунды, чтобы подойти ближе, затем он прижал нас с Элаем к себе и Люси.

— Вам всем нужны обнимашки или что-то в этом роде? — Хихиканье Люси заставило вибрировать те части меня, которые касались ее. — Даже Элай красный и с заплаканными глазами. Я хочу знать, кто в этом виноват.

Люси слегка оттолкнулась от его груди, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Мы едем к твоей маме?

Он взглянул на меня.

— Спроси свою маму.

Она обернулась и спросила:

— Поедем, мам?

— Если хочешь, — прошептала я.

Люси сказала:

— Она накормит нас, как бабуля.

Это рассмешило Элайджи.

— Ладно, попрошайка, мы поедем.

Я провела пальцами по ее волосам, пока она смеялась вместе с Элайджи, позабавленная тем, что я назвала ее попрошайкой, видимо.

— Иди умойся и переоденься. — Он опустил Люси на землю и взял Элая из моих рук. — Хочешь, я переложу автокресла в свою машину?

— Нет, ты можешь отвезти нас на моей машине.

Он кивнул.

— Перестань пялиться и иди.

— Мне нужно покормить Элая. Я не знаю…

— Хэдли, с ним все в порядке. Видишь его улыбку? Мы подождем здесь. Можешь покормить его у мамы. Иди, пока я не отшлепал твою задницу, а то она отшлепает мою, если ты появишься у неё в таком виде, думая, что я во всем виноват.

Люси хихикнула.

— Ты не можешь отшлепать маму, Элайджа, она взрослая.

— Я так и сделаю, если она не развеселится. — Он посмотрел на Люси, открывая заднюю дверь. — Если мне нельзя ее отшлепать, тогда тебе придется помочь мне удержать ее, чтобы мы могли ее защекотать.

— Я хочу, чтобы меня щекотали! — крикнула Люси.

— Иди вытри лицо, женщина, это неприлично. — Элайджа наклонил голову ко мне. Я открыла рот, но он сказал: — Хочешь еще раз обняться? Иди сюда. Не стесняйся.

Мои глаза снова защипало от слез. Я вздохнула и поспешила уйти, что с самого начала входило в план Элайджи.

_______

Элайджа был прав насчет своей мамы. Как только мы вошли в её дом, она уставилась на него и спросила, что ее проклятый сын сделал со мной. Сколько бы я ни говорила ей, что он ничего не сделал, она продолжала смотреть на него, пока мы ели. К счастью, Люси разрядила обстановку, сказав, что благодаря Элайджи все нуждаются в щекотке.

Я не могла настроиться на позитивный лад. Элайджа продолжал наблюдать за мной. Я знала, что он выжидает, чтобы выяснить, почему я на грани слез каждый раз, когда он смотрит на меня. Честно говоря, я тоже не знала.

Я не хотела быть обузой.

Подобные мысли не выходили у меня из головы. Я хорошо знала Элайджи, чтобы понять, что он отчаянно хочет, чтобы я полностью впустила его в свою жизнь. В его взгляде была безмолвная мольба, когда он смотрел на меня. Это будоражило все мои эмоции, особенно сегодня, когда я чувствовала себя плохой матерью, и ужасным человеком.

И поэтому я продолжала сдерживать эмоции и едва встречала его взгляд. Я была не лучшей компанией в эту минуту, но его мама не сказала ни слова. Его отчим взял Элая, как только мы приехали. Это было так мило. Я хотела бы насладиться этим моментом, но все, о чем я думала, — это о том, как ужасно себя чувствую и мне не следовало отпускать детей к Скотту, если меня это не устраивало. По правде говоря, пока Скотт не изменится, мне не будет комфортно. Я не могла заставить его или его семью навещать Люси и Элая. Все усложнялось тем, что Скотт постоянно подводил Люси, говорил, что приедет за ней, но так и не появлялся. Но его родители винили во всем меня, ведь это я выгнала Скотта из дома и разрушила нашу семью.

Каждую нашу встречу они становились все хуже и хуже. Все, о чем я могла думать, — это об угрозе Лилли, прозвучавшей, когда я уходила. Неужели она попытается заставить Скотта обратиться в суд по поводу опеки? Я была хорошей матерью. Скотт был безработным и жил с родителями. Но разве от этой информации мне стало легче? Нет. Я жила в страхе, что Скотт подаст в суд на опекунство, с тех пор как поймала его на измене и заставила уйти.

— Элайджа сказал, что ты любишь машины, Люси? — спросил Хэнк, пока мы ели за столом в столовой.

