Пари

Глава 9

Родан обдумывал итоги дуэли. Он уже жалел, что поддался провокации. Погиб единственный сын герцога Рейна, а поскольку других наследников у герцога не было, это ознаменовало окончание ещё одного древнего рода. А таких родов в Беллире и так осталось немного.

Для его отца это происшествие не имело значения – он бы даже слова не сказал, если бы Родан убил всех аристократов. Но Родан планировал править Беллиром долго и мирно, и ему нужны были союзники. После случившегося герцога Рейна можно было исключить из списка потенциальных, поскольку он никогда не простит смерть сына.

Лансу просто не повезло. Он стал первым в цепочке. Показательным выступлением, так сказать. Изначально Родан хотел ранить парня, уложить в койку на пару месяцев. Но после того, как утром перед дуэлью ему принесли около двух десятков вызовов, он передумал. Аристократам требовалось показать силу, только её они понимают. А если он пожалеет Ланса, то будет драться каждый день до конца учёбы. Ему уже донесли, что все студенты посчитали своим долгом вызвать его на поединок.

Родан впервые после дуэли улыбнулся. Представил, какой была бы схватка с Николасом. Он бы не стал его убивать. Даже не ранил бы. Измотал бы мальчишку, пока тот не упал бы на траву без сил. Родан видел, каким расстроенным был Николас сегодня, до слёз, до истерики. Наверное, впервые увидел смерть. Что ж, привыкнет, ему ещё служить в гвардии. Став королём, он собирался вновь ввести для аристократов обязательную службу, как это было заведено раньше.

Они расстались на лестнице: Родан пошёл на третий этаж, а Николас остался на первом. Принц хотел было пригласить его к себе, напоить чаем или чем покрепче, успокоить, заверить, что ему ничего не угрожает и что Родан защитит его от любых неприятностей. Но, увидев, как сильно дрожит Николас, передумал. Вместо этого Родан лишь сказал: «Обращайся, если потребуется помощь». Николас, погружённый в свои мысли, даже не кивнул, просто прошёл мимо и скрылся за дверью.

Через час его вызвал к себе ректор.

– Нельзя было не убивать Рейна? – раздражённо поинтересовался он, когда Родан сел в кресло напротив.

– Нельзя, – ответил принц. – У меня сейчас в комнате лежит стопка вызовов, и планируется ещё столько же в ближайшее время. Может быть, хоть страх заставит их образумиться.

– Давно нужно было запретить дуэли, – вздохнул барон Вирт. – Я ещё десять лет назад подавал прошение в Совет. Король отказал. Сказал, – ректор скривился, – благородные поединки отстаивают честь и достоинство аристократов, тренируют силу воли, кровью смывают оскорбления…

– Да уж, смывают… – пробормотал Родан, смотря в окно, которое выходило на дуэльную рощу.

Там уже никого не было, труп Ланса убрали, студенты разошлись, только примятая трава напоминала о том, что здесь произошло час назад.

– Вот ты и займёшься запретом дуэлей, – вскинулся Вирт. – Коронация уже назначена?

– Ага, – кивнул Родан, – на празднование середины зимы, как раз во время недельных гуляний. Вы приглашены, кстати, – добавил он с улыбкой.

Ректор встал и официально поклонился. Барон Вирт был мудрым человеком, преданным отечеству, но не так, как другие. Он сорок лет управлял Академией, и никакая смена власти, захват Беллира чужеземцами или уничтожение королевской семьи не могли поколебать его любви к своему детищу. Ректор любил Академию, преподавателей, студентов, относился к ним как к неразумным чадам и был готов ползать перед Лотаром на коленях, лишь бы тот не тронул их маленький мирок.

Молодые аристократы, отпрыски самых известных семей Беллира, рвались в бой, стремились героически погибнуть за свободу и честь родной страны. Вирт не дал им этого сделать – когда штурмовали столицу, приказал запереть двери общежития, выставить охрану и никого не выпускать. Другие Академии ратовали за военные действия. Например, ректоры Второй и Третьей организовали сопротивление, дали студентам оружие и послали защищать короля. Естественно, их всех перебили.

Пусть Грега называли Кровавым, пусть шесть лет назад он утопил столицу в крови – и с тираном можно договориться. Настоящая доблесть – не стремиться показательно умереть со шпагой в руках ради короля. Доблесть – это выжить и, если нужно, склонить голову. Добиться аудиенции, убедить короля в ценности образования, защитить своих птенцов-студентов.

