Почувствуй

Глава 45.

Ива

Сегодня у меня ответственная роль. Я присматриваю на выставке за Маришкой. На самом деле Мира хотела оставить ее с няней, но я предложила альтернативу. С малышкой мы ладим, поэтому никаких неожиданных проблем возникнуть не должно.

Я развлекаю ее как могу. Слушаю. Угощаю сладостями, которыми могут полакомиться гости.

Смотря на крестницу, я снова и снова вижу Наиля с ребенком на руках.

В груди мгновенно вспыхивает тупая боль. Она и раньше о себе напоминала в разных вариациях. Мне казалось, что я к ней даже в какой-то степени привыкла. Но нет.

Я всегда знала, что Наиль в образе отца будет великолепен. Но реальность оказалась в сто крат ярче любых фантазий.

Он с ребенком на руках буквально отпечатался у меня на внутренней стороне век. Ни наш разговор, ни его короткие взгляды, а именно вот эта картина.

— У тебя красивое платье.

Детский голос Маришки заставляет меня вернуться в реальность. Я улыбаюсь малышке и делаю один оборот.

— Правда?

Маришка активно кивает и как истинная леди аккуратно доедает свое шоколадное пирожное, не уронив ни единой крошки.

Бросаю быстрый взгляд на свое платье. Оно блестящее, благородного бронзового цвета. Не слишком короткое и не слишком длинное. Подчеркивает фигуру, придает мне женственности, но совершенно не соответствует моему внутреннему состоянию. Внутри всё давно потускнело и ссохлось. Но я на важном для моей единственной подруги мероприятии, поэтому должна держать марку.

Мира несколько раз подходит к нам, чтобы спросить, всё ли у нас в порядке. Маришка отвечает за двоих и в этот момент становится похожа на своего делового папу. Мы с Мирой улыбаемся друг другу, и она уходит отвечать на вопросы прессы.

Мы с Маришкой гуляем по всем залам. Я рассматриваю работы и всерьез задумываюсь над тем, чтобы одну из них приобрести себе. Многие из них пропитаны любовью и нежностью. Всё это теперь мне стало недоступным, поэтому придется латать дыры вот таким необычным образом.

Маришка по секрету делится со мной, что ей очень сильно нравится один мальчик в детском саду. Ее рассказ меня умиляет, ровно, как и ее чистые, яркие эмоции. Мы шушукаемся, иногда прерываемся, когда я здороваюсь с кем-то, кого знала, будучи в браке со Смолиным. Таких людей здесь предостаточно, но меня это совершенно не задевает. Наверное, даже если бы вдруг столкнулась лицом к лицу со Смолиным, даже бровью не повела. Этот эпизод я уж точно полностью прожила и оставила позади.

— Ты как всегда на высоте, — шепчу Мире и ухожу с Маришкой в уборную.

Подруга смущенно улыбается, и вся светится от счастья. Творчество ее очень преображает.

В уборной мне приходиться подсадить Маришку, чтобы она смогла дотянуться до крана. Мы смеемся, когда встречаемся взглядами в зеркале.

Ноющая боль в грудной клетке снова бьет горячим импульсом. У нас с Наилем тоже могла быть вот такая сладкая девочка, которая смотрит на окружающий ее мир с восторгом и жаждой познать его.

Пока Маришка играется с сушилкой для рук, я достаю из своей сумочки на тонкой цепочке смартфон. Верчу его в ладони. Сомнения, страх и стыд мешают нормально думать.

Я опоздала. На целых два года. Но… Может, если я хотя бы просто по-человечески попрошу прощения, мне станет легче? А ему? Каково было ему всё это время? Я боюсь искать ответ на этот вопрос. Боюсь, что он меня размажет по стенке.

Поджимаю губы и ищу в списках контактов номер, который я давно выучила наизусть. Здесь только серьезная черепно-мозговая травма выбьет его из моей памяти.

Рискую. Провожу пальцем по зеленой иконке.

Ожидаю, что сейчас услышу характерные для блокировки абонента короткие гудки. Но нет. Гудки продолжительные. Обычные. Какие и должны быть, когда ты хочешь кому-то позвонить.

Наиль не поднимает трубку. Он просто сбрасывает.

Мне становится до слез смешно. Я смеюсь над собой. Смеюсь над тем, что с какой-то стати решила, будто он и в самом деле ответит.

Я слишком поддалась сантиментам.

Чудес не бывает. Разве ты не знала об этом, Ива?

Конечно, знала и знаю. К тому же я не в том положении, чтобы хоть что-то требовать от Наиля. Даже элементарного прощения. Не заслужила.

— Я всё, — торжество объявляет мне Маришка и демонстрирует свои чистые и сухие ладошки.

