После измены. Он тебя любит

45

— Подождите, — говорю и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Крестовского.

Кстати, он выглядит настолько уверенным и сосредоточенным, что эти эмоции невольно передаются и мне. Правда ненадолго. Ровно до того момента, пока…

— А как же сценарий? Репетиция? Наверное, мы сначала должны обсудить, как именно все будет происходить. Согласовать это. И только потом…

Замолкаю, потому что сейчас Крестовский улыбается. Отрицательно качает головой.

— Вера, вы лукавили, да? — интересуется он.

— Вы о чем?

— Никогда не смотрели мое шоу?

— Нет. Почему? Несколько лет подряд. Каждый выпуск.

— Ну тогда не понимаю ваших вопросов, — с невозмутимым видом Крестовский разводит руками. — Вы должны быть в курсе, что все это.

Здесь он выразительным взглядом обводит пространство вокруг нас.

— Импровизация, — заключает наконец. — В том и фишка моего шоу. Нет никакой выхолощенности. Скучной киношной прилизанности.

Стоп. Что он…

— Мы все снимаем с одного дубля, — заявляет Крестовский. — Ну разумеется, есть такие моменты, которые приходится вырезать. Что-то такое, что допустим, не вписывается в концепцию шоу. Но в целом — я никогда своих зрителей не вводил в заблуждение. Здесь все по-честному. В режиме реального времени. Без сценариев. Без репетиций.

Я помню.

Да, на шоу Крестовского идет приписка «только онлайн» или «в режиме реального времени».

Но разве это не маркетинговый ход?

Похоже, что нет.

Теперь понимаю и…

— Но разве мы не должны хотя бы примерно обсудить, что будем делать сегодня? Понимаю, запись с одного кадра, однако разве не предполагается какая-нибудь подготовка?

— Мне кажется, вы просто хотите потянуть время, — мягко усмехается Крестовский.

И это в том числе.

Меня прошибает нервная испарина. Или же от софитов настолько жарко? Но ощущение, будто я начинаю задыхаться от волнения становится все сильнее. Прикладываю волю, только бы успокоиться. Но пока выходит с трудом.

— Нет, — говорю. — Я просто хочу понять. Извините, однако вот это все.

Теперь я окидываю съемочную площадку выразительным взглядом.

— Для меня впервые, — добавляю. — Я же не профессионал, как вы. Я не снималась тут годами. И мне кажется, непонятным то, что я даже не знаю, что сегодня планируется. Даже… не догадываюсь.

— Вера, — он шагает ко мне, сокращая расстояние между нами до минимума, его тяжелые ладони опускаются на мои плечи, сильно сжимают. — Прошу вас. Дышите. И главное — доверьтесь мне. Вашему более опытному партнеру. Все пройдет хорошо. Иначе и быть не может.

Что-то я сильно сомневаюсь.

Но выбора нет, раз я уже здесь. Приняла условия. К тому же, необходимо договориться с Крестовским насчет его адвоката.

— Что мы будем готовить? — спрашиваю, понимая, что даже об этом сейчас еще понятия не имею.

— Вот, пожалуйста, — говорит Крестовский и кивает в сторону доски, которая висит позади.

Закуска. Основное блюдо. Десерт.

Смотрю на названия, на список ингредиентов. В принципе, на первый взгляд, не вижу ничего сложного. Но это не радует и не успокаивает. Одно дело — если бы я готовила сама. И совсем другое — заниматься этим вместе с Крестовским.

Мы должны сойтись. Сработаться. Хотя бы для выпуска.

Раздается очередная команда. Включается съемка.

И…

— Вы просто ведите себя так, как привыкли, — выдает Крестовский мне на ухо. — В ресторане. В блоге. И просто на вашей собственной кухне. Представьте, будто никого вокруг нет.

Легко сказать. Так и тянет выпалить ему это. Но я сдерживаюсь. Бросаю взгляд на камеру. Стараюсь выровнять дыхание.

— Пора начинать, — замечает Крестовский, и его ладонь опускается на мою поясницу, мягко подталкивает вперед. — Улыбнитесь, Вера. У вас очень красивая и светлая улыбка. Преступление — скрывать.

Откуда ему знать?

В своем блоге я не…

Улыбаюсь. Просто чтобы скрыть нервное напряжение, которое охватывает меня, заставляя вибрировать каждую клетку.

Крестовский выдает стандартное приветствие для своих телезрителей. А я с трудом разбираю его слова.

Продолжаю улыбаться.

Как же сильно меня трясет от волнения. Не передать!

Но я делаю очередной глубокий вдох. Прикладываю максимум воли, только бы успокоиться. И мы начинаем.

Наверное, слова Крестовского все же помогают. Включают что-то во мне. А может быть срабатывает сила привычки, ведь сейчас я занимаюсь любимым делом — готовкой. И похожие рецепты пробовала делать много раз.

Я просто стараюсь не думать про камеры, не замечать людей вокруг. Пытаюсь полностью отгородиться, отстраниться. Вроде бы получается.

Все равно сильно переживаю.

Меня шатает из одного состояния в другое. Но я стараюсь внешне ничего этого не показывать.

Мы с Крестовским неплохо справляемся. Однако у меня возникает полное ощущение нереальности происходящего. Будто это все не по-настоящему, просто снится мне.

Не знаю, откуда берутся силы, чтобы улыбаться снова и снова. Улыбка словно приклеивается к моим губам.

Крестовский шутит. Отвечаю. Он смеется.

А у меня даже эти фразы моментально вылетают из головы, настолько сильно я сейчас напряжена.

В один момент нож немного соскальзывает. Лезвие задевает палец. Невольно вскрикиваю.

— Что случилось? — мигом спрашивает Крестовский.

Берет меня за руку. Обхватывает запястье.

— Ничего, слегка порезалась…

Замолкаю, потому что он тут же склоняется над моей ладонью, касается пореза губами.

Такой жест вгоняет в ступор от неожиданности.

Вскоре Крестовский меня отпускает. Невозмутимо добавляет:

— Чтобы быстрее заживало.

Растерянно смотрю на него. Но… вовремя спохватываюсь, чтобы заняться овощами. Еще бы несколько секунд — сковорода задымилась.

И все же не могу отделаться от мысли — что это сейчас вообще было?!