Плохие намерения

Глава 21

Дэйр

— Стефан Эдер, — зовет офицер, и я встаю, мое тело словно налито свинцом, когда я направляюсь к выходу из камеры предварительного заключения, в которой нахожусь Бог знает сколько времени.

— Тебя отпускают.

— Самое, бл*дь, время, — ворчу я. Мое тело болит. У меня похмелье. Слабый. Уставший. Но больше всего мне нужно увидеть Ло. Что, черт возьми, она теперь должна думать обо мне? Я был близок к тому, чтобы сбежать. Подумывал о продаже салона самому последнему потенциальному покупателю. Оставить Ло было бы легче, чем потерять ее. Но потом Ашер достучался до меня, напомнив о том, как он чуть не бросил все это, и когда я увидел этого придурка Эрика с ней возле Blackbear, я понял, что никогда не смогу ее отпустить. Эта девушка — часть меня. Единственная часть меня, которую я люблю.

Я подписываю документы, а затем мне вручают мои вещи. Мой телефон разрядился — в этом нет ничего удивительного. Я решаю пройти полторы мили домой пешком по снегу, чертовски надеясь, что Ло там.

Когда я вхожу в свой дом, Джесс лежит на диване, как будто ждет меня.

— Ты сказал, что не причинишь ей вреда, — обвиняет он, не потрудившись взглянуть на меня.

— Где она? — спросил я.

— Она только что заснула.

— Мне нужно с ней поговорить, — говорю я, надеясь, что Джесс не станет раздувать из этого проблему, потому что я сейчас действительно не в настроении.

— Черт возьми, исправь это, — говорит он, и я, не теряя больше ни секунды, взбегаю по ступенькам в нашу комнату.

Ло свернулась калачиком поверх одеял в изножье нашей кровати. По ее щекам текут слезы и видны слабые следы крови, как будто она пыталась смыть их, но у нее не хватило на это сил.

Даже не потрудившись скинуть ботинки, я забираюсь к ней сзади, притягивая ее к себе. Мне нужно почувствовать ее тепло прямо сейчас. Чувствовать ее кожу на своей.

— Эй, — говорю я хриплым шепотом.

Она резко просыпается, садясь в постели.

— Все в порядке. Это всего лишь я, — говорю я.

Замешательство в ее глазах проясняется, но на смену ему приходит печаль.

— Ты в порядке? — спрашивает она, и я киваю. — Я не знаю, как тебе помочь. Быть тем, кто тебе нужен.

— Ты — то, что мне нужно, — настаиваю я, садясь и свешивая ноги с кровати. — Мне жаль. Мне так чертовски жаль.

— Я даже не знаю, за что ты извиняешься, — раздраженно говорит она. — Потому что ты мне ничего не рассказываешь.

— Иди сюда, Ло, — говорю я, ложась на спину и протягивая руки. Она колеблется, прежде чем позволить мне обернуть их вокруг нее. — Я готов рассказать тебе все.

Карие глаза смотрят на меня снизу вверх, усталые, но полные надежды. Я делаю глубокий вдох, готовясь к ее реакции.

— Когда мне было шестнадцать лет, я убил своего брата.

Ло и глазом не моргает. Она молчит, ее лицо ничего не выражает, и я погружаюсь в воспоминания о том дне.

— Давай, — надулась Сара, раскинув руки, прикрытые ее пышным ярко-желтым зимним пальто, из своего места на замерзшем озере. — Потанцуй со мной.

— Уйди со льда. Это небезопасно, — предупредил я ее. Эта зима была не такой холодной, как обычно.

— Он заморожен. Мы делаем это постоянно, — возразила она, крутясь вокруг себя, как будто каталась на коньках. — Уф, прекрасно, — фыркнула она, когда поняла, что я не сдвинусь с места. Она с трудом пробралась по снегу, чтобы занять свое место на скамейке рядом со мной.

— Я просто хотела хоть раз увидеть, как ты улыбаешься, — призналась она, вкладывая свою руку в перчатке в мою. Я слегка сжал ее руку, смягчая свой отказ, прежде чем отдернуть ее, отчего эти голубые глаза затуманились печалью. Она знала, что я не из тех, кто испытывает физическую привязанность.

