Почувствуй

Глава 20.

Ива

— Что, прости?

У меня шок.

Нет, не просто шок. Это что-то большее. Что-то такое, чему я сейчас не могу найти правильного определения.

Не знаю, что меня больше поражает: упоминание об аборте или то, как спокойно Смолин о нем сказал.

Чёрт.

— Говорю, что с абортом нужно разобраться в ближайшее время. Срок наверняка еще маленький. Думаю, могут выписать специальные таблетки или что там делают на ранней стадии? Всё должно пройти быстро и без лишних проблем.

Макс забирает свой бокал и допивает остатки вина.

Я всё еще не могу пошевелиться. Даже не моргаю. Всё мое внимание сосредотачивается только на том, как двигается кадык Макса, пока он пьет.

— Ты это сейчас серьезно? — каждое слово приходиться буквально выталкивать из своей глотки.

Макс отставляет пустой бокал на стол и смотрит на меня. Взгляд спокойный. Абсолютно. Будто мы сейчас говорим о чем-то таком, что никаким образом не может задеть наши чувства и эмоции. Говорим о чем-то несущественном. Мимолетном.

— Да. Что-то не так?

Я смаргиваю и с усилием проглатываю слюну. Чувствую себя каким-то чёртовым компьютером, который завис, вырубился и теперь начинает медленно перезагружаться.

— Ты мне говоришь пойти к врачу, взять у него таблетку, чтобы вытащить из матки ребенка. Как ты думаешь, что может быть не так?

Смолин нервно выдыхает и откидывается на спинку стула.

Атмосфера между нами меняется в мгновения ока. Больше нет никакой расслабленности и неторопливости. Я чувствую только тяжесть, напряжение и странную боль, медленно расползающуюся по грудной клетке.

— Во-первых, тему детей мы уже обсуждали. И ты, и я их не хотим. Во-вторых, в матке еще нет никакого ребенка. Сейчас медицина сделала большой шаг вперед. Аборт пройдет быстро и безболезненно. Ты даже ничего не почувствуешь. К чему эта драма?

— А мне нравится твое хладнокровие, Смолин, — иронизирую. — Не тебе же всё это нужно переживать. У вас, у мужиков, в принципе всё просто, да? Главная задача — вовремя член вынуть. А если не получилось, то либо женщина должна идти под нож, либо нянчиться с ребенком сама.

— Ну вот к чему ты всё это сейчас говоришь? — хмурится Макс. — И причем здесь нож? Я стараюсь быть аккуратным. Не хочу тебя пичкать контрацептивами, но раз уж случилась осечка, нужно ее быстро устранить. Для твоего же блага. И моего.

— Моего блага? — я не сдерживаюсь и запрокинув голову, начинаю смеяться.

Это какой-то чёртов сюр!

— Да что с тобой не так, малыш?

— Это что с тобой не так, Смолин? — успокаиваюсь и бросаю в сторону мужа раздраженный взгляд.

— Мне непонятна твоя реакция.

— Ты даже на секунду не задумался, что я со временем могу изменить свое отношение к беременности, да?

— Сейчас я думаю только над тем, как эта беременность вообще могла случиться. Я всегда стараюсь быть осторожным.

— Ты в чем-то хочешь меня обвинить?

— Нет.

— Тогда, зачем ты это говоришь?

У меня сердце разгоняется до запредельной скорости. По жилам вместо крови — расплавленная злость.

— Чтобы в будущем понять, как предотвратить повторную промашку.

— Ты невыносим.

Я резко встаю из-за стола. Ножки стула противно скрипят по полу.

— Что ты начинаешь? — в голосе Макса тоже сквозит раздражение и злость. — Хороший был вечер, а ты устраиваешь проблему на пустом месте.

— Я ничего не начинаю, Смолин. Я просто в ужасе от того, какой ты человек.

— Какой?

— Жестокий и циничный, — цежу сквозь крепко стиснутые зубы.

