Чужая жизнь. Книга I. "Приговоренный жених"

Глава 19 Секрет гномов. Я этот мир никогда не пойму

Моя нижняя челюсть упала на пол. Хорошо, что на каменные плиты был ковер постелен, пусть и изрядно вытертый, а то можно было бы и зубов лишиться. Рядом с моей челюстью на полу лежала какая-то стеганка, и детали женской одежды из грубой, серой ткани. Да, именно в таком виде гномки и ходили. Картину дополняла валявшаяся тут же то ли маска, то ли просто накладная, какими бывают накладные усы, растительность — чуть рыжеватая, как у хомячка.

А передо мной стояла… Нимфа? Не знаю. Никогда нимф не видел. Миниатюрная, умопомрачительной красоты молодая девушка. Нет, ничего детского в ней не было. Такими бывают… Во! Китаянки. Да, идет такая стройненькая, невысокая, в мини-юбочке и белой блузке, ровненькие ножки темными чулочками обтянуты. И каблучками так мило — цок-цок. В Сингапуре, помню, когда в первый раз туда попал, глаз от них отвести не мог. По утрам. Сидишь в ресторане отеля на веранде, пьешь свой сок, а они мимо цок-цок — на работу в свои офисы спешат.

Нет. Это тоже слабое сравнение. Нашел! У нашего тренера на столе фарфоровая статуэтка стояла. Девушка в балетной юбочке. Помню, я каждый раз на нее засматривался, когда тренер меня к себе вызывал, чтобы за что-нибудь пропесочить. Он ругается, а я статуэткой любуюсь.

Вот и Гру была такой же. Поставить на стол, любоваться и каждый день нежной бархоточкой пыль стирать. Или лучше перышком обмахивать, чтобы не осквернить эту красоту прикосновением?

Держите меня семеро! Не выдержу сейчас! А эта нимфа (все-таки пусть будет нимфой) этак еще скромненько стоит — ножки вместе, ручки в замочек сцепила, глазки вниз опустила. Аааа! И платьице! Нет, не платьице — юбочка этаким воланчиком до середины бедра. И топик. Топик!

— Это что такое? — начал мямлить я, даже не пытаясь подобрать свою челюсть. А смысл? Она тут же снова упадет на пол. На последнем слове голос сорвался и дал позорнейшего петуха.

— По закону герцогства, ваша светлость, — отвечает мне нимфа. — Выхожу через три дня замуж. Пришла предоставить вам право первой ночи.

Сейчас сдохну. Прямо тут. Самогоном своим не убили, так теперь эта девушка у меня сердечный приступ вызовет.

— Ээээ, — отвечаю, пытаясь взять себя в руки. — Это не нужно. Закон уже давно не работает, а я его совсем отменю. Мы с твоим дедушкой уже договорились обо всем, и… — что «и», понятия не имею, мямлю, тяну время, и очень меня смущают мои вздыбившиеся штаны, которые я, к счастью, снять не успел. А то совсем конфуз был бы.

— Но пока он еще в силе, — возражает нежным голоском нимфа, делает шаг ко мне и начинает развязывать шнурки моих штанов. — Позвольте, я вам помогу?

И меня отпустило. Вот не люблю я никакого насилия по отношению к себе. Даже от нимфы терпеть не хочу. Выдохнул, аккуратно отобрал у девушки шнурки, снова затянул их. Взял нимфу за плечи и отодвинул от себя, чтобы лицо ее было видно. Ну, и чтобы ее прерывистое дыхание не чувствовать. А то ведь я могу и забыть про то, что не переношу принуждения.

— Подожди, — говорю этой очаровательной соблазнительнице. — Так дело не пойдет. Рассказывай правду. Зачем все это устроила? Чего хочешь?

