Приговоренный жених

Глава 14 И что дальше делать?

Постарался развеять страхи Изабеллы. Не получилось. А что я мог ей сказать? Что я магом стал только что? Что я вселенец, и те действия и планы, которые для местных очевидны, мне претят? И она бы мне поверила? Скорее — решила бы, что я или еще более хитрый и коварный, чем она подумала сразу, или, что я сумасшедший. А это совсем труба — сумасшедший темный маг. Да и не вызывали во мне особого отторжения, откровенно говоря, мысли, что неплохо было бы присоединить королевство Турвальд к герцогству Юм. Именно так, а не наоборот — не герцогство к королевству, а королевство к герцогству. В конце концов, мне теперь в этом мире, надеюсь, долго жить и хочется обеспечить себе и безопасность, и достаток.

В итоге ограничился тем, что заверил мою не совсем женушку, что убивать ее не собираюсь и что она очень красивая. Добавил нежный поцелуй. Обычно это производило на противоположный пол успокаивающее воздействие. Я не про «не убивать», а про «красивая» и поцелуй. Изабелла всем своим видом постаралась показать, что полностью мне поверила — улыбнулась, ответила несмело на мой поцелуй, даже рукой нежно по сапогу (Да, у меня перед отъездом из королевского дворца радость была — мне выдали нормальные штаны и сапоги! Наверное, те самые, в которых мой предшественник и прибыл) мне провела, но я по ее глазам видел, что это совсем не так. Ну и ладно. Больше я ничего сделать не могу.

Хотел было Мелли втык сделать за излишние откровения, но эта хитрюга уже спряталась в карете. И вообще, как это госпожа герцогиня снизошла до каких бы то ни было разговоров со служанкой? Раньше я у нее таких демократических порывов не замечал. Впрочем, что я мог увидеть? Поздно вечером позвали в спальню, дали выполнить супружеский долг, выставили вон. И еще одна прогулка по парку была, но короткая, и тогда Изабелла молчала все время, только гордо поглядывая на других дам. Странно как-то. Или это уже Мелли свой статус явочным порядком подняла? До звания моей официальной любовницы, о чем женушке и поведала? Надо такие вещи пресекать на корню, а то на голову сядет мне эта красотка. Завтра озабочусь этим вопросом. А сейчас мне других тревог хватает. Сообразить надо и не ошибиться при этом — что делать дальше?

И все-таки слово «красивая» Изабелла не забыла. Или это просто, так называемый, «стокгольмский синдром»? Но по порядку.

Начали мы устраиваться на ночлег. Родрик стреножил наших лошадок — шесть штук, между прочим. Меньшее количество нашу карету не утянуло бы. Девушек устроили в нашем передвижном доме — разложили им диван, пусть спят в относительном тепле. Дядюшка как-то неожиданно привычно (Где он только мог к такому привыкнуть? Или до того, как стать монахом, он повоевать успел и в походы походить?) устроил себе постель из еловых веток, накрыл ее попоной, укрылся другой и почти сразу начал похрапывать.

Я сначала подумывал о том, чтобы посторожить моих спутников, а то еще разбегутся ночью, но потом решил, что если хотят по ночному лесу побродить, то и леший с ними. Чтобы не слушать издаваемые Родриком рулады, расстелил попону с другой стороны от кареты, улегся на это весьма жесткое ложе и постарался как можно лучше завернуться в одеяло, которое счел возможным позаимствовать у жены и служанки — и под одним не замерзнут.

И вот тут я и понял, что такое этот «стокгольмский» выверт мозга. Едва начал засыпать, как услышал тихий скрип открывающейся дверцы кареты. Сразу проснулся и насторожился. Изабелла все-таки решила сбежать? Или, простите, по нужде приспичило ей или Мелли? Оказалось, что и ни то, и ни другое. Изабелла, а это была она, быстро скользнула под мое одеяло и замерла. Я ее тут же всю ощупал. Не подумайте чего. Обыскал на всякий случай. Может, она с каким-нибудь кинжалом ко мне пришла, чтобы подать на развод самым радикальным образом? Но нет. Ничего острого при ней не было. Да и где бы она могла его спрятать, если на ней оказалась только та самая ночная рубашка так раздражающего меня дизайна?