Вирт ценил жизнь во всех её проявлениях, вот почему его так потрясла смерть Ланса. Первый труп в его Академии. Он понимал логику Родана, но не мог смириться со смертью молодого человека.

И раньше бывали схватки между студентами. Причиной могло быть что угодно – ревность, зависть, соперничество. Он и Николаса хотел покарать сильнее, но то ли за время каникул успокоился, то ли вид смущённого до слёз парня его растрогал… И Кондору досталась неделя мытья полов. И что удивительно – тот со смирением принял кару.

Да, дуэли в Беллире пора запретить.

Единственная надежда на благоразумие принца. Вирт зауважал его не сразу. Год присматривался, оценивал, а потом сам предложил дружбу. Родан попал в Академию в двадцать лет. Взрослый парень, но совершенно неприспособленный к жизни среди нормальных людей. Потом, узнав его ближе, Вирт понял, как принц одинок. Родан много знал, много умел, отлично владел всеми видами оружия, говорил на нескольких языках, но абсолютно не умел общаться. В армии, где прошла сознательная жизнь Родана, он лишь получал и отдавал приказы.

Ректор был не слепой. Он видел, что предыдущая династия себя изжила. Король Беллира был слаб и родил такого же слабого отпрыска, да ещё и подверженного всевозможным порокам. И то, что страну так легко захватили, – их общая вина. Слишком долго они жили в мире и спокойствии, слишком давно им грозила опасность, и они забыли, что это такое…Правильно сказал Родан: «Не успели бы мы, успел бы кто-нибудь другой». И теперь ректор изо всех сил старался вырастить из будущего короля благородного беллирца. Тем более что Родан и сам прилагал к этому усилия. Инженерные войска, огнестрельное оружие, новые фортификационные сооружения, проекты агентурной сети, осведомителей, создание транспортных и почтовых коммуникаций и многое другое… Родан побывал в разных странах, с четырнадцати лет сопровождая отца в походах, и собрал внушительную коллекцию идей. Вирт от всего сердца уважал его.

– Не знаю, смогу ли я дальше учиться в Академии после всего, что случилось, – вдруг сказал принц.

Ректор очнулся от задумчивости.

– Тебе осталось полгода, – возразил он, – на занятия ты уже не ходишь, занимаешься своим проектом и читаешь лекции младшим курсам. Если не хочешь жить при Академии, можешь снять домик в городке и приезжать на консультации. Через две недели начинаются зимние праздники, после них всё решим. К тому времени ты уже будешь королём, тебе вообще не пристало учиться. Да и времени не будет, – закончил барон Вирт с улыбкой.

Родан задумчиво кивнул.

– Я беспокоюсь не за себя, – вздохнул он. – Боюсь, что из-за помощи мне пострадает Кондор-младший. Я вынудил его стать моим секундантом.

– Разберёмся, – кивнул ректор, – не переживай. Николас рассудительный парень, он справится. Я присмотрю за ним.

Николь сразу почувствовала, как изменилось отношение к ней студентов. В столовой расползалась тишина, когда она шла с подносом по проходу. Шёпотки «предатель», «лотарский прихвостень» следовали за ней. Девушка села за пустующий столик и принялась за еду. По её спине можно было равнять линейку.

Она не чувствовала себя виновной. Да, она могла бы отказаться становиться секундантом, но если и согласилась, то секундант – это не друг и не единомышленник, а лишь посредник, арбитр в споре, так сказать. Где здесь предатель?

Ладно, осталось две недели, потом она поедет к родителям, объяснит всё брату. Пусть, если захочет, расскажет друзьям правду. Что не он оступился, а сестрица наворотила дел. Над ним посмеются, но простят.

Брок прошёл мимо, даже не глянув на друга. А студент, сидящий за столиком напротив, увидев, что она подняла голову, сощурился и провёл пальцем по шее, демонстрируя вполне понятную угрозу. Ника угрюмо опустила глаза.

Несколько следующих дней она провела в одиночестве. С ней никто не разговаривал, её сторонились, а на уроке по фехтованию Фир даже поранил ей руку, вроде бы случайно. Учителю пришлось разнимать противников и посреди урока отправить Николь в медицинский кабинет перевязать рану.

И как будто ей было мало проблем, в Академию вернулся после ранения маркиз Брант. Зачем, спрашивается? Ведь до конца обучения осталось всего ничего.

Николь обедала в одиночестве, когда увидела входящего в столовую бывшего товарища Николаса в окружении его друзей, Гротхема и Фира. Она сразу его узнала. Во-первых, брат досконально описал его внешность, а во-вторых, левая рука Бранта до сих пор висела на перевязи.

