После развода. Зима в сердце

Глава 15

Павел Золотов

По дороге до города мы молчали. Но вовсе не потому, что у меня не было интересующих вопросов.

Они были…

Но одновременно с этим я понимал, что бывшая жена, осознаёт она это или нет, пережила дикий, животный страх.

Поэтому я молчал, сдерживая бурлящее внутри желание — найти её тётку и придушить голыми руками. Пожарным ещё предстоит разобраться, был ли это поджог с целью припугнуть, либо поджог с целью спалить дом. Правда, для меня это не изменит ничего.

Сначала выпытаю у старой ведьмы, какого хрена она возомнила себя судьёй, а потом задушу.

Уже в квартире Таня быстро осмотрелась. Её главной целью было убедиться, что для Снежаны было всё необходимое.

Я смотрел на неё и всё ловил себя на странном чувстве.

Странном, потому что оно было совершенно новое.

Я помню Таню в роли своей девушки — как влюбился в неё без памяти, жить без неё не мог, дышать не мог. Помню её своей невестой и то, как гордился тем, какая она у меня. Настоящая, живая, не строит из себя непонятно кого и всегда во всех старается видеть только лучшее.

Даже во мне.

Непривычно было то, что сейчас она стала мамой. И я не имею в виду сам факт того, что она родила мне дочь. Дело в другом: вся её личность теперь построена на заботе о Снежане.

Она словно отодвинула себя и весь остальной мир на второй план. Я такого ещё никогда не видел. Большинство женщин моего окружения после родов надевали на себя корону, а своё материнство выставляли как героизм.

Таня же… она просто всем сердцем любит Снежану, и это видно невооружённым глазом — даже мне, мужику, который от телячьих нежностей максимально далёк.

И с той самой ночи, когда я увидел их на заснеженной дороге в медвежьем углу, меня накрыло сильнейшим, непреодолимым желанием защитить их.

Но как только я озвучу это Тане — сразу буду послан на хрен. Поэтому буду делать, что считаю нужным, не дожидаясь ее согласия или похвалы.

Уложив Снежану спать, бывшая жена возмутилась мне в лицо, мол, почему это я не убрался?

А я не мог. Башкой понимал, что обязан дать ей пространство — ведь сам предложил им эту квартиру.

Я ответил прямо и честно: что мне нужно остаться ночевать с ними.

— Приставать не буду, не бойся, — уверил её, кивнув в сторону зала, намекая, что перекантуюсь на диване.

— Рискни, Золотов, я тебе глаза выцарапаю, — цепко ответила Таня, поёжилась и, прикрыв зевок ладонью, прислонилась к стене.

— Если тебе холодно, можешь принять ванну. Я посмотрю Снежану.

Она перевела на меня вопросительный взгляд, который очень быстро превратился в претензию.

Я решил её опередить и объясниться:

— Ты раньше, когда мёрзла, всегда любила полежать в горячей ванне. Я помню.

В ответ она только усмехнулась. Напоследок бросив мне «Я спать», скрылась в спальне.

Я всю ночь ворочался на диване. Это если не считать минимум трех раз, когда я подходил к спальне, где спят мои…

А потом тихо, чтобы не потревожить Таню со Снежаной, собрался и уехал.

Припарковав машину у дома Тани, выхожу и сразу же чертыхаюсь. Гребаный мороз аж покусывает лицо.

Но бесит меня вовсе не это. Я не сахарный.

Вымораживает то, что в таких условиях Таня с моим ребёнком должна была выживать в этой халупе, за которую ещё и родня готова ей перегрызть глотку.

Подхожу к дому, и первое, что бросается в глаза — дверь очевидно подперли. Причём конкретно так, чтобы из дома нельзя было выйти.

Рукой в перчатке аккуратно смахиваю снег и мусор, который набросали сверху, и замечаю под углом приставленную к двери монтировку.

Всматриваюсь: на ней логотип и серийный номер. На всякий случай делаю несколько фотографий под разными углами, чтобы запечатлеть все детали, которые потом смогут привести к личности преступника.

Несколько раз обхожу дом, документирую снимками.

Внутри бурлит, потому что какой сукой надо быть, чтобы так подло поступить? Общество молодых матерей защищает, а тут.

Но я до всех и каждого доберусь.

Пока надо усилием воли успокоится.

Уже в машине делаю онлайн-заказ из супермаркета, чтобы у Тани со Снежаной было всё, что им нужно. Доставка должна привезти как раз к девяти утра — по памяти помню, что именно в это время обычно просыпалась Таня.

Также делаю заказ из кофейни. Я до сих пор помню, что Таня всегда брала себе капучино и эклер. Отправляю бывшей жене СМС, в котором говорю, что будут две доставки, и чтобы не стеснялась ими распорядиться.

А дальше, спрятав телефон в карман и прибавив скорости, направляюсь обратно в город — а конкретно в родительский дом.

Заезжаю во двор и довольным взглядом окидываю стоя́щие машины.

Надо же, как мне повезло. На ловца и зверь бежит.

Здесь и машина мамаши Миланы, которая гарантированно привезла с собой дочку, чтобы на пару поплакаться моим предкам.

И машина уёбка Зарубина. Так и хочется снова отходить его по наглой морде.

Ублюдок любезно взял на себя оформление моего развода с Таней, но забыл упомянуть, что бывшая жена родила.

Хлопнув дверью автомобиля, злыми шагами направляюсь к входу.

Да, это была моя задача — я должен был узнать, родила Таня или нет. Но я понимал, что если капну в прошлое, то меня оттуда уже ничего не вытащит.

Зря я тогда не справился и не понял, что в моей жизни важно на самом деле. Это один из тех поступков, простить которые не получается до самой смерти.

И чую — это именно мой случай.

Смотрю на Таню, на Снежану, и мне хочется что-то сделать. Такой поступок, который перевернул бы наши жизни с ног на голову.

Но в прошлое вернуться нельзя. И сказать на тот момент жене слова «давай родим, я буду только рад» — тоже нельзя.

— Сынок! — мама встречает меня на пороге, спешит обнять и поцеловать. — Я по тебе очень скучала. Где ты был?..

— У Тани.