Первая ночь для дракона

Глава 9

Взбудораженные неоднозначными вестями эфри целиком и полностью погрузились в подготовку к грядущему балу. И неизвестно, отчего они волновались больше: из-за неизбежности встречи со старшими родичами или из-за приезда графа фон Таля. Хоть кузен кёнига уже давно был женат и даже успел народить двоих детей с горячо любимой супругой, слыл он драконом весьма свободных нравов. Что только подтверждала его открытая связь с Марлиз.

А интересное обещает собраться общество на дне рождения его светлости! Пережить бы мне этот бал — понемногу у меня зарождались большие сомнения на этот счёт. Потому я решила не забивать себе голову пустыми переживаниями. Платье для встречи с высокими гостями уже давно было готово, умениям Виги управляться с гребнем и заколками я тоже доверяла, потому в то время, когда все заняты собой, я решила заняться делом не менее полезным.

Под ворчливое неодобрение хранителя я вытащила из библиотеки и архивов все хроники и документы по истории рода фон Абгрунд.

— У меня разрешение его светлости, — совершенно невозмутимо соврала я, хоть не успела выпросить его у герцога.

Видеть его со дня казни совсем не хотелось. Как и разбираться в той мешанине чувств и мыслей, что буквально пожирали меня, стоило только оказаться рядом с ним.

— Только прошу вас, будьте осторожны! — почти взмолился хранитель. — Это очень ценные свитки. Едва ли ни единственное, что осталось от ранее правящего здесь рода фон Абгрунд.

Как раз это мне и нужно!

С необычайным рвением я засела за изучение вырванных почти боем из рук хранителя бумаг. Просмотрела всё генеалогическое древо фон Абгрундов, Клуфт знает до какого колена — кажется, до тех самых времён, когда эта фамилия только лишь появилась.

Как оказалось, насчёт отсутствия у герцога дочерей я не ошиблась. У его сестры их тоже не было — удивительная плодовитость на наследников. Со стороны младшего брата род и вовсе обрывался, потому как тот ушёл в Воины Кригера, а значит, обрёк себя на обет безбрачия. Божественные паладины обязаны были оставаться непорочными.

Я даже взялась изучать род жены герцога фон Абгрунда, но о ней сведений нашлось гораздо меньше. И что-то во всём этом не сходилось, что-то ускользало от внимания, не столь явное, но важное.

За столь увлекательным, но в то же время утомительным занятием незаметно прошло два или три дня. Я только едва успевала отметить, что творится с другими эфри, которых герцог, кажется, на время оставил в покое. Вига рассказывала мне обо всём исправно, а ещё носила в комнату обеды или поздние ужины, когда я не находила в себе ни малейшего желания спускаться в столовую.

— Сегодня его светлость выехал в город с эфри фон Тейх, — докладывала служанка с явным сожалением в голосе, как будто лично переживала за то, чтобы вся самая насыщенная жизнь Кифенвальда не прошла мимо меня.

Я же только кивнула, явно изрядно тем её разочаровав.

— Сегодня его светлость изволил позавтракать с эфри Эбревертой, — с нарастающей тревогой в голосе отметила Вига на другой день.

Я промычала в ответ что-то малоразборчивое и тут же забыла об этом: пусть его драконейшество развлекается с кем угодно. Меня не трогают — и ладно.

Вига почти силой выталкивала меня в сад прогуляться, и я в эти мгновения понимала вдруг, как стала одержима изучением чужой, давно оборванной жизни. Сейчас я, кажется, и на Кифенвальд смотрела по-другому, словно начала видеть здесь призраки почивших давно хозяев.

— Вы так совсем себя заморите, — сегодня Вига была особенно ворчлива. — Как вы будете выглядеть, когда приедет его светлость герцог фон Таль? Говорят, ещё день-два, и он будет здесь.

— Вига, — проговорила я, отрываясь от записей, — одобрение герцога фон Таля мне нужно ещё меньше, чем одобрение фон Вальда.

— Ну почему мне достались именно вы? — едва не топнула ногой вконец раздосадованная служанка. — Мне прямо страшно за вас! Вы скоро станете такой же тощей и сгорбленной, как хранитель Лутман. Сейчас я приготовлю ванну, принесу розовое масло и ромашковый отвар для волос. Вы уже потускнели, как старая ложка.

