Пампушка Кэт

75

Занятия заканчивались в три, а зоопарк закрывался в четыре. Аманда без возражений согласилась меня подвезти. Небо было затянуто угольно-серыми тучами, а с полудня поднялся жуткий ветер. Я чувствовала, как что-то грядет.

– Ты не пойдешь домой пешком, – сказала Аманда. – Я тебя подожду.

– Нет, ничего со мной не будет. Езжай домой и вздремни.

– А задние сидения для чего придумали? – мы заехали на парковку. Аманда заглушила двигатель и взглянула на меня, чтобы убедиться, что все идеально. – Я считаю, что ты ошибаешься, – сказала она, когда я выходила из машины.

– Я знаю, что я права.

Я чувствовала себя как никогда хорошо. Потому что теперь я все поняла, этот клубок тайн распутался, и я наконец готова пережить свое детское предательство и постоять за себя.

Мэтт уже ждал меня у входа. Могу с точностью сказать, что его оценивающий взгляд вдоль и поперек прошелся по мне. Хорошо. Идеально.

– Привет, – дружелюбно сказала я. Я не собиралась выдавать своих реальных чувств. Я должна была закинуть наживку. – Долго ждал?

– Нет. Спасибо...за записку.

– Ну, я поняла, что немного перегнула палку тогда. Ты был прав. Мне следовало дать тебе шанс все исправить. Действуй. Что там на счет твоего проекта?

Это было проще пареной репы. Он не догадывался, что я задумала.

Я снова позволила ему за меня заплатить, и мы направились к клетке с гиббонами. Все те же трое ребят – а может, девочек – лазили по лианам и раскачались на качелях.

– Вот моя картинка, – сказал Мэтт, достав свой исследовательский журнал.

Я собиралась быть выше всего этого и сохранить свое безразличие, но как только он показал мне картинку, этот настрой испарился, у меня не было ни единого шанса. Каким же черствым сухарем надо быть.

Там был изображен детеныш гориллы, до смерти напуганный, забившийся под пальто своего спасителя. В надписи говорилось, что родители этой малышки были убиты и у нее самой были обнаружены многочисленные порезы от мачете. Ее отвезли в заповедник, где ученые откармливают и лечат сироток-горилл, а потом выпускают их на свободу.

– Ее глаза, – сказал Мэтт. – То, как она смотрит в камеру. В них действительно что-то есть.

Я понимала, о чем он. Будто бы на тебя смотрел ребенок. Ее хотелось защитить, обезопасить. Протянуть руку, вытащить ее из этой картинки и прижать прямо к сердцу.

– Почему ты улыбнулся? – спросила я. – Когда ты вытащил это фото, я видела, как ты улыбнулся.

– Потому что я знал, – ответил он. – Именно это мне и было нужно.

Он рассказал мне о стажировке, которую летом проходил в университете. Он работал на потрясающей должности на кафедре астрономии с одним из ведущих ученых-исследователей в стране.

– Он считает, что в течении следующих двадцати лет мы сможем установить контакт с другими формами жизни, – сказал Мэтт. – Он пытается разработать всевозможные программы для коммуникации: огни, звуки, картинки, фотографии, комбинации всего этого. Он полагает, что в одном только Млечном Пути существует около трехсот миллионов потенциально обитаемых планет, а если добавить еще и спутники, то вообще миллиард. Поэтому шансы на то, что где-то есть хоть одно живое существо, с которым стоит пообщаться, весьма ощутимы. По крайней мере, в теории.

– Допустим, – как же давно мы с Мэттом не говорили об астрономии. Он всегда был увлечен ею намного больше, чем я. Мне не хотелось, чтобы все это переросло в часовую лекцию. – Но что, все-таки, с картинкой?

