Плохие намерения

Глава 9

Дэйр

Я закрываю за собой дверь ванной, прежде чем пнуть ее раз, два, три для пущей убедительности. Мне нужно успокоиться. Ко мне с минуты на минуту должен прийти клиент, а я, черт возьми, теряю самообладание. Дело не только в Ло. Речь идет о том факте, что я потратил десять гребаных лет, работая над своим самоконтролем, и дважды за двадцать четыре часа все испортил. Сначала, когда я трахнул Ло без резинки, а потом еще раз, когда я потерял самообладание в какой-то дерьмовой попытке защитить ее.

Мои инстинкты самосохранения борются с моим желанием обезопасить ее, и я не знаю, что с этим делать. Она здесь уже пару недель, и она вытаскивает из меня все дерьмо, которое, как я думал, давным-давно умерло. «Конфликт», черт возьми, даже не описывает это.

Я поворачиваю металлическую ручку на раковине и плещу немного воды на лицо. Сделав глубокий вдох, я открываю дверь. Я иду прямо к своему рабочему месту и сосредотачиваю свое внимание на сборке тату-машинки, проталкиваю иглу через трубку, прежде чем вставить ее в тиски, защелкиваю резинку вокруг нее и подключаю шнур для зажима. Я беру несколько бумажных полотенец, стаканчик для полоскания и перчатки, пока жду своего клиента.

Я ни с кем не встречаюсь взглядом, беспокойно постукивая ногой. Все здесь знают меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что сейчас не время. Когда я так взвинчен, мне нужно напиться или трахнуться, чтобы избавиться от гнева. Прямо сейчас самый близкий вариант — это нанесение татуировки.

Ло выходит из задней комнаты, удивляя меня. Я думал, она отправится домой, но вот она здесь, направляется к стойке регистрации, выглядит спокойной и собранной, единственными признаками произошедшей ранее драмы являются ее остекленевшие глаза и покрасневший кончик носа. Корд подходит к ней, что-то тихо говоря, и она кивает в ответ, одаривая его своей лучезарной улыбкой. Фальшивой, я начинаю понимать. Это заставляет меня задуматься, как часто ей приходилось скрывать свою боль, чтобы стать мастером притворства.

Она такая чертовски красивая и сложная. Дикая и недоверчивая. Она прекрасна, когда улыбается, когда плачет, когда борется и когда извивается подо мной. Прошлой ночью мы поддались искушению, и я был честен, когда сказал, что это было ошибкой. Полная и бесповоротная гребаная ошибка. Потому что я ни разу за весь день не переставал думать об этом. По крайней мере, до тех пор, пока не появился Эрик.

Что за кусок дерьма так прикасается к женщине? Сколько себя помню, я боролся со своим гневом, но даже в худшие моменты у меня были свои пределы. Я никогда не был близок к тому, чтобы причинить боль женщине. Выражение ее лица, когда он сжал ее руку, мелькает у меня в голове, заставляя мои кулаки сжаться вокруг моей машинки. Я понял, что что-то не так, как только увидел их. Я отошел в сторону, наблюдая, приказывая себе держаться подальше от этого, пока она не оттолкнет его. Когда он яростно дернул ее за руку, все ставки были отменены. Я не планировал его бить. Я хотел прикончить его на хрен, но я усвоил свой урок — по крайней мере, я думал, что усвоил. Я позволил Ло проникнуть мне под кожу и потерял контроль.

Мой следующий клиент прерывает мое мысленное самобичевание, когда неторопливо входит в дверь. Его зовут Лопес. Один из моих постоянных клиентов. Он покрыт чернилами с ног до бритой головы, включая татуировку на лице — сделанную вашим покорным слугой — которая изгибается вдоль линии его челюсти. Парень так разрисован, что у меня не хватает места для чернил.

— Привет. — Ло тепло улыбается, казалось, даже не смущенная его видом. Мне это в ней нравится. Она никого не осуждает и относится ко всем одинаково. — Думаю, Дэйр уже ждет тебя, — говорит она, не удостоив меня взглядом. Лопес приподнимает подбородок в знак приветствия, и я машу ему рукой.

— Кто тот десятицентовик впереди? — спрашивает Лопес, усаживаясь в мое кресло. Ло притворяется, что не слышит, но я вижу, как выпрямляется ее спина.

— Новенькая, — коротко отвечаю я. Я натягиваю перчатки на руки и приступаю к работе. Он хочет, чтобы над его левой бровью было написано «безнадежен». Я заставляю себя расслабиться — отпустить все это дерьмо, — чтобы ненароком не вонзить иглу слишком глубоко. Не то чтобы Лопес был против. Ему нравится небольшая боль, но он был бы не в восторге, если бы моя тяжелая рука вызвала рубцы или инфекцию.