А у девушки на глазах слезы набухают. И волосы… Темно-каштановые. Стянуты в аккуратный пучок и обнажают ушки и шею. Шейку. Такую, что… Как там фильм назывался? Увидеть Париж и умереть? Чушь. Был я в Париже. Никакого желания расстаться с жизнью не появилось. А тут! Коснуться губами такой шейки (поцелуй это слишком грубо), именно коснуться. И застрелиться. Из гномьей бомбарды. Чтобы наверняка.

Нежно поднял нимфу и посадил на кровать. Сам, отвернувшись, чтобы не потерять контроль над собой, пододвинул кресло и сел напротив. Метрах в двух. На всякий случай. А то…

А она тут же ножки подтянула и села по-турецки. Бедра — идеальные! Спинка прямая. Грудь… Хм… Пожалуй, не стоит об этом. И лицо. По-прежнему грустное, и какое-то потерянное выражение на нем читается. Молчит.

— Так, — говорю я, приняв герцогский вид — откинулся в кресле, руки на груди скрестил, физиономии постарался деловое выражение придать. — Рассказывай. Что, зачем, почему.

Емко так спросил. Как и полагается властителю независимого Юма.

— Нам, мне, всем гномкам очень нужна ваша помощь, ваша светлость, — начала нимфа. — Мы вырождаемся. И вы — наша последняя надежда.

Очень информативно, ничего не скажешь. Мне что? Нужно популяцию гномов восстанавливать? Поднимаю вопросительно вверх брови, приглашая собеседницу пояснить свою мысль.

— Понимаете, ваша светлость, — начинает объяснять Гру. — Нас, гномок, и так меньше, чем гномов, но беда не в этом. Мы вымираем, потому что гномы почти не занимаются со своими женами, — тут она мило краснеет, начиная с ушек. — этим самым. А большинство так и совсем не женятся. У нас до трети гномок незамужние. Видели нашу долину? В ней сейчас пять поселений в трех — пяти лигах друг от друга. Раньше это было одно большое. Почти город. А скоро и пяти не будет. Четыре или три останется.

Не шибко понятнее стало. Но хоть что-то прояснилось. Заниматься увеличением численности гномов лично мне не предлагается.

— Издать указ, чтобы все гномы принудительно женились? Скажем лет в двадцать пять? — мне кажется, что я нашел решение, которое нимфу устроит. — Могу. Магов, например, закон обязывает жениться. Так что ничего нового я, по сути, не введу. Просто распространю это правило и на гномов. Как?

Но нимфа только грустно качает головой. Поясняет, что мое предложение ни к чему не приведет. Гномы ужасно упрямые и дело может дойти до восстания. Нет, беспорядки в Юме мне не нужны, да еще по такому поводу. Интересуюсь, как она видит выход из ситуации.

Опять краснеет. Одергивает свою юбочку, пытаясь натянуть ее на коленки. Теребит ее подол и, наконец, выговаривает:

— Миледи Мельба рассказала нашим гномкам, что вы, ваша светлость, обладаете секретными знаниями, как доставить счастье девушке и как девушка может доставить невообразимое удовольствие мужчине… Если бы вы обучили этому меня, то я бы передала этот секрет остальным гномкам, и тогда у нас появился бы шанс привлечь наших гномов к тому, чтобы они, — румянец распространяется по всему ее лицу и начинает заливать шейку. — Ну, вы понимаете… И мы никому больше об этом не расскажем. Мы же понимаем. Это секрет.

Я в шоке. Потом начинаю чувствовать, что зверею. Прямо сейчас пойду и лично высеку эту «леди Мельбу». И не посмотрю, что она себя уже в леди произвела. Поторопилась, деточка! Я тебя научу, как надо… А что, собственно, надо, осаживаю сам себя? Это не она виновата. Хотя нет, в том, что сама себя произвела в леди, то есть дворянство, виновата. А вот в распускании слухов о моих «секретных» знаниях — нет. Это Родрик! Родрик, я тебя убью! Это твой приказ рассказывать всем о силе, мудрости и подвигах герцога Ричарда служанка выполняла! А что она могла рассказать и кому? Конечно, не гномам о фехтовании. А гномкам — о том, какой я гигант в постели.

