Почувствуй

Глава 43.

Ива

Два года спустя…

— Ива! — ко мне со всех ног несётся Маришка.

Она уже заметно подросла и стала еще красивей. Маленькое сладкое солнышко.

Я присаживаюсь на корточки и распахиваю свои объятия для крестницы. Она тут же в них падает и смеется. Не могу удержаться и тоже смеюсь. Крепко обнимаю Маришку и утыкаюсь носом в ее макушку. Малышка и в самом деле пахнет сладостью.

— Как же я по тебе соскучилась, — шепчу ей на ушко и растираю ладонью спинку.

— Я тоже! Очень-очень! — маленькие ручонки крепче обвиваются вокруг моей шеи.

Мне так приятно это слышать, что на глаза наворачиваются непрошенные слезы. Стараюсь сморгнуть их, но не получается. Мысленно отдергиваю себя и не ругаю за эмоции. Это ведь нормально, правда же? Когда хочется смеяться — смеюсь. Когда плакать — плачу. Когда просто погрустить — грущу.

— Мариш, отпусти крёстную. Она же только с дороги. Устала, наверное, — к нам подбегает Мира.

— Всё хорошо. Перелёт был легким и быстрым.

Когда Маришка меня отпускает, я выпрямляюсь и обнимаю подругу.

Конечно, мы поддерживаем связь. Полгода назад Мира даже прилетела ко мне на выходные. Мы устроили небольшой девичник, я провела ей экскурсию в своем филиале «Плазы».

Но это всё равно не то. Слишком мало времени. Мы даже и половину тем обсудить не успели. А по телефону или видеосвязи нет той комфортной доверительной атмосферы. Поэтому я обнимаю Миру так, словно мы не виделись сто лет.

— Как ты? — тихонько спрашивает она, заглядывая мне в глаза и растирая ладонями мои плечи.

— Нормально.

Это слово с недавних пор стало моим… хм… любимым. Минимум эмоционального окраса. Оно нейтральное. Как ни посмотри, ни в одну из сторон не перевешивает.

Мира кивает мне. Ее водитель забирает мои вещи и молча несет в машину.

По дороге в ЖК, где я арендовала квартиру на ближайший месяц, атмосферу собой заполняет Маришка. Она щебечет без остановки. Рассказывает, как у нее дела в саду и на кружке по рисованию. Трогает меня и часто повторяет, что я красивая.

— Мамочка? Наша Ива красивая, да?

— Самая красивая, — улыбается Мира.

Со мной происходит то, чего я давно не ощущала. Смущение. Детские эмоции такие искренние и сильные, что запросто могут снести с ног. Но это, как ни странно, до жути приятно.

Квартира оказывается ровно такой, какой я ее увидела на фотографиях. Просторная и светлая. То, что нужно.

Первым делом, когда мы переступаем порог, я принимаюсь доставать подарки для Маришки. В этом деле я никогда не знаю меры. Но мне нравится ее баловать. Ничего не могу с собой поделать.

Маришка ожидаемо приходит в восторг от новых кукол и целого гардероба для них. Каждую из них я выбирала тщательно. Приходилось консультироваться с Мирой, чтобы не привезти те, которые у Маришки уже есть. Теперь у нее полная коллекция. Но насколько я знаю, к ним компания игрушек уже готовит отдельную с домашними питомцами.

Пока малышка распаковывает подарки, я раскладываю вещи и поглядываю на часы. Сегодня нужно еще успеть заглянуть в офис. Эти два года я вела дела здешней «Плазы» удаленно. Оставила толкового заместителя. К счастью, не прогадала.

— Моя выставка только послезавтра, — напоминает Мира. — Но сегодня и завтра я относительно свободная. Мы можем где-нибудь спокойно посидеть и поболтать, что скажешь?

— Я скажу, что всеми руками и ногами «за», — улыбаюсь. — И учти, я намерена что-нибудь приобрести у тебя на выставке.

— Прекрати, — машет рукой Мира. — Я могу тебе и так подарить. Только назови номер работы.

— Нет, — качаю головой. — Так дела не ведутся, подруга. Бизнес есть бизнес.

— Я окружена одними бизнесменами, — театрально вздыхает подруга. — Сплошные деньги и статистика.

Мы смеемся.

Только сейчас я в полной мере осознаю, как же мне не хватало Миры. Не хватало вот этой ее легкости и беззаботности. Последние два года я только то и делала, что работала.

Работала-работа-работала.

У меня почти не было выходных. Не было полноценного отпуска. Не было ни единой минуты, когда я могла остановиться и… Нет. Я до сих пор боюсь думать о нем . Внутри всё еще болит. С разной интенсивностью и периодичностью, но болит.