Сеанс проходит быстро, и после того, как Лопес расплачивается с Ло, он отходит назад, оглядывая ее с головы до ног, не делая ничего, чтобы скрыть тот факт, что он разглядывает ее, прежде чем подмигнуть в ее сторону.

Вот ублюдок.

Я снимаю перчатки и мою руки, а когда возвращаюсь, Ло убирает на моем рабочем месте. Ее длинные каштановые волосы падают ей на лицо, когда она наклоняется, чтобы безмолвно поднять пустую бутылку из-под воды, оставленную Лопесом. Она держится молодцом, но я могу сказать, что она расстроена. Уставшая. И внезапно все мое дерьмо отходит на второй план. У меня есть желание решить ее проблемы. Чтобы вернуть огненную Ло, вернуть эту улыбку — настоящую.

Недолго думая, я протягиваю руку вперед и провожу большим пальцем у нее под глазом, стирая черную полоску. Карие глаза поднимаются на меня, ее ресницы все еще влажные и слипшиеся от слез.

— Прости, — говорю я, наплевав на то, кто меня слышит, позволяя своему большому пальцу задержаться на ее щеке. Ло отводит глаза, разрывая контакт.

— И меня. Ему не следовало появляться здесь. Я даже не знаю, как он меня нашел, — ее тон обманчиво небрежный, она пытается свести ситуацию к минимуму.

— Корд, последишь за дверью и ответишь на телефон для меня?

— Конечно.

Я протягиваю свою ладонь Ло, и на этот раз она без колебаний вкладывает свою руку в мою. Она маленькая и теплая на моей коже. Я веду ее в гостиную, надеясь взглядом показать, что больше не собираюсь на нее злиться, и одновременно надеясь, что смогу сдержать невысказанное обещание.

Оказавшись внутри, Ло прислоняется спиной к двери, закрывая ее с тихим щелчком. Я сажусь на диван, похлопывая по месту рядом с собой. Ло поворачивается ко мне всем телом, одна нога согнута на диване, другая стоит на полу. Я провожу обеими руками по волосам, не зная, с чего начать.

— Ты не знаешь, как он тебя нашел? — Она упомянула, что у него были способы все разузнать, и тот факт, что этот парень не только раздобыл ее номер, но и ее местонахождение, меня не устраивает.

— Понятия не имею. Я никому не говорила, где мы... — Ло резко замолкает, глаза расширяются от осознания. — Моя мама, — говорит она, качая головой. — Моя гребаная мать. Джесс оступился. Он дал ей знать, где мы остановились. Только она могла знать. Я уверена, что именно из-за нее у него есть и мой номер телефона также.

— Останься со мной на ночь, — говорю я, удивляя нас обоих.

— Что? — Она застигнута врасплох внезапным поворотом в разговоре, но, по-моему, в этом есть смысл. Ее бывший — угроза. Мой дом в безопасности.

— Останься со мной, — на этот раз говорю я более твердо. — Мы не знаем, появится ли он завтра снова у тебя дома или на работе. Этот парень, похоже, не собирается сдаваться.

— Я же говорила тебе, он не опасен. Кроме того, я не могу просто оставить Джесс...

— Черт возьми, Ло. Этот парень грубо обошелся с тобой. Только не говори мне, что он не опасен. Он преследовал тебя. Он не собирается преследовать твоего гребаного брата.

Ло втягивает воздух, ее глаза закатываются к потолку, она явно теряет терпение. Она достает свой телефон и с минуту постукивает по экрану, прежде чем обратиться ко мне.

— О, — говорит она с шокированным выражением на лице.

— Что?

— Джесс ушел ужинать… с Генри.

— Это хорошо, не так ли? — спрашиваю я, не в силах понять ее реакцию.

— Это действительно хорошо. — Она набирает еще одно сообщение. — Он также понятия не имеет, что Эрик в городе. Он бы взорвал мой телефон. — Она прикусывает нижнюю губу, размышляя, прежде чем продолжить: — Я не собираюсь беспокоить его этим сегодня вечером. Джесс ненавидит его. Он бы просто забеспокоился, если бы знал, а у него и так забот предостаточно.

— Итак, ты пойдешь со мной домой сегодня вечером.

— Что ты сказал Эрику? Как вам, парни, удалось заставить его уйти? — Ло игнорирует мое заявление.

— Ничего. — Я пожимаю плечами. — Он понял, что это был бой, который он не мог выиграть. — С несколькими дружескими словами и не очень дружелюбными напутствиями от Мэтти, но я опускаю эту часть.