Ладно. Наказания будут завтра, а сейчас-то что мне делать?

А что тут думать? Как герцог я должен заботиться о своих подданных и помогать им решать возникающие проблемы. Это раз. И два. Закон первой ночи я еще не отменил, так что не только в своем праве, но даже обязан, опять же в качестве герцога и, соответственно, главного блюстителя установленных порядков, его соблюдать. Даешь лозунг «Перед законом все равны!». Никогда, правда, его исполнения на практике не видел, но сейчас покажу пример.

Восхитительно? Незабываемо? Волшебно? Да, да и еще раз да. Провел три урока. Первый посвятил тому, как доставить удовольствие партнерше. Это необходимо всегда. Без этого данным процессом вообще заниматься не стоит. Кроме того, нужно было помочь Гру расслабиться и раскрепоститься, а то очень она напряженной вначале была. Потом два урока посвятил тому, о чем она и просила, — как доставить удовольствие мужчине. В смысле — гному. Надеюсь, они в этом не отличаются от людей. О! Какие же гномы кретины! Гру продемонстрировала такие таланты, что я чуть не начал издавать такие же звуки, которые так люблю слушать в исполнении Изабеллы. Сдержался. Не гоже герцогу стонать и кричать.

Заснула моя нимфа рядом со мной. Уйти у нее уже сил не было. Да и мне, честно говоря, отпускать ее не хотелось. Планировал еще утренний вариант близости продемонстрировать. Если кто не знает, то он принципиально отличается от ночного. Тот должен расслабить и погрузить в приятнейший сон, а этот — дать заряд бодрости на целый день. Но не срослось. Когда проснулся, моя нимфа уже испарилась. Непорядок так-то. Уйти без разрешения герцога? Впрочем, я не обижаюсь. Она права. Не стоит афишировать то, что здесь ночью произошло.

Ага… Не стоит афишировать. Да, судя по всему, об этом здесь все знают. По крайней мере, сизый нос Грумс точно в курсе. Встретил меня с хитрой улыбочкой на своем заросшем лице и как бы между прочим, ни к селу, ни к городу сказал:

— А вы знали, ваша светлость, что гномы единственная раса, в которой не бывает полукровок? Да. Вот так. Гномка может только от гнома родить. Ну а чтобы гном с представительницей другой расы… Таких случаев в истории и вовсе не было. А вот светлые эльфы вполне могут с людьми. Да. И дроу (А это еще кто? Вроде бы, читал в прежней жизни, что это темные эльфы. Но кто их на самом деле знает? Надо выяснить.), и оборотни (елки-палки, да это не мир, а какой-то зоопарк). Но все только с людьми. Между собой не выходит ничего. Дааа, — протянул он задумчиво. — А мы вот вымираем потихоньку. Грустно это.

И для меня все встало на свои места. Как говорится, пазл сложился. Мелли рассказывает гномкам о моих специфических талантах, это передают старосте, он приказывает споить на ужине мою невесту, его внучка приходит ко мне ночью. Заговор. И он удался. Потому и лицо у Грумса такое довольное сейчас.

Завтракали втроем — дядюшка Родрик, которого я передумал убивать, Грумс и я. Изабелла, как мне сообщила облаченная в страшный балахон и со щетиной на лице служанка-гномка (Только я теперь знаю, какие эти гномки на самом деле!), пока чувствует себя не очень хорошо и будет есть в постели.

Навестил Изабеллу. Выглядит она несколько помятой. Эх… Жаль, что я пока лечебной магией не владею. Вот и еще одна причина, почему мне просто необходимо попасть в академию. Так бы раз! И вылечил бы. Оставил девушку в покое. Пусть полежит до обеда. Авось, придет в себя и поймет, что алкоголь в неумеренных количествах — это зло. Впрочем, похоже, что уже поняла. Вызвал к ней Мелли, пусть службой своей госпоже заглаживает свой вчерашний проступок. Какой? А кто себя в «миледи» произвел?