Я смотрела на то, как Вига пышет гневом, и мне даже совестно немного становилось. Другие служанки заняты приятными хлопотами вокруг своих подопечных, а моя и взглядом-то со мной за день едва пару раз встречается. Потому я всё же решила позволить ей за мной поухаживать. И хорошо, потому что после душистой ванны усталость и какая-то странная лихорадка — узнать всё, что можно, и ещё больше — немного стихла. Я даже решила, что уберу сегодня все бумаги и просто проведу вечер в тишине и спокойствии, размышляя о судьбах мира.

Но этим планам не суждено было сбыться.

Потому как вечером ко мне в покои неожиданно пришёл слуга от герцога и, поклонившись со всем почтением, словно какой-то матроне, доложил:

— Его светлость герцог фон Вальд просит вас сегодня спуститься в малую столовую в восточном крыле, чтобы провести с ним совместный ужин.

И лицо-то у него в этот миг было настолько многозначительным, словно меня на встречу с кёнигом приглашали, не меньше.

— Я не пойду, — ответила я резковато, немного раздражённая тем, что тихий вечер, кажется, рискует закончиться, так и не начавшись. — Передайте его светлости мои извинения.

Я и так, кажется, проводила с ним слишком много времени. Куда ему ещё больше?

— Но, — заикнулся было мужчина, явно не ожидавший такого поворота. — Его светлость ясно сказал…

— Кажется, я не пленница здесь, — пришлось чуть надавить. — А гостья. Потому можете передать герцогу, что я неважно себя чувствую. И ужин придётся перенести. Или лучше вовсе его отменить.

Слуга смотрел на меня с возрастающим в глазах ужасом. Наверняка ни Эбреверта, ни Николь и слова поперёк его драконейшеству не сказали. Напротив — с радостью побежали на ужин или прогулку, чтобы провести с ним время наедине.

Мне же проснувшаяся вдруг интуиция подсказывала, что ничем хорошим встреча с его светлостью не обернётся. Я ещё слишком ясно помнила то злополучное утро, когда он обнаружился в моей постели.

А ещё казнь — и ту невозмутимость, даже жёсткость в ледяных глазах герцога, с которой он сам лично отрубил голову сумеречнику. С тем же выражением лица он порезал руку Марлиз. И с ним же отчитывал эфри, обещая расправу той, кто пытался меня отравить.

По спине пробирал озноб, стоило только подумать, чтобы вновь оказаться с ним наедине. Да, права была Лотберга: я совсем его не знаю. Но то, что узнавала раз за разом, меня скорее пугало.

Так и не дождавшись от меня положительного ответа, слуга удалился, явно расстроенный и озадаченный. А я подумала, что, возможно, стоит запереться — тем самым крепким стулом. Но, решив, что это будет чересчур, оставила всё как есть. Найденные в библиотеке генеалогические заметки по роду фон Абгрунд увлекли меня с новой силой. Я даже забылась, перестав слышать и видеть всё вокруг. А фамилия старого герцога была богата самыми различными ответвлениями. Связи тянулись из самой королевской семьи и расползались по всему Ротланду. Но нигде я пока не могла найти хоть какого-то намёка на то, что могла бы оказаться ему родственницей.

— Эфри Вурцер! — уже, кажется, не в первый раз окликнула меня Вига.

Я вскинула голову и потёрла словно бы чуть остекленевшие глаза. Я моргала вообще? Перо в моей руке чуть сильнее, чем нужно, ткнулось в листок с заметками и оставило на нём хорошую кляксу. Отдохнула, называется.

— Что такое? — Я огляделась.

Надо же! Уже почти стемнело!

— К вам идёт его светлость, — почти шёпотом проговорила Вига. — Прямо сюда.

Я подскочила с кресла, едва не опрокинув чернильницу. Подумала было, что надо убрать всё со стола, но времени на это у меня явно не осталось.

Как будто сложно было предположить, что Вигхарт не стерпит отказа. И что обязательно придёт высказать мне всё, что думает обо мне и значимости моего мнения. Надо было всё же запереться.

Но не успела я хоть что-то предпринять для своего спасения от гнева его наверняка разозлённой светлости, как в дверь громко постучали, а затем внутрь вошёл высокий худощавый слуга, чтобы доложить, что герцог решил осчастливить меня личным визитом. Едва он договорил, как дверь резковато распахнулась, и Вигхарт вошёл степенно и угрожающе.