— Отлично. Идем обратно? — я стараюсь улыбаться, но в переносице уже жжет.

Часто моргаю, беру крестницу за ручку, и мы возвращаемся в основной зал.

Остатки воздуха с болезненным тихим хрипом вылетают из моих легких, когда среди нескольких десятков лиц, я внезапно нахожу одно вполне конкретное. Нахожу лицо Наиля. Он одет просто, но элегантно. Черный пиджак, рубашка и брюки. Замечаю на шее золотую цепочку с каким-то массивным золотым кулоном. Она так красиво смотрится на фоне этой космической черноты. Как Солнце.

Внутри меня всё переверчивается. Сердце разгоняется. Мне становится немного жарко и мурашки… Я отчетливо вижу, как они приподнимают прозрачные волоски у меня на предплечьях.

Встречаюсь взглядом с Мирой. Она идет к нам с Маришкой. Во взгляде подруги я замечаю легкую хитринку.

— Не благодари, — шепчет. — Вам это надо. Я знаю. И не смей убегать, Ива. Иначе я перестану с тобой разговаривать. Не шучу.

В том, что Мира настроена серьезно я даже не сомневаюсь. Она не из тех людей, которые станут просто так разбрасываться словами.

Киваю, присаживаюсь на корточки, чтобы поцеловать Маришку и выпрямляюсь. В этот момент я замечаю, что Наиль смотрит на меня. Его голова повернута в мою сторону. Одна рука спрятана в кармане брюк, а в другой он держит телефон и ключи от машины.

Значит сознательно сбросил мой звонок.

Я не знаю, какую эмоцию отобразить на своем лице. Их так много, что меня буквально разрывает изнутри.

Не жду и первой делаю шаг вперед, затем еще один. Неторопливо, но уверенно. По мере того, как я приближаюсь к нему, мое сердце продолжает бесноваться. Еще чуть-чуть и оно просто раскурочит рёберный остов и выпорхнет птицей к Наилю, чтобы… Упасть к его ногам.

— Привет, — начинаю первой.

Наиль кивает своему собеседнику и переключается на меня. В прошлый раз мы хотя бы на несколько секунд, но пересеклись взглядами. В этот раз — нет. Он смотрит куда-то мне в переносицу.

— Ты Миру попросила меня пригласить? — в его голосе собран весь холод Арктики.

— Нет. Я понятия не имела, что она тебя пригласит. Честно.

Наиль едва заметно кивает. Наверное, верит, что я сейчас не вру. Не знаю. Я сейчас на таком адреналине, что сложно с анализом.

Пауза между нами режет по живому. Странно, но раньше я не придавала особого значения тому, что разговор с Наилем происходил сам по себе. Легко и стремительно. Наверное, причина заключалась в том, что этот разговор вел сам Наиль. Направлял, выводил меня на эмоции, сам ёрничал и вызывал целую смесь различных эмоций. А теперь… Нет.

Ему всё еще больно, Ива.

— Давай выйдем? Здесь есть небольшая терраса. Что скажешь?

Я страшно боюсь, что он скажет жесткое и твердое «нет». Но, к счастью, Наиль щадит мои измученные нервы и коротко кивает.

Поворачиваюсь почти на негнущихся ногах и следую по маршруту, который сама же и обозначила.

Ладони потеют, кончики пальцев подрагивают. Я не знаю, вру себе или нет, но лопатки жжет тяжелый взгляд.

Только бы не упасть.

Мы выходим на террасу. Я запоздало соображаю, что вообще-то следовало бы взять верхнюю одежду. Стоит мне только подумать об этом, как я ощущаю жесткую ткань пиджака, опустившуюся мне на плечи. Родной легкий аромат мужского одеколона вкупе с не менее родным теплом забирают меня в кокон. В этом коконе я чувствую себя как дома. Меня отбрасывает мыслями в прошлое, но я изо всех сил стараюсь остаться в нынешнем времени. Эти скачки… С каждым разом мне всё сложней и больней проваливаться в ту часть своей жизни, где я была абсолютно счастлива. Потому что в реале меня не ждет даже половина всего того, что я испытывала раньше.

Наиль молча проходит вперед. Кажется, для него этот жест ничего не значит. Он просто позаботился, потому что это в его крови — оберегать. Будь на моем месте любая другая женщина, Наиль стопроцентно поступил точно так же.

Это и ранит, и приводит в чувства.

— Я хотела попросить у тебя прощения, — начинаю с главного, глядя в широкую спину Наиля.

Он мне совсем не помогает. Продолжает стоять лицом к городу.

— Я была очень жестока с тобой, и… Мне не просто стыдно. Я до сих пор не могу простить себя за то, как поступила с тобой.

— Зачем ты это мне сейчас говоришь? — голос Наиля всё еще ледяной и отдает резкими металлическими нотками.

