Ожог Крапивы

Глава 35

— Уверена? Может, все же до победного с нами? — спросил Лекс меня на перроне, как только отзвучало объявление о прибытии моего поезда.

Он, в отличии от остальных парней и девчонок, до этого момента не пытался меня отговорить от возвращения домой. Сразу вызвался проводить на вокзал, безропотно трясся со мной по колдобистой дороге до райцентра на жёлтом старом автобусе в толпе местных жителей, которые с весьма бесцеремонным интересом поглядывали на парня с длинными крашенными, хоть и выгоревшими изрядно волосами и перешептывались.

Да уж, в такой глухомани даже в таком “облегчённом” варианте внешний вид Лекса был в диковинку. Представляю, что бы было, если бы местные увидели его в сценическом прикиде, всем железе и боевом раскрасе. На вилы “нечисть” подняли бы или за священником побежали со святой водой, беса изгонять.

У меня с ним очень быстро сложились доверительные, прямо-таки родственные отношения, пусть и общей крови не было ни капли. Поначалу он был недоволен, что навязалась с ним и держал дистанцию, опекая чисто формально, но это быстро прошло. Так что, он был полностью в курсе и почему я так сорвалась уехать и почему теперь рвусь обратно. Знал, хоть и не слишком понимал.

— Уверена только в том, что себя я больше побеждать не могу и не хочу, — покачала я головой.

— Ну да, это тот ещё бесполезняк — с собой бороться. Но, Алис, а если… ну мало ли… — глядя в сторону, сказал Лекс. — Сама понимаешь.

Конечно я понимала. Что если за эти пять недель Антон уже и думать обо мне забыл, легко двинувшись дальше по жизни. Запросто может быть, ведь я сама подвела черту и поставила точку. Которая, теперь выходит, не поставилась. Не для меня уж точно.

— Если так, то я увижу это и тогда наше расставание станет реальным фактом для меня, — ответила ему, посмотрев на показавшийся наконец вдали поезд, издавший пронзительный гудок.

Да, в этом и есть моя главная проблема. Я не ощущаю этого самого факта. За эти недели он не пустил корни в моем сознании, не окреп, не стал основой, от которой можно было бы оттолкнуться и пойти дальше. Тем более, что возможностей хватало, ребята в стройотряде подобрались замечательные. Веселые, компанейские, симпатичные.

Несмотря на то, что все мы за день офигеть как упахивались на стройке, жить приходилось в армейских палатках по десять человек, из удобств только речка и щелястый дощатый сортир, а готовили мы сами по очереди на походной армейской же кухне, вечера все равно выходили неизменно фееричными. Костры, пара бутылок дешёвого портвейна по кругу, песни под гитару, танцы под кассетник, куча историй, страшных и смешных, хохот до трёх утра, когда вставать уже в шесть, ночные купания в невидимой под слоем тумана речке…

Вот странное дело, до того, как мать сошлась с Робертом меня каждое лето отправляли в пионерские лагеря, иногда на несколько смен подряд. И я терпеть этого не могла. Все эти зарницы, побудки под горн, зарядки, хождения строем к морю, мероприятия добровольно-принудительные, дискотеки идиотские. А ещё родительские дни, в которые ко мне никто никогда не приезжал.

С появлением Роберта, конечно, поездки в лагеря закончились. Были Лазурный берег, Мальдивы, Канары, Бали. Красиво, роскошно, но все так же одиноко, когда присмотр за тобой поручают постороннему человеку.

А вот эти недели в стройотряде я не забуду никогда и вспоминать буду с теплотой. Я нисколько не удивилась, увидев на перроне по прибытии Леонида, пробирающегося ко мне через толпу. Я ведь догадалась, что отец не оставил меня без присмотра. И хоть в лагере или поблизости никого эдакого ни разу не замечала, но все поняла, когда в один из первых вечеров к нам заявилась компания сильно подвыпивших местных парней. Они вели себя развязно, грубили, попытались к девчонкам приставать, наши ребята в ответ им наваляли и шуганули. Тогда местные пообещали, что вернуться очень скоро большой толпой и не с пустыми руками, ждите, мол. Но никто так и не появился, и даже когда наши бегали в ближайшие пару деревень в сельпо, никто к ним не цеплялся.

