Один процент тебя

Глава семнадцатая

Хэдли

— Давненько я не видела тебя накрашенной, — с улыбкой заметила мама.

— Да… — Я коснулась своей щеки. — Мне снова хочется быть красивой.

Она улыбнулась.

— Что бы ни было причиной, я рада видеть, что ты снова заботишься о себе. Нет ничего плохого в том, что ты хочешь чувствовать себя красивой, хотя ты прекрасна, несмотря ни на что.

Я вспомнила мамины слова, когда сидела в удобных пижамных штанах и топике на бретельках. Элай устроился у меня на коленях, Люси раскрашивала рядом со мной. Ни с того ни с сего я вспомнила слова Скотта, когда он увидел меня заехав за Люси и Элаем.

Выйдя из машины своего отца, он улыбнулся.

— Хорошо выглядишь. Ты нарядилась для меня?

С момента рождения Элая Скотт ни разу не оставлял сына у себя на ночь. Чем больше он передумывал брать детей, тем больше я не хотела, чтобы Элай оставался с отцом. При таком раскладе Элай не узнает своего отца. Плохо было и то, что Люси все меньше и меньше хотела видеть Скотта или разговаривать с ним по телефону.

Неужели я должна была заставить их увидеться с отцом? В тот вечер Скотт должен был отвезти детей к своим родителям. И снова он передумал в последнюю секунду. Люси даже не была разочарована.

Я не была в восторге, когда Элайджа написал мне сообщение и спросил, может ли он приехать и закончить с Люси работу над машинами. Меня ошеломило, как человек, который не любит детей, мог подружиться с Люси, в то время как их собственный отец не хотел о них заботиться. Для Скотта все сводилось не к общению с Люси и Элаем, а к тому, чтобы вернуться ко мне. В тот день он даже предложил перепихнуться.

Что за помадка?

Я так разозлилась, что к тому времени, когда Элайджа постучал в дверь около девяти, я была подозрительна и раздражена. Что, если он был мил с Люси только для того, чтобы залезть ко мне в штаны? Зачем ему понадобилось лезть ко мне в штаны, если он выглядел так, словно мог заполучить любую, кого захочет, — я была без понятия. Но зачем еще ему заводить дружбу с ребенком? Скотт пытался использовать собственных детей, чтобы добиться от меня желаемого. Почему бы мне не заподозрить в чем-то подобном такого ворчливого парня, как Элайджа?

Я положила Элая в колыбельку и пошла к двери.

Закрывая за собой дверь, Элайджа тут же нахмурился.

— Все в порядке?

Почему он всегда так божественно пах? На мгновение я подумала, что не возражала бы, если бы Элайджа предпринял что-нибудь эдакое, и это меня испугало. Однако воспользоваться добротой Люси — не способ добраться до меня.

— Да, проходи я схожу за красками и машинками, — пробормотала я, отворачиваясь.

— Элайджа! — Люси бросилась к нему. Я мельком взглянула через плечо и поймала его улыбку. — Я только что вышла из ванны.

— Я так и понял. — сказал он ей.

Я не доверяла себе, потому что его улыбки казались искренними. Я ненавидела, что Скотт лишил меня уверенности в себе.

— У тебя есть для нас чипсы? — спросил Элайджа.

— Да, — завизжала Люси, и я отправилась в свою комнату за машинами.

Когда я вернулась на кухню, Элай плакал.

— Хочешь, я помогу тебе? Или ты хочешь сделать все сама? — спросил Элайджа Люси, когда я пошла за Элаем.

Я отнесла его на кухню и подняла так, чтобы он мог видеть, чем занимается сестра, пока я усаживаюсь. Огромные глаза Элая моргнули, и он улыбнулся. Он научился держать голову, еще до того, как ему исполнилось два месяца.

— Я хочу раскрасить свою. — Люси взяла машинку рассматривая её со всех сторон. — А ты сможешь нарисовать лошадку на моей, когда я ее закончу?

— Да. Какой цвет ты хочешь использовать?

Она нахмурилась.

— А в какой цвет мы покрасим машину малыша?

— Как насчет синего или черного? Что-нибудь мужественное.

Люси хихикнула. Это даже меня заставило фыркнуть, но когда темные глаза Элайджи скользнули по мне, я перестала улыбаться и посмотрела на Элая.

______

— Ей быстро становится скучно.

Хриплый голос Элайджи заставил меня вздрогнуть. Я очень долго, в комфортной тишине, наблюдала за тем, как он рисует на машине. Он приподнял бровь.

— Я и не заметила, как стало тихо, — прошептала я. Я уложила Элая в кроватку минут двадцать назад, Люси зевнула и отправилась в гостиную — как обычно. Вместо того чтобы признать, что хочет спать, она уходила куда-то и закрывала глаза. Я не думала, что она заснет, но она всегда засыпала. — Ты можешь доделать их в другой раз… — сказала я рассеянно.