– Подожди. Мы тратили все наше время и силы на то, чтобы выяснить, какому существу Х с планеты 23 придется по душе наш блюз? А, может, рэп? Или перезвон тибетских ветров? Предпочтет ли оно аромат ванили или газовые пары? Вот над чем годами работал этот парень. И выглядел он не лучше: седой, сгорбленный, несет от него, будто он никогда в жизни душ не принимал...

– У нас не так уж много времени, – сказала я, взглянув на часы.

Порыв ветра почти сбил меня с ног, волосы лезли в лицо. Свитер Аманды был не таким теплым, каким казался на первый взгляд. Не говоря уже о короткой юбке и колготках. Может, я и выглядела убийственно, но одета я была явно не по погоде. Я переступала с одной ноги на другую, обхватив себя руками.

– Ты замерзла, – Мэтт начал снимать куртку.

– Нет, все хорошо. Заканчивай свою историю, – скоро все закончится. У меня была подготовлена речь, но ее время еще не настало. Мне правда было интересно услышать, чем все закончилось.

– Короче говоря, – подытожил Мэтт. – Я возненавидел этого парня.

– Ох.

– Изначально я думал, что выбил себе самую крутую стажировку на свете, но к концу первой же недели мне уже захотелось уйти. Этот мужик был психопатом. Страдающим манией величия. Не пойми меня неправильно, он умнее многих на этой планете, но он ни на секунду не позволял мне забыть об этом.

Я уже стучала зубами.

– Кэт, возьми, – на этот раз он снял с себя куртку и протянул ее мне.

Принять помощь от врага было плохой идей, но я действительно очень сильно замерзла. Я надела куртку, застегнулась и натянула ее себе аж на лицо. Ох, не следовало мне этого делать.

Потому что она пахла им. Я помнила этот запах с детства. Какие-то химикаты, пот и мыло. Именно это слагало Мэтта и таилось в складках его куртки. Меня пронзила волна ностальгии, я скучала по этому человеку, хотя, он стоял прямо передо мной.

Потому что скучала я по старому Мэтту, по тому, кому я целиком и полностью доверяла, по тому, с кем хотела проводить все свое время. Аманда рассказывала мне, как тяжело было оставаться моим другом, как тяжело ей было им стать, после нашей первой встречи в седьмом классе, потому что я все время была с Мэттом. Мы стали лучшими друзьями, только когда он показал свое истинное лицо.

Мэтт протянул руку и поправил задравшуюся куртку.

– Так лучше?

Я кивнула. Я не могла доверить себе сказать хоть слово.

Я где-то читала, что один из способов, которым маньяки «ломают» своих жертв, является, прежде всего, любезность. Узник ожидает, что его будут избивать, угрожать, тушить об него сигареты, но вместо этого ему предлагают горячий кофе, сахарное печенье и теплую постель.

А затем, когда защита пленника спадает, БАМ! Нужно было отдать ему куртку.

Я почувствовала, как мне на голову начали падать первые капли дождя.

– Нам пора, – сказал Мэтт. – Ты вся дрожишь.

Мне не хотелось уходить. Я знала, что как только мы уйдем, все это исчезнет. Я должна была сказать ему кое-что, но я не была уверена, что мне хватит на это храбрости.

– Еще пару минут, – сказала я.

– Кэт...

Я взглянула на небо.

– Все не так уж и плохо. Что было потом? Как все это связанно с картинкой?

Мэтт повернулся к гиббонам, которые теперь ютились в одной из своих хижин.

– Я не смог найти никого более приближенного к гориллам, – объяснил он. – Мне нужен был примат. Ты можешь осознать, что у нас с этими ребятами ДНК совпадает на девяносто семь процентов?

Я взглянула на их белые лица и лапы, которые они так бережно укладывали друг на друга. Они напоминали официантов, ожидающих, пока мы сделаем заказ.

– Здесь то же самое. Просто загляни в их глаза, – сказал Мэтт. – В них определенно что-то есть.