— Я просто реалист, Ива. А вот то, что ты в последнее время полюбила разводить драмы меня начинает напрягать. Раньше ты такой не была.

— А какой я раньше была? Наивной маленькой дурочкой, которой ты лихо вкладывал в голову свои идеи, а она с благодарностью их проглатывала? Удобной была, да? А теперь решила вдруг повзрослеть?

— Послушай, если тебе внезапно стрельнуло в голову стать матерью, ты могла об этом сказать раньше. Но ты молчала, значит, тебя всё устраивало. А теперь истеришь.

— Я и хотела с тобой поговорить. Сейчас. Но ты сразу выдал мне целую инструкцию насчет аборта. И знаешь, что самое мерзкое в этом всём? Для тебя главное, чтобы я на гребаном дне рождения Левина была в строю. Ну а как же иначе? Макс Смолин не может появиться на празднике с больной женой или вообще без нее. Это как-то не по статусу.

— Ты сейчас несешь хуйню, Ива! — Макс тоже встает из-за стола и сверлит меня напряженным сердитым взглядом.

Раньше я бы просто развернулась и молча ушла. До этого момента мне казалось, что я никогда добровольно не захочу продолжить скандал. Но не теперь. Мне всё равно как я буду выглядеть со стороны. Всё равно на то, что я могу себе сорвать голос. Всё равно на то, что этот скандал ничего, в сущности, не решит.

— Я говорю правду! Правду, которая просто не вписывается в твою систему координат! Начни смотреть хоть иногда чуть дальше своего носа, Смолин!

— А я, по-твоему, блядь, не смотрю?!

— Я тебе больше скажу, ты иногда вообще просто закрываешь глаза!

Меня всю так страшно колотит. Я уже жалею о том, что решила рассказать про задержку. С другой стороны, эта ситуация позволила мне четче рассмотреть своего мужа.

Я никогда не питала особых иллюзий. Всегда знала и знаю, что Макс Смолин может быть жестким и жестоким. Но со мной он всегда вел себя иначе. Видимо, я сама того не ведая, решила, что занимаю в его жизни особенное место. А на самом деле… На самом деле — нет.

— Когда я, блядь, закрывал глаза?! — Макс буквально взрывается. — Тебе адреналина не хватает?! Я тебя вообще перестал уже понимать!

— Ты думаешь, что хоть когда-то понимал?

Макс шумно дышит. Не просто смотрит на меня, а буквально испепеляет взглядом. Хочется поёжиться, но я мысленно приказываю себе держать спину ровно.

Сейчас мы будто не муж и жена, даже не любовники. Мы стали врагами. Надолго ли? Не знаю.

— Мне так казалось, — отзывается Макс.

— Знаешь, что делать надо, когда кажется? — я убираю назад волосы и облизываю пересохшие губы.

— Детский сад, — фыркает Макс и нервно проводит ладонью по своему затылку.

— Увы, но нет. У нас здесь всё по-взрослому.

Я разворачиваюсь и ухожу. Меня до сих пор трясет. Я чувствую себя обессиленной.

Когда оказываюсь уже в гостиной, вздрагиваю от того, что на кухне что-то громко падает на пол и разбивается. Макс грязно ругается. Он нарочно что-то разбил. Я делаю ставку на то, что жертвой нашей ссоры стала бутылка вина.

Спать ложусь не в нашей спальне, а в гостевой. Не могу себя сейчас представить в одной кровати с Максом. Противно.

Вторую ночь подряд не могу нормально уснуть. Я всё еще злюсь, а еще мне до слез обидно. Настоящих слез, что крупными горошинами скользят по моим щекам. Это так странно — плакать. Впервые за долгое время так сильно и до боли в грудной клетке.

Проваливаюсь в сон только под утро.

На протяжении всего следующего дня льет просто сумасшедший ливень.

