Развод. Будьте моим бывшим, доктор

Глава 10

Из подъехавшей машины пациента, похоже, молодого парня, на носилках вытаскивают два фельдшера, с одним из которых я уже работала. Быстро иду навстречу коллегам.

— О, Агния, ты чего здесь? — вытаращивается на меня знакомый.

— Что у вас? — игнорируя вопрос, спрашиваю.

— Открытая черепно-мозговая, — сухо отвечает второй, — перелом костей черепа, сопор, кровоизлияние не могу исключить. Идиоты, — цедит в сторону.

Кидаю на него взгляд, пока мы торопливо заносимся в приёмное. Пациентом тут же начинают заниматься врачи стационара.

— Что там с идиотами? — спрашиваю у фельдшера, пока они отдают на подпись сопроводиловку и подписывают нужные бумаги.

— Да придурки малолетние, — мужчина явно зол. — Собственноручно поубивал бы всех этих самокатчиков нахрен!

Терпеливо выслушиваю матерную тираду, хорошо хоть, он быстро переходит к делу.

— Аж трое дебилов на эту дьявольскую машину влезли, — говорит мне. — Естественно, все под градусом. Ну и не справились с управлением. Врезались в парня, — кивает на пациента. — И, главное, идиотам по паре царапин, естественно, какое там сотрясение мозга, там сотрясать нечего, сплошная кость и две извилины, одна из которых уши держит, мать их!.. А этому вот, пожалуйста…

— Агния Станиславна! — зовёт меня со стороны другой голос.

Кивнув расстроенному уставшему фельдшеру, разворачиваюсь к Игнатьеву.

— Даниил Антонович! — с другой стороны тут же подбегает Инна. — У пациента прогрессирующее ухудшение, симптомы сдавления, костные фрагменты в полости черепа. Готовим к операции! Я пошла мыться!

— Инна Дмитриевна, не торопитесь, лучше дайте указания насчёт обзорной рентгенограммы и КТ, — спокойно говорит Даниил. — Я возьму с собой Агнию Станиславну.

— Но… — врач кидает на меня злой взгляд.

— Не надо мне в ране лишних рук, — качает головой нейрохирург. — Агния Станиславна, идите мойтесь.

Киваю, не споря, но вижу, с какой ненавистью на меня смотрит Инна, и вздыхаю, не удержавшись. Ещё работать толком не начала, а уже заполучила личного врага.

Операция проходит вполне успешно. Пациент остаётся в реанимации, а мы, размывшись, естественно, не едем домой — я ещё чуть не два часа пишу протокол, а Игнатьев раздаёт указания. Ну и бумажки тоже заполняет, куда ж без них в нашей работе.

— Я закончила, — отваливаюсь от стола в кабинете хирурга, откладывая ручку и потряхивая затёкшей рукой.

— М-угу, — мычит мужчина и тоже откидывается на спинку кресла, протирая глаза. — Я нет, но у меня работа и не заканчивается. Потом продолжу. У тебя завтра смена? — кидает на меня уставший взгляд.

— Ага, — киваю вяло. — Но, если ты не против, я сюда с тобой приеду на днях, мне до конца медкнижку оформить надо. Обновить, то есть.

— Да я понял, — отмахивается Даниил. — Ладно, поехали. Выспаться надо. И ещё дело есть.

Какое дело, я не спрашиваю, полагая, что меня это не касается. Но ошибаюсь.

Потому что когда Игнатьев подъезжает к дому и отпирает ворота, я вижу на внутренней стоянке ещё одну машину. Небольшую Киа, небесно-голубого цвета.

— Ты спрашивала, как будешь ездить на работу, — спокойно говорит хирург, следя за тем, как у меня отваливается челюсть.

— Т-ты… Т-ты… — начинаю заикаться, потому что то, что я вижу — это невозможно. Ну просто невозможно, потому что… потому что невозможно — и всё тут! — Т-ты с ума сошёл?! — выдавливаю из себя.

— Закрой рот, а то муху слопаешь, — выдаёт Даниил невозмутимо. — И не придумывай себе лишнего. Машина вполне на ходу, со свежим техосмотром, но не новая, подержанная, я достал её у одного знакомого, который тачками занимается, — специально тебе «на битьё», так сказать. Не будешь бояться поцарапать или вмятину поставить. У тебя же небольшой опыт вождения?