Он был прав. Я посмотрела на самого маленького детеныша и увидела это: тот же запуганный, травмированный взгляд, как и у малыша-гориллы на картинке Мэтта. Но также там можно было разглядеть нечто реальное, ласковое, почти...человеческое.

– Они не сильно от нас отличаются, – сказал Мэтт. – Изменить всего несколько переменных в генетической структуре и вот они тут, в клетке, пока мы разгуливаем на свободе. Где ты, кажется, скоро замерзнешь насмерть.

Уже во всю лил дождь. Мы попали под перекрестный обстрел холодными, леденящими каплями размером с яйцо.

Мамочки с колясками спешили к выходу. Мэтт схватил меня за руку.

– Давай. Пойдем.

И мы побежали. Под дождем, по мокрому бетону. Должна признаться, мои сапоги не хило нас замедляли. Я не смогла ничего с собой поделать и рассмеялась. Я представила эту картину: как бегущий парень в одной насквозь промокшей футболке тянет за собой девушку в нелепой юбке и куртке не по размеру. Даже представить не могу, что подумают люди.

Я не могла остановить свой смех. Все это было настолько нелепо. Мэтт МакКинни держал меня за руку и бежал рядом со мной, будто мы были детьми. А там на стоянке меня ждал мой сообщник и друг, который наверняка уже проснулся и пришел в шок от увиденной картины.

Я помахала ей свободной рукой. Даже если бы я вспомнила весь свой лексикон, у меня не было времени выводить: «Со мной все в порядке. Это странно. Но все под контролем.»

Мэтт открыл для меня дверь своей машины, и я забралась внутрь, а сам обежал вокруг и уселся на водительское сидение. Он повернул ключ зажигания, чтобы включить обогрев, и где-то с минуту мы сидели в абсолютной тишине. Запыхавшиеся, промокшие и с глупыми улыбками на лицах.

Конечно же, из-за влаги мои волосы начали завиваться. Он протянул руку и убрал несколько прядей с моего лица.

– Я был так счастлив весь этот год, ведь ты перестала их выпрямлять. Они напоминают мне о нашем детстве.

У меня перехватило дыхание.

А затем его улыбка начала постепенно исчезать, а взгляд стал более мягким и немного сонным. Он смотрел на меня так, как никогда в жизни.

Этот момент настал. Напряжение было настолько ощутимым, что казалось, что мне все лишь надо протянуть руку, и я почувствую его, будто это нечто осязаемое. Я знала, что если я захочу, он поцелует меня. Не знаю, откуда, но я знала это.

– Мне пора, – я бросила взгляд на парковку, чтобы проверить, не уехала ли еще Аманда. Конечно же, она была на месте. Она бы ни за что в жизни не пропустила такое шоу. Должно быть, ее сводила с ума стена дождя и запотевшие окна, закрывавшие обзор.

– Держи, – я сняла его куртку.

– Что за спешка? – спросил Мэтт. – Разве мы не можем просто поболтать?

Спешка была последствием моего до неприличия разогнавшегося сердцебиения. Я умела распознавать сигналы. И я знала, к чему они могут привести. Я видела, что случилось с Ником.

Но тут все было по-другому. Я не могла просто дать себе волю и посмотреть забавы ради, что из этого выйдет. У нас с Мэттом была история, слишком сложная и запутанная история. Наполненная болью и страданиями.

Кроме того, я уже осуществила большую часть своей задумки. Я подтвердила свою теорию: я ему нравилась. В том самом смысле. Я потеряла уйму веса, и он внезапно воспылал ко мне чувствами.

Я пропустила вторую часть своего плана. Ту, в которой я высказываю ему все, что я о нем думаю, но почему-то я больше не хотела этого делать. Я просто хотела закончить этот спектакль.

Я протянула ему его куртку и открыла дверь.

– Кэт, подожди... – он схватил меня за запястье. – Не уходи. Я скучаю по тебе.

– Почему же тогда ты не испытывал ко мне таких же чувств, когда я была пампухой?