Почувствуй

Глава 7.

Ива

— Добрый, — сдержанно отвечаю. — Какая неожиданная встреча, господин Рунаев.

— Да, неожиданная. Но, безусловно, приятная.

Тяжелый взгляд Макса продолжает жечь кожу на моем лице. Я чувствую его почти физически. Стойко выдерживаю и представляю Рунаева нашей компании.

Он обаятельно улыбается всем присутствующим женщинам и по очереди пожимает руки мужчинам.

Я ловлю контраст. Мы все здесь на официозе, а Рунаев выглядит так, будто только что вернулся с отдыха и решил где-нибудь поблизости поужинать. Черная рубашка навыпуск, джинсы. На крепкой шее снова блестит тонкая золотая цепочка. На одном запястье — часы именитого дорогого бренда. На другом — браслет из агатовых бусин.

— Макс Смолин, — представляется мой муж и приподнимается, чтобы обменяться с Рунаевым рукопожатием.

Я смотрю на их смыкающиеся руки и, кажется, даже не дышу. Напряжение в грудной клетке вмиг взлетает до предела. Господи, да с какой это стати?! К чему лишний раз жечь свои нервные клетки?

Улыбка Рунаева становится не такой яркой, а взгляд Макса, кажется, еще больше тяжелеет.

Понятно, ему мой будущий партнер не нравится. От слова «совсем». Я даже знаю почему. Рунаев не вписывается в рамки делового и серьезного человека, какие для себя и своих партнеров установил Макс.

— Я знаю ваш бренд, — отзывается Настя — жена инвестора, с которым Макс работает уже не первый год. — Достойная конкуренция заграничным. Не планируете случайно запуск детской коллекции? Я бы сыну что-то обязательно прикупила.

— Спасибо. Пока только в планах. Мы сейчас заняты продвижением мужской линейки и параллельно занимаемся запуском спортивного питания, — вежливо отвечает Рунаев и возвращает свою ладонь на спинку моего стула.

Незначительный жест. Ничего особенного. Он не стремится ко мне прикоснуться, что было бы сродни самоубийству. Да и я выравниваю спину так, что Рунаев даже если бы и захотел прикоснуться, пришлось приложить усилия. А это уж точно не ускользнуло бы от пристального внимания Макса.

Замечаю, что все женские взгляды за нашим столом прикованы к новоприбывшему. В большинстве из них читается неприкрытый интерес и легкий налет кокетства. Похоже, под флюиды Рунаева не попадаем только мы с Мирой. Мира понятно почему, она полностью растворена в любви к своему мужу.

А я… Не из той категории женщин, которые готовы штабелями падать перед любым мало-мальски симпатичным мужиком.

— Присоединяйтесь к нам, — вдруг предлагает Раевский после того, как Рунаев удачно шутит и тем самым вызывает негромкий, но как мне кажется, искренний смех некоторых членов нашей компании.

Я ожидаю, что он вежливо откажется, попрощается и вернётся за свой столик. Так поступил бы любой на месте Рунаева. Но не он.

Через несколько минут наша и без того немаленькая копания пополняется еще на две персоны.

Мне это не нравится. Совсем. А еще не нравится, что Рунаев усаживается прямо напротив меня, отчего постоянно возникает навязчивое ощущение, будто его взгляд время от времени приковывается ко мне.

Или я себе это только придумываю? Ведь сама в его сторону не смотрю. Вообще. Ну, может, только мельком.

Атмосфера за нашим столом меняется. Не резко, а плавно и почти незаметно. Весь официоз медленно рассеивается. О делах, конечно, говорят, но уже расслабление. Иногда проскальзывают шутки. Исходят они в основном от Рунаева. Остроумные и уместные. Даже уголки губ сурового Раевского еле-еле, но приподнимаются в улыбке.

— А ты нам ничего не говорила про сотрудничество с IllusioN, — вдруг обращается ко мне Настя.

С какой это стати я вообще должна с ней делиться деталями своей работы? Настя — подружка бывшей жены Смолина. Уверена, она ей сливает всю инфу про меня, поэтому при любом раскладе мы всё равно не смогли бы подружиться.

Понимаю, что этот вопрос задан не для того, чтобы получить ответ. Настя просто пытается вернуть внимание Рунаева к своей скромной персоне. И эта сучка еще обо мне сплетни распускает? Сама-то в присутствии своего уже престарелого мужа распускает хвост перед самцом помоложе.

— Потому что не привыкла обсуждать свою работу вне стен комплекса.

— Не обижайтесь. Я уже запомнил, что Иванна Михайловна не привыкла смешивать работу и личную жизнь. Таково ее правило, — вклинивается Рунаев.

Взгляд сразу на меня. Губы растягиваются в понимающей улыбке. Кажется, у него есть целый арсенал самых разнообразных. И я… реагирую на каждую из них.

Снова.

