Плохие намерения

Глава 8

Дэйр

— Ты под кайфом? — спрашивает Корделл, как только его последний клиент выходит за дверь. Я пью пиво на диване в гостиной, ожидая закрытия салона.

— Кайфую от жизни. — Я не знаю, что он имеет в виду, но готов поспорить на свою левую гайку, что это как-то связано с Ло.

— Ты не нанимаешь цыпочек. Особенно тех, которые похожи на нее. — Он указывает пальцем на стойку регистрации, где Ло проработала весь день.

Ни для кого не секрет, что она чертовски великолепна, но иррациональная часть меня хочет придушить Корда за то, что он даже заметил это. Я не знаю, почему и как она вызывает у меня такую реакцию, но мне нужно взять это дерьмо под контроль, поэтому я не отвечаю. Он бросит это, если я притворюсь, что мне все равно.

— Особенно тех, которые тебе нравятся.

Это обвинение, которое я не могу игнорировать. Дело не в том, что нанимать женщин против моих правил. Я просто давно этого не делал — по двум причинам. Я ничего не имею против них. С другой стороны. Во-первых, мужчины — территориальные сукины дети, и когда коллегой интересуется больше одного, дерьмо быстро становится отвратительным. Я видел, как это происходило воочию. Вторая причина заключается в том, что в этом районе ощущается нехватка женщин-художниц. Все хорошие люди работают в больших городах.

— Кто сказал, что она мне нравится? — Я сохраняю свой тон скучающим, невозмутимым.

— Э-э, все, у кого есть глаза? Ты пялился на нее все время, что она была здесь. Я удивлен, что у твоего клиента в итоге не оказалось ее гребаного портрета на спине.

— Есть ли смысл в этом разговоре? — Терпение — это не то, чем я обладаю в избытке, так что сейчас его практически не существует.

— Просто хочу убедиться, что ты знаешь, что делаешь, чувак.

— Я ничего не делаю. Нам нужна была помощь, поэтому я нанял помощника. Разве не из-за этого ты ворчал на меня последние шесть месяцев?

— Как скажешь. Кстати, это пришло для тебя раньше. Мне пришлось расписаться за это. — Он бросает конверт на подушку рядом со мной.

— Спасибо.

Я вскрываю конверт, задаваясь вопросом, что же такого важного потребовало подписи. В левом верхнем углу указаны название и адрес компании, которые я не узнаю.

Тому, кому будет интересно мое предложение:

Я пишу это письмо, чтобы заявить о своей заинтересованности в покупке вашей недвижимости в Риверс-Эдж, Калифорния. Я приложил свой бизнес-план вместе с предложением. Я готов сотрудничать с вашим адвокатом или заняться этим лично, в зависимости от того, что вам больше нравится. Пожалуйста, свяжитесь со мной по любым вопросам, которые у вас могут возникнуть.

Я комкаю бумаги и выбрасываю их в мусорное ведро рядом со своим столом, даже не взглянув на его предложение. Это не первый раз, когда кто-то пытается купить «Плохие намерения». Мы находимся в отличном месте, прямо в центре, как мне нравится называть, туристической ловушки Риверс-Эдж. Это первое, что видит каждый, приезжая в город, прямо рядом с барами и казино. Жаль, что у меня абсолютно нулевой интерес к продаже. Это место значит для меня больше, чем что-либо или кто-либо когда-либо имел. Вы не можете наклеить на это ценник.

— Что там? — спрашивает Корделл.

— Кто-то хочет купить этот салон.

Корд фыркает от смеха, зная, что я скорее отрублю себе член, чем продам это место.

— Я хочу прибраться на своем рабочем месте, а потом выпить пива с Кэмом. Ты в деле?

— Нет, не хочу. Спасибо. — Я встаю, направляясь к своему столу, чтобы уткнуться в набросок, в основном для того, чтобы не видеть разочарованного выражения, которое, я знаю, будет на его лице. Кэм обычно слишком занят, чтобы куда-то выходить между своей карьерой сноубордиста и новой ролью семьянина, так что мне следует перестать быть мудаком и просто уйти, но я не в настроении.

— Тогда ладно. Увидимся завтра.

Алек не слишком отстает от Корда, и вскоре салон остается в моем распоряжении. Я почти возвращаюсь в гостиную, когда слышу это. Приглушенный мелодичный сигнал, доносящийся из передней части магазина.

Должно быть, кто-то забыл свой телефон.

Звонок прекращается только для того, чтобы тут же возобновиться снова. Я догадываюсь, что тот, кто звонит, ищет свой телефон, поэтому неохотно возвращаюсь к стойке, следуя на звук. Я нахожу его в одном из ящиков стойки регистрации, так что этот телефон, должно быть, принадлежит Логан.

— Алло?

— Кто это, черт возьми? — Это мужской голос. Очень сердитый мужской голос. У нее есть парень? По-хорошему, это должно было всплыть… в идеале, до того, как мы чуть не переспали.

— А кто ты? — отвечаю я вопросом на вопрос.

— Где Логан? — спросил он.

— Занята. — Какой-то инстинкт подсказывает мне ни черта не говорить этому парню. Он молчит с минуту, прежде чем ответить.

— Обязательно дай ей понять, что она только усугубляет ситуацию, избегая меня.

Он вешает трубку, а я остаюсь в недоумении, кем этот придурок приходится Логан. Она не похожа на человека, который мирится со всяким дерьмом, так какого хрена он делает в ее жизни?

— Проснись и пой, принцесса.

Я слышу ее голос, и сначала мне кажется, что это сон. Но боль в шее, которую я чувствую, говорит о том, что я вырубился на диване в гостиной. Снова. Очевидно, не запирая дверь. Я поднимаю голову с подлокотника дивана и потираю затылок, прежде чем открыть глаза. Я прищуриваюсь на Логан, которая стоит передо мной, на ее красивом лице застыло веселое выражение.

— Который сейчас час? — спрашиваю я, вытягивая шею из стороны в сторону. Делать татуировки людям сегодня будет чертовски отстойно после того, как я проспал в такой позе всю ночь. Известно, что я иногда ночую здесь, особенно с тех пор, как Эдриан, похоже, поселился в моем доме на постоянное жительство, но обычно у меня хватает здравого смысла засыпать в чуть более удобной позе.

— Не знаю. Кажется, я оставила здесь свой телефон вчера вечером, но, полагаю, сейчас около десяти.

Я встаю, прохожу мимо нее к своему столу, хватаю ее телефон.

— Вот он.

Она выглядит нервной, беспокойно покусывая свою пухлую нижнюю губу, зажимая ее между зубами. Она выхватывает телефон у меня из рук и засовывает его себе в задний карман.

— Что? — спрашивает она, защищаясь, когда понимает, что я пялюсь на нее.

— Тебе звонили.

Румянец поднимается по ее шее, а ноздри раздуваются.

— Ты ответил на мой звонок? — в ее голосе звучит недоверие.

— Успокойся, Салли. Я не знал, чей это был телефон, и он не умолкал. Подумал, может быть, кто-то его ищет.

Она закатывает глаза, глядя на меня.

— Перестань называть меня так. Кто звонил? — спрашивает она, просматривая свой телефон.

— Он не сказал, но ему не понравилось, что я ответил.

— Черт возьми.

— Кто это был? — Ее реакция говорит мне, что я прав, опасаясь этого парня. Не то чтобы это мое дело, но почему-то мне кажется, что так оно и есть.

— Никто.

— Значит, тебе всегда звонят случайные парни и угрожают в любое время ночи?

— Брось это, — говорит она твердым голосом. — Мы скоро открываемся. Покажи мне, что делать.

Ее попытка перевести разговор в другое русло жалка, но я не обращаю на это внимания. На сегодня. Мы вместе подготавливаем салон к открытию, и я впечатлен, когда Логан берет на себя труд ознакомиться с расписанием, обращая внимание на то, у кого клиенты появляются в первую очередь, и соответствующим образом настраивает наши рабочие места. Когда салон открывают два человека, все проходит намного быстрее, так что у меня оказывается в запасе несколько минут.

Я сгорбился над стойкой администратора, быстро внося изменения в эскиз для клиента, который должен прибыть примерно через час. Моя шея все еще сводит меня с ума, и я разминаю ее из стороны в сторону, поводя плечами. Я снова склоняюсь над своим наброском, а затем чувствую две мягкие руки на своих плечах. Я замираю, не ожидая этого прикосновения. Я никогда не был особенно тактильным человеком. Я списываю это на то, что в детстве мне этого не хватало. Обнимать, прикасаться, держаться за руки, прижиматься… все это мне чуждо, и я изо всех сил стараюсь избегать ненужного физического контакта.

Логан либо не замечает моего дискомфорта, либо ей все равно, потому что она продолжает разминать, и в конце концов я расслабляюсь от ее прикосновений. Она сжимает большие пальцы вместе, скользя вверх, к основанию моего черепа. Я стону от этого ощущения, мой член прижимается к ткани моих джинсов. Я опускаю голову, позволяя Логан продолжать колдовать надо мной. Она снова опускается к моим плечам, и я чувствую, как напряжение медленно покидает меня от ее прикосновения.

— Чувствуешь себя лучше? — спрашивает она. Она придвигается ближе, и я чувствую ее грудь у себя на спине, когда ее волосы падают вперед, задевая мою щеку. От нее пахнет вишневой гигиенической помадой и ванилью.

— Так чертовски хорошо, — бормочу я. Прежде чем я успеваю одуматься, моя рука тянется за спину, хватая ее за бедро. Она замирает, ее руки останавливаются на моих плечах, и я позволяю своей руке упасть. Это даже не было сознательным решением прикоснуться к ней, но теперь я сделал это странным.

Раздается дверной колокольчик, и мы оба приходим в движение, увеличивая дистанцию между нами. Входит Эдриан, переводя взгляд с одного нас на другого, приподняв брови, но ничего не говорит о нашем не слишком профессиональном поведении.

— Новый сотрудник? — спрашивает он.