— Я сегодня без машины, — признается Ло, как будто внезапно вспомнив. — Машина у Джесс.

— Итак, все улажено. Ты останешься у меня. Друзья, помнишь?

Вторая половина моей смены, казалось, тянулась дольше, чем чертова холодная война. Я не знаю, о чем я думал... настаивая на том, чтобы она осталась на ночь, когда я не могу прикоснуться к ней. Просто друзья. Так мы решили.

Теперь она здесь, на моем диване, в моем пространстве. Это совершенно непривычно — видеть ее здесь, но что-то в этом есть правильное.

— Ты хочешь, чтобы я постирал твою одежду? — спрашиваю я, указывая на ее рабочую рубашку. Она так и не переоделась, как обычно делает после своей смены в «Blackbear».

— Боже, да. От меня пахнет едой.

Она не пахнет, но я не спорю. Вместо этого я говорю ей подождать там, пока я переоденусь в пару серых спортивных штанов и белую футболку, прежде чем взять для нее что-нибудь дополнительное.

Она встает, когда я подхожу, протягивая ей одежду, чтобы она взяла ее.

— Ванная... — начинаю я, но Ло снимает с себя рубашку, позволяя ей упасть на пол. Следующий — ее лифчик. Он простой и белый, и я вижу очертания ее розовых сосков сквозь тонкий материал.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, с трудом сглатывая, когда она поворачивается ко мне спиной, затем тянется сзади, чтобы расстегнуть его.

— Раздеваюсь, — просто говорит она, протягивая руку в моем направлении. Я бросаю ей футболку, и она натягивает ее через голову. Она поворачивается обратно, моя футболка доходит до середины ее бедра, затем одним движением Ло стягивает с себя брюки и нижнее белье. Я протягиваю ей спортивные штаны, и она разворачивает их, придерживая перед бедрами, прежде чем натянуть их.

— Слишком большие, — объясняет она, и мои мысли мгновенно оказываются в сточной канаве. Ло собирает свою сброшенную одежду. — Где твоя стиральная машина?

— Я возьму это. — Ло колеблется, но отдает вещи и садится на мой диван, скрестив ноги, моя футболка задирается до бедер, но все еще умудряется прикрыть ее обнаженную киску. Я стискиваю зубы и поворачиваюсь к стиралке, чтобы удержаться от того, чтобы раздвинуть эти бедра и зарыться лицом между ними. Я смотрю вниз на стопку одежды в своих руках, на клочок материи, торчащий из ее джинсов, и бормочу проклятие себе под нос, прежде чем бросить все в стиральную машину.

— У тебя нет телевизора? — спрашивает Ло, когда я возвращаюсь. Это всегда первый вопрос, который задают все.

— Нет. Ты голодна? — Я открываю холодильник в поисках чего-нибудь, что можно было бы ей предложить, хотя в основном у меня есть только пиво, вода и яйца.

— Не очень. Впрочем, после такого дня я выпью пива.

Испытывая облегчение от того, что мне не нужно пытаться что-то приготовить, я беру два пива и протягиваю ей одно, садясь рядом с ней.

— Недавно переехал? — спрашивает Ло, сделав глоток и осматривая пустой интерьер.

— Нет. На самом деле я живу здесь уже много лет. — Раньше у меня был бильярдный стол, который занимал немного свободного пространства, но я отнес его в салон для зоны ожидания. Я потратил годы, ремонтируя это место, делая его своим собственным... но когда все было закончено, я все равно не чувствовал, что оно мое. Если бы я потрудился провести психоанализ, я уверен, что все сводилось бы к постоянным переходам из одной приемной семьи в другую, когда на самом деле у меня никогда не было места, которое я мог бы назвать домом.

Ло зевает, закидывая руки за голову. Ее соски напрягаются под тканью футболки, которая при этом движении поднимается на несколько дюймов выше по бедрам, так близко, что видно, что находится между ними. Она снова насмехается надо мной. Она точно знает, что делает.

— Насчет прошлой ночи... — она меняет тему, обращаясь к «слону» в комнате. По крайней мере, одному из них. — Ты сказал, что быть со мной было ошибкой.

— Так и было, — честно говорю я, и она с трудом сглатывает, сохраняя нейтральное выражение лица, чтобы скрыть горечь от моих слов. Эта девушка всегда старается быть невозмутимой. — Но не в том смысле, о котором ты думаешь. — Ее глаза встречаются с моими, и я решаю выложить все начистоту. Мы уже перешли черту. — Было ошибкой нанимать тебя, потому что теперь мне приходится видеться с тобой не каждый день. Переспать с тобой было ошибкой, потому что я хочу сделать это снова.