Я знал, что она влюблена в меня. Я также знал, что все это между нами было плохой идеей. Она была моей приемной сестрой. Ее родители были мне ближе всего к семье. Ее брат Люк был одним из моих хороших друзей. Он был на два года старше меня. Футбольная суперзвезда. Король бала выпускников. Я был просто испорченным ребенком, который любил выпить и порисовать, и иногда, когда представлялась такая возможность, я трахался с девчонками. У нас не было ничего общего, но каким-то образом мы ладили.

— Ты должна быть на занятиях, — сказал я, и было так холодно, что я видел свое дыхание. Типично для этого времени года.

— Тебе тоже следовало бы, — рассмеялась она. Она настояла на том, чтобы сегодня прогулять со мной. Сара не пропустила ни одного дня. Я сомневаюсь, что она вообще опаздывала до сегодняшнего дня. Она взяла термос с горячим шоколадом и отвезла нас в уединенный уголок замерзшего озера.

— Почему мы здесь? — спросил я, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком резко. Я заботился о Саре как о сестре, или, по крайней мере, мне так казалось. Мне никогда не было с чем это сравнить. Иногда, когда мы целовались, я думал, что, возможно, она мне тоже нравится в этом смысле. Когда вы растете без какой-либо любви или привязанности, трудно различать эти вещи. Я начинал понимать, что существует много видов любви, и что бы я ни испытывал к Саре, это не относилось к романтической разновидности. Конечно, мой член чувствовал себя по-другому, но это была просто... биология.

— Я хотела тебя кое о чем спросить, — сказала она, и ее щеки порозовели то ли от холода, то ли от смущения, то ли от того и другого вместе.

— Что?

— Я хочу потерять свою девственность, — выпалила она, и мои брови взлетели до линии роста волос. — Боже, вслух это звучит так глупо, — простонала она, качая головой и пряча лицо в ладонях, обтянутых перчатками.

— Я даже не знаю, что делать с этой информацией, — честно признался я, потирая переносицу. Она говорила, что хочет потерять свою девственность прямо сейчас? Со мной? Или она искала совета?

— Я просто подумала… Я не знаю. Я не хочу отдать это какому-нибудь парню на вечеринке или еще где-нибудь. Я хочу, чтобы это было с кем-то, кому я доверяю. Кто-то вроде тебя.

— Сара... — я качаю головой. — Это не очень хорошая идея. — Часть меня была польщена. Часть меня злилась из-за того, что она сделала все, чтобы поставить под угрозу отношения со своей семьей. «Не похоже, что ей одной есть что терять», — с горечью подумал я. Что бы ни случилось, у нее все равно были бы родители, дом, кровать... то, чего у меня никогда не было.

Я поддался искушению. Если бы она была любой другой девушкой, а не моей приемной сестрой, я бы уже наклонил ее над этой скамейкой. Секс есть секс. Дело не в любви и даже не в симпатии. Но это было ради Сары. К тому же у меня было еще два года до восемнадцати. Я не хотел снова переезжать, если все пойдет наперекосяк.

Сара наклонилась, прижимаясь своими губами к моим. Я позволил ей поцеловать себя, но когда она сбросила перчатки и потянулась за моими штанами, я оттолкнул ее. Она отступила, по-видимому, довольная тем, что вместо этого начала целоваться. Когда она снова потянулась к моему члену, оттолкнуть ее было труднее.

— Это не делает меня твоим парнем, — сказал я прямо в тот момент, когда она погладила меня через джинсы.

— Кто просил тебя быть моим парнем? Это тренировка.

У меня были смешанные чувства. С одной стороны, с Сарой все было по-другому. Неправильно.

— Сара, нет, — сказал я, пытаясь не разочаровать ее, зная, какой чувствительной она может быть.

— Ты, должно быть, бл*дь, издеваешься надо мной, — прорычал голос, который, как я знал, принадлежал Люку, в нескольких футах позади нас.

— Что ты здесь делаешь? — Сара взвизгнула, ее рука дернулась с моего колена, выглядя так, словно она хотела исчезнуть.

— Что я здесь делаю? — недоверчиво спросил он. — Я ищу тебя. Из школы позвонили маме. Они с папой оба сейчас ищут тебя. Я увидел твою машину и подумал, что с тобой что-то случилось. О чем, черт возьми, ты думала?

— Она прогуляла школу. Она не грабит банк. Дай девушке передохнуть, — сказал я, вставая лицом к нему. Его глаза остановились на моей промежности, и я опустил взгляд, впервые заметив, что Саре удалось расстегнуть мне ширинку.