— Добрый день, Алиса Александровна! — поздоровался отцовский водитель. — Куда едем? В дом Павла Николаевича? В вашу квартиру?

И он протянул мне знакомый брелок с ключами от материнской квартиры. Это мне, выходит, опять позволено там жить? Типа я прощена или просто мать устраняется от попыток меня воспитывать. Сомневаюсь.

По уму бы стоило заехать, помыться по людски после пяти недель речных водных процедур и почти суток в душном плацкарте, но чем ближе я подъезжала к родному городу, тем жёстче натягивалась внутри струна, так и не отпускавшая все это время. И сейчас она ещё и задрожала-загудела, требуя ускориться. Мне нужно наконец узнать.

Я проснулась с четким пониманием этого сутки назад и тут же начала собирать свои немногочисленные вещи.

— Нет, — мотнула я головой. — Можете отвезти меня на улицу Комарова? Я там скажу куда.

— Конечно, как скажете, — ответил Леонид и забрал у меня тощую спортивную сумку. Я смотрела на проплывающие мимо окон дома, магазины, стихийные рыночки, людей и ощущала нечто такое до боли щемящее. И оно становилось все мощнее, чем ближе был район Антона, при каждом торможении на светофорах я едва сдерживала импульс выскочить из авто и рвануть бегом. И конечно же Леонид меня и без всяких подсказок привез к самому входу в подвал, где располагался зал, хотя я то думала сначала домой к Крапиве заехать. Но сейчас разгар дня и он, вероятнее всего, на работе.

— Да, спасибо, так лучше, — пробормотала больше себе, чем Леониду. Даже не представляю, что бы со мной случилось, если бы дверь в квартиру Антона мне открыла…

Решительно тряхнув головой, я вылезла из салона, рассеянно кивнув на обещание Леонида ждать меня. Вот и лестница, одна ступенька, другая, ещё и ещё и внезапно голос Антона, ударивший прямо по, оказывается, забывшему биться сердцу.

Я судорожно вдохнула и привалилась плечом к стене, пережидая то, как замолотило в груди, наверстывая упущенное. А может зря я пришла? Вот зачем? Между нами было-то… Несколько дней и ночей. Жара и безумие, мгновенный пожар, но ведь любой пожар гаснет со временем. А кроме этого то что? И я сама все оборвала.

“Зарезала обоих” — вспомнила я слова Антона на прощание и касание его пальцев к моей щеке. Горло стиснуло, перед глазами затуманилось и я часто заморгала, останавливая слезы. Я не ревела ни разу за эти недели. Даже сразу после ухода Антона. Не было слез, как и не было настоящего, глубинного чувства потери. А сейчас… сейчас оно может появиться, стать реальностью, которую обратно не отыграешь.

Снова донёсся голос Антона, слов не разобрать, а потом его смех, а в ответ женский. Крапива такой Крапива. Выдохнув, я спустилась ещё на несколько ступенек, лестница сделала поворот и вот зал передо мной, как на ладони. И конечно же Антон в окружении почти десятка девушек, одну из которых как раз обхватил за шею и талию со спины. Я знаю, это просто тренировка, отработка освобождения из удушающего захвата, уже видела такое, но все равно… Его руки на чужом женском теле… это тот самый мой лютый кошмар.

— Ай, молодец, Света! — похвалил Антон девушку, ловко вывернувшуюся из его захвата. — Только долго уж ты думаешь, прежде чем начать действовать, а потеря времени может привести к тому, что захват станет слишком сильным. Так, кто следующий?

Я снова прислонилась к стене и смотрела, как он работает в своей обычной манере. Шутит, хвалит, ободряет тех, у кого что-то не получается. Одной помог высвободить запутавшуюся в волосах сережку, другой сам заботливо одернул слишком уж задравшуюся в момент приема футболку, третьей что-то прошептал на ухо и она обрадованно закивала. Все так же, как и раньше. В его жизни все так же. А с другой стороны, чего же я ждала? Ведь он не поехал меня искать, не кинулся возвращать за это время, просто вернулся к тому, как все и было, прекрасно обходясь без меня, похоже. Нужно ли мне ещё и говорить с ним, чтобы убедиться полностью в том, что разрыв случился и был он верным решением?

Я отступила, поднявшись на одну ступеньку и тут из-за угла на лестницу неожиданно шагнул Артем. Вскинул на ходу голову, заметил меня и уставился изумлённо.