— Почему мы не можем? — спрашивает Ло своим соблазнительно сладким голосом, ее губы надуваются. Я хочу почувствовать, как этот рот обхватывает меня, посасывает, пока она смотрит на меня со своих колен.

— Мы решили, что просто друзья, — напоминаю я ей, мой голос звучит более хрипло, чем я хотел. Ло встает на колени и приподнимает колено, чтобы оседлать меня, одаривая меня вспышкой розового, прежде чем усесться мне на колени.

— Я дерьмовый друг. — Она прижимается ко мне, между нами только мои спортивные штаны. — Кроме того, — шепчет она, касаясь губами мочки моего уха, — иногда друзья трахаются.

Руки Ло тянутся к резинке на моих трениках, прежде чем ее теплая ладонь обхватывает мой член. Я должен остановить ее. Она подверглась преследованию и грубому обращению, и вот я здесь, борюсь со своим желанием бросить ее и сделать своей.

Сделать своей? Какого хрена?

Она не моя. Даже близко нет.

Ло вытаскивает мой член из штанов, и все мысли о том, чтобы остановить это, умирают, когда она подается вперед, зажимая мой член между своих складочек. Мои руки опускаются на верхнюю часть ее бедер, крепко сжимая.

— Черт, Ло.

Ее глаза закрываются, а руки обхватывают мои плечи, когда она прижимается ко мне, баюкая мой член в самом теплом, самом влажном гребаном раю. Было бы так легко сдвинуть мои бедра и войти в нее. Одно маленькое движение — это все, что для этого потребуется.

— Разве друзья так поступают?

— Ни в коем случае, черт возьми, нет, — рычу я, поднимая руки, чтобы сжать ее попку, притягивая ее к себе.

— А как насчет... лучших друзей? — спрашивает она, затаив дыхание.

— Если они так делают, я навсегда останусь твоим лучшим гребаным другом.

Ло хихикает, и от этого звука мой член дергается. Я задираю ее футболку, и она поднимает руки для меня. Бледные сиськи украшены фиолетовыми отметинами со вчерашнего вечера, и это зрелище не должно меня возбуждать, но оно возбуждает. Я кладу руки ей на спину, притягивая ее ближе, затем нежно целую и облизываю каждую отметинку. Ло втягивает воздух, запуская руки в мои волосы, чтобы прижать меня к себе. Я посасываю ее, оставляя свой след на ее плече, ключице и под ухом, в то время как ее дыхание становится прерывистым.

— Не заставляй меня умолять. — Ло такая мокрая, что мои спортивки под ней приобретают более темный оттенок серого. Я сжимаю в кулаке ее волосы, проводя зубами по ее шее.

— Помнишь, когда я сказал, что у меня не было плохих намерений?

— Да, — хнычет она, двигаясь быстрее, и я чувствую, что мог бы кончить только от этого.

— Я передумал.

— Хорошо.

Я приподнимаю ее за изгиб бедер, ее колени упираются по обе стороны от моей головы в спинку дивана, и я прижимаюсь ртом к ее киске. Ло вскрикивает, вцепляясь пальцами в мои волосы, чтобы удержать равновесие, но я не сдерживаюсь. Я упиваюсь ею, как будто это моя последняя трапеза, когда она трется об меня.

— Трахни мой язык. — Я засовываю его в нее, и она сжимается вокруг моего языка. — Тебе это нравится? — спрашиваю я, держа руки на ее заднице, удерживая ее прижатой к моему лицу.

— Черт возьми, да.

— Тогда тебе это понравится. — Я провожу рукой от ее идеальной попки к влажности под ней, прежде чем обвести пальцем вокруг другой дырочки.

— О боже, Дэйр, — скулит она, замедляя свои движения от новых ощущений. — Это слишком. Я не могу. — В ее голосе отчаяние, ноги крепко сжаты. Едва разорвав нашу связь, я бросаю ее на диван, мой рот на ее клиторе, одна рука скользит вверх по ее животу, палец другой руки прижимается к ее попке. Я пока не проталкиваюсь внутрь, просто потираю, прощупываю.

Ло прижимается к моему пальцу и громко стонет, приподнимая спину с дивана, так что я делаю это снова, прежде чем прижать ладонь к ее груди. Я поднимаю руку и обхватываю пальцами ее горло, проверяя ее реакцию.

— Сильнее, — требует она, обхватывая рукой мое запястье, когда ее ноги начинают дрожать. Я усиливаю давление, просовывая свой средний палец внутрь ее тугого кольца и засасывая ее клитор.

— Я хочу трахнуть тебя сюда поскорее.