Никогда не видела воочию, но сейчас готова была поклясться, что именно так некоторые хищники загоняют добычу. Мне и правда захотелось отступить.

Вига тут же присела в книксене, склонив голову. Я тоже изобразила реверанс, однако не отводя взгляда. В конце концов, я имею полное право отказаться идти на ужин. Герцог не господин мне, а я не его рабыня. Он не раз сам настаивал на том, чтобы окружающие относились с уважением к его гостьям. Не нарушит же сам свои правила.

— Я не ошибся, эфри? — заговорил его драконейшество, взмахом руки прогнав Вигу. — И мой слуга не выжил из ума. Вы и правда отказались приходить на ужин? У вас нашлись более важные дела?

Он окинул взглядом лёгкий беспорядок на столе за моей спиной. Наверняка хранитель библиотеки доложил ему обо всех моих изысканиях, но до сегодняшнего дня это его чешуйчатую светлость не беспокоило.

— Я не вижу смысла в том, чтобы нам с вами тратить время друг друга, — возразила я. — Эта встреча была бы совершенно бесполезна. А поесть мы можем и поодиночке — разве нет?

Вигхарт сделал ещё несколько шагов ко мне. И я вновь едва удержала себя на месте. Он вдруг обернулся и кивнул так и стоящему у двери слуге — и тот пропал за ней в мгновение ока.

— Сегодняшний вечер я хотел провести с вами, — возразил его упёртое драконейшество. — Мы о многом могли бы с вами поговорить. И всё же узнать друг друга лучше.

— Кажется, о вас я узнала всё, что нужно. Мне достаточно, ваша светлость. И если после моих слов вы всё же пожелаете отправить меня к мужу, я пойму. Это ваше право. Однако и моего отношения ко всей этой ситуации это никак не изменит. — Я наклонила голову, собираясь вернуться к оставленному занятию.

Но за дверью стало шумно, створка открылась — и внутрь один за другим начали степенно вплывать слуги с подносами, на которых стояли чаши, кувшины, бокалы, плошечки и мисочки, блюда и тарелки. Мне только и осталось наблюдать за тем, как стол аккуратно, но быстро освобождается от лишнего и мерно заставляется наполненной всевозможными яствами посудой. Для нас с Вигхартом накрыли два места, друг напротив друга, и слуги тут же проворно и почти бесшумно удалились.

— Что это? — Я кивнула на стол, что едва не скрипел от водружённой на него тяжести.

— Это наш ужин.

— Кажется, вы забыли позвать сюда ещё десяток человек.

— Вы же любите, чтобы у вас был выбор, — парировал его драконье вреднейшество. — Я его вам предоставляю.

Он широким жестом обвёл поистине непомерное разнообразие выставленных на небольшом столе блюд. Холодные закуски из дичи, горячее жаркое, томящееся под крышечками небольших горшочков и сводящее с ума потрясающим пряным запахом. Фрукты, сладости, хрустящий хлеб с нежным мякишем. Я поняла вдруг, что, засидевшись за изучением рода фон Абгрунд, уже забыла, когда ела сегодня.

— Если вы предоставляете мне выбор, — я с трудом отвела взгляд от нарезанной тончайшими ломтиками буженины, — то я выбираю вот это блюдо и остаться одной.

— К любому из этих блюд неизбежно прилагаюсь я. — Герцог развёл руками и принялся вдруг застёгивать пуговицы на распахнутом до того дублете. Словно вдруг решил придать себе более торжественный вид.

— Тогда я предпочту прогуляться. Аппетита нет, — тут же выдала я, когда поняла, что вслед за ловкими пальцами герцога мой взгляд подобрался к его загорелой шее, а там к гладко выбритому — видно, в честь ужина — подбородку и твёрдо сжатым губам. — И мне как раз не мешало бы пройтись перед сном. А вы можете насладиться приятным ужином без моих мало интересующих вас изречений. Ваша светлость…

Я присела в нарочито почтительном книксене и прошла мимо слегка озадаченного драконейшества к двери. И дальше, на площадку, даже радуясь немного, что меня довольно легко отпустили. Правда, далеко уйти не удалось. Я даже не добралась до лестницы, как меня нагнали размеренные быстрые шаги: рывок, разворот, как в танце, — и вот я уже прижата спиной к стене где-то между дверью в свою комнату и дверью в комнату Маргит.