— Алиса? Ты? Но ведь… июль же… — сказал он, явно растерявшись, а я только пожала плечами, признавая очевидное, да, июль и только хотела поздороваться с ним, как Зима развернулся к залу, оглушительно свистнул и заорал, — Крапива, братан, она вернулась!

А потом рванул ко мне, схватил за руку, будто я собиралась убежать и потащил за собой.

Антон, заметив меня, сначала замер, сильно хмурясь, не выглядя особо довольным моим появлением, кажется. Но спустя пару секунд все же отмер и пошел навстречу, ускоряясь с каждым шагом, однако, все так же и тени его извечной улыбки не появилось. Артем отпустил мою руку и что-то сказал, но что именно я не разобрала — смотрела на уже почти несущегося навстречу Антона. Он встал напротив, поднял руки, как если бы хотел обнять, но тут же их опустил, только буквально обшаривал глазами мое лицо, сцепляя взгляды на мгновенье и сразу же обрывая это контакт.

— Загорела так, — наконец хрипло произнес он и я кивнула.

— Мы там на солнце почти все время были. Но если помыться нормально, думаю, большая часть грязью окажется, — ответила и все же выдавила улыбку. — Привет. Прости, не собиралась мешать тебе работать.

Антон оглянулся на друга и перешептывающихся девушек так, словно не сразу и понял о чем я.

— Я закончу, — махнул ему рукой Артем, перехватив его взгляд и Крапива благодарно кивнул. Взял меня за руку, шагнул вперед, однако сразу и отпустил, обернулся.

— Ты же не против?

— Нет, — ответила, даже не став уточнять не против чего я, и вот тогда Антон впервые улыбнулся, вот только меня эта его улыбка будто по сердцу резанула. Бледное подобие его прежней ослепительно-бесшабашной, как будто он ее вымучил. Антон снова взял меня за руку, но осторожно, как если бы ожога боялся и мы молча поднялись по лестнице. Крапива не заметил или не обратил внимание на машину и Леонида, просто пошел вперёд, уводя меня за собой.

— Ты голодная? — неожиданно спросил он. — Хочешь пойдем в ту самую кафешку с курами на каруселях?

— Да, можно перекусить с дороги, — согласилась я.

Мы шли, все так же молча, Антон смотрел куда угодно, только не на меня больше и это стало ощущаться чем дальше, тем тягостнее. Чтобы у Крапивы, с его отлично подвешенным языком не было что сказать? Или просто не слишком то и хочется, а как вежливо меня послать не сообразит?

— Слушай…

— Лись, я… — вырвалось у нас одновременно. — Говори ты.

— А может ты? — усмехнулась я. — Я бы не хотела выглядеть глупо и неуместно, свалившись как снег на голову тебе, если…

— Если что? — резко остановившись, Антон развернулся ко мне, уставившись наконец прямо в глаза.

— Если у тебя и так все хорошо.

— У меня все хорошо. Везде и со всем. Было до тебя и сейчас, — буквально отчеканил Антон, а от каждого его слова все сильнее болело за ребрами. — За одним исключением. Я ни хрена не знал, где мне ещё взять сил дожить до этого гребаного пятнадцатого августа.

— Пятнадцатого августа? — ничего не соображая повторила почти шепотом, ощущая, что меня рвет на части. Я с огромной скоростью проваливаясь в этот его жадный пристальный взгляд и в тоже время в сознании грохотало по кругу его “ У меня все хорошо. До тебя и сейчас. Все хо-ро-шо”.

— Мор сказал, ты должна была тогда вернуться. Пятнадцатого. А рассказывать, куда вы поехали он и, само собой, твоя мать отказались.

— Ты с моей матерью говорил? — опешила я. — Серьезно?

— Алис, я и с чёртом поговорил бы, чтобы до тебя добраться, что мне твоя мать, — ответил он, все так же без тени улыбки.

— О… ну я в смысле… ты искал меня? Возвращался?

— В тот же день. Правда, состояние было у меня мало подходящее для хоть какого-то общения. Но ты все равно уже уехала.

— Но…почему?

— Почему что? Почему отец твой не сказал? Потому что так нам и надо, время, типа, на подумать и в следующий раз умнее будем оба, раз на чужом примере не хотим учиться. Так и сказал.