И что она хочет, и чего от меня ждет, было понятно. И я подумал, что это тоже не самый плохой способ девушку успокоить. Старый, как мир, и действенный практически без сбоев. Впервые воспользовался тем самым отверстием в одеянии супруги, которым до сего момента упорно пренебрегал. Удобно, если на природе, если холодно, если одеяло не самое большое. Без излишних фантазий, как это называется в шутку, — медленно и печально. В смысле — без спешки и нежно. Изабелла — сама любовь и покорность! Впрочем, любовь — это вряд ли. Не поверю, что за день путешествия в карете в обществе моей любовницы, да под ее рассказы жена могла ко мне этим чувством так проникнуться. Подозреваю, что она думает, что близостью со мной гарантирует или хотя бы продлевает свою жизнь.

Проснулся с ощущением лишнего веса на себе. Ясно, это Изабелла ночью почти взобралась на меня. Не привыкла спать на жестком, однако. Кстати, я тоже. Всю спину отлежал — и мышцы, и даже кости.

Под не самое лучшее настроение провел воспитательную беседу с Мелли, которая со слезами на глазах утверждала, что не виновата. Это Изабелла ее сумела разговорить, как какой-нибудь опытный опер в моем прежнем мире. Но ничего страшного в том, что жена теперь знает о любовнице, нет. Ревновать к представительницам низшего сословия здесь не принято. Все благородные мужчины не брезгают молоденькими служанками, это в порядке вещей. Ну, это я и так знал. Да и ревнует или нет Изабелла, мне, признаюсь, без разницы. Она, между прочим, меня убить намеревалась, так что такую обиду перетерпит как-нибудь. Но все равно указал Мелли на недопустимость делиться хоть с Изабеллой, хоть с кем угодно другим тем, что узнала от меня. Прониклась, поникла, пообещала, что больше никогда в жизни.

После завтрака тронулись в дальнейший путь. Сегодня предстояло подобраться поближе к границе с Юмом, где у дядюшки была оборудована какая-то то ли заимка в лесу, то ли что-то вроде стоящего на отшибе хутора. Не понял из его объяснений. Да и не важно. Главное — что там можно будет пересидеть, пока инквизиторы при поддержке солдат короля Конрада будут блокировать границу с Юмом. Родрик был уверен, что обязательно это сделают, но долго держать границу на замке не смогут. И сил таких нет, и торговцы начнут возмущаться. А торговцы — это налоги, то есть деньги, которых всегда и всем не хватает. В общем, дней десять нужно будет посидеть тише воды, ниже травы, а потом можно будет и домой двигать.

Днем отправили Мелли в придорожную деревеньку за провизией. А неплохо живут в этом мире крестьяне! Притащила девушка целый мешок различной снеди и здоровенную бутыль сидра. Очень, кстати, неплохого. Под мясо, которое я приготовил и которое хоть и очень отдаленно, но напоминало столь любимый мною раньше шашлычок, пошел он очень хорошо. Да, пришлось самому герцогу руку приложить к готовке, а то дядюшка порывался весь огромный кусок свинины килограммов на пять — шесть нанизать на шпагу и, по мере его обжаривания (подгорания) на костре, срезать ломти. Дикие люди! Порезал мясо, чуть залил оставшимся вином, лука нет, из специй только соль. Но ничего. Родрик и Мелли ели так, что только за ушами трещало. А вот Изабелла по-прежнему ведет себя странно. Как будто она теперь себя в нашей компании самой младшей чувствует. Не по возрасту, хотя это как раз именно так. А по статусу. Сидела за импровизированным столом на корточках и чуть позади меня. Мне же и куски на тарелку подкладывала, как только я съедал предыдущий, попыталась даже сидра мне в кубок налить. Я не выдержал — цыкнул на нее, указал на место рядом с собой и ближе к расстеленной на траве скатерти. Пересела, но опять сжалась в комок. И что с ней делать прикажете?

