Почувствуй

Глава 8.

Ива

— Папочка! — этот радостный визг больно ударяет по моим барабанным перепонкам.

Скрещиваю руки на груди и наблюдаю за тем, как Женя со всех ног бежит к Смолину. Он улыбается и ловит ее в свои объятия. Крепко обнимает, приподнимает над землей и кружит.

Мне откровенно хочется блевать от этой приторно-сладкой картины, но я прячу любые свои эмоции под маской невозмутимости.

Это только на выходные, Ива. Ничего страшного. Перетерпишь. Переживешь.

Женя считает меня виноватой в том, что ее родители развелись. А еще считает продажной сукой и просто дрянью, о чем ни раз мне кричала прямо в лицо.

Не знаю, какие там воспитательные меры применил Макс, но ор этот со временем прекратился. Мы обе, не сговариваясь, приняли одну и ту же тактику. Игнор, который иногда разбавляется сдержанными приветствиями и дежурными вопросами типа: «как дела?».

Жене девятнадцать, но она не спешит взрослеть и просто тратит отцовские деньги на свои развлечения. Я в ее возрасте уже работала официанткой и параллельно училась, поэтому такой расточительный образ жизни для меня непонятен. Впрочем, это не мое дело.

— Как добралась, принцесса? — воркует с дочерью Макс и забирает у нее чемодан.

— Отлично. Спасибо. Микки тоже стойко перенес перелет. Я очень за него волновалась.

Микки — это шпиц Жени. На мой вкус, бестолковая порода с невнятной мордашкой. Но опять-таки, это мое мнение и я мудро держу его при себе, чтобы лишний раз не обострять ситуацию.

— Привет, — холодно бросает в мою сторону Женя и держа на руках свою собачонку, уходит вслед за Максом в дом.

Я закатываю глаза и тихо вздыхаю.

Это только на выходные, Ива. Помни об этом.

Макс лично суетится на кухне. Не то, чтобы он был великолепным шеф-поваром, но парочку любимых блюд своей дочери готовит отменно. Сегодня у нас на обед пицца. Почти такая же, какую мы с Максом пробовали в Неаполе, когда ездили в отпуск в позапрошлом году.

Женя за столом не умолкает. Рассказывает, как ей нравится в Америке и какие достопримечательности она успела посетить.

Я сижу за столом и тупо смотрю на свой кусок пиццы. Он выглядит великолепно, но есть совсем не хочется. Чувствую себя лишней. Хочется просто встать и уйти, чтобы спокойно поработать или хотя бы почитать книгу. У меня их немало скопилось, а свободного времени почти нет. Почему бы не наверстать упущенное?

Но я не двигаюсь. Максу важно поддерживать вот эту иллюзорную картину цивилизованной семьи. Только это всё полный бред. Ну хотя бы потому, что его бывшая жена в приступе гнева и ревности как-то вылила на меня кислоту. Мне крупно повезло, потому что основной «удар» пришелся на плечо.

Сейчас оно выглядит идеальным, потому что мне сделали пересадку кожи. Тем не менее цивилизованностью здесь и не пахнет. К тому же Макс позаботился, чтобы у жены не возникло никаких проблем с правоохранительными органами из-за этого поступка.

С одной стороны, я жалею, что не оставила тот уродливый шрам. Он всегда служил бы мне напоминанием, когда наши отношения со Смолиным поделились на «до» и «после».

А так… Нет тела — нет дела. Шрам исчез и, видимо, Макс понадеялся, что исчезнет и наш раскол.

Нет. Не исчезнет.

— Я запланировал назавтра небольшую прогулку на яхте, что скажешь? — голос Макса возвращает меня в реальность.

Вопрос этот адресован не мне, а его дочери.

Женя счастливо пищит и этот звук снова ржавым гвоздем проходится по моим барабанным перепонкам.

— Я только «за»! Совсем как в детстве, помнишь? Ты, я и… мама.