Неосознанно. Сердце отчего-то разгоняется. Думаю, что от очередного прилива раздражения, потому что этого человека здесь быть не должно. Не люблю, когда планы резко меняются.

— И это единственно верный подход в работе, — комментирует Смолин. В голосе — ноль эмоций. На губах нет и тени улыбки.

— Не соглашусь. Конечно, субординация нужна. Границы — тоже. Но все самые выгодные сделки, как правило, заключаются не в кабинетах.

— А где же? — Смолин приподнимает подбородок, оценивает Рунаева.

Я достаточно хорошо знаю своего мужа. Он не считает Рунаева себе ровней и не пытается этого скрыть.

— На поле для гольфа, к примеру, — пожимает плечами Рунаев и неторопливо попивает минералку. — Или на яхте. На юбилее, свадьбе.

— Пока будешь махать клюшкой, пропустишь пару подпунктов в контракте и уже через месяц придется жить на пособие по безработице, — жестко парирует Смолин и вонзает нож в свой только что поданный стейк.

— Просто нужно подбирать правильных партнеров, которые не станут добавлять в договор сомнительные подпункты, — Рунаев снова улыбается. Его совсем не напрягает этот разговор и тон моего мужа.

Они абсолютно разные. Контраст снова нещадно бьет.

— А я считаю, что во всём должна быть золотая середина, — дипломатично резюмирует инвестор.

Градус напряжения за столиком быстро идет на спад. Несколько раз мой взгляд задерживается на Рунаеве дольше, чем нужно. Его подружка, которую зовут Вика, смотрит на него с восхищением. Постоянно прижимается к нему. Не так аккуратно и в рамках приличия, как это, например, делает Мира по отношению к своему ужу.

Она хочет его.

Это сложно не заметить. И Рунаев быстро замечает то, что я заметила.

Быстро опускаю взгляд в свою тарелку. Веду себя как испуганная девчонка. Но суть в том, что я не боюсь. Просто… Я не хочу видеть, пусть и самые невинные, но всё-таки подробности чужой интимной жизни.

Когда этот странный вечер наконец-то подходит к концу, я позволяю себе аккуратно выдохнуть.

Пока все прощаются я в холле поправляю бретельки на своем платье. Здесь есть огромное зеркало на всю стену с изысканной позолоченной оправой. Люблю в него смотреться. Мне кажется, что оно немного вытягивает фигуру.

— Был рад встретиться, — позади меня вырастает Наиль.

Я оборачиваюсь и снова мысленно отмечаю, что он и вправду очень высокий. Даже выше, чем Макс.

— Обойдемся без лишней лести. Просто пожелаю вам хорошего вечера.

Взгляд Наиля только на секунду падает на мое декольте. Оно вполне приличное, но я вдруг чувствую, как мои соски начинают твердеть и натягивать ткань.

Это не может быть признаком возбуждения. Ни в какой форме. Я искренне в это верю, потому что… Этот мужчина меня не привлекает. Совсем.

— Мы могли бы подружиться, Иванна Михайловна.

— Я с вами собираюсь работать, а не дружить.

— Хорошо. Значит увидимся на работе.

Наиль не ждет от меня никакого ответа. Просто ставит перед фактом. Просто разворачивается и уходит. Его подружка уже тут как тут. Цепляется за локоть Наиля, улыбается, что-то щебечет. Неужели все мы, женщины, так глупо выглядим, когда влюбляемся?

Я возвращаюсь к нашей компании. Обнимаю на прощанье Миру и обещаю, что мы обязательно встретимся и где-нибудь погуляем с Маришкой.

Сажусь в машину и сбрасываю каблуки. После шампанского голова кажется непривычно легкой. Быстро расслабляюсь и откидываюсь на спинку пассажирского сиденья.

Когда Макс устраивается рядом я всей своей кожей ощущаю напряжение, которое вползло в салон вместе с его появлением.

Мы трогаемся. Я закрываю глаза и сразу вижу Рунаева. Хмурюсь и перевожу взгляд в окно.

Горячая ладонь Макса опускается на мою острую коленку, ведет вверх по бедру. Уверенно. Властно. Без намёка, а с четкой целью.

— В следующий раз лучше надень бра, — шепчет и склоняется ко мне, чтобы поцеловать в шею.

— Это платье не рассчитано на него. И потом, тебе же нравится, когда я без нижнего белья, нет?

— Мне не нравится, что на твою грудь пялятся другие мужики.

— Кто это? Престарелый инвестор? — иронизирую.

Конечно, я ловила на себе взгляды, но ни один из них не был липким или наглым. Даже если кому-то очень и хотелось заглянуть мне в декольте, не решится. Это равносильно открыто выступить против Смолина.

— Жиголо из масс-маркета.

— Кто?