Вторая ночь в лесу прошла по такому же сценарию, что и предыдущая. Мелли спала одна в карете, хотя, как мне кажется, предпочла бы место на попоне рядом со мной. Дядюшка опять смастерил себе царское ложе из веток, на котором и захрапел с удовольствием. Я на этот раз последовал его примеру — спать на голой, покрытой лишь попоной земле мне не очень понравилось. Изабелла, кстати, постаралась мне в этом важном деле помочь — принесла две веточки и стала пытаться их пристроить в мою импровизированную кровать. Мы с ней, наверное, в этот момент напоминали двух птичек, строящих гнездышко для будущих птенцов. Естественно, что и улеглась она со мной. И опять — жена сама нежность. Мне это даже нравиться начинает, хотя понимаю, что скоро надоест. Хотелось бы побольше темперамента, а не просто покорная готовность сделать все, что я захочу.

К вечеру третьего дня добрались до дядюшкиного хуторка. Нет, это не скромная лесная заимка, которые так любят охотники, да и не хуторок. Хутор. Большой дом аж в два этажа, куча хозяйственных построек, высоченный частокол из заостренных сверху бревен. Лиг на пять вокруг никого, хотя на закате на горизонте поднимались редкие дымки. Видимо, какая-то деревенька. Живут здесь муж с женой. Детей нет. По повадкам мужик ни разу не земледелец, хотя и скотина на дворе присутствует, и поле рядом распахано. Воин. Сразу видно. По нескольким словам, которыми Родрик с ним обменялся, понял, что это что-то типа нашей разведбазы на территории потенциального противника, а сам дядюшка не только или не столько священнослужитель, сколько руководитель разведки герцогства Юм. Не так он прост оказался. Мне ведь ничего про это не сказал. Но вообще, он прав — не стоило меня сразу во все тайны посвящать И сама идея с базой мне нравится. Следить за войсками Турвальда, которые имеют неприятную привычку периодически пытаться вторгнуться к нам, гораздо эффективнее изнутри вражеской территории, чем со своих гор. Пусть они и высокие.

Мне выделили на втором этаже самую большую комнату с широченной кроватью. Родрик разместился в другом крыле тоже в довольно приличной спальне, а вот Изабелле и Мелли отвели по каким-то не очень понятным мне резонам что-то вроде комнаты для прислуги — этакий пенал с двумя узкими койками вдоль стен, малюсеньким оконцем и внушительным засовом снаружи. Хозяева — муж с женой, если эта миловидная женщина со спортивной фигурой и острым взглядом ему жена, а не «коллега по секретной службе», разместились на первом этаже, и у меня сложилось впечатление, что не только из вежливости — ночью по очереди нас охранять будут.

Причину, по которой девушки подверглись такому дауншифтингу, Родрик мне объяснил, когда после обильного и очень вкусного ужина я вышел на улицу подышать свежим воздухом с явственными оттенками запаха навоза.

— Изабелла, в первую очередь, принцесса Турвальда, — сказал Родрик, глядя мне в глаза, чтобы я лучше проникся его словами. — То есть она дочь врага и сама — враг. Кроме того, тебе, Ричард, по нашим законам она не жена. Мы нововведения Конрада Третьего, возомнившего себя выше канонов церкви, не приемлем. Конечно, если захочешь, можешь на ней и жениться по всем правилам. Но я бы не советовал. Тебе еще нужно авторитет среди подданных завоевать, а сделать это не так просто. Юмцы это тебе не покорные жители королевств или империи. Они горцы и уважают только силу. И врагам прощать не привыкли. Так что советую тебе пока сделать вид, что Изабелла просто твоя пленница, которую ты захватил, когда бежал из дворца Конрада, куда тебя обманом заманили. Поверь, так лучше будет. И если ты такой неугомонный по ночам, — тут дядюшка даже с некоторым восхищением посмотрел на меня, — То есть эта Мельба. А то пойдут разговоры лишние.