— Вы и правда решили, что можете прогнать меня, словно мальчишку, вильнуть хвостом и оставить в дураках? — Герцог наклонился ко мне, крепко сжимая пальцами мои плечи. — Всему есть предел, эфри Вурцер! И моему терпению тоже. Запомните: вас никто не освобождал от моего права на первую ночь с вами. Вам никто не позволял относиться ко мне и моим приказам с подобным пренебрежением.

— Вы сами говорили как-то, что я не гожусь в матери. — Я попыталась вывернуться, но кто бы мне позволил. — Так к чему это? Зачем эти никому не нужные условности? Эти непонятные расшаркивания. Позвольте мне просто уйти.

— Нет, не позволю.

Его светлость вдруг обхватил меня за талию и одним рывком взвалил себе на плечо.

Я только и успела вцепиться пальцами в одежду на его спине. Хотела было заверещать, но тогда привлеку внимание других эфри. Зачем мне это надо?

Потому несносное драконейшество вполне свободно занёс меня обратно в комнату и сгрузил в кресло у стола. Ладно, хоть не на сам стол. Потому что в какой-то миг мне показалось, что он просто приравняет меня к одному их этих блюд и скормит своей ипостаси.

Затем он, одёрнув дублет, с совершенно невозмутимым видом опустился в кресло напротив. Как и положено истинному аристократу, взял приборы и указал подоспевшему слуге на блюдо, которое хотел бы отведать. Я наблюдала за его размеренными движениями, не отдавая пока вставшей за моим плечом Виге никаких распоряжений.

— Я так и вижу на вашем лице кучу вопросов. — Его голодное драконейшество наконец поднял на меня взгляд от тарелки. — Сегодня такой вечер, что вы можете спрашивать меня, о чём пожелаете. Но с одним только условием: откровенность за откровенность.

Такое, значит, у нас сегодня развлечение? Что-то вроде игры. Что ж, раз уйти всё равно нельзя…

Вига, устав ждать повелений, уже сама положила мне на тарелку несколько видов закуски, а я даже и не заметила. Бокал мой словно бы сам по себе наполнился вином — ароматным, чуть вязким. Зря я отпила его на голодный желудок: в голове моментально повело.

— Признаюсь, есть один вопрос, ответ на который я пока не знаю точно: зачем же вам чужие жёны для рождения ребёнка? — как же я осмелела. Злость от собственнических замашек ящера и лёгкий хмель делали своё коварное дело. — Я бы подумала, что из-за вашего нежелания брать на себя какую бы то ни было ответственность. И из-за желания сразу отрезать возможные привязанности… И…

— Вы и правда прекрасно общаетесь сама с собой, Лора, — негромко оборвал меня Вигхарт. — Поразительно самодостаточная девушка. Но, кажется, отвечать нужно мне?

Я кивнула, насильно заткнув себе рот крошечным бутербродом с икрой. И ящер продолжил:

— Нет, дело вовсе не в побеге от обязательств, эфри Вурцер. Наоборот, всю положенную мне ответственность за то, что происходит, я осознаю очень чётко. — Он помолчал, чуть сдвинув кубок с вином в сторону. — Это не прихоть и не желание кого-то унизить. Я вынужден поступить так. Потому что любая девушка, не связанная с другим мужчиной, не находящаяся под покровительством его и некой силы, которую вы называете богиней Вайсой, умрёт от моего яда.

— И откуда же он в вас? — Я забыла об ужине сразу, почуяв, что сейчас и правда смогу всё узнать о его загадочном драконейшестве. Кровь азартно понеслась по телу, наливая щёки горячим румянцем.

Где границы, за которые мне не дозволено будет ступить? Сегодня я собиралась прощупать все.

Однако его светлость едко улыбнулся, откидываясь на спинку кресла.

— Теперь моя очередь задавать вопрос, — напомнил он, изрядно остудив мой воинственный настрой. — Таково условие.

Раз уж согласилась, не спорить же теперь. Я только отпила ещё немного вина, силясь набраться смелости и чуть потянуть время.

— Как скажете, ваша светлость, — попыталась изобразить безразличие.

Но где-то в подвздошье так всё и замерло от ожидания, что пожелает спросить у меня его драконейшество.

— Что вы помните из того дня, когда пришли в себя в обители Дочерей? — ничуть не задумался Вигхарт.