Ошибся, как выяснилось. Никакого самозванства не было. Мелли уже два дня, как полноценная миледи. Кто посмел проявить самоуправство? Так только Изабелла тут, кроме меня, и обладает полномочиями в дворянство возводить.

Услышав от Мелли, что дворянкой ее еще в лесу (отличное место для такой церемонии) сделала госпожа, я выставил ее за дверь и повернулся к Изабелле.

— Ричард, дорогой, — томным голосом умирающей лани, произнесла она, с трудом отрывая голову от подушки и растирая виски. — Мельба мне рассказала, что ты пообещал сделать ее благородной. И это было бы ошибкой с твоей стороны. Не принято возводить в дворянское достоинство за услуги в постели. Над тобой смеяться бы стали. Поэтому я сделала это сама. Наградила за верную службу мне. Это всем понятно, и никаких кривотолков вызвать не может. А теперь, любимый, оставь меня, пожалуйста, и позови миледи Мельбу. Меня, кажется, сейчас опять тошнить начнет.

Днем я в компании Грумса осматривал хозяйство гномов и просвещался по самым разным вопросам.

Из грустного уяснил, что никакое прогрессорство мне в этом мире не светит. Серьезное, так точно. Тут все работает на магии. И, например, паровой двигатель, если я его изобрету, не имея ни малейшего представления о его устройстве, тут никому и даром не нужен. Рулят магические артефакты. Тот же порох, который, как мне показалось, гномы засыпали в свои бомбарды при виде нас, оказался вовсе не порохом, а заряженным огненной магией порошком, и при простоте его изготовления — толчешь, что ни попадя, и заряжаешь от специального артефакта, с селитрой тут никому и в голову не придет возиться.

А если предложу, то мою герцогскую голову посчитают больной. На всю голову. Такая вот неприятная тавтология. С остальным примерно также. Правда, идея пулемета на магических принципах у меня все-таки проскользнула, но я ее тут же отмел. Меня же из него и пристрелят когда-нибудь. Нет, раз я сам маг, да еще и потенциально сильнейший, то пусть технический прогресс идет лесом. Мне спокойнее будет.

Из любопытного узнал, как гномы до такой жизни докатились, что Грумс ко мне на весьма специфическое обучение свою внучку командировал. Оказывается гномы — это самый неудачный симбиоз работоголика с алкоголиком. Днем каждый гном отрабатывает положенное время в общественной шахте, кузнице или где-то еще. С полной самоотдачей, кстати. Все добытое или произведенное там идет в общий котел, из которого потом староста бережливой рукой это извлекает, продает, закупает на вырученные деньги необходимое и распределяет поровну между всеми жителями поселения. Почти коммунизм, который в нашем мире построить не удалось.

Но с капиталистическими допущениями. Так как после работы на общество каждый гном, повторюсь — каждый!, отправляется в свою личную шахту (есть здесь такие) или свою частную мастерскую и там вкалывает с еще большим энтузиазмом на себя любимого. При этом расслоения по имущественному признаку не происходит, потому как ленивых тут нет и в итоге все обогащаются более или менее равномерно. Завершив таким образом свой насыщенный событиями день, гном сначала увлеченно подсчитывает, чего и сколько он добыл/сделал, а потом позволяет себе расслабиться — выпивает порядочную посудину того пойла, которым меня угостили, заваливается на кровать и начинает храпеть, чтобы завтра все повторить снова.