— Что, тебе было недостаточно преследовать меня дома, тебе нужно было сделать это еще и здесь?

— Мне стало скучно. Ты не пришел домой прошлой ночью.

— Может быть, я не пришел домой, потому что мне нужно было немного гребаного пространства?

Логан смеется, привлекая наше внимание к ней.

— Что тут смешного?

— Ничего. Вы двое просто говорите, как пожилая супружеская пара.

— Он не в моем вкусе, — говорит Эдриан, совершенно не смущенный ее комментарием. — Ты, с другой стороны...

— Не приставай к сотрудникам, — вмешиваюсь я.

— Верно. Я оставлю это для босса, — говорит Эдриан с ухмылкой. Логан, похоже, не обиделась на его инсинуацию. — Я просто зашел сообщить тебе, что сегодня вечером возвращаюсь в Кактус-Хайтс. Не смотри так грустно, — говорит он, увидев мое облегченное выражение лица. — Я скоро вернусь.

— Не могу дождаться, — говорю я ровным голосом, без всякого энтузиазма. — В следующий раз поищи отель.

— Почему, ты не хочешь снова обняться? — спрашивает он, и его лицо притворно надувается. — Держу пари, твоя девушка согреет тебя холодной ночью до состояния открытого пожара.

— Только если ты потушишь. — Логан улыбается, подыгрывая, игнорируя тот факт, что он назвал ее «моей девушкой».

Глаза Эдриана расширяются, а затем он запрокидывает голову и воет от смеха. Громко.

— О, черт, — говорит он между приступами смеха. — Думаю, я только что нашел свою вторую половинку.

— Не поощряй его.

Как только Эдриан уходит, мы снова остаемся одни, но момент упущен. Корделл и Мэтти появляются вскоре после этого, и вскоре в тату-салоне становится чертовски оживленно. Я слышу, как пару раз звонит телефон Логан, только для того, чтобы увидеть, как она оба раза отклоняет звонок с огорченным выражением на лице. Я предполагаю, что она отключает свой телефон, потому что я не слышу, чтобы он звонил снова. Я говорю себе не лезть не в свое дело. Она не моя девушка, и я за нее не отвечаю. Эта девушка явно сложная. Последнее, что мне нужно, — это ввязываться в чужие неприятности. Разбираться со своим собственным дерьмом — это работа на полный рабочий день.

Я трачу все утро на бессмысленные татуировки — бабочки, сердечки, одинаковые татуировки с лучшими подругами и тому подобную чушь. Один парень пришел и набил имя своей новорожденной дочери. Я ничего не имею против такого рода татуировок, но они точно не стимулируют мой творческий потенциал. У меня все еще болит шея, и это усугубляется тем, что я весь день горблюсь над клиентами, так что, наверное, хорошо, что у меня нет ничего слишком сложного в расписании. Логан хорошо выполняет свою работу, следя за тем, чтобы обо всех заботились и все оставалось чистым. Я стараюсь не обращать внимания на то, как выглядит ее задница в обтягивающих джинсах, и на то, что все взгляды, кажется, следят за каждым ее движением.

Примерно в обеденное время Саттон входит в дверь, неся пластиковый пакет с чем-то потрясающе пахнущим.

— Проголодалась? — спрашивает она Логан, поднимая пакет.

— Умираю с голоду.

— Я забираю новенькую с собой, — сообщает мне Саттон. Логан вопросительно смотрит на меня.

— Сделай перерыв.

— Кому-нибудь что-нибудь нужно?

Все отказываются, а затем девушки направляются в заднюю часть зала.

— Может быть, ты действительно знаешь, что делаешь, — говорит Корд, крутясь взад-вперед на своем стуле. — Мне нравится, когда она рядом.

— Я же говорил тебе.

— Но это не значит, что ты ее не хочешь.

Да, да. Это также не значит, что я собираюсь действовать в соответствии с этим.

— Найди себе какое-нибудь занятие.

Остальная часть дня проходит примерно так же. Вечер становится еще более оживленным, и к тому времени, когда у меня появляется возможность выйти подышать свежим воздухом, Ло уже ушла домой. После обеда она упомянула, что завтра ей предстоит целый день работать по соседству, так что она не придет. Я говорю себе, что разочарование, которое я испытываю, полностью связано с тем фактом, что она здесь очень помогает, и не имеет ничего общего с тем, как мне нравится видеть ее здесь, в моем тату-салоне, на моем месте, в компании моих друзей. Потому что это было бы плохо.

Прошло три дня, а я так и не увидел Ло, если не считать того, что видел, как она входила и выходила из «Blackbear Bar». Третьим днем был понедельник, единственный день, когда мы закрыты, так что вчера я ее тоже не видел. Ребята в салоне дулись из-за того, что ее здесь нет, и я не уверен, что это только потому, что она все упрощает. К присутствию Ло быстро привыкаешь. Благодаря ее широкой улыбке и саркастическому чувству юмора, все тянутся к ней.

Я был рассеян и более угрюм, чем обычно. Это время года всегда действует мне на нервы, но эта история с Ло просто сводит меня с ума. Я колеблюсь между фантазиями о том, как трахаю ее на каждой поверхности моего салона, и беспокойством о ней. Потом я злюсь на себя за то, что волнуюсь, и, в свою очередь, злюсь на нее за то, что она заставляет меня волноваться. Как я уже сказал, это выводит меня из себя.

Я не спал всю ночь, делая наброски, пытаясь расслабиться настолько, чтобы заснуть, но безрезультатно. В конце концов, я сказал «к черту все» и снова решил прийти пораньше. Сегодня утром мне удалось мельком увидеть Ло, когда она пришла на свою смену в соседнее здание. Ее волосы были собраны высоко в этот растрепанный хвост, и на ней были обтягивающие черные леггинсы, которые я так люблю, тонкая фланелевая рубашка поверх рабочей футболки и пара теннисных туфель. Разве у этой цыпочки нет куртки? Сейчас около сорока градусов, и становится только холоднее.

К тому времени, когда ее смена заканчивается в соседнем баре, уже почти четыре часа. Должно быть, она сняла свою рабочую футболку, потому что теперь ее фланелевая рубашка застегнута на все пуговицы, кроме верхних, демонстрируя молочно-белые сиськи. Мэтти подбегает к ней первым, приветствуя медвежьими объятиями, поднимая ее на ноги. Она взвизгивает и хлопает его по плечам, чтобы он поставил ее на землю.

— Скучаешь по мне? — поддразнивает она.

— Никто не готовит кофе так, как ты.

— У вас, ребята, есть кофе-машина.

— И все же. У него другой вкус, когда ты приносишь его мне.

О Боже. Я не могу сдержать закатывания глаз от его очевидного флирта. Ло качает головой в ответ на его выходки, прежде чем направиться к моему месту. Девушка в моем кресле делает татуировку с надписью под грудью, и, клянусь, я вижу, как в глазах Ло вспыхивает... что-то. Она меняет выражение лица прежде, чем я успеваю его расшифровать.

— Привет. — Она улыбается, ее глаза устремлены куда угодно, кроме моей клиентки, чьи сиськи полностью обнажены, и на сосках нет ничего, кроме ленты в форме крестиков. — Тебе что-нибудь нужно?

Ты. Голая в гостиной. На моем столе.

— Я в порядке. Я здесь почти закончил.

Ло кивает.

— А как насчет вас? Воды? — она неохотно спрашивает девушку под моей иглой. Я забыл, как ее зовут. Эшли? Эллисон? Она милая девушка, но она не замолкает.

— Да, можно, — смеется она, выглядя смущенной. Ло одаривает ее улыбкой, которая кому-то могла бы показаться вежливой, но я вижу скрывающееся за ней раздражение. Я усмехаюсь, возвращая свое внимание к татуировке. Моя клиентка продолжает болтать, а я киваю и хмыкаю в нужное время, на самом деле не слыша ничего из того, что она говорит.

Когда моя клиентка уходит, дверь снова открывается, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть младшего брата Ло. Он наступает на край своего скейтборда, заставляя его подпрыгнуть вверх, и засовывает его под мышку, одновременно выворачивая шею, чтобы посмотреть на задницу девушки, когда она выходит.

— Подожди, — говорит Ло, поднимая палец вверх, затем бежит в заднюю часть салона.

— Привет, чувак, — приветствую я его. Он смотрит на меня, в замешательстве сдвинув брови, прежде чем узнает меня.

— О, черт, ты выглядишь по-другому без всего этого... — он замолкает, указывая на свое лицо. Верно. Когда мы познакомились, был Хэллоуин.

Когда Ло возвращается, в руке у нее болтается связка ключей.

— Ты ходил на отработку? — спрашивает она, прижимая ключи к себе, когда он тянется за ними.

— Да, — говорит он, закатывая глаза. Он снова тянется за ключами, но только для того, чтобы она снова отдернула руку.

— Заедь за мной в одиннадцать. Иди купи форму, а потом отправляйся прямо домой, пока я не позвоню.

— Это глупо. Я должен был просто принять отстранение. Ты хоть знаешь, сколько это дерьмо стоит?

Ло смотрит на меня краем глаза, а я занимаюсь разборкой и дезинфекцией своей тату-машины, притворяясь, что не подслушиваю.

— Все в порядке, — говорит она, ее голос едва слышен из-за музыки, доносящейся из динамиков. — Это хорошая возможность. Просто купи каппу, обувь и майку. Мы побеспокоимся о деньгах и прочем дерьме позже. — Она лезет в свой лифчик и достает пачку наличных, прежде чем вложить их ему в ладонь. — Вот еще кое-что с моей сегодняшней смены.

Рука Ло все еще протянута, но ее брат качает головой, как будто он не хочет брать деньги, но девушка приподнимает бровь, и он неохотно засовывает их в карман джинсов. Я был в слишком многих приемных семьях, чтобы сосчитать, и я ни разу не видел, чтобы отношения между братом и сестрой были такими динамичными. Ло заботится о нем, что не является чем-то неслыханным для старшей сестры, но он, кажется, действительно слушается ее. Между ними существует близость, которая вызывает у меня небольшой укол ревности. Не ревную к нему — я не настолько сумасшедший, — но ревную к их отношениям. Ашер — мой брат, но он не моей крови, и теперь у него своя собственная жизнь.