Я могла бы давно попросить Элайджи уйти, но мы мирно сидели на кухне, пока он рисовал белого единорога на розовой машине Люси. Он был очень талантлив. Неудивительно, что он зарабатывал на жизнь татуировками. На такой маленькой машинке Элайджа изобразил множество деталей.

— Что мне нарисовать на машине Элая? — спросил он, возвращаясь к рисованию.

— Э-э, не знаю. Может быть, просто добавить несколько полосок или что-то в этом роде? Он слишком мал, чтобы оценить твои старания.

Он кивнул с задумчивым выражением лица.

— Никогда не знаешь. Возможно, ему понравится заниматься подобными вещами, когда он станет немного старше. Так было со мной.

— Похоже тебе до сих пор нравится.

Его темные глаза загорелись, он поднял их и усмехнулся.

— Похоже на то.

Я обхватила руками затылок, снова ощущая этот нарастающий жар в животе.

— Элайджа…

— Хмм?

Мне стало не по себе, но после встречи со Скоттом я никак не могла выбросить эту мысль из головы. Слова сорвались с моих губ.

— Почему ты так стараешься с Люси? Если ты притворяется, что Люси тебе нравится, чтобы замутить со мной или тому подобное, пожалуйста, прекрати.

Он выпрямился и нахмурился.

— Ты так думаешь?

— Я не уверена. Назови это любопытством к тому, что делаешь. — Я указала жестом на тонкую кисточку в его руке и беспорядок на моем столе. — Люси привыкает к людям. Ей не нравится, когда они исчезают или игнорируют ее. Если ты все это затеял ради шанса затащить меня в постель, — тебе стоит уйти.

— Блядь, Хэдли. — Он не кричал. Он говорил хрипло, болезненно, как будто я оскорбила его. Элайджа отбросил кисточку. — Если бы я хотел переспать с тобой, то сделал бы все по-другому. — От его слов у меня запылали щеки. — По правде говоря, я не против всего этого. Я не возражаю ни против постоянной болтовни Люси, ни против того, что у тебя из сисек течет то дерьмо, я даже готов мириться с тем, что ты постоянно расстраиваешься или молчишь рядом со мной. — Он закрыл глаза и откинулся в кресле. — Дело не в том, что я хочу залезть тебе в штаны. Я просто не могу удержаться. Меня притягивает к вашей маленькой семье.

Я просто не могу удержаться.

Меня притягивает.

Не знаю, почему, но его слова нашли отклик в глубине моей души и не давали покоя.

Он открыл глаза и нахмурился.

— Мне пора идти.

— Мне очень жаль, — быстро пробормотала я. — Ты заставляешь меня нервничать. У меня никогда не было друга-парня. Конечно, были одноклассники в школе, но мы не общались, так чтобы их можно было назвать настоящими друзьями.

Вот ведь помадка! По привычке я нервно затараторила. Не удивлюсь, если Элайджа меня не поймет.

Он сжал переносицу и встал.

— Ты очень молода.

— Прости.

— Перестань извиняться.

— Хорошо, — пробурчала я, глядя, как он хватает машины. — Я все уберу.

— Я заберу и закончу машинку Элая, машина Люси готова. Просто пусть высохнет. — Я кивнула и развернулась, последовав за ним к двери. Элайджа повернулся ко мне так быстро, что я чуть не врезалась в него. Он поймал меня за запястье и помог восстановить равновесие. — И между нами не совсем все невинно. Я видел очертания твоей груди.

Я вытаращилась на него.

— Боже, благослови Америку! Это называется грудное вскармливание.

— Сиська есть сиська, даже если она используется для кормления.

Мне хотелось ударить его за этот комментарий.

— Ты сказал, что залезть ко мне в штаны не было твоей целью, — тихо упрекнула я его. — И я думала, грудное вскармливание вызывает у тебя отвращение? Выражение твоего лица, когда моя рубашка намокла — бесценно.

— Это не вызывает отвращение… Очаровывает. И это мило.

Я поморщилась.

— Что ты имеешь в виду?

— То, как странно ты ругаешься. — Он подражал мне: — Боже, благослови Америку! Помадка.

Я толкнула его, покраснев, ярость и радость бурлили во мне. Я не знала, смеяться мне или расстраиваться. Злость, похоже, победила.

— Убирайся! — тихо прошипела я, так как мои дети спали. — И это называется быть родителем.

— Даже если ты не произнесешь этих слов, они услышат их где-нибудь в другом месте.

— Ты такой раздражающий!

Я схватилась за ручку и открыла дверь, еще раз сильно толкнув его. Я знала, что он двигался только потому, что позволял мне помыкать собой. Иначе я не смогла бы заставить его сдвинуться с места.

— Я уже выхожу за дверь. Как далеко ты готова зайти со мной?

В этот момент я поняла, что нахожусь за пределами своей квартиры. Я отпустила его и обернулась.

— Спокойной ночи, Хэдли.

Его глубокий голос был до боли мягким и хрипловатым. По моей коже побежали мурашки. Я сдалась и прошептала в ответ пожелание доброй ночи, прежде чем закрыть дверь.