Дерьмо.

Я застегнула молнию, и лицо Люка стало ярко-красным прямо перед тем, как он бросился на меня. Прежде чем я успел среагировать, моя спина ударилась о замерзшее озеро. Моя голова стукнулась об лед за секунду до того, как его мясистый кулак коснулся моего лица, и Сара закричала, чтобы он остановился.

— Что за хрень! — закричал я, когда Люк оседлал мой торс, схватив за куртку спереди.

— Ты трахаешь мою сестру? — он взревел, нанося еще один удар. Боль отразилась на моем лице.

— Люк! Остановись!

Он проигнорировал мольбы своей сестры, и мы подрались, катаясь по полу, каждый из нас боролся за преимущество. Я прижал его к земле, нанеся ему один хороший удар, прежде чем встать, чтобы уйти. Люк взмахнул рукой и схватил меня за ногу. Рефлекторно мои руки взлетели за спину, чтобы остановить падение. Я скорее услышал, чем почувствовал щелчок. Я еще до того, как посмотрел, понял, что это плохо, и я был прав. Мое предплечье было согнуто в противоположную сторону.

Вид моей руки, согнутой под неестественным углом, в сочетании с последовавшей за этим ослепляющей болью вызвал у меня рвотный позыв, но я не думаю, что Люк заметил что-либо из этого, потому что он был на ногах и возвращался за добавкой.

— Я, бл*ть, к ней не прикасался! — Я закричал сквозь боль, используя здоровую руку, чтобы отползти в сторону, подавляя рвоту, подступившую к горлу. — Моя гребаная рука! — Я пытался сказать ему, но Люк не слушал. Он наклонился, снова потянувшись ко мне, но на этот раз я отвел колени назад и ударил его обеими ногами в живот, отчего он отлетел назад.

Именно тогда я впервые почувствовал это. Лед был недостаточно толстым, и он раскололся под нами. Казалось, что это происходило в замедленной съемке, но на самом деле мы сражались всего несколько секунд. Я попытался подтащить себя к краю, но моя рука была чертовски бесполезна.

Люк закричал, когда лед наконец поддался, и он ухватился за край. Его глаза были дикими, когда они встретились с моими. Он начал учащенно дышать, отчаянно пытаясь подтянуться к краю.

Сара уже рыдала и бежала к нам, выкрикивая имя своего брата.

— Сара! Не выходи на лед. Позвони девять-один-один, — проинструктировал я, и она остановилась там, где заснеженный берег встречался со льдом, нащупывая свой телефон. — Люк, постарайся сохранять спокойствие. — Я старался, чтобы мой голос звучал ровно, несмотря на мучительную боль, которая пронзала всю мою руку. Я вспомнил, что где-то слышал, что чаще всего именно холодный шок приводит к внезапной смерти.

Я знал, что мне недолго осталось действовать. Я перевернулся на живот, и одной рукой пополз к бьющемуся Люку. Каждый раз, когда он пытался подтянуться, лед отламывался, погружая его еще больше. Как только я наконец оказался в пределах досягаемости, я протянул свою здоровую руку — правую — и велел ему схватить ее.

Его рука сжала мою, точно так же, как мы делали это много раз раньше, когда боролись на руках, и я стиснул зубы, зажмурив глаза, собрав все свои силы, чтобы вытащить его.

— Вытащи меня, вытащи меня, вытащи меня отсюда! — пропел Люк, совершенно запаниковав, когда я поднял его верхнюю половину над водой. Он поставил колено на лед, и прежде чем я успел моргнуть, он треснул, прогибаясь под его весом, отправляя нас обоих под воду.

Холод был чем-то таким, к чему я никогда не смог бы себя подготовить. У меня перехватило дыхание, а сердце забилось так быстро, что я подумал, оно вот-вот вырвется из груди. Я греб к поверхности, используя верхнюю половину своей сломанной руки как крыло, и брыкалась ногами. Как только я прорвался, я хватал ртом воздух, оглядываясь в поисках Люка.

— Люк?! — Я не получил ответа. Сара рыдала, настолько полная страха и отчаяния, что я знал, что никогда не забуду этот звук, если доживу до следующего дня. Я попытался успокоить свое прерывистое дыхание, зная, что сохранять спокойствие крайне важно, но в то же время понимая, что это бесполезно.