Было время, когда я думал, что у меня могло бы быть такое в одной из моих приемных семей, но, конечно, я умудрился все испортить, как и все остальное. И с тех пор никто в этом городе не смотрел на меня по-прежнему. Для меня Риверс-Эдж делится на три типа людей: люди, которые обвиняют меня в том, что произошло, люди, которые этого не делают, и люди, которые ничего об этом не знают. Между прочим, я попадаю в первую группу.

— Потом прямо домой, — повторяет она. Он кивает, и на этот раз она отдает ему ключи, когда он тянется за ними. Он притягивает ее к себе, чтобы обнять, но ее голова даже не достает ему до подбородка. Он уходит, а Ло направляется к моему месту, чтобы вытереть мой стул.

— Я могу сам это сделать, — говорю я ей. — Мой клиент отменил встречу, помнишь? — Это она сообщила мне об отмене бронирования.

— Мне не сложно.

— Ты в порядке? — Я ничего не могу с собой поделать. Я должен спросить. Она замирает на полпути, когда тянется за скомканными бумажными полотенцами, полными чернил, и стаканчиком для полоскания, ее большие карие глаза пристально смотрят на меня. С этого ракурса я вижу намек на ее черный лифчик, выглядывающий из-под рубашки, и воспоминания о ее идеальных чертовых сиськах, когда она выгибается навстречу моим прикосновениям, непрошеными всплывают в моей голове.

— Да, — говорит она слишком бодрым голосом, чтобы я мог ей поверить. Я не могу этого понять, но она кажется не в себе.

— Ты уже поела? Думаю, я закажу что-нибудь в Blackbear. — Я умираю с голоду, и, подслушав разговор Ло с ее братом, я задаюсь вопросом, неужели деньги — такая большая проблема, что она ест недостаточно. Она миниатюрная, у нее тонкая талия, но эта задница говорит мне, что она получает достаточно еды.

— У меня не было возможности поесть раньше, — признается она. — Blackbear был слишком забит посетителями.

— Что ты будешь?

— Я не привередлива. — Она пожимает плечами.

— Я возьму бургер! — кричит Мэтти со своего места в другом конце комнаты.

— И немного крылышек, — вмешивается Корделл.

— Что-нибудь еще? — саркастически говорю я, зарабатывая еще одну улыбку от Ло. На этот раз она настоящая.

Джейк приносит еду тридцать минут спустя, и я жестом приглашаю Ло следовать за мной.

— Что, если кто-нибудь войдет? — спрашивает она, указывая большим пальцем на дверь.

— Они поймут, — уверяю я ее. Я веду ее в большую зону ожидания. Здесь совершенно нет клиентов. Я подхожу к столу и ставлю еду на него, жестом приглашая ее присесть на скамейку. Я беру два пива и бутылку воды. Должен быть выбор. Когда я возвращаюсь к столу, Ло сидит там, подперев подбородок кулаком, надув полные губы и уставившись в стол.

«Не спрашивай ее, в порядке ли она. Не спрашивай ее, в порядке ли она».

— Ты в порядке? — Черт. Она не отвечает и, кажется, даже не слышит меня. Ого. По-прежнему ничего. — Логан, — зову я, на этот раз громче, и она вскидывает голову. — Что не так? И не говори «ничего», потому что я вижу, что тебя что-то беспокоит. Если только ты вдруг не влюбилась в пиццу и у тебя на лице не задумчивое выражение, а озабоченное.

Она грустно улыбается и качает головой.

— Прости. Я просто размышляю.

— Насчет...? — подталкиваю я. — Этот парень все еще пристает к тебе?

— Нет, я имею в виду, да, он все еще звонит, но дело не в нем. — Я знал, что это так, кем бы он ни был, но ее подтверждение заставило мои руки сжаться в кулаки. У меня нехорошее предчувствие по поводу этого парня. — Просто у меня много забот. Я беспокоюсь о Джессе, беспокоюсь о том, как он закончит школу, беспокоюсь о том, что я все это испортила, беспокоюсь о том, где мы будем жить…

— С этим ничего не вышло? — я перебиваю. Эта печальная, может быть, слегка уязвимая ее сторона резко контрастирует со смелой, уверенной в себе, которую я привык видеть.

— Я посмотрела в Интернете, но там так мало сдается в аренду. Я нашла одно место, но ответа пока нет.

Она права. Чтобы найти жилье в аренду в этом городе, вам в значительной степени нужно кого-то знать. Арендуемых квартир немного, и они сдаются очень быстро.

— Могу я задать тебе вопрос? — Я ненавижу, когда люди спрашивают, можно ли им задать вопрос, но этот может вывести ее из себя, поэтому я действую осторожно. Она кивает в знак согласия. — Где твоя мама? — Это не те вещи, о которых должна беспокоиться двадцатиоднолетняя девушка. Я понимаю, что Генри не было в их жизни, но это не объясняет, кто заботился о них все эти годы.

— В этот самый момент? В тюрьме. Наркотики, — продолжает она, залезая в пакет и вытаскивая жареную картошку. В этом заявлении нет ни печали, ни стыда. Просто голые факты.

— Черт.

— Поверь, так лучше, — говорит она, пожимая одним плечом. — Она была большей занозой в моей заднице, когда не сидела за решеткой

— Где будет жить Генри? — Я достаю бургер из одного из пакетов и протягиваю ей.

— Полагаю, он просто останется в комнате над автомастерской. План всегда состоял в том, чтобы в любом случае обзавестись собственным жильем. Просто это произошло немного раньше, чем мы ожидали.

— Дай мне знать, если я смогу чем-нибудь помочь, — говорю я, прежде чем неловко прочистить горло. Я не знаю, как делать это дерьмо. Я не знаю, как быть другом. Когда я взял Ашера к себе, это было легко, потому что никто из нас не был большим любителем поговорить. Ему нужна была работа и место для ночлега, и я дал ему это, вот и все. Что касается Ло, то у меня есть врожденная потребность убедиться, что с ней все в порядке, и я, черт возьми, не знаю, что с этим делать.

— Мы что-нибудь придумаем. Мы всегда так делаем. Ты и так достаточно помог. Ну, ты знаешь, с этой работой и всем прочим.

После этого мы молчим. Мы приступаем к еде в тишине. Ло стонет, когда откусывает кусочек, и звук доносится прямо до моего члена. Ее телефон жужжит на столе между нами, и я мгновенно напрягаюсь, но расслабляюсь, когда понимаю, что она разговаривает со своим братом.

— Конечно, так и было, — говорит она, невесело усмехаясь и проводя рукой по своим растрепанным каштановым волосам. Я не слышу, что он говорит, но это явно не очень хорошие новости. — Ладно. Нет, не беспокойся обо мне. Тебе удалось купить то, что тебе было нужно? — Пауза. — Хорошо. Хорошо. Увидимся вечером.

— В чем дело? — спросил я.

— «Тойота» сдохла. Генри заберет Джесси и посмотрит, в чем дело. Отвезешь меня домой? — спрашивает она, хлопая своими милыми глазками лани и преувеличенно выпячивая нижнюю губу.

Как будто я сказал бы ей «нет».

— Да, если ты не против подождать, пока я закроюсь.

— Нет. Мне все равно больше нечего делать.

Как только мы покончили с едой, мы вернулись к работе. Ло обзванивает клиентов на следующий день, чтобы подтвердить их записи, пока я готовлюсь к следующему сеансу. Вторники обычно проходят медленно, так что Корделл и Мэтти заканчивают тем, что уходят около десяти, оставляя нас с Ло наедине. Она покачивает бедрами, подпевая «Wrong Way» группы Sublime, пока моет окна, и я, извинившись, удаляюсь в гостиную, пока не натворил глупостей. Например, перегнул ее через стойку регистрации.

Меня никогда так не тянуло к кому-то. Может быть, я так сильно хочу ее потому, что отказываю себе в шансе трахнуть ее. Может быть, нам просто нужно уступить, хотя бы раз, чтобы выбросить это из головы. Потому что я знаю, что она тоже это чувствует. Я вижу это по тому, как она смотрит на меня, по тому, как она прижимает бедра друг к другу, когда мы стоим слишком близко, по тому, как она облизывает губы. Я остро ощущаю ее присутствие, и единственное, что хуже, чем не видеть ее три дня, — это то, что она здесь, чтобы мучить меня. В любом случае, я не могу сбежать от нее.

Я слышу тихий стук в дверь, прежде чем Ло просовывает голову внутрь.

— Думаю, что у меня официально закончились дела.

Я достаю телефон из кармана толстовки и проверяю время. Одиннадцать часов вечера.

— Ты можешь выключить вывеску и щелкнуть замком. Поскольку у нас нет клиентов и уже слишком поздно, в этом нет смысла. Если бы это были выходные, это была бы совсем другая история. — Ло прикусывает губу и кивает, как будто запертая дверь каким-то образом делает все уединённым больше, чем сейчас.

Когда она возвращается, то садится на диван в другом конце комнаты, подложив руки под бедра.

— Как только я закончу этот набросок, мы сможем уйти.

— Можно мне посмотреть? — спрашивает она.

Я колеблюсь. Я не люблю показывать людям свою работу, особенно до того, как она будет закончена. Даже когда это делается для клиентов, мне все равно это трудно. Я всегда хочу внести последнее изменение. Проблема в том, что я мог бы работать над этим тысячу дней подряд и все равно каждый раз находить что-то, что я хочу подправить.

— Давай, — тянет она. — Я даже не могу нарисовать приличную фигурку из палочек. Я не буду судить.

— Ладно, — уступаю я. Она неторопливо направляется ко мне, ее слишком длинные фланелевые рукава спадают до кончиков пальцев, конский хвост скручен и растрепан таким образом, что каким-то образом все еще выглядит сексуально. Она наклоняется, чтобы рассмотреть рисунок поближе. Мне кажется, на ее лице написано благоговение, но я не могу быть уверен.