Элай, все еще сидящий у него на коленях, несколько раз сунул руку в картофельное пюре Хэнка. Пожилой мужчина специально позволял ему это делать, постоянно подвигая свою тарелку ближе к Элаю. После третьего или четвертого окунания руки он наконец поднес ее ко рту, чтобы попробовать на вкус. Его маленькое пухлое тельце напряглось, а глаза расширились, когда он посмотрел вниз на тарелку. Кажется, ему понравилось, но он не был в этом уверен. Мама Элайджи все время пыталась забрать Элая у Хэнка, но пока это ей не удавалось. Однако женщина, похоже, не собиралась сдаваться.

Люси улыбнулась.

— Да. И ещё мне нравятся пони.

— У нас есть целая коллекция, которую Элайджи собирал в детстве, — сказал Хэнк.

Люси вздохнула.

— Я хочу посмотреть.

— Я покажу после того, как мы поедим.

Хэнк улыбнулся, глядя на Элая.

— Сколько еще детей ты планируешь завести? — спросила мама Элайджи.

Я подавилась куском мяса. Я схватила газировку и сделала глоток.

— Ты в порядке?

— Да.

Я потерла грудную клетку.

— Я тебя удивила? — любезно спросила она.

— Немного, — призналась я. Мельком взглянула на Элайджи, который слишком пристально наблюдал за мной за обеденным столом. — Я не думала, что у меня будет больше двух детей.

Это правда. А еще я думала, что состарюсь со Скоттом. Глупая мечта. Мне хотелось вернуться в прошлое и задушить себя за то, что я жила в фантазиях, когда на самом деле постоянно была очень уставшей и напряженной. Было очевидно, что я была одинока в этих так называемых отношениях.

— Теперь у тебя должно быть больше двух, — пожурила она меня.

— Оставь ее в покое, — быстро пробормотал Элайджа, делая огромный глоток содовой.

— Я просто говорю, что хочу больше, чем двух внуков. — Она улыбнулась. — Хочешь сказать, что не хочешь ребенка?

Я снова взглянула на Элайджи, который тяжело вздохнув смотрел на свою маму.

— Конечно, хочу.

Он бросил на меня косой взгляд.

Мое лицо запылало.

Еще одна истина — я думала, что у меня будут дети от одного мужчины и только от него. Я знала, что сейчас двадцать первый век и всякое случается. Парни были дрянными, а иногда и женщины, но я не думала, что когда-нибудь задумаюсь о будущем с другим мужчиной или о том, чтобы завести еще детей.

Многие вещи оказались не такими, какими я их себе представляла.

Я была ошеломлена, возможно, потому, что Элайджа был потрясающим человеком, и определенно он не против идеи, что у нас могут быть дети. Поправочка. Не «могут быть», а будут.

Однажды он будет жить с нами.

Однажды он станет нашей настоящей семьей.

Однажды он сделает меня своей женой.

Элайджа — мой единственный.

— Расслабься, — прошептал он, беря меня за руку. Он положил ее себе на колени и стал рисовать большим пальцем ленивые круги по моей руке. — Крошечные шажки.

Я все еще не была уверена, что смогу встретиться с ним взглядом. Моим эмоциям нужен был выход, и, похоже, сейчас то самое время. Если я посмотрю ему в глаза, то сломаюсь, но я фыркнула, когда он это сказал. Я внезапно поняла, откуда взялся напор присущий ему — от его матери. Деликатность им была чужда, судя по всему. Очевидно, его мама знала, что мы с Элайджи встречаемся, и хотела внуков. Кто бы мог подумать.

И все же я обратила внимание на то, как они обходительны со мной. Чувствовала ли я когда-нибудь себя так комфортно в семье Скотта? Разве они когда-нибудь заставляли меня чувствовать себя как дома? Я только познакомилась с Хэнком. Но по тому, как он играл с Люси и Элаем, чувствовалось, что он был рядом с ними тысячи раз.

Мне очень понравились его мама и Хэнк. Они делали все возможное, чтобы мы чувствовали себя комфортно. Возможно, они всегда такие, но мне это нравилось.

Ох, помадка. Эта теплая атмосфера действовала мне на уже взвинченные нервы. Я знала, что мне нужно, но это должно было подождать, пока я не останусь с Элайджи наедине. Мое сердце хотело этого с тех пор, как я увидела, что он вышел на крыльцо.

— Пойдем, Люси. — Хэнк встал вместе с Элаем. — Я покажу тебе старую комнату Элайджи.

— Дай мне подержать его немного.

Мама Элайджи наконец-то взяла Элая на руки.

Люси вышла вслед за Хэнком из столовой. Я поднялась со стула и начала собирать тарелки.

Его мама посмотрела на меня и вздохнула.

— Я разберусь, милая, не беспокойся об уборке.

— Я не… — Не успела договорить, как тарелка выскользнула у меня из рук и разбилась вдребезги. Кровь отхлынула от моего лица, когда я наклонилась. — Мне очень, очень жаль.

Я извинялась снова и снова, не в силах поднять глаза.