Теряюсь. Опускаю взгляд, рассматриваю носки своих туфель.

— Потому что меня это мучает, — выдыхаю.

— Думаешь, меня это хоть сколько-нибудь волнует? — Наиль оборачивается.

Поднимаю на него взгляд. Теперь мы глаза в глаза больше, чем на одну секунду. Я задыхаюсь, потому что вижу в его зрачках то, чего предпочла бы никогда не видеть. Там плещется презрение, злость и что-то еще такое, что я не могу разобрать. Боль? Обида?

— Не знаю, — честно отвечаю.

— Тебя столько времени не волновало, что происходит со мной. Но почему-то решила, что сейчас мне будет не насрать на твое… что? Чувство вины? Стыд? Что, Ива?

— Я не знаю! Это всё и сразу. Я понимаю, что одних слов будет мало. Понимаю, что такое сложно простить. Я просто хочу сказать, что никогда сознательно не хотела сделать тебе больно. Я — не подарок. Иногда бываю сукой и стервой, но… Не тварью, которая легко переступает через хороших людей и бодро дальше шагает по жизни.

— Но ты это сделала! Ты переступила! — рявкает Наиль.

Я вздрагиваю. Его злость обрушивается на меня одной огромной лавиной. Я чудом сохраняю равновесие.

— Так, зачем об этом говорить? Облегчить муки совести? Очень рад, что она у тебя всё-таки есть. Но это не ко мне. Грехи я не отпускаю. Индульгенции не выдаю.

— Я всё это заслужила. Знаю. Но я не хочу, чтобы из-за меня ты стал другим человеком. Жестоким и жестким. Не хочу, чтобы ты растерял всю свою сердечность и способность любить.

Губы Наиля растягиваются в ледяной ухмылке.

— Ты слишком много на себя берешь, Ива, раз считаешь, что из-за тебя я могу так сильно измениться.

Он бьет меня своими ответами. Ранит этой насмешкой. Я получаю ровно то, что должна была получить еще два года назад, когда раздирала Наиля в клочья. Конечно, теперь он этого не признает. Не позволит мне увидеть его прежнего.

— Это… Это хорошо, — шепчу дрожащими губами и чувствую слезы на щеках. Судорожно хватаюсь пальцами за края пиджака. — Хорошо, что не изменился. Это было для меня важно.

Наиль не просто смотрит на меня. Он впивается в меня взглядом. Сквозь слезы я всё равно отчётливо вижу, как сильно у него напряжена челюсть. Взгляд становится еще на несколько тонн тяжелей.

— Блядь, — цедит Наиль и резко отворачивается обратно к ночному городу и начинает бить ладонью по железной перегородке.

Я замолкаю. Даже не всхлипываю. Просто тупо смотрю, как он снова и снова наносит один удар за другим.

— Ты мне нахуй всю душу раскурочила и выбросила подыхать! И стоило мне только собрать себя по кускам, как ты снова появляешься.

— Прости. Я больше тебя не потревожу. Обещаю.

Снимаю с себя пиджак. Плечи кусает холодный воздух. Я вся дрожу, но мне хватает сил подойти к Наилю, чтобы отдать ему его вещь. Стараюсь не прикасаться к нему, не смотреть, чтобы не было больно. Нам обоим.

Поправляю чертову цепочку на плече и разворачиваюсь, чтобы уйти.

Скомкано прощаюсь с Мирой и иду к лифту, который ведет на подземную парковку. Мне нужно немного тишины и одиночества, чтобы зализать раны и вдоволь нареветься в подушку.

Я не пила алкоголь, но иду по парковке, пошатываясь. Далеко не с первого раза снимаю блокировку с арендованной машины. Падаю на водительское кресло. Боюсь сделать слишком большой вдох, потому что тогда моя грудная клетка точно не выдержит и треснет.

Слышу чьи-то быстрые шаги. На миг кажется, что это уже галлюцинации.

— Выйди! — рявкает Наиль, буквально нависнув надо мной.

У меня нет сил ни на одну эмоцию. Послушано выхожу.

— Садись назад! — он резко открывает дверцу.

Сажусь.

Наиль молча устраивается за рулем. Это вполне хороший и удобный в управлении электрокар. Мы стартуем. Скорость почти сразу начинает зашкаливать. Меня вжимает в спинку сиденья. Смотрю в зеркало заднего обзора. В нем очень хорошо видно глаза Наиля. Только их. Такие красивые и… такие злые, чуть-чуть покрасневшие.

Наиль продолжает гнать, когда мы оказываемся на дороге. Делает несколько опасных маневров. Нас немного встряхивает.

Мне становится страшно. Если он продолжит в таком же духе, то… Мы просто разобьемся к чертовой матери.