— Нет! Почему ты вернулся? — отчего же так в горле першит, даже голос просел? И в глазах щиплет.

— А как по-другому-то, Лись? По другому — это без тебя, а мне такого не надо. Дурак я что ли? Ну, то есть, местами то дурак, а кто нет? Но не до такой же степе… Эй, ты чего? — Антон обхватил мои щеки и большими пальцами растер горячую влагу, что сама собой по ним оказывается полилась. — Чего реветь, Лись? Не реви, прекращай, а то я тоже сейчас, а это пипец какое позорище будет.

И Крапива, наконец, улыбнулся, по-настоящему, как раньше, так, что сразу светло и тепло, и тут уж я взвыла навзрыд, рванувшись обвить его шею руками. Ревела в голос, но уже от облегчения. А Антон целовал мокрые щеки и губы, даря все новые легкие сладко-соленые поцелуи и шепотом увещевал, прося прекратить это безобразие. А я не могла.

— А я…я теперь умею стены штукатурить, знаешь? И даже немного кирпичи класть… криво правда… Костер разжигать тоже. И еду на полевой кухне готовить… — забормотала, сама не понимая зачем. — И палатку знаю, как поставить… И вообще… столько всего…Я только не знаю … не знаю как без тебя остаться насовсем…

— Ну и хорошо, Лись, — Антон подхватил меня на руки, подошёл к ближайшей скамейке перед каким-то подъездом, сел, устраивая меня на своих коленях, обнял крепко-крепко, даже больно стало. — Это охренеть как хорошо, Алис. Это прям супер-правильно, что без меня тебе никак. Мне ведь без тебя тоже. А костер и палатка… тоже нужное дело, вдруг жить в шалаше случиться.

А сам все улыбается-улыбается отчего у меня голова кругом и ничего кроме него не вижу, нет ни земли, ни неба, ни людей прохожих.

— Но как же нам…

— Тихо-тихо, ты меня послушай сначала, Лись, — прижал он указательный палец к моим губам, а я схватила его руку и поцеловала в центр ладони. — Ли-и-ись! Дай скажу, мысль же потеряю! Короче, так: мне тут девушка одна объяснила кое-что… Не-не, не смотри так! Это Варька Темыча, ты же ее знаешь! Так вот, у нас знаешь как будет? Мы с тобой обо всем говорить станем. В смысле, вообще обо всем и по чесноку.

— Что-то у нас в прошлый раз не очень вышло, — улыбнулась, сквозь высыхающие слезы.

Ох и вид у меня сейчас! Зареванная, с опухшим носом, всклокоченная и немытая с дороги.

— Это потому, что я баран упертый был. Это тоже Варька диагноз мне поставила. А ещё я на собственной шкуре кое-что прочувствовал… не хочу об этом говорить, за малым не рехнулся. Мы же, типа, слегка расстались… Так что, если что… не в счёт…

— Антон… — он что же думает, что у меня был кто-то?

— Нет, стой, я не закончил! Алиса, ты мне нужна, понятно? Нужна так, вот так нужна, — он схватился за свое горло, сжимая. — До моей башки дубовой дошло, что других не надо. Потому что без тебя мне вообще ничего не надо. Нет тебя — нихрена у меня нет. Так что знаешь, что мы сделаем?

— Что?

— Мы с тобой начнем все по-людски. Встречаться станем, кино там, букеты-конфеты, парки опять же, домой провожания, посиделки на лавочках с обжиманиями. И только потом уже все по-взрослому. Хочу, чтобы ты в реале увидела и убедилась, что я могу так и что нам в кайф не только в постели кувыркаться. Согласна?

— Согласна. Только давай мы так начнем с тобой завтра встречаться. Или даже послезавтра, наверное.

— Эмм… — снова нахмурился Антон. — Объяснишь почему?

— У меня пять недель секса не было, — подавшись ближе, я прижалась губами к самому его уху и прошептала. — Я умираю, как хочу тебя в себе.

Антон кашлянул, зыркнул на меня диковато, а потом оскалился в той самой хищно-похотливой ухмылке, от которой у меня мигом мышцы живота потянуло в сладких спазмах предвкушения.

— Послезавтра говоришь? — сказал он заметно огрубевшим голосом, резко поднимаясь со мной на руках, — Можно и вовсе с пятнадцатого. Тебя ведь чертову уйму времени не было.