— Все в порядке. Это всего лишь тарелка. У меня есть еще около тридцати, если захочешь выпустить пар. — Она смеялась, пока не увидела, что я не могу больше сдерживаться. — Ох, милая, почему ты плачешь?

— Хэдли, — Элайджа наклонился и взял у меня из рук осколки. — Это всего лишь тарелка. Посмотри на меня.

Я прикрыла глаза рукой.

— Простите.

— Ты меня убиваешь. Детка, ты должна сказать мне, что не так, пока я не узнал и не причинил кому-нибудь боль.

Его слова заставили меня расплакаться еще сильнее, потому что я ждала от него того, что мне было нужно.

— Я все уберу, Элайджа. Если вам нужно уединиться, отведи ее на крыльцо. — Он поднялся, увлекая меня за собой. Его мать погладила меня по спине, когда он взял меня за запястья и повел вперед. — Все хорошо, милая.

Мне было очень стыдно, но я не могла остановиться. Это психическое расстройство? Паническая атака? Что со мной не так, и почему я не могу это контролировать?

Скрипнула дверь, когда он открыл ее и вывел меня на улицу. Как только дверь захлопнулась, он притянул меня к себе и, обняв, прижал меня носом к своей груди. Я вдыхала его аромат, согреваясь от того, как одна рука обхватывает мою спину, а другая теребит волосы на макушке. Мои руки безвольно болтались по бокам, я просто позволила ему обнять себя — позволила ему утешить меня. Это было единственное, чего я хотела с тех пор, как увидела его сегодня. В его объятиях все тревоги, обиды и проблемы испарялись, словно по мановению волшебной палочки. Ощущение было мгновенным и таким всепоглощающим, что я почувствовала усталость. И счастье. Огромное счастье.

Слезы не прекращались, и хотя мне казалось, что вся тяжесть свалилась с моих плеч, как только я оказалась в его объятиях, это не меняло того факта, что проблема все еще была нерешённой. Это означало лишь то, что мне хотелось на кого-то положиться.

В двадцать два года я была матерью двоих детей. Имела стабильную работу, у меня были счета и обязанности. Я утешала своих детей, когда им было плохо, но в этот момент я поняла, что нашла того, кто утешит меня. Кого-то, кто позаботится обо мне, когда я буду в этом нуждаться.

Это было то, чего я ждала, чего хотела, и я научилась полагаться на Элайджи. Когда это началось?

— Давай возьмем Люси и Элая и поедем ко мне, хорошо? Что бы это ни было, ты обо всем расскажешь, — прошептал он, поглаживая меня по спине.

Мои сопли и все остальное оказались на его рубашке, но он, похоже, не возражал.

— Скотт приехал и забрал их сегодня. Люси не хотела ехать, но он уговорил ее, когда приехал за Элаем, — мой голос звучал хрипло, так как я без умолку рыдала. — В итоге она проплакала все время пока находилась у отца и его родителей, Элай тоже расстроился. Единственный раз, когда я не позволила Скотту увидеться с ними, когда он попросил, после той недели, когда он устроил скандал. Я постоянно говорила ему, что его родители могут приехать за детьми, когда захотят. Элайджа, они никогда не звонят и не хотят их видеть, они видятся раз в месяц. А потом они злятся, когда Люси и Элай плачут в их присутствии… Элай их не знает, а Люси отвыкла от них! — Я вытерла глаза. — Неужели это моя вина? Я виновата?

— Боже, нет, Хэдли. — Он обнял меня крепче. — Ты не должна отвечать за то, что взрослые люди не стремятся узнать своих внуков. Если Скотт или кто-либо еще не приложит усилий, чтобы узнать их, это будет на их совести, а не на твоей. Неважно, какую чушь они тебе говорят.

— Я боюсь, что они будут говорить обо мне всякие гадости.

— Похоже, что они уже так делают, детка. — Он все еще успокаивающе гладил меня по голове. И это, честно говоря, заставляло меня чувствовать себя лучше. — Вот почему ты должна стать толстокожей. Со мной это дерьмо не пройдет. Я больше не позволю тебе страдать из-за них.

— Это семья Люси и Элая, — прошептала я.

— Это не дает им права быть ублюдками, когда это изначально их вина. Перестань пытаться и посмотри, что они сделают, чтобы исправить эту ситуацию. Если они хотят быть в жизни твоих детей, — хорошо, но если нет… — Он отстранил меня на расстоянии вытянутой руки и потянулся к моей руке, прижимая ее к своей груди. — У них есть я. Кем бы я ни был, я сделаю все для них. Я обожаю все твои частички, особенно те, которые называют тебя мамой. Надеюсь, однажды они придут ко мне, а не к тебе, когда им что-то понадобится, потому что я буду рядом.

— Элайджа… — пробормотала я, прежде чем броситься ему на шею.