— Это великолепно, — выдыхает она.

— Конечно, черт возьми, — говорю я, но я говорю не о рисунке. Она смотрит на него, но я смотрю на нее. Ее губы ягодного цвета и нежная кожа настолько бледны, что я вижу слабые следы голубых вен, которые проходят под ними.

— Что это? — спрашивает она, обводя своим черным со сколами ногтем голову слона в короне из драгоценных камней и его хобот, обернутый вокруг безделушки.

— Ганеш. Бог удачи. Одна из моих постоянных посетительниц хочет носить его у себя на бедре как символ удачи.

— Может быть, мне тоже стоит сделать такую, — шутит она. — Мне бы не помешало немного удачи.

— Только если я буду тем, кто нанесет ее на тебя, — говорю я. Она смотрит на меня, чтобы понять, шучу ли я. Я не шучу. Если кому и удастся нанести чернила на эту нетронутую кожу, так это мне. Воздух между нами заряжен напряжением, и когда она втягивает нижнюю губу в рот, я прижимаю большой палец к ее подбородку, пока она не отпускает ее. На шее у нее бьется пульс, грудь вздымается.

Нахрен.

Я сжимаю ее подбородок, и ее глаза закрываются прямо перед тем, как я притягиваю ее к себе. Я облизываю ее губы, и она мгновенно приоткрывает их для меня. Мой язык проскальзывает внутрь, скользя по ее языку. Я встаю, не отрывая своих губ от ее, и углубляю поцелуй. Моя рука, обхватывающая ее подбородок, скользит по волосам на затылке, в то время как другая моя рука обвивается вокруг ее талии.

Я поднимаю ее, ее ноги автоматически обхватывают мою талию, и она стонет, когда чувствует мою твердость через джинсы в центре своего тела. Я подкрадываюсь к стене и грубо прижимаю ее к ней, пока наши неистовые руки борются, чтобы снять слои одежды между нами, наконец поддаваясь искушению. Ло срывает с меня толстовку, забирая вместе с ней и футболку. Я засовываю руки под ее фланель, отчаянно желая почувствовать ее кожу, пока она возится с пуговицами. Расправив ладони, я провожу ими вверх по ее животу и ребрам, задирая на ходу ее рубашку.

— Мы не должны это делать, — выдыхает она, бросая свою рубашку на пол.

— Определенно не стоит это делать, — соглашаюсь я, стягивая мягкую, тонкую, черную ткань ее лифчика, чтобы обнажить ее соски, твердые и розовые. Я провожу большими пальцами по вершинкам, и она выгибается навстречу моим прикосновениям, теперь только ее плечи касаются стены.

— Мы должны остановиться.

Мои руки приостанавливают свое исследование, и я откидываюсь назад, чтобы встретиться с ней взглядом, ожидая ее сигнала. Ло притягивает меня обратно, запускает руки в мои волосы, теребя короткие пряди, и прикусывает мою нижнюю губу зубами. Я стону, хватая ее за задницу, и поворачиваю ее кругом. Я укладываю ее на диван, просовывая свое бедро между ее ног.

Ло трется об меня и тянется к пуговице моих джинсов. Я полусознательно улавливаю, как где-то вдалеке жужжит ее телефон, но мы не обращаем на это внимания. Жужжание не прекращается, заставляя Ло бормотать проклятия себе под нос.

— Это может быть Джесс.

Я отрываюсь от ее тела, проводя рукой по волосам. Бл*ть. Ло садится, натягивая бретельки лифчика обратно на плечи, прежде чем подбежать к тому месту на полке с товарами, которое она объявила своим личным местом для хранения. Когда она смотрит на экран своего телефона, она ощетинивается, и я напрягаюсь, точно зная почему. Ло полностью выключает свой телефон, стараясь сохранить выражение лица, прежде чем вернуться ко мне.

Она толкает меня в плечи и садится верхом мне на колени, но я остаюсь неподвижным, мои руки опущены по бокам, ладони покоятся на кожаной подушке. Ло устраивается у меня на коленях и наклоняется, чтобы поцеловать меня в шею. Мой член и моя совесть не в ладах, один хочет ответов, другой — действий. Когда ее зубы впиваются в то место, где моя шея встречается с плечом, моя совесть проигрывает битву, и мои руки взлетают к ее заднице, сжимая и направляя ее движения. Мои бедра двигаются в поисках тепла между ее ног. Ло соскальзывает с моих колен и устраивается у меня между ног. Она двигается вниз по моему телу, ее нежные руки скользят вниз по моей груди, а ее губы следуют за ними. Ее зубы теребят маленький пирсинг в форме подковы на моем соске, когда она снова тянется к пуговице моих джинсов. Ло стягивает мои штаны до половины на задницу, прежде чем я собираю все свое самообладание, чтобы остановить ее, мои руки накрывают ее.

— Прекрати.

Широко раскрытые глаза поднимаются на мои, полные боли и, может быть, немного обиженные. Я стону, потому что последнее, что я хочу сделать, это остановить то, к чему все идет, и изобразить это выражение на ее лице — близкая секунда.

— Кто продолжает тебе названивать? — спрашиваю я в упор. Ее уголки губ опускаются, и между бровями образуется складка.

— Никто. — Она снова защищается. Я понимаю, что это ее настройка по умолчанию.

— Не вешай мне лапшу на уши, Ло

— Это не твое дело, — говорит она, вырывая свои руки из моей хватки. Она встает и поднимает свою сброшенную рубашку. Я знаю, что она собирается сбежать, поэтому встаю между ней и дверью, блокируя ее.

— Тот факт, что ты только что попыталась прижаться ртом к моему члену, говорит об обратном. Хорошо. Не самый лучший пример, но суть остается та же.

— Пошел ты! — выплевывает она, пытаясь обойти меня.

— Прекрати. — Я держу ее за плечи, пытаясь заставить встретиться со мной взглядом. — Я просто… черт, я беспокоюсь за тебя, ясно?

— Я могу сама о себе позаботиться, — настаивает она, и в ее голосе по-прежнему слышится сталь.

— Я это вижу. Я знаю это, — соглашаюсь я. — Но это не значит, что никому другому не должно быть до этого дела.

Ее плечи опускаются, и я вижу, что часть борьбы покидает ее. Я не могу винить ее за то, что она замкнута. Я гребаный король замкнутости — похоже, для всех, кроме нее. Я лицемер. Это похоже на то, как слепой ведет слепого, но я пытаюсь. Ло сидит на диване, натягивая расстегнутую фланелевую рубашку, чтобы прикрыть грудь.

— Это сложно.

Я жду, когда она продолжит. Она закатывает глаза и резко выдыхает, когда понимает, что я не собираюсь так просто это оставлять.

— Эрик — тот, с кем я раньше... встречалась. — Она произносит слово «встречалась» так, словно у нее кислый привкус во рту, и ковыряет свой черный лак для ногтей. — Он был моим боссом. Это было неправильно. Он был манипулятивным и жестоким… и, самое главное, чертовым лжецом. Все думали, что он был хорошим парнем. Он долгое время дурачил меня... — она замолкает. — Мне не нравилось, кем я была с ним, поэтому я ушла. Он думает, что я вернусь. Я не хочу. Он плохо это воспринимает. Конец истории.

Чутье подсказывает мне, что она слишком упрощает ситуацию — что в этой истории есть нечто большее.

— Когда он звонит тебе, что он говорит?

— В основном он просто просит меня вернуться. Но чем менее заинтересованной я кажусь, тем настойчивее он становится.

— Он когда-нибудь причинял тебе боль? — спрашиваю я с большей резкостью, чем намеревалась.

— Не физически. Я его не боюсь, — говорит она, уклоняясь от прямого ответа, и я прищуриваю глаза. — Я просто хочу, чтобы он оставил меня в покое. — Она глубоко вдыхает. — Я просто хочу двигаться дальше, но я не могу, если он продолжает звонить мне, напоминая о моих ошибках.

Я понимаю это лучше, чем большинство людей. Так много раз я думал о том, чтобы собраться, уехать и начать все сначала где-нибудь в другом месте, где никто не знает мельчайших подробностей моего прошлого, но что-то удерживало меня в Риверз-Эдж. Только когда я открыл свой тату-салон, мне стало за что зацепиться, хотя я мог бы переехать, если бы действительно захотел.

— Почему бы просто не сменить свой номер?

— Я уже это сделала. Этот номер совершенно новый. Я не знаю, как он его получил. Эрик очень... находчивый.

— Ты хочешь, чтобы я с ним поговорил?

— Боже, нет, — говорит она в ужасе. — Это сделало бы все только хуже. Доверься мне.

Мы оба молчим, ни один из нас не знает, как поступить дальше. Эта девушка. Она красивая и дикая, сбивающая с толку и сумасшедшая. И именно поэтому мне нужно держаться подальше. Ни у кого из нас больше нет места для каких-либо осложнений в нашей жизни.

Я подбираю с пола свою футболку и толстовку с капюшоном, комкая их в руках.

— Давай отвезем тебя домой.

Ло

— Давай отвезем тебя домой, — говорит Дэйр ровным голосом. Я знала, что он подумает обо мне по-другому, как только я расскажу ему об Эрике — а он даже не знает всей истории. Представьте, что бы он подумал, если бы узнал, что Эрик еще и женат. Женат.

Я киваю, заправляя волосы за уши и отводя глаза, чтобы скрыть боль. Какой позор. Я совершила много хреновых поступков в своей жизни. Меня учили лгать, мошенничать и воровать, чтобы выжить любыми необходимыми средствами. Но больше всего на свете я стыжусь Эрика. Дело даже не в том, что он был женат, хотя это выставляет меня не в лучшем свете. Это тот факт, что я позволила себе быть одной из тех гребаных глупых девчонок, которые западают на всех, лишь бы это исходило от хорошенького личика.