Как будто готовил этот вопрос давным-давно и только ждал случая, когда бы его задать. Не зря он настоял на ужине — я так и чувствовала, что это будет не попытка романтического вечера, а очередной расчёт его хитроумной светлости. И он ещё сердится, что я всеми силами пыталась его избежать!

— Честно говоря, я не хотела бы вспоминать снова, — ответила я, взглянув на дракона исподлобья, но его лицо осталось невозмутимо жёстким — лишь с лёгким проблеском интереса в глазах. — Но раз вам так интересно… Я помню, как очнулась в небольшой комнате. Или келье. На мне была сорочка — и больше ничего. На запястье — метка. Когда я поднялась в зал — главный зал, туда, где проходят молитвы, где стоит изваяние Кригера, — там были только тела мёртвых Сестёр.

— А тела сумеречников? Они там были? — уточнил герцог, потерев подбородок пальцами. — Или только Сёстры?

— Были. Но немного. Дочери всё же не такие уж сильные воины. Но кого-то, видно, сумели достать. — Я пожала плечами. — Я обошла всю обитель, но больше никого не нашла.

— Кто это был? Сумеречники.

— Мужчины. Двое мужчин с кулонами в виде пронзённой драконьей головы. Я не разглядывала лица долго. Всё равно никого не могла вспомнить. Просто собрала, какие нашла, вещи, еду и ушла из обители.

— Вы были ранены? — продолжил допытливое драконейшество.

Я скрипнула зубами, но делать нечего: все его вопросы, в общем-то, относились к одному. Расскажу всё, что помню, и забудем об этом.

— Нет. Я не была ранена. На мне не было ни царапины. Только волосы чуть сыроваты.

— И вы не думали о том, как оказались в той келье в таком виде? Когда все остальные сёстры были наверху и пытались отбиться от сумеречников? — Вигхарт приподнял брови.

Он как будто пытается меня в чём-то уличить!

— Думала! — резковато ответила я. Этот допрос уже начал утомлять. Сложно отвечать, если и сама толком ничего не понимаешь. — Но я ничего не помню о том, что было до моего пробуждения. Ничего, ваша светлость. Может, это и хорошо.

— Простите, — мрачно буркнул герцог. — В этом и правда мало приятного… — Он чуть помолчал, над чем-то раздумывая. — Что вы спрашивали у меня? Откуда во мне яд? — начал он рассуждать, даже не дав нам передышки — осмыслить. Похоже, ему некоторые вопросы тоже хотелось закрыть поскорее. — Почти все драконы-маги несут в себе кровь самых древних прародителей. Тех, кого сейчас считают только легендами. Кого не видели в глаза уже многие и многие поколения. И они во многом определяют способности или особенности своих потомков.

— Как у Марлиз цу Раух? — догадалась я. — Честное слово, то, что в её предках есть гидры, я догадалась бы и сама. Чуть позже.

— Верно. — Вигхарт улыбнулся слегка напряжённо, отломил от хлеба кусочек, но оставил в тарелке. — Вы ешьте больше, Лора. Иначе мне завтра придётся повторять наш разговор, потому что вы просто ничего не вспомните. — Лёгкое смущение неожиданно коснулось щёк ощутимым жаром. Я поскребла вилкой в тарелке, делая вид, что ем. А тем временем Вигхарт продолжил: — Мой род пошёл от линдвормов. Они очень ядовиты. И никто не мог никогда сказать, как они выглядят на самом деле: их описывают по-разному. Вот отсюда и способности метаморфа. А другая сторона — яд в крови и в том, что с нею связано больше всего.

Однако он умеет витиевато изъясняться. Похоже, бережёт мои девичьи чувства? Неожиданно для того, кто совсем недавно сам отрубил голову сумеречнику.

— Но как же тогда ваш род не вымер до сих пор? С такими трудностями в его продолжении. Ведь наверняка, чтобы найти способ зачать ребёнка без вреда для матери, понадобилось какое-то время…

Дракон криво усмехнулся, взялся за кубок и сделал щедрый глоток. Это кому из нас ещё придётся пересказывать другому разговор — если он так будет налегать на вино! Но герцог не стал напоминать пока, что уже настала его очередь задавать мне вопрос. Словно забыл и сам.