Николь втянула голову в плечи. Ничего хорошего от их встречи она не ожидала. И почему она не уехала вместе с родителями?

– Ну, привет, Ники. – Брант с нахальной улыбкой сел напротив Николь. Его друзья расположились за соседним столом. – Как жизнь?

В первое мгновение Николь опешила: откуда Брант знает её домашнее имя? Но потом сообразила, что Николаса тоже так могут называть, их родители специально подобрали двойняшкам созвучные имена.

– Нормально, – буркнула девушка. – А ты? Выздоровел?

Потемневший, озлобленный взгляд Бранта подсказал ей, что вопрос был из разряда идиотских. Она совсем от страха из ума выжила, если его провоцирует?

– Кстати, Изольда свободна, можешь с ней встретиться… – поспешила сообщить Николь радостную новость и запнулась, сообразив, что снова опростоволосилась.

Бранта перекосило от бешенства. Медленно он начал вставать из-за стола, намереваясь… Что? Прибить её на месте?

Сердце девушки ухнуло в пятки. Мысли панически заметались в надежде найти выход. А если?.. У неё же есть дар! Дар привлекать и влюблять в себя всех мужчин! Почему она им не пользуется? Постоянно ходит с низко опущенной головой, ни на кого не смотрит, кутается в воротник…

Сейчас и проверит. Ника вызывающе вскинула голову, пристально посмотрела в лицо Бранта и попыталась широко улыбнуться. Она не знала, получилась ли у неё обворожительная улыбка или нет, но лицо парня вдруг застыло. Недоумение сменилось на оторопь, а потом на потрясение.

– Начнём заново?

Ника продолжала держать улыбку и вскоре добилась того, что Брант упал обратно на стул.

– Начнём, – ответил он медленно, словно только что проснувшись и толком не придя в себя. И сразу же переспросил: – Что начнём?

Сбоку прилетели недоумевающие взгляды от Гротхема и Фира.

– Разговор.

Ника, как ей казалось, соблазнительно прикусила губу. Брант перевёл взгляд на её губы, кадык на шее дёрнулся, глаза остекленели.

Раньше Николь никогда бы не посмела вот так нагло флиртовать. Да что говорить, она впервые улыбалась, глядя в лицо парню, впервые видела, как действует её сила, от этого было и жутко, и невероятно волнующе.

– Так что, выздоровел? – переспросила она.

– Почти, – как заводной болванчик ответил Брант.

– Да что ты отвечаешь?! – вдруг вскрикнул Гротхем. – Мы только минуту назад собирались разыграть, кому вызвать его на дуэль!

Ника вздрогнула, улыбка её померкла. Значит, интуиция и в этот раз её не подвела – вовремя она решила испробовать свою силу.

– Дуэль? Ты хочешь меня убить? – низким, хрипловатым голосом спросила она.

Получилось невероятно. Брант судорожно сглотнул и наклонился к ней, почти ложась на стол.

– Нет, ни за что! – просипел он, не отрывая полубезумного взгляда от Николь. – Я никогда не сделаю тебе больно.

«Вот значит, как мама вертит папой, – подумала она, – стоит только улыбнуться». Неприятное зрелище. Неправдоподобное, неправильное, гадкое. Теперь бы выпутаться из этого с наименьшими потерями.

– Мы же друзья?

Она ещё раз улыбнулась, на этот раз коротко, почти скупо, и протянула руку. Брант схватил её правую ладонь, притянул к губам, потом, словно очнувшись, отодвинул и затряс, дрожащим голосом подтверждая:

– Друзья, друзья…

Николь выдернула руку, встала, оглядела столовую. Все студенты смотрели в их сторону, на лицах застыло потрясение.

– Подожди! – вскочил Брант. – Я тебя провожу.

– Не нужно, – ответила Ника. – Садись и доедай.

И прикрепила к приказу кривенькую ухмылку. Парень, сам не сознавая, что делает, плюхнулся на стул, растерянно смотря на пустой стол перед ним. Мгновение спустя Николь сообразила, что приказ не соответствовал действительности – Брант не брал еду, а сразу, зайдя в столовую, направился к ней. Соответственно, есть ему было нечего. Николь смущённо кашлянула и почти бегом направилась к выходу.

На душе было гадко. Николь претила подобная сила, от которой мужчины становятся послушными куклами. Как может бабушке это нравиться? Да, в их семейной способности есть некий положительный эффект – теперь, если Николь и вызовут на дуэль, она знает, как заставить противника передумать.