Эрик был больше, чем сама жизнь. Успешный, умный, обаятельный, великолепный и совершенно пугающий... и он хотел меня. Девушку из гетто из Окленда. Я привыкла к таким парням, как он, желающим моего тела на ночь, но Эрик... он хотел именно меня. Навсегда. Он наживался на моих слабостях. Наживался на том факте, что я бедна и что я хотела сделать жизнь Джесс лучше. Наживался на том факте, что я жаждала лучшей гребаной жизни. Воспользовался моей любовью к его сыну, Кайдену. Он хотел, чтобы я полностью зависела от него.

Его жена Оливия была слишком занята тем, что глотала таблетки и пила водку, чтобы я могла усомниться в его лжи. Но я начала видеть Эрика таким, какой он есть, и внезапно поведение Оливии начало обретать для меня смысл. Если бы я осталась, таким могло бы быть мое будущее.

Чем больше Эрик пытался контролировать меня, тем больше я отстранялась. Деньги того не стоили. Все было обманом. Я задержалась дольше, чем следовало, потому что у меня была глупая идея, что я была одной из немногих в жизни Кайдена, кто хоть как-то справлялся со своим дерьмом, но кого я обманывала? Я была худшим из возможных образцов для подражания. В конце концов, я покинула город, который никогда не любил меня, и мужчину, который хотел владеть мной.

Ключи в петле на поясе Дэйра звякают, отрывая меня от моих мыслей. Он натягивает футболку через голову, и я не могу не заметить, как при этом движении напрягаются его татуированные мышцы. Те самые, которые я трогала руками две минуты назад, пока он не отверг меня.

— Готова? — спрашивает он, бросая толстовку на спинку стула.

Не говоря ни слова, я встаю и выхожу вслед за ним. Когда он останавливается, чтобы запереть салон, я не жду его, вместо этого направляясь прямо к его грузовику. Я слышу, как открываются двери грузовика, когда я подхожу. Я ставлю одну ногу на перекладину и тянусь к ручке, чтобы забраться внутрь. Я наблюдаю за Дэйром, когда он направляется ко мне, опустив голову, засунув руки в карманы джинсов, но когда он садится на водительское сиденье, я смотрю куда угодно, только не на него.

Я слышу, как заводится грузовик, и он с минуту колеблется. Я чувствую, что он смотрит на меня, но я не встречаюсь с ним взглядом. Он отказал мне, когда я стояла перед ним на коленях. Моему самолюбию был нанесен удар, и мне нужна минута, чтобы оправиться от неловкости ситуации.

Дэйр выдыхает и заводит машину, как только понимает, что я не собираюсь сдвинуться с места. Мое колено беспокойно подрагивает, когда я смотрю в окно. Эта часть города уже нарядилась к Рождеству, все здания и деревья сияют огнями. Это так сильно отличается от города. Это похоже на что-то из сборника сказок. Я сосредотачиваюсь на огромном дереве с меняющими цвет огнями, когда чувствую руку Дэйра на своем колене, останавливающую мои движения. Он сжимает меня, и на этот раз я встречаюсь с ним взглядом. Их синева такая яркая, даже под ночным небом. Удерживая мой взгляд, его большой палец двигается взад-вперед, успокаивая. Я с трудом сглатываю, сопротивляясь желанию сжать бедра. Он снова переключает свое внимание на дорогу, но его рука остается на моей ноге. Его пальцы скользят по внутренней стороне моего бедра, оказывая легкое давление, когда он скользит ими вверх и вниз по тонкой ткани моих леггинсов. Мое дыхание вырывается, и я чувствую, как сжимаюсь, когда он приближается к тому месту, где я хочу его. Он дразнит, подбираясь ближе к верхушке моих бедер, только для того, чтобы скользнуть обратно вниз.

— Смотри, — говорит он, его голос густой и сиплый.

— Да? — спрашиваю я, стараясь, чтобы это звучало нормально, как будто мне не так жарко, и я не волнуюсь только от его прикосновений.

— Где живет Генри? — спрашивает он.

Я делаю все возможное, чтобы давать ему указания, пока он продолжает свои ласки, но когда он задевает мою киску, я замираю. Я не могу сформулировать ни слова. Что такое слова? Я не знаю ничего, кроме того, что я не хочу, чтобы он останавливался на этот раз. Я перестаю пытаться делать вид, что на меня это не влияет, откидываю голову на подголовник и изо всех сил сжимаю дверную ручку.

Сначала его прикосновения легки, как перышко, но по мере того, как мое дыхание становится тяжелее, а леггинсы — влажнее, он усиливает давление, пока не начинает круговыми движениями тереть мой клитор.

— О Боже, — выдыхаю я, не в силах больше молчать. Я чувствую, как мои соски твердеют под лифчиком. Каждая частичка меня сверхчувствительна, готова воспламениться.

Мои глаза зажмурены, но я чувствую, как он замедляет ход и съезжает на обочину дороги, ни разу не дрогнув в своем нападении между моих бедер. Как только мы останавливаемся, его рука исчезает на полсекунды, прежде чем он перемещается и заменяет ее другой рукой.

— Ты такая чертовски влажная, что я чувствую это на своих пальцах, — хрипит он, как будто его это каким-то образом волнует так же сильно, как и меня. Когда я открываю глаза, Дэйр ближе, чем я ожидала, он опирается одной рукой на центральную консоль и смотрит на руку, двигающуюся у меня между ног. Вид того, как он наблюдает за тем, что делает со мной, заводит меня еще больше, и с моих губ срывается звук, нечто среднее между стоном и всхлипыванием.

Я притягиваю его лицо к своему и облизываю уголок его губ. Этот поцелуй — сплошные языки и зубы, грубый, неуклюжий и отчаянный. Я втягиваю его нижнюю губу в свой рот, и он стонет, когда я прикусываю ее зубами. Его губы скользят вниз к уголку моего рта, затем к подбородку. Дэйр просовывает руку под пояс моих леггинсов и посасывает мочку моего уха. Его теплые пальцы скользят по моим складочкам, и моя спина отрывается от сиденья. О, черт возьми, почему мне так хорошо?

— Боже, как бы я хотел, чтобы это было обернуто вокруг моего члена прямо сейчас, — говорит Дэйр, вводя палец внутрь меня. Тыльной стороной ладони он прижимается к моему клитору, и я задыхаюсь, когда он добавляет второй палец, сжимая кулак в своей футболке. — Ты кончишь мне на руку?

Я несколько раз киваю, не в силах подобрать слова.

— Кончи для меня.

Я задерживаю дыхание, ожидая, когда меня захлестнет оргазм, когда его зубы впиваются в мою шею, сильно прикусывая, прежде чем пососать укус. Этого достаточно, чтобы я сжалась вокруг его пальцев, снова и снова. Это нескончаемо, совершенно неконтролируемо. Дэйр продолжает лизать и покусывать мою шею, плечо и челюсть, пока я прихожу в себя, все еще пульсирующая и совершенно бескостная.

— Срань господня, — выдыхаю я, когда наконец могу произносить слова. Дэйр медленно убирает от меня свои пальцы, затем проводит ими по моим леггинсам — я предполагаю, чтобы вытереть их, — но мои бедра двигаются вперед, ища большего трения.

— Ты, бл*ть, убиваешь меня, Ло.

Я лениво поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, когда понимаю, что мы припарковались на улице Генри. Моему мозгу требуется минута, чтобы осознать тот факт, что я так и не сказала ему, где он живет.

— Как ты узнал, куда ехать? — спрашиваю я хриплым голосом.

— Твое личное дело сотрудника, — говорит он без тени стыда. Я хочу спросить его, почему он просто не сказал этого с самого начала, но решаю, что мне все равно настолько, чтобы настаивать.

Дэйр заглушает двигатель и выпрыгивает из машины, прежде чем подойти, чтобы открыть мою дверцу. Я поправляю свои влажные штаны и подтягиваю конский хвост, который превратился в спутанный беспорядок. Дэйр помогает мне спуститься, и когда мои ноги касаются тротуара, мои все еще слабые колени почти подгибаются, но я прихожу в себя прежде, чем он замечает.

Здесь так тихо и темно. Полная противоположность тому, откуда я родом. В этом месте даже уличных фонарей нет. Плюс в том, что здесь действительно можно увидеть звезды. Недостаток в том, что я не могу заснуть из-за всей этой... тишины. Ирония судьбы, не так ли?

Мы идем к темно-коричневому обшарпанному дому с прогнившими деревянными ступеньками. Грузовика Генри нет у входа, так что он, должно быть, остановился в комнате над своим гаражом. Я открываю входную дверь так тихо, как только могу. Джесс растянулся на диване, мертвый для всего мира. Я ожидаю, что Дэйр последует за мной, надеясь закончить то, что мы начали, но он колеблется в дверях.

— Идешь? — спрашиваю я, прислонившись к дверному косяку, мой двойной смысл ясен. Дэйр проводит рукой по губам, на его лице отражается нерешительность.

— К черту все. — Он проходит мимо меня, и я закрываю за ним дверь.

Я прикладываю палец к губам и шепчу: «Тсс», прежде чем взять его за руку и молча отвести в свою временную комнату. Вероятно, мне следовало бы смутиться из-за окружающей обстановки. Большинство девушек так бы и поступили. Но я никогда особо не заботилась о материальных вещах.

Я ожидаю, что Дэйр съежится или, по крайней мере, почувствует себя неловко, когда увидит, где я остановилась, но когда я включаю лампу, он даже глазом не моргает. Эрик даже не смог бы зайти так далеко. Он бы бросил один взгляд на дом Генри и задрал нос, настаивая на том, чтобы мы сняли номер в отеле.

Но я не хочу думать об Эрике. Я хочу больше тех ощущений, которые Дэйр подарил мне в своем грузовике и ранее в «Плохих намерениях». Когда мне с ним хорошо, я не думаю ни об Эрике, ни о школе Джесс, ни о своей маме... ни о чем из этого.