— Не все мужчины моего рода наследуют такие особенности. — Он покрутил ножку кубка пальцами. — Мой дед был другим. Мой дядя — муж Лотберги и отец Бальда — тоже. Он даже не мог обращаться и был бы обычным драконом-воином, если бы не высокое происхождение. Но вот моему отцу и мне посчастливилось унаследовать от линдвормов всё.

— Сомнительное счастье, — заметила я, разглядывая его серьёзное лицо, будто оно в любой миг могло начать искажаться. — Знаете, это даже немного жутко — уметь менять облик. У меня мурашки по коже от одной мысли.

Что я несу? Уберите от меня подальше этот кувшин! Слегка смутившись своего совсем уж панибратского тона, будто разговариваю со старым другом, я торопливо зашарила взглядом по столу. Лишь бы не встречаться им с ответным — его драконейшества.

— Вы правы, — неожиданно согласился Вигхарт. — И нет. Всегда есть две стороны.

Меня ощутимо качнуло — даже сидя. Выпитое хмельное всё дальше расползалось по телу расслабляющей волной, затопляло разум, который вдруг как будто стал слишком пытливым и быстрым. Я резковато поднялась и пошла к окну. Надо проветриться, пока не наговорила совсем уж ерунды.

— С вами всё в порядке? — окликнул меня Вигхарт.

— Да. Просто душно, — ответила я излишне бодро.

Упёрлась ладонями в выступ под окном и посмотрела на карниз, где ещё виднелись засохшие пятна крови дракона-сумеречника, хоть Вига и пыталась их оттереть. Помнится, тогда она громко высказывала свои опасения вывалиться наружу.

— Моя мать была человеком, — голос Вигхарта прозвучал так близко, что я вздрогнула. — И мой отец любил её. К сожалению.

— Она тоже была замужем?

Герцог остановился рядом и присел на самый краешек выступа. Посмотрел в даль, напоминающую тлеющий уголёк. Густая зелень крон бескрайнего леса за границей Кифенвальда уже тускнела, словно тоже обращалась пеплом.

— Была. Да, конечно, была.

— Почему же тогда ваш отец не добился того, чтобы она стала его женой после вашего рождения? Ведь он был могущественен. Влиятелен. Наверняка! — я невольно повысила голос от такой несправедливости. — Наверняка он мог что-то придумать!

Вайса, и откуда во мне вдруг проснулась такая пылкость? Проклятое молодое вино — от него не бывает добра.

— Потому что она была более высокого положения, чем он, — нехотя пояснил Вигхарт. — Она была женой старшего принца Ротланда. А впоследствии — короля Одальгара. Да, того самого короля, чью голову кёниг Нортвин срубил своим мечом и в чьём свержении я принимал самое рьяное участие — можете мне не напоминать.

Я моргнула, неподвижно глядя в профиль его светлости. Так он, оказывается, королевских кровей! Пусть и по матери. Остальное сейчас — даже то, какая участь постигла короля Одальгара через много лет, — не казалось столь важным.

— Но как же ваш отец договорился с будущим королём, чтобы его жена родила ему ребёнка? — Я уже подняла было руку, чтобы коснуться локтя герцога, но вовремя одёрнула себя. — Да разве принц стерпел бы? Даже в те времена, когда люди и драконы жили мирно.

— А он не спрашивал, — Вигхарт пожал плечами, — он просто украл её первую ночь. Мать опоила Одальгара так, что тот уснул, не успев подтвердить брак. А отец — занял его место. Потом принцу сказали, что его первенец не выжил, а меня забрали в Бергландер. Позже мать умерла в родах, так и не сумев принести Одальгару наследника. А он женился вновь.

Да, история не из весёлых. Интересно, услышав её, сколько эфри передумали бы рваться в постель потомка линдвормов?

— А вы… — проговорила я тихо. Надеясь, признаться, что его светлость меня не услышит. — А вы любили кого-нибудь?

Герцог покосился на меня, и по его губам расползлась лёгкая улыбка. Похоже, я как раз таки подступила к той самой границе, за которой начинается тёмный запретный лес тайн и нежелательных — несмотря на наш уговор — тем.

— Вам не кажется, что я ответил на слишком много ваших вопросов для одного раза? — ожидаемо опомнился хитрый ящер. — Ваш черёд.

— Задавайте, — я вздохнула, готовясь к худшему.