Спорить с родственником я не стал. Сам еще до конца не решил, что мне с Изабеллой делать. Красивая, нравится мне, да и жалко ее за эти три дня стало как-то. Убивать точно не буду. А вот жениться? Надо подождать и подумать. Может быть, потом. Позже. Сейчас не в том я положении, чтобы права качать и свою волю всем навязывать.

Следующие восемь дней пролетели, как один. Изабелла ходила бледная, как мел, а за ней всюду следовала Рагнхильда. Так нашу юмскую разведчицу звали. К слову, именно она оказалась главной, а мужик — ее сводным братом. Так что не муж и жена они, хотя ими и притворяются. Так вот. Не ставшая из-за выкрутасов своего папаши законной герцогиней и моей женой Изабелла сразу поняла, что ее статус изменился на пленницу, и, к моему немалому удивлению, ни спорить, ни просить, чтобы я это изменение отменил или хотя бы приказал сделать ее содержание более комфортным, не стала. Похоже, что она куда лучше меня понимала получившийся расклад и надеялась только на то, что ей сохранят жизнь. Видимо, здорово королевство Турвальд допекло моих подданных, что никакого снисхождения от них она не ждет.

Мелли я пару раз к себе на ночь вызвал. Так-то я бы смог без проблем без этого обойтись, но Родрик мне шепнул, что такой мой поступок, наравне с побегом из Турвальда и захватом в плен принцессы, продемонстрирует Рагнхильде и ее брату, что их герцог полностью пришел в себя, что он больше не дурачок беспомощный, а настоящий мужик и горный мачо. Когда же я поинтересовался, не проще ли запретить его сотрудникам распространять обо мне какие-либо слухи, дядюшка ответил, что наоборот — прикажет рассказать обо всех моих подвигах первому же отряду, который, кстати, должен скоро прибыть из «глубокой разведки» аж до границ Турвальда с империей. Этот же отряд нас и в Юм будет сопровождать. Ну, раз это вопрос высокой политики, то отказываться не стал.

Но основным моим занятием все это время были учебные поединки с Гуннаром (сводный брат главразведчицы). На хуторе нашлись и шпаги, и пистоли, и что-то вроде аркебуз. Да, есть в этом мире уже огнестрел. Но такой убогий, что, наверное, даже д’Артаньян прослезился бы. Первые шаги этот вид оружия здесь делает. Пистоль надо двумя руками держать, чтобы хоть какой-то шанс попасть куда-то был, а у аркебузы, отличающейся большей точностью и дальностью, такая отдача, что не пойму, как ею пользоваться можно. Я далеко не мелкий и весьма не чахлый, но больше трех выстрелов сделать не смог. Плечо просто онемело.

Лучше о шпагах. Этот Гуннар в Юме считался далеко не последним фехтовальщиком. Не из лучших, но сильный. Я ему, опять же по совету Родрика, предложил померяться силами. Тот смутился вначале — а вдруг его светлость герцога поранит?, но потом согласился. Только на седьмой день, он же восьмой нашего пребывания на хуторе, он смог один раз меня немного задеть. И был абсолютно счастлив. Думаю, он теперь лучшим мастером шпаги Юма будет. После меня, конечно. В общем, в соответствии с хищным планом дядюшки, впечатление на двоих моих подданных мне произвести удалось.

Наконец, вернулись разведчики. Серьезные ребята. Сразу видно. Дядюшка, не откладывая, им объяснил, какая важная задача теперь перед ними встает — сопроводить в Юм героического герцога, который вместе с магией обрел необыкновенно острый ум, а заодно и такие мужские таланты, которым можно только завидовать. Те сначала покосились на меня с некоторым недоверием, но, увидев истовые кивки Рагнхильды и Гуннара, опустились на колени и принесли мне присягу. Быстро тут у них все делается. Если так и дальше пойдет, то быть мне герцогом в полным смысле этого слова.