Решившись на дерзость, я снимаю леггинсы, скидывая их вместе с ботинками. Следующей идет моя рубашка, когда я расстегиваю одну пуговку за другой. Дэйр пристально наблюдает за мной. Я снимаю бюстгальтер через голову, чувствуя, как мои соски твердеют на холодном воздухе. Ноздри Дэйра раздуваются, и он крадется ко мне, обхватывая рукой мою талию.

Его большой палец поднимается, чтобы провести по больному месту на моей шее, когда его пальцы сгибается у меня за головой, его глаза загораются так, что я понимаю: ему нравится, что он поставил на мне свою печать. И мне нравится, что ему это нравится.

— Что ты делаешь, Ло? — спрашивает Дэйр. — Я думал, это больше не повторится, но вот ты здесь, голая, черт возьми, насмехаешься надо мной. И вот я здесь, собираюсь снова нарушить твое маленькое правило.

— Я не знаю, — признаюсь я. — Я просто знаю, что хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.

— У меня есть теория, — говорит Дэйр, проводя большим пальцем по моей нижней губе.

— Какая? — спрашиваю я, толкая его в грудь, заставляя пятиться назад. Как только он добирается до моей кровати, я давлю ему на плечи, пока он не садится, затем сажусь верхом ему на колени.

— Я думаю, мне просто нужно выбросить тебя из головы. — Его голос срывается, когда его глаза блуждают по всему моему телу, а руки останавливаются на моей талии.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я, задирая низ его футболки, обнажая покрытую яркими чернилами кожу под ней. Он поднимает руки, позволяя мне стянуть ее с себя.

— Ммм. — Его теплые руки гладят мои ребра по бокам от грудей. — Единственный способ избавиться от этого зуда... — он замолкает, перекатывая мои соски между пальцами, — это почесать его.

— Имеет смысл, — выдыхаю я, покачиваясь на твердости, которую ощущаю под его джинсами. — Итак, ты хочешь сказать, что...

— Мы трахаемся. Только в этот раз. После этого мы снова станем... друзьями.

— Просто друзья.

— Просто друзья, — соглашается он, теребя пуговицу на джинсах.

Больше нет слов. Дэйр приспускает джинсы ровно настолько, чтобы освободить свой член. Я чувствую твердую, шелковистую головку, расположенную у моего входа, и Дэйр, не теряя времени, поднимает бедра вверх, заполняя меня одним быстрым движением. Мы оба стонем от этого ощущения. Я так невероятно наполнена, и мне требуется минута, чтобы привыкнуть к этому ощущению. Я медленно начинаю двигать бедрами. Дэйр откидывается назад, позволяя мне оседлать его, его брюки даже не сняты полностью. Я упираюсь руками ему в грудь, увеличивая скорость, пока он наблюдает, как я двигаюсь на нем.

Дэйр садится и, наконец, дотрагивается до меня. Он прижимает меня вплотную к себе, прежде чем одной рукой обхватить меня за талию. Другая движется, чтобы ухватиться за основание моего конского хвоста. Он оттягивает мою голову назад, и острая боль становится только сильнее, и я двигаюсь быстрее, нуждаясь в большем. Я такая мокрая, что слышу это каждый раз, когда скольжу вниз по его длине. Это то, что мне было нужно.

Дэйр переворачивает меня, опрокидывая на матрас, не разрывая нашей связи. Я провожу ногами по его заднице и бедрам, стаскивая с него джинсы. Он сбрасывает свои тяжелые ботинки, за ними следуют джинсы, затем прижимается своими бедрами к моим, трахая меня с той же настойчивостью, которую я чувствую внутри.

Его голова опускается вниз, и он берет сосок в рот, покусывая и посасывая.

— Сильнее, — умоляю я, и он слушает, сильно покусывая, заставляя меня крепче обхватить его. Он почти рычит, двигаясь быстрее, чтобы уделить другой стороне такое же внимание.

— Я кончу, если ты продолжишь это делать, — предупреждает он, но я ничего не могу с собой поделать. То, что он заставил меня почувствовать в своем грузовике, даже близко не сравнится с этим.

— Мне все равно. Мне это нужно.

Дэйр садится на пятки, приподнимая мои бедра, пока я не оказываюсь вплотную к нему, моя спина все еще на кровати. Он без усилий контролирует мои движения, скользя внутрь и наружу, как будто я не более чем тряпичная кукла. Пот стекает по его лицу, нижняя губа зажата между зубами.

Он снова наклоняется надо мной, облизывая мою грудь, прежде чем прикусить сосок сильнее, чем раньше, и это ощущение больше, чем я могу вынести. Моя спина отрывается от матраса, и руки Дэйра скользят подо мной, чтобы укачать меня, когда я разваливаюсь на части, мое тело содрогается и дергается, прежде чем обмякнуть в его объятиях.

— Черт. — Дэйр усиливает хватку и трахает мое бескостное тело до тех пор, пока не напрягается и не изливается в меня. Он ослабляет хватку и тает во мне, его вес придавливает меня наилучшим образом, пока мы переводим дыхание. Его влажное лицо покоится у меня на груди, его член все еще внутри моего тела. Проходят минуты, прежде чем кто-либо из нас заговаривает.

— Унял свой зуд? — спрашиваю я. Дэйр издает смешок.

— Я даже не вышел из твоего тела. — Он отстраняется, и я чувствую прилив влаги, который напоминает мне о том, что он кончил в меня. Дэйр, должно быть, тоже это заметил, потому что он смотрит прямо мне между ног, выражение его лица напряженное.

— Я принимаю таблетки, — говорю я, защищаясь, хотя он не имеет права на меня сердиться. Он был тем, кто кончил и не подумал о защите.

Дэйр стонет, держа одной рукой свой член, когда он направляет его обратно в меня, распределяя сперму вокруг, прежде чем снова скользнуть внутрь меня.

— Это значит, что я могу это сделать? — спрашивает он, и мои глаза закатываются.

— Боже, да.

Дэйр заставляет меня кончить еще дважды во многих позах, прежде чем он снова кончает. К концу мы оба измотаны и задыхаемся, и он, извинившись, уходит в ванную. Я бормочу какие-то невнятные указания о том, где находится ванная — не то чтобы ее было трудно найти, поскольку это одна из трех комнат в этом доме. Когда он возвращается, он выглядит неуверенным, вероятно, впервые с тех пор, как я его знаю.

— Я, э-э... — говорит он, прежде чем прочистить горло, почесывая затылок смущенным жестом. — Мне пора идти.

— О. — Я не знаю, чего я ожидала. Не то чтобы я ожидала, что он останется ночевать у меня, но я не думала, что он выбежит за дверь до того, как высохнут мои испачканные спермой простыни. Я не знаю, почему я думала, что это будет отличаться от любого другого свидания на одну ночь, но я не могу избавиться от чувства, что он отвергает меня во второй раз за сегодняшний вечер.

— Я имею в виду... если ты не против?

Это та часть, которую я ненавижу. Он говорит это потому, что не хочет уходить, или потому, что думает, что я хочу, чтобы он остался, и он просто пытается быть милым? Люди тратят так много времени на то, чтобы угадывать, о чем думают другие, вместо того, чтобы просто спросить. Включая меня саму.

— Это было ошибкой. — Он выглядит растерянным, в его голубых глазах плещется сожаление. Он открывает рот, затем закрывает его, как будто хочет что-то сказать, но передумывает.

— Хорошо, — говорю я, потому что… что еще можно на это сказать? Вот тебе и необходимость угадывать, что он чувствует.

— Ло! — голос Джесси прорывается сквозь мое сознание, и я устало вытягиваю руки над головой. Болезненность между моими бедрами напоминает мне о событиях прошлой ночи.

Обычно я сплю не так крепко — еще один эффект того, что выросла в дерьмовом районе с дерьмовой матерью. Я всегда ожидала, когда какой-нибудь пьяный придурок из ее друзей вломится ко мне, думая, что это туалет. Еще хуже было, когда они чертовски хорошо знали, что это не ванная, и хотели компании. Конечно, мы также беспокоились о взломах, но я больше боялась людей, которых мы знали, чем незнакомцев. Незнакомые люди никогда не подводили меня так, как это делали Кристал и люди, с которыми она общалась.

Джесс распахивает мою дверь, сам выглядя полусонным. На нем мешковатая светло-серая толстовка, которая выглядит так, словно ее давно не стирали, капюшон надвинут на его лохматые волосы. Через плечо у него перекинута черная спортивная сумка.

— Могу я сегодня взять машину?

— Я отвезу тебя, — говорю я, зевая и натягивая одеяло повыше. — Просто дай мне секунду, чтобы одеться.

— Тебе сегодня нужно работать. А я должен сегодня начать заниматься этой дурацкой борьбой после школы.

— А твой тренер не может отвезти тебя? — Вдруг они едут в одно и то же место.

— Да, давай я просто попрошу своего учителя подвезти меня. Это совсем не будет выглядеть странно. Давай, Ло. Ты та, кто втянул меня в это дерьмо.

— Извини? — Мои брови, должно быть, доходят до линии роста волос. — Поправка: я вытащила тебя из этого «дерьма», — говорю я, используя воздушные кавычки. — Ты сам вляпался в неприятности.

— Неважно. Могу я взять машину или нет?

— Хорошо, — говорю я, проводя рукой по своим растрепанным волосам. Где-то там еще осталась резинка для волос, но я знаю, что когда посмотрюсь в зеркало, это будет выглядеть как настоящее птичье гнездо. — Я найду… кто подвезет меня после работы. Ключи все еще у тебя, — напоминаю я ему. Я так и не получила их обратно после того, как Генри починил машину прошлым вечером.

— Спасибо.

Сегодня у меня куча дел, а потом придется убирать то чертово место, так что я вернусь домой поздно.

— Хорошего дня, чувак.

— Я ненавижу тебя, — говорит Джесс, но его губы кривятся в усмешке.

Когда Джесс уходит, я хватаю свой телефон, чтобы написать Саттон, и вижу, что у меня есть два голосовых сообщения с личного номера. Я удаляю их, не слушая. Решимость Эрика не должна меня удивлять. Дело не во мне. Я могла бы быть кем угодно. Для него главное — победить и одержать верх. Эрик, вероятно, чувствует себя отвергнутым, а нет ничего опаснее человека с уязвленным самолюбием.