Сара опустилась на колени, роясь в заснеженной земле, что-то ища. Я чувствовал, как уходит время, и я сделал худшее, что мог сделать в той ситуации. Сделав глубокий вдох, я нырнул обратно. Я открыл глаза под водой, ища хоть какие-то признаки присутствия Люка. Я двигался подо льдом, почти ничего не видя, но, наконец, различил большую размытую фигуру.

Я снова вынырнул, чтобы сделать еще один глубокий вдох, прежде чем снова нырнуть, двигаясь к Люку так быстро, как только мог. Мое тело отяжелело, но адреналин поддерживал меня. Прежде чем я успел дотянуться до него, он начал тонуть.

Нет, нет, нет, нет.

Призвав на помощь силу и скорость, о которых я и не подозревал, я рванул к нему, умудрившись сжать в кулаке капюшон его куртки, прежде чем он выскользнул из пределов досягаемости. Я был медлителен, чертовски медлителен, вытаскивая его на поверхность. Его вес угрожал утянуть нас обоих вниз, и мои легкие, казалось, вот-вот разорвутся, но каким-то образом мне удалось вернуться к дыре, в которую мы провалились.

— Помогите!

Приближаясь к поверхности, я услышал приглушенные крики Сары, и когда я наконец вынырнул, она лежала плашмя на животе, вытянув к нам длинную ветку.

Я услышал вой сирен и понял, что мне просто нужно продержаться еще немного. Я попытался столкнуть обмякшее тело Люка на лед, но преуспел только в том, что вымотал себя до предела. Мне казалось, что я угасаю. Отключаюсь. Как будто моя жизнь ускользала. В последнем отчаянном усилии я прижал голову Люка к своей груди и зацепился сломанной рукой за ветку. Я изо всех сил старался удержать нас обоих над водой, мои глаза закрывались, мышцы отказывали.

— Еще несколько секунд, — сказал я Люку.

И это были последние слова, которые я когда-либо сказал ему, хотя он их так и не услышал.

Хлюпанье носом Ло возвращает меня к настоящему. Я не могу встретиться с ней взглядом, боясь того, что я там найду.

— Что случилось потом? — спрашивает она прерывистым шепотом.

— Я не помню, — честно говорю я. — Я потерял сознание как раз в тот момент, когда нас спасали. Они пытались привести Люка в чувство, но... — Я крепко зажмуриваюсь, вытряхивая из головы образы его безжизненного тела. — Они отвезли меня в больницу, вылечили мою руку и несколько дней лечили от переохлаждения.

— Дэйр, ты должен знать...

— Вот что я знаю, Логан, — перебиваю я, резкость в моем тоне заставляет ее вздрогнуть. — Я знаю, что я нанес удар, который отправил моего брата, во всех смыслах и целях, в эту воду. Я убил его. Это факт. Здесь нет серой зоны, так что перестань ее искать. Я убил его. Я отнял еще одну жизнь. Я остановил биение сердца.

— Ты пытался спасти его, — возражает она, и я, наконец, смотрю на ее лицо, ненавидя смесь боли и жалости, которую вижу в ответ на свой взгляд.

— Но я этого не сделал. Я не смог. И это моя вина.

— Это был несчастный случай, — настаивает она.

Какое-то время мы молчим. Мы оба пытаемся сориентироваться, что это значит, прежде чем она спрашивает:

— Что тебя вывело из себя?

— Я увидел Сару и ее отца у Сисси. Это время года всегда выводит меня из себя, но я не видел их с того дня, и все это нахлынуло на меня снова.

Ло понимающе кивает.

— Знаешь, я в это не поверила. Даже когда я увидела статью, прямо там, черным по белому.

— И почему это? — спрашиваю я с неподдельным любопытством.

— Потому что с тех пор, как я встретила тебя, ты был только добр ко мне. Ты стал моей семьей и семьей Джесс, когда наши жизни разваливались на части. Ты хороший, даже если ты этого не видишь.

— Итак, что это значит для нас? — Я задаю единственный вопрос, который имеет значение, проводя большим пальцем по ее слегка припухшей губе.

— Это значит, что мы можем быть вместе без каких-либо секретов между нами.

Мои глаза закрываются, наслаждаясь облегчением, которое я испытываю от ее слов.

— Иногда мне трудно выйти из темноты. Но я пытаюсь.

— Я посижу с тобой в темноте. Я все равно не любитель солнца, — говорит она, зевая.

— Ты — солнце.