— Его почти и нет, — качаю головой и даже непроизвольно пячусь назад. — Я не могу. Так нельзя!

— Не выдумывай, ягнёночек! — хирург смотрит на меня серьёзно. — Это не столько тебе, сколько мне. Я, знаешь ли, не планировал тратить время, подряжаясь твоим личным водителем. А с общественным транспортом у нас здесь не очень. Так что выдохни, скажи спасибо, и мы не будем это больше обсуждать.

Я смотрю на него во все глаза. Нет, не может же этого быть… неужели Сашка права, и я ему… нравлюсь?! Ну ёкарный бабай!!! Я не знаю, что ещё думать! Ни один мужик не будет делать того, что делает он, если не испытывает к женщине как минимум очень тёплые чувства!

Тут же вспоминается Игорь, который орал на меня пару раз даже за то, что я слишком громко, по его мнению, хлопала дверью его ненаглядной машины.

Игнатьев хмурится, суёт руки в карманы.

— Агния, я устал и не хочу сейчас с тобой спорить… — начинает, но я его перебиваю.

— Я не собираюсь с тобой спорить.

— Не собираешься? — он как будто теряется на секунду.

— Нет, — качаю головой, — я думала совсем о другом.

Набираю побольше воздуха в грудь и делаю шаг к нему.

— Я всегда называла тебя по фамилии, — начинаю негромко, — или по имени-отчеству, когда мы на работе. А сейчас поняла, что не могу поблагодарить… не могу сказать тебе спасибо так, как нужно.

— А… как нужно? — у мужчины дёргается кадык, словно он быстро сглатывает.

— Я не могу сказать спасибо Игнатьеву. Или Даниилу Антоновичу. Как мне тебя называть? — делаю ещё один шаг, останавливаясь прямо перед ним.

— Не знаю, — он говорит немного хрипло, отводит глаза и, кашлянув, пожимает плечами. — Как хочешь…

— Тогда… спасибо, Даня, — тянусь вперёд, не давая себе задуматься о том, что делаю, и легко целую его в щёку совсем рядом с уголком губ.

Отстраняюсь, внимательно заглядываю в лицо мужчине. И то, что я вижу… только добавляет мне подозрений. Потому что по его выражению можно предположить, что он ошарашен. Растерян. Смущён. Но совершенно точно не равнодушен.

— Всегда пожалуйста, — выдыхает хирург в ответ и, качнувшись назад, отходит на пару шагов. — Фух, блин, ягнёночек, ты меня напугала! На какое-то мгновенье мне даже показалось, что мы с тобой оба нормальные!

Улыбаюсь, не показывая, что заметила его растерянность.

— Конечно, мы ненормальные, — хмыкаю в ответ. — Не переживай. Я уже снова вошла в своё обычное язвительное состояние. Как и ты, видимо? — кошусь на мужчину.

И почему мне кажется, что он сейчас отчаянно пытается вернуть себе привычное насмешливое выражение лица?

— Я из него не выходил, — качает головой и идёт к дому, открывать дверь.

— Ну да, ну да, — шепчу тихо себе под нос.

— Что?

— Говорю, поесть надо, — чуть повышаю голос. — У тебя продукты есть, из которых можно быстро что-нибудь сварганить? А то я ведь даже в холодильник не заглядывала.

— Нужно посмотреть, — Даниил отходит от дверей, пропуская меня внутрь дома, сам идёт на кухню.

— Ну что там? — спрашиваю, моя руки.

— Да в общем-то почти ничего, — отзывается мужчина.

— Дай глянуть, — подхожу и смотрю в холодильник.

— Фарш вот есть немного, но тут еле-еле на пару котлет хватит…

— Знаешь что? Иди-ка ты в душ, — разворачиваюсь к нему. — Я тут сама разберусь.

Похоже, сегодня у хирурга шоковая терапия. Он покорно разворачивается и выходит с кухни. А я быстро залезаю во все шкафы, проверяя, что тут есть, и решаю приготовить из фарша томатный мясной соус и сварить спагетти. Вполне себе болоньезе получится. И готовить минут двадцать.