Я намеренно избегаю Макса, потому что не хочу его видеть. Мне удается связаться со своим гинекологом. Она выкраивает для меня немного свободного времени. Без лишних сомнений еду. Уже подъезжая к медцентру, я снова ощущаю знакомую тянущую боль внизу живота. На этот раз она сигнализирует о долгожданном приходе месячных.

Впервые я испытываю странное и болезненное разочарование.

Нет никакого ребенка. И эмбриона тоже нет. Ничего нет.

Сама себе глупо улыбаюсь.

А чего ты ожидала, Ива? Неужели так быстро приняла мысль, что можешь скоро стать матерью?

Не знаю, чего я ожидала, но уж точно не очередного скандала с Максом. Он что-то ломает между нами. Или доламывает?

Я не иду на сближение. Всю последующую неделю уезжаю в фитнес-центр рано утром и возвращаюсь домой поздно вечером.

Единственный контакт, который происходит между мной и Максом сужается до одной СМС-ки от меня и одного ответа от него.

«Беременность не подтвердилась»

«Ок»

Мне много всего хочется еще написать, но я сдерживаюсь. В равнодушие можно играть и вдвоем. Естественно, о моем присутствии на дне рождения Левина и речи быть не может. Я не собираюсь делать вид, словно ничего не случилось и ходить между гостями под ручку с Максом. Тем более у меня нет никакого желания строить из себя счастливую жену. Поэтому я решаю этот вечер посвятить себе и отдохнуть хотя бы в том же «Феромоне». Одна.

— Ты поедешь к Левину в этом? — раздается позади голос Макса.

Снова слышать его после недельного молчания — непривычно.

Я закрываю флакон с тушью и беру помаду.

— К Левину ты поедешь сам, — отвечаю спокойно, почти с равнодушием.

— А ты куда собралась?

— Разве это важно?

— Если спрашиваю, значит важно.

Внимательно рассматриваю контур своих губ. Помада нанесена идеально.

— Поеду и где-нибудь посижу. Может, выпью одну «Маргариту». В общем, у меня свои планы на этот вечер.

— Я думал, тебе хватит недели, чтобы успокоиться.

— Я спокойна, Макс. Разве ты не видишь?

Поворачиваюсь к мужу лицом и развожу руками. Хмурый взгляд Смолина скользит по моей фигуре. На мне облегающее платье песочного цвета. Оно закрытое, но изгибы талии, бедер и мягкую линию груди подчеркивает просто идеально.

Вижу, что Максу оно нравится. Могу даже смело предположить, что он уже фантазирует о том, как снимает его с меня, сжимает мою грудь и трахает. С желанием и похотью. Но есть ли в этом всём хоть капля любви? Настоящей.

— Мы на все подобные мероприятия ходим вместе, Ива, — напоминает Макс и с усилием отрывает взгляд от моего платья, чтобы заглянуть в глаза.

— Не волнуйся. На запуск бутика со мной идти не обязательно. Так что мы квиты.

— Ну и к чему мы таким темпами придем?

— Не знаю. Время покажет, — равнодушно жму плечами.

Макс сжимает руки в кулаки. Я вижу, как каменеет его челюсть. Злится.

На меня злишься, любимый? Или на себя?

— Надень другое платье, — бросает.

— Меня это устраивает.

— Я, блядь, вижу твою грудь, Ива.

— На мне нижнее белье, Смолин.

— Настолько тонкое, что я даже отсюда могу увидеть твои соски.

— А ты отвернись и поторопись, иначе не успеешь к своему Левину на праздник.

На долю секунды создается впечатление, что Макс меня не послушается. Но он лишь скрипнув зубами, уходит.

Мы выезжаем почти одновременно, только машина каждого из нас устремляется в разные стороны.

Настроения для веселья у меня нет. Внутри — одна сплошная пустота. Тем не менее я довожу начатое дело до конца и вскоре останавливаюсь возле «Феромона».

Рядом со знакомым спорткаром.

Сердце будто пропускает удар, когда я понимаю, что где-то здесь находится Наиль.