Наши с Максом взгляды скрещиваются. Мне это слушать неприятно. Я не скрываю.

— Малыш, ты с нами? — спрашивает и тем самым уводит тему разговора, касающуюся его бывшей жены, в другое русло.

С дочерью Макс более мягок, со мной чаще категоричен, но и я не пасу задних. Тоже могу огрызнуться. Правда, глубоко в душе всё равно задевает. Я прячу это чувство от самой себя, стараюсь не обращать внимания, не думать о нем. Зачем? Только хуже себе сделаю.

— С вами.

Женя кривится. Ей эта затея ожидаемо не нравится.

Ничего страшного, милочка. Я терплю, и ты потерпишь.

После обеда она тащит Макса за собой, чтобы подарить ему какой-то суперкрутой сувенир. Меня с собой, конечно же, никто не зовет, но я в этом не нуждаюсь. Съедаю свой уже холодный кусок пиццы и клятвенно себе обещаю, что обязательно его отработаю в спортзале.

Складываю тарелки в посудомойку и параллельно отвечаю на рабочий звонок. Наше сотрудничество с компанией Рунаева уже запущено. Скоро начнутся съемки. Локации готовятся. Часть отснятого материала бонусом опубликуется и в наших оф соцсетях. Пока всё идет четко по плану.

Вспоминаю обещание Рунаева о том, что мы встретимся на работе. Я убеждена, что это преувеличение. Ему незачем снова появляться в моем комплексе. Если и возникнут сложности или вопросы, их можно будет решить и без присутствия владельца.

Но… Рунаев уже показал, что он не из тех, кто поступает скучным и заурядным образом. Мне почему-то кажется, если он чего-то хочет, обязательно возьмет свое.

С одной стороны, такой подход мне импонирует. С другой…

Качаю головой. Пытаюсь избавиться от мыслей об этом мужчине.

Наверное, Макс прав. Рунаевым руководит банальная жажда корысти. Я не кокетничала с ним, не строила глазки и не виляла бедрами. Поэтому вряд ли могла заинтересовать именно как женщина. Значит, секс, симпатия и прочее — отпадают.

Звук разбитого стекла, который доносится из гостиной, заставляет меня вздрогнуть. Буквально вылетаю из столовой и вижу, как бестолковый шпиц Жени нюхает осколки разбитой вазы.

Единственной в своем роде. Эту вазу сделали по моему заказу. Каждый изгиб и каждый узор мы тщательно обдумывали с мастером. Мне хотелось, чтобы в этом доме царил уют, поэтому раньше уделяла много внимания таким мелочам. Важным для меня мелочам.

— Глупый комок шерсти, — ворчу и еле сдерживаюсь, чтобы не выразиться жестче. — Пошел вон отсюда! — присаживаюсь, чтобы собрать осколки, естественно, раню несколько пальцев. — Чего пялишься?! Вали отсюда, пока я тебя сама не выбросила!

— Эй! А ты не офигела?! — всякий раз, когда Женя повышает голос, он всегда срывается на противный писк.

В третий раз за сегодняшний день.

— Лучше за своим псом следить надо, — парирую без лишних эмоций и истерики.

— Подумаешь, разбил какую-то уродскую вазу. Папа новую купит, — фыркает. — А ты мне Микки только пугаешь, — она ловит своего шпица и прижимает к груди.

— Чтобы что-то купить, нужно сначала заработать. Самой.

— Это ты мне будешь об этом рассказывать? Сама много заработала? Всё это, — Женя обводит рукой пространство гостиной, — папино. А ты просто приживалка. Нищебродка, которую подобрали и отмыли.

Я стараюсь дышать глубже и не вестись на такие откровенно топорные провокации. Получается с трудом. Огромным. Потому что Женя бьет в цель.

Пальцы от порезов саднят, язык жжет сотня отборных грязных ругательств.

— Что у вас здесь уже случилось? На секунду без присмотра нельзя оставить, — Макс прячет смарт в кармане своих домашних брюк и слегка хмурит брови.