И не успела ещё ничего сообразить, как Вигхарт развернулся ко мне, поймал подбородок пальцами и уверенно прижался губами к губам. Я даже растерялась в первый миг: вопрос так вопрос! Как прикажете понимать? И только качнулась назад, пытаясь прервать поцелуй, что становился всё настойчивее, как его наглейшество обнял меня за талию, совсем как в моём сне-видении. То же странное чувство, будто он поглощает меня. То же тепло, растекающееся до самого затылка. И невозможно остаться безучастной, но я пыталась, правда, хоть и без особого успеха.

Наконец герцог отпустил меня. И если бы не держал за талию, я точно провалилась бы сквозь землю от стыда и злости на саму себя.

— Даже не знаю, как истолковать ваш вопрос, — проговорила я, заправляя за ухо вьющуюся прядь.

Проклятье, как же дрожит рука! И губы — они горят слишком сильно, словно их ещё касаются губы герцога. Я ощутимо толкнула его вполне довольное драконейшество в грудь, пытаясь вложить во взгляд всё негодование, — и он чуть отступил. Как будто поверил в него. Ну конечно…

— О, это очень простой вопрос, эфри Вурцер. Но помните, что я жду честного ответа, — ящер усмехнулся одним уголком рта, выдерживая короткую паузу. — Вам понравилось?

Да, это то самое, о чём я думала: хуже быть не может. Честно признаться себе — да, мне понравилось. Я никогда не целовалась так раньше — или не помнила, — но сейчас понимала, что то, как это делает его искушённое драконейшество, это точно моё. Себя обманывать глупо.

— Боюсь, мне не с чем сравнить. — Я отвернулась к окну, жалея, что не могу сейчас взять и улететь отсюда. — Но это… в определённой степени… приятно.

А вот теперь можно и умереть. От стыда, который лёгким помрачением залил мою несчастную захмелевшую голову.

Его светлость тихо хмыкнул.

— Значит, понравилось… — отмерил он эти два очевидных слова. — Я буду иметь в виду.

— Простите, ваша светлость, — я вновь пришла в себя, — но это вовсе не значит, что я позволяю теперь…

— Да-да, конечно. Это вовсе не значит, что теперь я буду прижимать вас в каждом тёмном углу замка и целовать, — опередил меня драконище. — У вас будут ещё какие-то вопросы ко мне?

Он улыбнулся, глядя, как из-за леса вдалеке медленно выплывает крутобокий тоненький месяц. Мне же разговаривать, а уж тем более откровенничать с ним почти совсем расхотелось. Однако тот вопрос, на который он пока не пожелал мне ответить, так и сидел в голове.

— Так что же, ваша светлость. Вы были когда-то влюблены? Хотя бы в юности.

Я коротко покосилась на него, но вновь отвела взгляд и уставилась в даль, пытаясь запомнить этот миг. Как озаряется особенным светом умирающего заката вся долина, как небо утрачивает позолоченную лазурь и проваливается в глубокую темень. Я невольно залюбовалась неспешным, величественным зрелищем и едва не вздрогнула, когда драконище шевельнулся и вздохнул.

— Я не знаю, какой смысл вы вкладываете в это слово, эфри Вурцер.

— Общепринятый, — уточнила я.

Он тихо рассмеялся.

— В общепринятом смысле… Нет. Я никого не любил.

— А как же… мэдхен цу Раух? — Я словно на раскалённые угли ступила.

— А вы любительница сплетен. — Вигхарт неспешным взмахом руки убрал с моего плеча чуть разметавшиеся волосы. — С Марлиз мы хорошие друзья. Больше ничего. Но знаете, несмотря на то, что случилось с моим отцом… Я хотел бы испытать подобное. Думаю, в этом заключается значительная соль жизни.

Я повернулась к нему в попытке уловить то особое выражение его лица, которое должно было сопровождать подобные слова.

— Думаете, вы способны? После всего, через что прошли. И скольких убили.

— Думаю, мне это необходимо, Лора. — Он спустил взгляд на мои губы, и они тут же вспыхнули теплом. — Как лекарство. Как снадобье. И мне отчего-то кажется, что вам тоже. Потому что пустота за вашей спиной должна чем-то заполниться.

Он вдруг слегка качнулся вперёд и взял меня за руку. Я, несколько удивлённая его словами, не сразу попыталась вырваться. Казалось, герцог приближается, разрастается. Что заслоняет собой и большое окно, и месяц в нём.