А гномки — да, все миниатюрные красавицы. Но внучка Грумса, он в этом уверен, самая-самая. А почему тогда так себя уродуют? Так это только тогда, когда в поселении посторонние есть. И именно потому, что такие красавицы. Если бы об этом стало известно хоть людям, хоть эльфам с дроу или оборотням, то за ними настоящая охота началась бы. Тут я был со старостой полностью согласен. Началась бы. Несомненно. А их и так меньше, чем гномов. И вот эти несчастные изгаляются, как могут, пытаясь привлечь к себе внимание сильного пола. Юбочки, топики, прически, осанка, походка. Но результата особого это не дает. А тут — я. И восторженный рассказ миледи Мельбы, как я перевернул ее жизнь, а она, на основании полученных тайных знаний, — жизнь своего теперь уже жениха и без пяти минут барона Гуннара. А за то, что напоили мою невесту, Грумс просит его простить. Но ведь он это из лучших побуждений сделал, и ведь его светлости герцогу все понравилось ночью?

Мда… И надо бы кого-нибудь наказать, но кого и за что? Понравилось моей светлости. Не буду лицемерить.

Обедали мы в промежутке между осмотром мастерских опять втроем. Только вместо Родрика, который убыл в соседнее поселение для осмотра первой бомбарды, которая переходила в наше временное владение, за столом сидела Изабелла. И очень странно на меня поглядывала. А еще на страшненькую гномку, которая прислуживала, — на мою нимфу Гру, которая опять напоминала бочонок с мордочкой хомяка, высовывавшейся из-под платка.

К некоторому моему облегчению, разговора с Изабеллой о моих ночных шалостях, о которых она или догадывалась, или уже доподлинно откуда-то знала, удалось избежать, даже не прилагая для этого никаких усилий. Впрочем, тут я не прав. Не могло быть никакого разговора. Я герцог. Мне положено шалить, как захочу. И моя невеста, воспитанная в очень правильном, как я теперь считаю, средневековом духе, оспаривать это никогда не станет.

Однако вечером разговор все-таки состоялся. Но совсем не такой, какой мог бы произойти в моем прежнем мире между невестой и женихом, который перед свадьбой затащил в кровать лучшую подругу своей будущей жены.

После ужина, который прошел скомкано — Родрик, я и Грумс были уставшими, а Изабелла, похоже, так и не отошла еще полностью от вчерашнего, все разошлись по своим покоям. И вот едва я подумал, что сегодня, кажется, будет тот редкий день, когда я засну один, в дверь вошла Изабелла. И не одна. За руку она вела слегка упирающуюся Гру. Сопротивляться столь знатной особе гномка не решалась, но было видно, что стоит моей невесте отпустить ее, как та тут же сбежит.

— Вот, — произнесла Изабелла, подталкивая Гру в комнату. — Она поможет вам, ваша светлость, подготовиться к отходу ко сну. А то здесь, как я замечаю, не знают, как нужно принимать своего властелина. Немыслимо! Герцог должен сам стелить себе постель!

Все-таки, может быть, она не знает, что неказистый вид Гру это только камуфляж и что вчерашнюю ночь я провел с ней? За обедом, да и за ужином тоже мне показалось, что она в курсе событий. По крайней мере, ее взгляд об этом говорил.

Нет. Знает. Понимает. И…одобряет. Она пристально посмотрела мне в глаза и каким-то образом без всяких слов передала мне свои мысли. Если ее красноречивый взгляд перевести в аудио формат, то звучало бы, наверное, так:

— Я все знаю. И не надо мне тут рассказывать, что ты плохо себя чувствуешь. Иди на работу и не отлынивай. Или ты хочешь, чтобы наш ребенок пошел в обычную школу, а не в специализированную? А потом не смог поступить в престижный институт? А я пока домашними делами как раз займусь. Мне там еще кучу всего перегладить надо.

В общем, союз с гномами нам необходим. И мне нужно сделать все, чтобы он стал как можно крепче и сердечнее. И Изабелла настаивает, чтобы я это в полной мере осознал.

Моя невеста вышла, Гру начала быстро избавляться от своих юбок, платков и поддевок, а я в очередной раз подумал, что, видимо, в этом мире я всегда буду «не от мира сего» и даже если смогу со временем понять логику местных, принять ее в полной мере у меня никогда не получится.