— Ничего, — бросаю осколки обратно на пол, разворачиваюсь и ухожу.

Мне обидно только из-за своей неуклюжести. Как я так сумела порезаться — не понимаю.

Захожу в ванную и сую обе ладони под кран. Он автоматически срабатывает. Слегка морщусь, потому что больно, но терплю.

Макс молча заходит и останавливается позади меня. Намеренно не смотрю в зеркало. Убираю руки, аккуратно вытираю их сухими салфетками и начинаю искать пластыри с антисептиком.

— Ну и зачем это всё? — голос серьезный, даже слегка прохладный.

— Что именно?

— Эта ссора. Малыш, ты же старше. Должна быть умней.

— Не знала, что разница в восемь лет — это целое поколение, — фыркаю и наконец-то нахожу то, что искала.

Макс тяжело вздыхает.

— Что-нибудь еще? — не унимаюсь, хотя, наверное, нужно. Но не могу.

— Она — ребенок.

— Ей девятнадцать, а не девять. Она всё прекрасно понимает и знает, на что давить.

Макс забирает у меня пластыри с антисептиком. Складка между бровями становится только глубже.

— Это просто ваза. Я ее заменю. Скажи, где заказывала, сегодня же позвоню туда, — ставит перед фактом и тянется за моей ладонью.

Я не даюсь.

— Это не просто ваза, — шиплю. — Это — моя ваза. Уникальная ваза, которую я… Которую я привезла в наш дом, чтобы украсить его… Чтобы, — осекаюсь.

Я не буду говорить про всю ту глупую романтичную чушь, которую вложила в эту чертову вазу. Зачем? Ради чего?

По большому счету, дело даже не в ней, а в отношении Макса ко мне.

— А что еще заменишь? — вместо оправданий иду в атаку. — Кожу мне заменил, правильно? Теперь вот вазу. Что еще?

— Ива, — Макс смотрит на меня с предупреждением.

— Может, изменишь прошлое, м? Ну ту его часть, где я знать не знала, что трахаюсь с женатым мужиком. Чернила на документе о разводе еще не успели высохнуть, а ты меня уже повел в ЗАГС.

— Что за херню ты сейчас городишь? ПМС?

— Да, блядь! Всё дело именно в ПМС! — окончательно выхожу из себя.

Макс не позволяет мне его обойти и тем самым уйти из ванной. Преграждает путь, давит своим тяжелым взглядом.

— Тебя это еще не заебало? У тебя есть всё. Я не понимаю, что еще мне нужно сделать, чтобы ты перестала себя так вести.

— Врать меньше надо было! Врать! Это для начала. Ну и еще не помешало бы хоть иногда ценить меня.

— А я тебя не ценю? — брови Макса медленно ползут вверх. — Комплиментами тебя осыпаю. Трахаю. Всё лучшее — тебе.

— «Охуенная» — это не комплимент.

— Ну извини, что у меня язык не помело. Хуйню городить не умею. Ты просто охренела, малыш. Я ничего не говорил тебе про свой брак, потому что знал, что скоро разведусь. Так и случилось. Я женился на тебе.

— Я бы так ничего и не узнала, если бы она не выплеснула на меня кислоту, так?

Мое сердце колотится. Злость пульсирует в венах. Смотрю Максу прямо в глаза. Пусть не думает, что я боюсь.

— Всё уже в прошлом.

— Для тебя. Дай мне пройти.

— Ты же знаешь, я тебя никуда не отпущу, — цедит.

— Даже в собственную спальню? — приходиться приложить немало усилий, чтобы губы изогнулись в ироничной улыбке.

Мы сверлим друг друга немигающим взглядом. Оба тяжело дышим. Губы Макса так крепко сжаты, что кажутся почти белыми.

В конце концов, он отходит чуть в сторону, и я тут же ускользаю из ванной.

Желание куда-либо завтра ехать у меня, конечно же, быстро отпадает.