Но я решил пока не торопить события и, милостиво похвалив еще полтора десятка своих верных подданных, удалился в свою комнату, приказав, чтобы мне не мешали. Герцог, типа, думать будет.

На самом деле я просто хотел дать возможность дядюшке и двум «хуторянам» в красках рассказать, каков теперь их властитель. И второе, еще более важное дело у меня было намечено. Десять дней с моего последнего вызова Огюста прошли, и пора было снова с ним плотно пообщаться. Были у меня не очень приятные подозрения относительно моей магии, которые необходимо было срочно прояснить. Да, несмотря на предупреждения предка, я периодически переходил на особое зрение, которое позволяло видеть магические потоки, и даже аккуратно потрогал синий (рука сразу стала мокрой), какой-то коричневатый (земля под ногами немного задрожала), красный не стал — мне ожоги не нужны, голубой (ветерком повеяло), коснулся желтого — ничего совсем. Может быть, это лечение, подумал я. Цвета герцогства — фиолетовый с темно-зеленым трогать не стал. Что может фиолетовый вызывать я уже проходил, а про направленность темно-зеленого даже думать не хотелось.

Проблема была в том, что я представления не имел, как свои возможности использовать, и еще в том, что, как я не мог не заметить, льнули ко мне сами только как раз потоки темной магии. Остальные не шарахались в сторону, но и особой симпатии ко мне не испытывали.

— Огюст! — позвал я, плотно закрыв за собой дверь и заперев ее на крепкий засов.

— Да, — ответил призрак, появившись передо мной и устраиваясь в кресле. — Смотрю, ты все еще жив и даже неплохо проявил себя уже. Хочешь в магии разобраться? Угадал?

И Огюст подтвердил, что мои опасения и сомнения были не напрасными. Он сам был крайне не то, чтобы слабым магом во всех областях, кроме темных заклинаний, сил после десяти лет в проклятых землях у него было — хоть отбавляй. Знаний у него не было. Он же только один год в убогой школе отучился. А настоящие, глубокие познания дают в академии, куда ему в силу низкого происхождения хода не было. Учитель же тренировал его только в темной магии, которая и нужна в проклятых землях, и тоже ни лечить, как следует, ни стихиями управлять обучать не стремился.

— А что же ты потом не уделил этому внимание? — огорченно спросил я.

— Зачем и главное — как? — ответил мне Огюст, который в это свое появление был куда более готовым к сотрудничеству, чем раньше. — Вернулся я сильнейшим темным магом. Мне этого вполне хватило, чтобы и герцогство создать, и всех, кто с этим был не согласен, убедить в своем праве на титул. Да и не мог я потом покинуть Юм. Как ни силен я стал, но все-таки два — три десятка магов со мной справились бы. А инквизиция и больше бы привлекла. Она тогда гораздо влиятельнее была, чем сейчас. Сохранились еще темные в то время. Это потом их всех окончательно извели и знания совсем уничтожили. Сейчас даже если и появится кто, то, как ты, ничего существенного сделать не сможет.

То есть вот тот туман, превращавший все в прах, он считает ерундой? Тогда даже представлять не хочу, что сможет настоящее заклинание. Впрочем, вру. Хочу. Но также я хочу и другой магии научиться. И в этом мне Огюст, хоть его каждые десять дней вызывай, не поможет.

Значит — надо каким-то образом попасть мне в академию. И не в академию нашей империи, где меня уже числят темным магом, а в академию той империи, с которой наша враждует. К слову, как поведал мне Огюст, там и обучение лучше. Но это еще не вся беда, к сожалению. Мне нужно сделать так, чтобы никто в Юме не заподозрил, что я пока еще не совсем маг. Тут же перестанут бояться, а там и скинуть могут с трона.

В общем, надо думать, вертеться и приспосабливаться.