Я набираю сообщение Саттон, спрашивая, отвезет ли она меня на работу до своей смены. Мы обе приходим в полдень, но благодаря новой девушке, с которой мне еще предстоит познакомиться, я работаю всего пять часов. Сразу после этого у меня запланирована смена в «Плохих намерениях». Где я увижу Дэйра.

Я не предвидела вчерашнюю ночь. Последнее, чего я хотела, это оказаться в другой ситуации, как с Эриком, но когда Дэйр прикоснулся ко мне… он поглощал меня, возбуждал и успокаивал одновременно. Дэйр не ждет ничего взамен. Он не хочет отношений и поклялся, что все, что произошло между нами, не повлияет на мою работу… что вообще может пойти не так? Он сожалеет об этом. Вот что.

Саттон отвечает, сообщая, что заедет за мной через пару часов, так что я закидываю пастельное белье в стиральную машину и принимаю душ. Я трачу на это столько времени, сколько могу, уделяя особое внимание макияжу, даже сушу феном и приглаживаю волосы утюжком, чтобы скоротать время, но у меня все равно остается больше часа в запасе. Я решаю навести порядок в доме, но даже это не занимает много времени. Я буквально ломаю голову, осматривая маленькую комнату в поисках чего-нибудь, чем можно было бы себя занять. Чем занимаются люди, у которых есть свободное время? Смотрят телевизор? За двадцать минут до предполагаемого приезда Саттон появляется Генри, удивляя меня.

— Привет, малышка, — говорит он, щеголяя в черном комбинезоне Dickies и бейсболке Raiders задом наперед. Он направляется к раковине, прежде чем вылить туда содержимое своего термоса.

— Перерыв на обед? — я спрашиваю.

— Ага. Просто подумал, что заскочу забрать пару коробок из гаража. Я потихоньку перевожу свое барахло в автомастерскую.

Я киваю, сообразив, что именно там он и остановится.

— Тебе помочь?

— Нет. У меня довольно много вещей, кроме гостиной и кухни, и я все равно не смогу вместить все это дерьмо. Если вы с Джесс хотите, чтобы эти диваны были у вас дома, берите их.

— Спасибо, — говорю я, опуская тот факт, что нам пока не повезло с поиском жилья.

Какое-то время мы молчим, ни один из нас не знает, что сказать. Мы видели друг друга мимоходом и ужинали вчера вечером, но по большей части мы все еще незнакомы.

— Ты, э-э, что-нибудь слышала от своей матери? — спрашивает он, опираясь перепачканными маслом руками о стойку позади себя.

— Она написала Джесс. Думаю, она звонила ему. — Она ни разу не пыталась дозвониться мне. Я предполагаю, что она пытается настроить Джесси против меня. Это то, что она всегда делает, когда кто-то попадает в ее черный список.

— Она знает, что вы здесь? — спрашивает он, издавая тихий свист. — Тогда, наверное, хорошо, что мы скоро отсюда выберемся.

— Не волнуйся. Даже если она легко отделается, ей не нравится покидать квартал, не говоря уже о городе.

— Если это делается назло, она могла бы.

— Обоснованное замечание. — Иногда я забываю, что он, вероятно, знает нашу мать лучше, чем мы сами. Мой телефон жужжит на стойке и высвечивается сообщением от Саттон, сообщающим мне, что она у входа.

— Эй, Генри? — спрашиваю я, засовывая телефон в задний карман. — Я устроилась на работу в тату-салон Дэйра. Я не знаю, упоминал ли об этом Джесс.

— Он не говорил. Дэйр — хороший парень.

— Он действительно помогает мне. В любом случае, я просто подумала, может быть, раз уж меня нет дома по вечерам, ты мог бы, я не знаю… быть более... настоящим отцом?

Генри неловко сглатывает, проводя рукой по своей короткой жесткой бороде.

— Я не был уверен, что мне следует делать, — признается он. — Меня не было рядом с вами, дети. Черт, Джесси едва помнит меня. Я старался держаться подальше, потому что просто на самом деле не уверен, что делать.

— Он просто хочет познакомиться с тобой поближе, Генри. Хотя он никогда в этом не признается. — Я хлопаю его по плечу, прежде чем повернуться, чтобы уйти. — Сходи с ребенком куда-нибудь за бургером или еще за чем-нибудь. Мне пора идти. За мной приехали.

— Я посмотрю, что могу сделать. — Его руки скрещиваются на груди, и я могу сказать, что, по крайней мере, посеяла семя. Я не ожидаю, что Генри внезапно станет отцом года, но я действительно хочу, чтобы у Джесс были с ним какие-то отношения.

Я перекидываю сумку через плечо и трусцой направляюсь по паркету из искусственного дерева к входной двери. Черный внедорожник Саттон ждет на подъездной дорожке, и я запрыгиваю внутрь. Она перегибается через среднюю консоль, чтобы обнять меня.

— Спасибо, что заехала за мной. Джесс сегодня нужна машина, — объясняю я.

— Все хорошо. Я все равно умирала от желания остаться с тобой наедине. — Она шевелит бровями, убавляя звук радио.

— Только не это снова. — Я закатываю глаза, драматично откидывая голову на подголовник, когда она выезжает с подъездной дорожки и направляется к «Blackbear Bar».

— Давай, Ло. Признай, что между вами двумя что-то происходит.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — вру я. У меня никогда по-настоящему не было подруги. Я никогда не разглагольствовала о мальчиках или сексе и не изливала душу о своих проблемах, если уж на то пошло. Это просто не то, что приходит ко мне естественным образом. Саттон, кажется, знает всех, и я не слышала, чтобы кто-нибудь сказал о ней хоть что-то плохое. Еще более красноречивым является тот факт, что она, похоже, не терпит сквернословия в адрес других. Конечно, она сплетничает, как и все остальные. Но она также первая, кто играет адвоката дьявола или встает на чью-то защиту. Показательный пример — когда Джейку захотелось что-то сказать о Дэйре, она прекратила это дерьмо.

— Любой, у кого есть глаза, может это сказать. — Ее голова откидывается на спинку сиденья, и она поворачивается ко мне лицом. — Я знаю Дэйра уже пару лет, и мне никогда не удавалось вытянуть из него больше двух слов. На самом деле я его немного побаивалась. Я имею в виду, возбуждена, но, тем не менее, напугана.

— Действительно? — Я знаю, что он не самый общительный человек на планете, но это звучит немного слишком.

— О, он задумчивый ублюдок. Ему требуется много времени, чтобы привыкнуть к людям. Но, как будто, ты просто... пропустила этот этап.

— Хм. — Я не знаю, что сказать. Он немного грубоват, но ничего похожего на то, что она описывает. — Ты знаешь, что произошло? Почему Джейк, кажется, считает его опасным?

— Это его дело — говорить тебе. Тем более что до меня доходили только слухи. Этот гребаный город полон ими, — с горечью бормочет она. — Я искренне верю, что он хороший. Брайар не любила бы его, если бы это было не так. Я бы предупредила тебя, если бы думала иначе.

— В любом случае, это не имеет значения. — Я пожимаю плечами. Он ясно дал это понять прошлой ночью с выражением сожаления на лице.

— Продолжай говорить себе это, — смеется Саттон, качая головой. — Кстати, о боссах...

Всю дорогу она рассказывает мне о работе. Очевидно, новая девушка не новенькая. Она племянница совладельца, и ходят слухи, что они с Джейком провели вместе все лето, когда она там работала. Все пошло наперекосяк, и теперь, по какой-то причине, она вернулась. Это объяснило бы его неприязнь к ее присутствию там. Ушел непринужденный, кокетливый менеджер, который готовил нам блинчики, и на его месте теперь сварливый Джейк.

Когда мы добираемся до «Blackbear», я борюсь с желанием мельком увидеть Дэйра в витрине и вместо этого иду прямиком в подсобку, чтобы убрать свои вещи. У нас сейчас самый разгар обеденного перерыва, так что не стоит терять времени даром. Я хватаю свой фартук и почти сталкиваюсь с Джейком, когда поворачиваюсь, чтобы уйти. На нем белое поло с логотипом Blackbear, а его обычно распущенные волосы убраны со лба и уложены безупречно.

— Привет. — Я одариваю его лучезарной улыбкой, и он рассеянно бормочет приветствие, прежде чем пройти мимо меня. Ладненько.

— Я же говорила тебе, что он другой. — Она пожимает плечами, обвязывая фартук вокруг талии, когда проходит мимо меня.

— Ты думаешь, с ним все в порядке?

— Он переживет это. Держу пари, что через месяц она уедет. Она не самый лучший официант. Эй, не хочешь выпить завтра после работы?

— Конечно. — Джесс теперь почти каждый день занимается борьбой, так что я свободна. Я не совсем чувствую себя общительной. Я бы предпочла смириться с отказом Дэйра и спокойно зализывать свои раны день или два. Но я всегда верила в то, что нужно притворяться, пока у тебя это не получится.

— Идеально.

Вторая половина дня проходит быстро, и вскоре моя смена подходит к концу. Я заканчиваю с одним из своих последних столиков — семья из четырех человек в отпуске из Швеции, — когда дверь распахивается. Я поднимаю глаза, слегка улыбаясь, только для того, чтобы увидеть его. Улыбка сползает с моего лица, и от шока я застываю на месте.

Высокий и загорелый, но с тенью под глазами. Строгий костюм, острая челюсть и еще более острый язык. Эрик. Какого черта он здесь делает? Он замечает меня, одаривая одной из своих фирменных ухмылок в мою сторону, прежде чем занять место в угловой кабинке.

— Наслаждайтесь своим отпуском, — быстро говорю я, прежде чем помчаться в офис Джейка. Он сидит за своим столом, не сводя глаз с ноутбука, стоящего перед ним.

— Моя смена почти закончилась. Не возражаешь, если я уйду пораньше? — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно, хотя в животе у меня что угодно, только не это. Джейк бросает на меня недоверчивый взгляд.