— Ну а как там у тебя дела с тем дизайнером интерьеров? — интересуется Мира и игриво посматривает в мою сторону.

Когда я занималась открытием филиала «Плазы», познакомилась с Эдуардом. Он занимается дизайном. Взрослый, интеллигентный, умный и чего уж греха таить, с красивым «фасадом». Я как-то Мире между делом призналась, что он пытается приударить за мной.

— Никак.

— Почему?

— Не хочу. Внутри ничего не ёкает, понимаешь? Он смотрит на меня, комплименты говорит, отлично шутит, но… Внутри пусто. Сказала ему, что нам светит только френдзона.

— А он?

— Как всегда, повел себя очень достойно, — закатываю глаза.

— Ты из-за него не хочешь в новые отношения?

Мы с Мирой договорились не упоминать имя Наиля. Мне до сих пор кажется, если я его услышу где-то или сама произнесу, то мое хрупкое равновесие снова рухнет. И вряд ли на этот раз я смогу собрать себя по кусочку.

Я не отвечаю, а просто киваю.

Не знаю, два года — это много или мало?

Мне, чтобы разлюбить и навсегда забыть Рунаева — мало. А вот Максу… Ему, например, этого времени вполне хватило, чтобы забыть меня и жениться на своей отличнице-помощнице Алине. Свадьба там была с размахом. Причем таким, что его отголоски докатились даже до меня.

Эта новость никоим образом меня не задела. Я пощелкала фотографии. Увидела Макса в дорогом смокинге. Трёхъярусный торт. Алину в роскошном свадебном платье. Но во мне не возникло ни чувства ностальгии, ни грусти, ничего. Я просто свернула окно и продолжила жить свою жизнь.

— Ян иногда с ним пересекается, — Мира об этом говорит так осторожно, будто ступает по очень тонкому льду.

Я на секунду перестаю дышать. Единственная тонкая ниточка, которая меня связывает с Наилем — бутик. Ни он, ни я лично не участвуем в его развитии. Для этого существуют соответствующие люди. Я привыкла к этой ниточке, а слова Миры будто создают еще одну, более прозрачную и почти меня не касающуюся. Но она каким-то образом режет меня изнутри, как натянутая леска.

Снова киваю.

Меня спасает телефонный звонок. Звонят из «Плазы», чтобы уточнить, точно ли я сегодня буду.

Мы договариваемся с Мирой встретиться вечером в ресторане, выпить по бокальчику вина и уже в спокойной обстановке нормально поболтать. Она при мне бронирует столик в том заведении, где мы уже однажды ужинали с нашими мужьями. Там прекрасная кухня, если мне не изменяет память.

Когда я подъезжаю к своему спорткомплексу, чувствую легкое волнение. Смотрю на до боли знакомое здание и ничего не могу с собой поделать. Меня уносят воспоминания. Здесь я впервые встретилась с Рунаевым. Здесь же мы и ссорились, и работали, и занимались любовью, и…

У меня начинает ныть сердце. Нестерпимо. Сильно. Горячо.

Я ушла из его жизни. Ушла раз и навсегда. Не искала его в соцсетях, не писала и не звонила, чтобы никого не мучить.

Где он сейчас? Изменился или нет? Женился? Счастлив ли?

Всё-таки прошло целых два года. За это время у него вполне мог уже родиться ребенка. От этой мысли боль в сердце отдается особенно сильным толчком.

Я судорожно выдыхаю, благодарю водителя такси и выхожу.

Девочки встречают меня с шариками, цветами и французскими пирожными.

Во второй раз за день меня выводят на эмоции. Я не скрываю их. Радуюсь и всех по очереди обнимаю. Настроение совсем не рабочее. Я делаю небольшую поблажку и параллельно спрашиваю, как обстоят дела. Все цифры и нюансы мне известны. Но одно дело видеть их на бумагах и совсем другое — в реале.

Иногда оглядываюсь по сторонам. Порой кажется, что я вот-вот его увижу. Особенно навязчивым это чувство становятся, когда я захожу в бутик. Здесь везде заметны логотипы его компании. Даже на них я реагирую слишком остро.

Мысленно ругаю себя.

Нет его здесь. И вряд ли он вообще появится. Он может быть сейчас где угодно и с кем угодно.

Мне никто не виноват, что я не могу набраться сил и смелости, чтобы перевернуть эту страницу своей жизни. Другая на моем месте с радостью приняла бы ухаживания Эдуарда. А я… После Наиля у меня никого нет и не было. Ни в каком формате. Меня начинает подташнивать от одной только мысли, что я лягу в одну постель с другим мужчиной. Он всё равно будет не так пахнуть, не так смотреть, обнимать и целовать. А просто суррогат мне не нужен. Лучше уж всю жизнь буду сам, чем… вот так.