Через полчаса кухня заполняется аппетитными запахами, и я раскладываю по тарелкам получившуюся пасту. Даниил возвращается уже в домашней одежде — в этот раз на нём кроме штанов ещё и футболка, слава богу. Взъерошенный, с мокрыми волосами… и, чёрт побери, дико сексуальный!

— Знаешь, ягнёночек, — мужчина суёт в рот первую вилку пасты с соусом и закатывает глаза, — твой бывший — действительно мудак! Ничего хорошего в этом, понятное дело, нет, я это и раньше знал, но теперь…

— Что теперь? — не выдержав, спрашиваю у него.

— Теперь я думаю, что очень этому рад, — выдаёт он, глядя мне в глаза.

— Ты знаешь, как ни странно, — отвечаю медленно, не отводя от него взгляда, — мне кажется, я тоже этому рада.

Между нами повисает тягучая, напряжённая пауза. А потом, спустя вечность — или мгновение? — Даниил, словно решив что-то для себя, тянется ко мне и целует меня.

Целует не так, как касался моих губ с утра после нашего с ним «танца». И не так, как совсем недавно целовала его я. Нет, этим поцелуем он словно заявляет на меня свои права… А я, не успев ничего сообразить, поддаюсь его натиску.

Охренеть можно, какие у него вкусные губы! — мелькает у меня в голове. А потом я окончательно перестаю что-либо соображать. Потому что такое ощущение, что мы оба целуемся как в последний раз! А ещё… ещё он вытворяет языком такое, что у меня невольно начинает тянуть низ живота.

Не знаю, сколько проходит времени, когда мы наконец размыкаем губы. Смотрим друг на друга ошалело и молчим, тяжело дыша. Не вполне уверена, кто из нас первым снова подаётся вперёд, но спустя ещё несколько минут я уже обнаруживаю себя сидящей верхом на коленях хирурга, его руки — на моей спине под футболкой, и свои пальцы — запутавшимися в его до сих пор влажных волосах.

Он не переходит черту. Не спускается ниже, не касается груди. Поцелуй постепенно замедляется, становясь каким-то пронзительно нежным. И когда мужчина отстраняется во второй раз, я понимаю, что могу дышать. Хоть всё тело ноет от неудовлетворённого желания, мы совершенно точно не пойдём дальше. Не сейчас. Не сегодня.

А потом мы оба слышим громкий звонок мобильного. Какой-то тяжёлый рок.

— Этот звук у меня стоит на экстренный вызов из отделения, — хриплым шёпотом сообщает Даня, легко касаясь губами моей щеки, затем скулы. — Я должен ответить.

— Конечно, — ой-ой-ой, у меня голос тоже хрипит, как у курильщика со стажем. — Отвечай. Я понимаю.

— Сейчас, — такое ощущение, что он не может оторваться от моей кожи. — Сейчас, ещё секунду…

И мы оба разочарованно вздыхаем, когда телефон, на секунду прервавшись, начинает трезвонить снова.

Я слезаю с его колен, опускаюсь на стул — ноги ни черта не держат. Хирург быстро встаёт и выходит с кухни. Слышу, как он отвечает — резко, командным тоном, как даёт указания… Потом возвращается.

— Я должен уехать, — говорит негромко. — Одному из моих прооперированных в реанимации стало хуже.

Киваю и поднимаюсь.

— Поешь ещё хоть немного, — прошу его. — Давай, две минуты ничего не решат. А силы тебе явно понадобятся.

Мужчина быстро запихивает в себя еду и встаёт из-за стола.

— Мне было очень вкусно, ягнёночек, — улыбается, быстро притягивает к себе и снова целует, сильно, но очень коротко. А я вспыхиваю под его взглядом, потому что понимаю, что он сейчас не только о еде.

— Не жди, я наверняка буду поздно. А у тебя завтра смена. Выспись, — бросает на меня последний взгляд и выходит.

Выспись! Ну да, как же! Смотрю вслед удаляющейся машине и понимаю: выспаться у меня нифига не выйдет. И действительно, несколько раз за ночь просыпаюсь в поту, задыхаясь от картинок, которые мне подбрасывают воображение на пару с подсознанием.

А следующий день показывает, что врачу скорой надо не только приходить на работу выспавшимся, но и обладать недюжинной скоростью реакции.