— Вы теперь хотите погадать мне по ладони? — проговорила я. — Думала, ваши методы разузнать что-то об эфри более надёжны.

Но любое желание поддеть его драконью светлость вмиг пропало, когда я почувствовала, как теплеет кисть, за ней предплечье. Лёгкий жар под кожей растворяется, стихает, словно бы срастаясь с моим телом.

— Что вы почувствовали, когда умер сумеречник? — голос его светлости стал глуше.

— Я не знаю.

— Отвечайте честно.

— Я не знаю! — Я попыталась вырваться, но пальцы герцога стали твёрже застывшей смолы.

А в следующий миг меня и вовсе охватил ледяной ужас, потому что лицо дракона начало неуловимым образом меняться. Собственные его черты размывались, стирались очертания. А на место их приходило нечто другое: островатые скулы, тёмные глаза, что смотрели на меня в упор, манящего изгиба губы, что тут же скривились, ещё напоминая мне Вигхарта. Я только моргнула, кажется, пару раз и вдруг увидела перед собой того самого незнакомца из моего сна.

Он был так близко, так неподвижно меня разглядывал, словно после долгой разлуки. Я и сообразить ничего не успела, как подняла свободную руку и осторожно коснулась его щеки.

— Так это происходит? — спросила больше у себя самой.

И сама же безмолвно ответила. Удивительная сила метаморфа! Он словно бы одежду сменил, и невольно хотелось проверить, насколько устойчива эта его форма. Или развеется, пойдёт рябью, словно отражение на воде, от одного только моего прикосновения.

— Что вы видите? — проговорил тот незнакомец голосом фон Вальда. — Расскажите мне, что вы видите? Кого?

— Как вы смогли? — Я помотала головой и вновь попыталась высвободиться, но герцог не пустил меня. — Я не знаю, кто он. Не могу вспомнить.

— Он важен вам? — горечь в голосе ящера плеснула мне в горло.

— Не знаю. — Я снова дёрнулась — и черты мужчины слегка смазались. — Наверное, да. Где-то в глубине — колет.

И тут герцог сам меня отпустил — чуть резковато, словно оттолкнул. Внутри сразу стало прохладно и гулко, будто оттуда что-то безвозвратно вынули. Ещё миг назад я ощущала невероятную наполненность силами Вигхарта, отголосками его чувств, а сейчас он безжалостно и резко оборвал эту связь. Я не давала согласия на неё, но в какой-то миг захотела вернуть себе, как что-то присвоенное.

— К сожалению, я не могу удержать образ из вашей памяти. Только соприкосновение с вашей энергией позволило мне принять его облик.

— Зачем вы это сделали? — неожиданно мне даже стало слегка обидно. — Снова проверка? Что вы хотите отыскать во мне?

— Ответы.

— Похоже, они в первую очередь интересуют только вас, — начала я понемногу закипать. — Вы делаете что-то… Хоть что-то просто так, без умысла, планов, проверок, расчёта, которые для вас, безусловно, важны? Мне показалось сегодня… Ай, всё равно!

Я досадливо махнула рукой. Стало слегка жаль вполне приятный вечер. Вигхарт изрядно подпортил моё о нём впечатление. А ведь я и правда в какой-то миг поверила, что за нашим разговором, за обычным и вполне непринуждённым общением ничего не стоит.

— Конечно, делаю, — невесело усмехнулся ящер. — Думаю, это всегда видно.

— Не видно! — бросила я, уже не в силах выносить этот разговор. — Я не понимаю вас! И не хочу узнавать лучше, потому что осознаю, что вы раскроетесь ровно настолько, насколько вам захочется. Насколько будет выгодно. Зато с остальных три шкуры снимете, расковыряете до крови — лишь бы вынуть то, что вам нужно.

— Лора! — попытался образумить меня герцог.

— Уходите, ваша светлость. Прошу вас. И слугам велите забрать всё это отсюда.

— Я хочу помочь вам вспомнить.

— Возможно, я уже не хочу вспоминать.

Вигхарт ещё постоял немного, наблюдая за мной. Я же вернулась к собранным на другой столик бумагам и начала бездумно перебирать их. Не видела ни слов, ни дат — просто ровные, ничего не значащие тёмные строчки на светлых листках. Пока сновали кругом слуги, унося почти нетронутую еду, пока не ушёл его драконья светлость, пожелав мне доброй ночи, я так больше на него и не посмотрела.