— Сначала ты злишься из-за того, что тебе не хватает часов, а теперь пытаешься уйти, — он проверяет время на своем телефоне, — на сорок пять минут раньше? — его тон язвительный, и если бы я так не спешила убраться отсюда, я бы приняла это на свой счет. У меня нет иллюзий, что Эрик не последует за мной, когда я уйду. На самом деле, я хочу, чтобы он последовал за мной. Я хочу, чтобы он был как можно дальше от моих друзей, моих коллег, от моей жизни, которую я здесь для себя построила.

— Пожалуйста, Джейк. Я объясню позже. Мне просто действительно нужно уйти.

Выражение его лица меняется, когда он замечает отчаяние в моем голосе, и он быстро встает, подходя ко мне.

— Ты в порядке? — Он заглядывает мне через плечо, ища разгадку моей внезапной перемены в поведении.

— Мой бывший здесь. — Я беззаботно машу рукой, пытаясь преуменьшить ситуацию. — Я просто действительно не хочу его видеть. — Я не говорю ему, что Эрик живет в четырех часах езды отсюда и, вероятно, преследовал меня, чтобы выяснить мое местонахождение.

— Хватай свои вещи. Я провожу тебя.

— Джейк, все в порядке, правда. Я не хочу привносить сюда свою драму.

— Собирай свои вещи, Ло, — настаивает он.

Зная, что он этого так просто не оставит, я делаю, как он говорит. Я бы не исключила, что Эрик придет искать меня. Джейк кладет руку мне на поясницу, ведя через ресторан, и я иду быстрее, избегая его прикосновений, не желая провоцировать Эрика. Мы уже на полпути к выходу, когда Эрик поднимается и разглаживает ладонью свой костюм. Я чувствую, как внутри меня нарастает страх.

— Ого, — улыбается Эрик, подходя и беря меня за локоть в знак принадлежности. Он бросает взгляд на Джейка, но больше никак не реагирует на него.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я сквозь зубы, не желая устраивать сцену.

— Следуй за мной, и мы поговорим. — Его глаза предупреждающе сужаются, и я киваю в знак согласия, хотя бы для того, чтобы вывести его на улицу, прежде чем я надеру ему задницу.

— Увидимся завтра, хорошо? — говорю я Джейку, делая все возможное, чтобы успокоить его взглядом.

— Ты уверена? — глаза Джейка впились в мои.

— Да. — Я вижу, как Саттон смотрит на нас, на ее лице написана смесь подозрения и озабоченности. Я улыбаюсь ей, и она не уверенно отвечает.

— Пошли, — говорит Эрик, теряя терпение. Я вывожу его на улицу, намереваясь увести подальше от здания, но он дергает меня за руку, останавливая.

— Что, черт возьми, ты творишь? — Я пытаюсь вырвать свою руку из его хватки, но он больно сжимает ее.

— Эрик, ты, бл*ть, делаешь мне больно!

— Вижу, у тебя все такой же грязный рот, — неодобрительно говорит он.

— Отпусти. Меня.

— Почему ты не отвечаешь на мои звонки, детка? — У него такой угрожающе сладкий голос. Он едва прячет свою ярость, скрывающуюся за его спокойным фасадом.

— Я ушла от тебя, Эрик. Все кончено. Чего ты не понимаешь?

— Это, бл*ть, еще не конец, — выдавливает он, притягивая меня ближе. Я толкаю его, но он не ослабляет хватки.

— Ты ведешь себя как сумасшедший!

Джейк толкает дверь, скрестив руки на груди.

— Здесь какая-то проблема?

Саттон следует за ним по пятам с телефоном в руке, как будто готова позвонить в полицию.

Боже, это унизительно.

— Почему бы тебе не вернуться к переворачиванию бургеров? — Эрик сплевывает, снисходительность сквозит в каждом слове.

Прежде чем Джейк успевает ответить, дверь в «Плохие намерения» распахивается, и Дэйр направляется к нам. Его кулаки сжаты, но в остальном он выглядит совершенно спокойным. Эрик даже не замечает, что происходит, когда Дэйр отводит кулак назад и наносит удар в челюсть Эрика сбоку.

Корделл, Мэтти и Алек выходят из «Плохие намерения» полсекунды спустя, готовые вмешаться в любой момент.

Эрик падает на землю, зажимая ладонью челюсть, прежде чем выплюнуть полный рот крови. Я задыхаюсь, прикрывая рот рукой. Мэтти прижимает меня к себе, отодвигая с дороги. Эрик смеется, поднимаясь на ноги, но Дэйр снова нападает на него. Он сжимает его костюм в кулаках и швыряет его о кирпичную стену. Я съеживаюсь, когда голова Эрика ударяется о стену.

— Перестань ей звонить. Перестань писать ей. Не прикасайся к ней, черт возьми. Даже не смотри на нее, иначе у нас будут проблемы. Ты понимаешь меня?

Эрик удивленно моргает.

— Ты трахаешься с этим парнем? — сардонически спрашивает он, указывая пальцем на Дэйра. — Я думал, ты с этим придурком. — Он мотает подбородком в сторону Джейка. — Но очевидно, ты выбрала самого худшего. Или, может быть, ты трахаешься с обоими? Я бы не удивился. — Он отталкивает Дэйра, но Дэйр бодает его головой, эффективно сбивая эту самоуверенную ухмылку с его лица.

Эрик проводит рукой по своему окровавленному носу, и когда кажется, что он готов дать отпор, Джейк выходит вперед вместе с Мэтти, Корделлом и Алеком — их послание ясно. Несмотря на всю хреновину происходящего, что-то внутри меня согревается от того факта, что эти парни, которые меня едва знают, прикрывают мою спину. Я думаю, именно так происходит в семье.

— Уезжай домой, Эрик. — Я качаю головой. — Это зашло достаточно далеко.

Эрик любит делать ставки, и он знает, что его шансы невелики.

— Как думаешь, что почувствует Кайден, когда узнает?

Дэйр смотрит на меня через плечо, в его ледяных глазах вопрос.

— Это на твоей совести, Эрик. Не вешай это дерьмо на меня и не смей втягивать в это Кайдена, — говорю я, тыча пальцем в его сторону. Я не жду ответа. Игнорируя всеобщие любопытные взгляды, я хватаю с земли свою сумку и бросаюсь в «Плохие намерения», почти бегом направляясь в холл в задней части здания.

Я бросаю сумку на бильярдный стол и начинаю расхаживать по комнате. Как это могло так быстро обостриться? Зачем ему нужно было приходить сюда? Проходит минута, прежде чем я слышу, как открывается дверь, ударяясь о стену. Я резко поднимаю голову и вижу Дэйра, направляющегося ко мне, парни прямо за ним.

— Пойдем.

— Пойдем? — спрашиваю я в замешательстве.

— Давай. — Дэйр протягивает руку, в его глазах одновременно злость и мольба. Я вкладываю свою руку в его, и он тянет меня в гостиную. Корд спрашивает, все ли у нас в порядке, но Дэйр игнорирует парней, захлопывая за собой дверь, прежде чем щелкнуть замком.

— Я уволена? — Я не думаю, что он уволил бы меня из-за неудачной связи, но то, что я привнесла драму на рабочее место, может быть веской причиной.

— Что это было? — спрашивает он, игнорируя меня, указывая на закрытую дверь. — Что, черт возьми, это было?

— Почему ты так злишься? Я не просила тебя вмешиваться! — Его гнев, кажется, направлен на меня, и это выводит меня из себя.

— А я должен был стоять в стороне и смотреть, как он причиняет тебе боль?

— Я не нуждаюсь в спасении, Дэйр. Я с этим разобралась бы!

— Да. — Дэйр невесело усмехается. — Конечно, выглядело именно так.

— Почему ты так расстроен? — Его реакция не имеет для меня никакого смысла. Я и так унижена из-за того, что почти каждый человек, которого я здесь знаю, был свидетелем моего грязного белья, и от его криков мне становится только хуже. Мои глаза щиплет от смущения и разочарования, и я заставляю себя взять себя в руки.

— Это тот парень, который тебе звонил. Бывший. — Он не спрашивает и не уговаривает. Он требует и заявляет.

— Да, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Что еще ты мне не договариваешь, Ло? Что ты упустила из виду? Потому что здесь что-то не сходится.

Я качаю головой, поворачиваясь к двери, но ладонь Дэйра хлопает по ней.

— Кто такой Кайден?

Я резко оборачиваюсь, не в силах поверить в его наглость.

— И какое именно отношение все это имеет к твоему бизнесу?

— Прекрати нести чушь и просто введи меня в курс дела, — его голос повышается с каждым словом. Он явно расстроен.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Дэйр? — Я вскрикиваю в ответ, вскидывая руки в воздух. — Что я трахалась с отцом ребенка, с которым нянчилась? Что я шлюха? Что я была слишком чертовски глупа, чтобы понять, как мне лгали и манипулировали все то время, пока я работала на него? — Теперь слезы текут свободно, и я ничего не делаю, чтобы остановить их. Я ненавижу плакать на глазах у людей. Дэйр стоит там, стиснув зубы и потеряв дар речи, а я подхожу и падаю на диван, уронив голову на руки.

Дэйр садится рядом со мной, кладет ладонь мне на спину, но я вздрагиваю от его прикосновения. Мне не нужна его жалость.

— Не надо.

Дэйр убирает ладонь, и я опускаю голову, пытаясь взять свои эмоции под контроль. Проходит минута, прежде чем я чувствую, что он встает, а затем выходит из комнаты. Я вздрагиваю, когда дверь за ним захлопывается.

Я заправляю волосы за уши, затем вытираю лицо ладонями и подхожу к двери, чтобы аккуратно ее закрыть. Я даю себе пять минут. Пять минут, чтобы успокоиться. Пять минут, чтобы прийти в себя. Пять минут на то, чтобы сделать счастливое лицо и выйти как ни в чем не бывало. Всего пять минут. Это все, что мне нужно.