— Рунаев этот, — небрежно объясняет Смолин и заползает ладонью под подол моего платья. — Судя по тому, что говорит, он совсем ничего не смыслит в бизнесе. Не удивлюсь, если всё то, что у него сейчас есть, досталось ему от какой-нибудь старушенции с деньгами, которую он вылизывал по ее первому требованию.

Мне становится мерзкого от этих слов. Смолин не напрягает себя в выборе более завуалированных метафор. Просто говорит то, что думает.

— Ты не прав, — я пытаюсь убрать от себя руку Макса, но он только плотней прижимает меня к себе.

— Поверь, я знаю, о чем говорю. Пафосные речи, каждый день новая тёлка и тачка. Просаживает бабки в казино и раз в пятилетку приезжает на бизнес-форум. Почему раз в пятилетку? Потому что ему банально там неинтересно, да и самому рассказать нечего. Нет опыта, значит и делиться нечем.

— И ты всё это понял за час общения с ним?

— Малыш, у меня просто побольше опыта, чем у тебя. Ты у меня умница, но будь внимательна. Не удивляюсь, если он и к тебе свои яйца захочет подкатить. Ты красивая, сексуальная и с деньгами. Лакомый кусок для таких ублюдков, как этот. И на глотку наступать себе не придется, если дело дойдет до койки.

Слова Макса царапают мое сознание. Ловлю себя на мысли, что не зря Рунаев сразу мне не понравился. Но… Пока что у меня нет причин негативно относиться к нему, как к моему будущему партнеру. Слишком рано делать такие серьезные выводы.

А то какой он человек и как я к нему отношусь, вообще дело десятое и по большому счету меня волновать не должно. Главное — результат нашего сотрудничества.

— Кстати, сегодня ты гораздо лучше справилась, чем в прошлый раз. Осталась с нами до конца. Сначала, конечно, разозлился, когда ты ушла с Раевской. Но умница. Вернулась.

Пальцы Макса отодвигают в сторону полоску моих стрингов. Я непроизвольно втягиваю живот, прикусываю губу.

— Ты права, я люблю, когда на тебе минимум белья. И платье твое мне нравится.

— Постой, мы же здесь не одни, — кошусь в сторону водителя.

По его каменному выражению лица никаких эмоций не разберешь, но мне всё равно неловко.

Макс снова целует меня в шею. Неровно и тяжело выдыхает, опаляя своим теплом нежную кожу. Прижимается лбом к моему виску, пытается справиться со своим возбуждением.

— Согласен. Никто не должен тебя видеть такой, какой вижу я.

Остаток пути мы проводим в молчании. Макс снова погружается в рабочие звонки.

Но, когда приезжаем я даже не успеваю повесить в шкаф платье, как уже оказываюсь на кровати, прижатая щекой к подушке.

Макс обхватывает мою грудь. Мнет. Сжимает соски. Я тихо постанываю. Почти кричу, когда он резко входит в меня. Стимулирует мой клитор, но у меня почему-то не получается достичь пика. В голову лезут мысли о Рунаеве и о том, что Макс сказал мне в машине.

— Давай, малыш, — сквозь зубы шипит Смолин. — Кончи для меня.

Не получается. Совсем. И отвлечься тоже не получается.

Макс выходит из меня, разворачивает к себе лицом. У меня дыхание перехватывает и сердце вот-вот выскочит наружу. Смолин рассматривает меня затуманенным похотью взглядом. На мне только бриллиантовые сережки. Его это определенно заводит.

Макс разводит мои бедра шире. Нависает. Смотрит. Целует. Глубоко, несдержанно. Я принимаю этот поцелуй, его язык. Хочу чаще вот так, чтобы глаза в глаза. Он входит. Снова резко и на всю длину. Я вскрикиваю. Снова чувствую пальцы на своем влажном набухшем клиторе.

— Смотри на меня, малыш, — требует. — Хочу увидеть, как ты кончишь.

Мы двигаемся в унисон. Образ Рунаева наконец-то исчезает, и я отпускаю себя, чтобы получить разрядку. Она прошивает каждый мой позвонок, заставляет выгнуться. Прижаться грудью к груди мужа.

— Охуенно. Ты у меня охуенная, — шепчет Макс и целуя меня, тоже кончает.

Как только наши дыхания приходят в норму, он уходит, чтобы снять презерватив и ополоснуться. Когда возвращается, выключает свет и ложиться рядом.

— Думаешь, я могу заинтересовать мужчин только своим статусом? — не знаю, зачем вдруг спрашиваю именно об этом и именно сейчас. Раньше подобные вопросы меня вообще не интересовали.

— Еще сиськами, малыш. Увы, но никому внутренний мир нахрен не сдался. Все ищут выгоду в любых ее проявлениях.

— В таком случае, какую выгоду ты нашел во мне?

— Никакую, малыш. Я просто увидел тебя и по уши влюбился. Как пацан. Давай засыпай. У нас впереди еще выходные с Женькой.