Твердо решив и завтра вернуться в «Плазу», но уже с рабочим визитом, я еду в ресторан.

В том, чтобы быть не за рулем, есть свои преимущества. Как минимум, можно спокойно выпить и не беспокоиться о том, где оставить на ночь машину.

Мы с Мирой занимаем небольшой столик у окна. Пока выбираем блюда, болтаем. Подруга рассказывает об успехах Дани — сына Яна от другой женщины. О самом Яне и даже о том, что всерьез задумывается об еще одном ребенке.

— Ты же знаешь, я больше не могу иметь детей.

— А Ян что говорит?

— Он не против, если мы возьмем из детского дома. Но это такая ответственность. Пока думаем. Может, и не стоит ввязываться. Не знаю.

— Ты поймешь, когда примешь окончательно решение. Если кто и справится с такой ответственностью, то только вы с Раевским. Поэтому всё зависит от вас, ваших возможностей и желания.

— Знаешь, ты всегда так говоришь, что не поверить тебе просто невозможно.

— Значит, выпьем за невозможное, что становится возможным.

Мы салютуем и наконец-то делаем заказ.

Я продолжаю слушать рассказы подруги, потому что мне самой нечего в общем-то и рассказать. Жизни вроде бы идет вперед и в то же время стоит на месте. Поэтому мне очень интересно послушать Миру. Хотя бы так я себя отчасти чувствую живой.

— У тебя так волосы отросли, — вдруг замечает Мира.

Я невольно провожу пальцами по своим локонам. Раньше они всегда были у меня до середины лопаток. Теперь без нескольких сантиметров до поясницы. Ухаживать за ними не так-то и просто, но я не жалею. Думать о причине, почему я решила их отращивать всё также боюсь. Потому что эта причина носит всё то же имя — Наиль.

Стоит мне подумать о нем, и я замечаю, как взгляд Миры в мгновение ока меняется. Она смотрит куда-то позади меня, затем возвращается к моему лицу и бледнеет.

— Что такое?

Я резко оборачиваюсь и… Чувствую, как пол под моим стулом угрожающе покачивается. Хватаюсь пальцами за край стола и пытаюсь сделать вдох. Хотя бы один. Хотя бы крошечный.

В груди взрывается привычное чувство онемения, а затем оно стремительно превращается в раскалённый болезненный шар. Он ширится внутри меня, ширится. Вот-вот лопнет.

Я вижу знакомую линию плеч. Вижу знакомый профиль. Немного кудрявую темную челку, которая будто бы стала совсем чуть-чуть длинней.

Невольно напрягаю слух, но не слышу его голоса, его смеха. Только вижу, как губы растягиваются в улыбке. Она всё такая же широкая и по-мальчишески искренняя. Вижу длинные пальцы, украшенные несколькими дорогими кольцами. Вижу, как эти самые пальцы с нежностью и заботой сжимают ребенка. Девочку. Ей, наверное, и года еще нет. Не знаю. Она уверенно сидит на предплечье Наиля. Он поддерживает ее за спинку, что-то говорит ей. Девочка сосёт соску и во все глаза смотрит на него.

Я понимаю малышку. На такого мужчину, как Наиль, по-другому смотреть и невозможно. Будь тебе хоть двадцать лет, хоть годик. У нее такие же вьющиеся темные волосы, как и у него. Коротенькие, но в то же время их длины достаточно, чтобы завязать в два милых хвостика.

Мой шар лопается, когда я вижу стройную невысокую молодую женщину. Она подходит к ним, поправляет девочке рукавчик на платьице и улыбается в ответ Наилю. Он смотрит на нее. А у меня сердце плавится в агонии.

Гармония. Идиллия. Безусловное понимание.

Вот, что я вижу, когда смотрю на них. Вот, что я потеряла, когда решила вычеркнуть себя из жизни Наиля. Всё это он мог бы с легкостью подарить мне и никогда не потребовать вернуть назад.

Мне стоит немалых усилий, чтобы повернуться к своему столику. Кажется, я даже слышу хруст собственных шейных позвонков.

Встречаемся с Мирой взглядами. Я пытаюсь улыбнуться, но уверена, что получается у меня нечто только отдаленно похожее на улыбку.

Два года мучительной работы над собой за считанные секунды летят к чёртовой матери. Хрупкое равновесие шатается, и моя неказистая пирамидка из кривых кирпичиков самообладания рискует вот-вот разрушиться.

Нужно уходить. Срочно.

Нужно уйти ровно до того момента, пока он меня не увидел.

Иначе я точно сломаюсь.