После развода. Зима в сердце

Глава 16

Павел Золотов

Я знаю, что мать эти слова ранят, но правда всегда лучше лжи.

— Какой Тани? — я вижу, что уголки её губ стремятся вниз, но она, видимо, очень сильно не хочет верить в услышанное.

— У своей бывшей жены.

— Нет, — она смыкает веки и смеётся. — Этого не может быть, Паша. У вас с Миланой скоро свадьба, ты знаешь, как сильно я люблю эту девочку…

Аккуратно беру маму под локоть и веду её в зал, откуда раздаются голоса.

— Сиверцев только от меня скрыл, что Таня родила? Или ты тоже не в курсе, что у тебя есть маленькая внучка?

Мама застывает на пороге гостиной и поднимает на меня округлившиеся глаза, полные шока.

— Родила?.. — в её шепоте сквозит испуг.

— Тамара, иди к нам! — мать Миланы салютует моей маме бокалом вина. — О, Паша, и ты тут…

Она подносит бокал к губам, а сама, не моргая, смотрит прямо на меня.

Да-да, я прекрасно знаю о вашей поганой выходке, Анфиса Олеговна. И держать это в тайне вам осталось недолго.

Батя и Сиверцев курят на заднем дворе, их фигуры видны сквозь стекло.

Сначала я не понимаю, какого чёрта они так рано собрались, а потом до меня доходит, что весёлый вечер перешёл в утро.

— Паша! — Милана подходит ко мне со спины и обвивает талию руками.

Мама, увидев это, улыбается и отходит в сторону, давая нам пространство, так необходимое влюблённой паре.

— Сядь рядом со своей мамашей, — из-за моего тона у Миланы щеки бледнеют.

Испугавшись, она семенит к дивану, на котором в позе императрицы сидит её мать.

— Всё хорошо? — растерянно спрашивает меня мама и нервными движениями поправляет платок.

— Ты тоже присядь.

Согласно кивнув, она садится на ближайшее кресло. Болезнь её не щадит — если бы я не знал, что это моя мать, то не сразу бы узнал её худую и сутулую фигуру со спины.

— А что такое, Паша? Серьёзно выглядишь. Неужели какое-то заявление для нас приготовил? — звонко и с гонором бросает мне несостоявшаяся свекровь.

Милана буквально одёргивает мать и переводит на меня виноватый взгляд.

— Паша, пожалуйста… — одними губами шепчет она, потому что по моему тотальному игнору догадалась, что свадьбы не будет.

— Вам обеим, — киваю на неё с мамашей, — первое и последнее предупреждение. Если вы ещё раз решите подкараулить Таню, наговорить ей гадостей и пригрозить, вам придётся иметь дело со мной.

— О чём речь? — хмурит брови Анфиса Олеговна.

— А вы не в курсе? — подначиваю.

— Нет, конечно! — она врёт, не краснея, зато по лицу Миланы видно всё.

Она пусть и не лишена двуличия, но, находясь в окружении порядочных людей, пытается им соответствовать.

Именно поэтому я, пусть и не хотел, но согласился жениться на выборе моей матери. Это было её предсмертным желанием — как она сама сказала. Рак прогрессирует быстро.

Её диагноз — для меня, любящего сына — был ударом.

И нет, никто не ставил мне ультиматум «бросить Таню». Однако не отреагировать на желание моей умирающей матери я не смог.

Для меня это стало долгом.

Долгом, ради выполнения которого я запретил себе даже думать о бывшей жене.

Именно по этой причине и развод передал семейному адвокату, который, как сука, скрыл от меня обстоятельства, которые вполне могли поколебать моё решение.

В любом случае у истории нет сослагательных наклонений.

Я поступил как гандон, и Таня имеет полное основание меня ненавидеть.

Но это не значит, что я продолжу плясать под чужую дудку, объясняя себе, что это нормально.

— Я плотно общаюсь со своей бывшей женой и планирую вместе с ней воспитывать свою дочь, — говорю во всеуслышание.

— Не думаю, что моя дочь на это согласится, Паша. Тебе придётся выбрать здесь и сейчас, — нажимает Анфиса Олеговна таким тоном, словно уверена, что у неё всё схвачено.

— Про выбор не может идти и речи. Я буду с Таней.

Я отдаю себе отчёт, что это звучит двусмысленно, не говоря уже о том, что я сильно забегаю вперёд. Но, может, и хорошо, что именно такие слова от меня услышали все присутствующие.

Потому что быть с Таней — это мое искренне намерение.

— Свадьбы не будет, — поясняю на случай, если у кого-то остались сомнения. — Помолвка была ошибкой. В первую очередь моей. Я должен был руководствоваться разумом, а не эмоциями.

О том, что мной овладел страх смерти матери, вслух я не говорю — чтобы не ранить её чувства.

— Что за цирк, а? Поиграл с моей дочерью и решил вернуться к своей… деревенщине?

— Пасть, — рявкаю, и она затыкается. Но я всё же завершаю мысль: — Закрыла.

— Паша… — мама встаёт с кресла и медленно подходит. — Это правда? И про Таню, и про вашего ребёнка?.. У меня есть внучка?..

— Снежана.

— Снежана… — повторяет она и с призрачной улыбкой на губах говорит: — Очень красивое имя.