Я двигаю пальцем всего один, два, три раза, прежде чем она вскрикивает:

— Черт! — Ее ноги подгибаются, а рот приоткрывается в беззвучном крике, когда она разрывается на части.

— Ты такая чертовски красивая. — Все еще сжимая ее горло, мой большой палец скользит по ее нижней губе, прежде чем погрузиться в ее рот. Ее губы автоматически обхватывают его, слегка посасывая. Я такой чертовски твердый. Это чудо, что я еще не трахнул ее, но увидеть это стоило того.

Ее тело начинает расслабляться, ноги безвольно опускаются в стороны. Я вынимаю палец из ее тела, прижимаю ее бедра к дивану и нежно облизываю ее кончиком языка, когда она приходит в себя после оргазма. Ее грудь вздымается, когда я сажусь на пятки, срываю с себя футболку и вынимаю член. Я застаю ее врасплох, когда подхватываю руками ее колени и рывком притягиваю к себе, прежде чем ввести в нее свой член.

— Я еще не закончил. — Трахать ее измученное, бескостное тело после того, как я заставил ее кончить, быстро становится моим любимым занятием.

Я закидываю ее ноги себе за спину и подхватываю ее, оставаясь внутри нее, пока поднимаюсь по лестнице в свою комнату. Она просовывает голову между моим плечом и шеей, покусывая мое горло, в то время как при каждом шаге она подпрыгивает на моем члене.

Как только мы оказываемся в моей комнате, Ло визжит, когда я практически сбрасываю ее со своего члена на свою кровать. Я стягиваю спортивные штаны с ног, и ее глаза становятся голодными, когда она рассматривает меня.

— Повернись.

Она не просит разъяснений. Она приподнимается на локтях и коленях, двигая руками вперед до тех пор, пока ее грудь не касается кровати, а задница не оказывается в воздухе. Если бы у меня был рядом телефон, я бы сфотографировал эту задницу на память навсегда. Придется выжечь это в моем мозгу.

Я хлопаю двумя ладонями по ее ягодицам, прежде чем сильно сжать. Я наклоняю голову, чтобы укусить сначала с одной стороны, потом с другой. Она тихо и отчаянно стонет, когда я мну и раздвигаю ее попку. Когда я наклоняюсь вперед, долго облизывая ее от клитора до ягодиц, она падает на кровать, уткнувшись одной стороной лица в мои черные простыни.

— Вернись сюда, — говорю я, хватая ее за бедра и задирая ее задницу к небу, в то время как остальная часть ее тела лежит плашмя на кровати. Я поедаю ее вот так, соприкасаясь бедрами, скользя языком между ее складочками, прежде чем отстраниться и оседлать ее бедра.

— Раскройся для меня, — говорю я, и она подчиняется, волосы падают ей на лицо, рот приоткрыт, когда она раздвигает себя обеими руками. Я сжимаю свой член в кулаке, направляя его к ее входу, несколько раз проводя им по ее влажности, прежде чем, наконец, протолкнуться внутрь.

— О, черт. — Я подался вперед, прижимая свои бедра вплотную к ее заднице. Это положение меня убьет. Если бы я мог жить в этой киске, я бы так и сделал. Я начинаю двигаться, и Ло снова прижимается ко мне, ее стоны приглушаются моим матрасом. Я протягиваю руку, чтобы потереть ее клитор, и она почти мгновенно пульсирует вокруг меня.

— Ты только что кончила снова?

Ло смотрит на меня через плечо и кивает. Сжимая ее подбородок пальцами, я наклоняюсь вперед и целую ее крепко и глубоко. Я долго не протяну. Не тогда, когда все вот так.

Когда я отстраняюсь, мой член покрывается ее соками. Мои яйца напрягаются, и вид того, как ее киска сокращается до нормального состояния, после того как я временно растянул ее, доводит меня до оргазма. Ло все еще держит себя открытой, и я сильно дрочу, кончая в обе ее дырочки.

Я падаю вперед на кровать рядом с ней. Нет ни слов, ни движений, ничего, кроме нашего резкого дыхания. Ее волосы прилипают к влажным розовым щекам, и я протягиваю руку, чтобы заправить их ей за ухо.

— Большая ошибка, — говорю я, проводя пальцами по ее уху, подбородку, шее, плечу... Она вздрагивает от моего прикосновения, глаза полуприкрыты. Я скольжу вниз по ее спине, и она прелестно выгибается, как только я добираюсь до впадины в ее позвоночнике. Я просовываю пальцы между ее ног, скользя ими по беспорядку, который мы устроили. Она издает тихий стон.

— Огромная.