Развод. Будьте моим бывшим, доктор

Глава 17

Агния

«Чем она лучше меня? — Всем».

Эти слова бесконечно вертятся в моей голове.

До сих пор я не осознавала, как сильно повлияла на меня измена Игоря. Да, бывший муж оказался сволочью и козлом, но… наверное, практически у любой женщины, даже самой уверенной в себе, нет-нет да и проскользнёт мысль, что же с ней не так, если ей изменили. Любая будет невольно задумываться. Сомневаться. Сравнивать себя с соперницей.

Только теперь я поняла, насколько, оказывается, мне было важно стать для кого-то первой во всём. И самое невероятное, что этим кем-то стал Игнатьев. Даниил. Даня. Данечка.

Я едва успеваю забежать в палату, когда слышу, как Инна подходит к двери. К счастью, она затормозила, чтобы что-то ещё сказать хирургу. И к счастью пациент в палате на ИВЛ — то есть, дай бог ему здоровья, конечно — но представляю, как бы я выглядела перед пациентом в сознании.

Заставляю себя вчитаться в записи медсестры, отследить показания мониторов. Кстати, всё стабильно. Стабильно тяжело, но это лучше, чем могло бы быть.

Мне удаётся быстро взять себя в руки. И даже никак не показать, что я всё слышала, когда Даня спустя буквально минуту находит меня в палате. Вроде бы, получилось вести себя так, что хирург ничего не заподозрил.

Уже когда едем домой, я понимаю, что вообще-то, хотела бы услышать и признание в любви… Но на него нужно отвечать тем же. А я пока не готова. Не уверена, что люблю. Влюблена — да, пожалуй. Химия между нами — ну тут, как говорится, без комментариев. Но любовь — это ведь не только химия.

А пока я смотрю на мужчину снизу вверх, поглаживая его по ногам и постепенно поднимаясь выше, и наслаждаюсь тем пожаром, который вижу в его глазах. Потому что его реакция на меня заводит сильнее, чем что бы то ни было.

— Агния… — он вздрагивает, когда я берусь за ремень его брюк. — Ягнёночек… тебе же неудобно…

— Ты знаешь, что ты невероятный мужчина? — спрашиваю его с улыбкой. — Кто ещё в момент, когда ему собираются сделать минет…

Даня резко вдыхает на этом слове, стискивает зубы, а я договариваю:

— …будет думать о том, что партнёрше неудобно!

— Я просто… — он явно не может подобрать слова.

Нам и правда, наверное, лучше продолжить в доме. Отстраняюсь, и мужчина немного расслабляется.

— Как насчёт душа? — спрашиваю у него.

— Да, — Даня кивает. — Пойдём.

Помогает мне выйти из машины, и я чувствую, как подрагивают у него пальцы.

В ванной я уворачиваюсь от его объятий.

— Я хочу сама тебя раздеть, — смотрю на него. — Можно?

Даня сглатывает и кивает. Останавливается в центре просторного помещения — мы поднялись в душевую в его спальне. Я подцепляю первую пуговицу на его рубашке у самого горла, расстёгиваю, затем вторую — и целую открывшийся кусочек кожи. Следующая пуговица — ещё один поцелуй. И дальше, пока не спускаюсь до самого живота — к тому времени мужчина дышит уже с трудом.

Расстёгиваю манжеты, вытягиваю рубашку из брюк, тяну один рукав, заходя к нему за спину, второй. И прижимаюсь к обнажённой спине, по которой перекатываются мышцы.

— Ягнёночек, ты меня убьёшь, — слышу хриплый шёпот.

— Ну что ты, — спустившись вниз, касаюсь губами ямочек на пояснице над слегка сползшими, низко сидящими брюками, он в очередной раз вздрагивает, а я немного ехидно добавляю: — Как я могу уничтожить цвет отечественной нейрохирургии!

— Издеваешься, да?

— Немного, — обхожу его и тянусь к ремню.

Спустя несколько секунд смотрю на полностью обнажённого мужчину и меня саму накрывает. Даня явно замечает, что со мной происходит, перехватывает инициативу, и мне остаётся только плавиться под его поцелуями. В итоге сделать мне толком ничего не позволяют. Он доводит меня своими ласками до исступления, заставляя цепляться за его плечи и стонать под напором его силы. А когда всё заканчивается, выносит меня из душа на руках.

— Перерыв, ягнёночек, — устраивается вместе со мной на кресле.

Мы оба в полотенцах, только у него оно еле держится на бёдрах, а меня он закутал почти целиком. Утыкаюсь ему в шею, вдыхая запах чистой разгорячённой кожи.

— Как насчёт того, чтобы поесть и поговорить? — слышу над собой.

— О чём? — целую его в ямочку между ключицами, и мужчина поёживается.

— О разном, — хмыкает и отстраняется, пытаясь заглянуть мне в глаза. — О прошлом, настоящем и будущем.

— Что говорить о настоящем? — усмехаюсь и прижимаюсь к нему теснее. — Вот я, например, в данную конкретную минуту сижу у тебя на коленях и слезать не планирую. Как тебе такое настоящее?

— Самое лучшее, — он тихо смеётся. — Мне очень нравится. А прошлое?

— Хочешь прошлое пообсуждать? — всё-таки отодвигаюсь и ловлю его взгляд. — Серьёзно? У нас с тобой не то прошлое, которое приятно вспомнить, тебе не кажется?

— Совсем ничего не было, что хотелось бы вспомнить? — он смотрит как будто немного виновато.

— Может, и было, — задумываюсь, потом пожимаю плечами. — Но не вижу смысла копаться в воспоминаниях. То, что прошло — в прошлом, пусть там и остаётся.

— Я тебя обожаю, ягнёночек, — Даня внезапно целует меня, прихватывает то нижнюю губу, то верхнюю, жадно ласкает языком, прижимает к себе сильнее. — Сил никаких нет рядом с тобой… — шепчет лихорадочно. — С ума меня сводишь…

Останавливается так же резко, как и начал, сжимает губы, словно заставляя себя молчать, касается моего лба своим, а я тяжело дышу, сбитая с толку этим напором.

— Остаётся только будущее? — говорит негромко, тоже дыша через рот.

— Может, мы сначала поедим? — всё-таки уточняю у него. — Это тоже будущее. Ближайшее. Ты наверняка голодный.

— А ты?

— И я, — киваю и, отстранившись, подтягиваю на себе сползшее полотенце.

— Отпускать тебя не хочу, — Даня стискивает мою талию под толстой тканью.

— Так я же и не уйду никуда, — улыбаюсь ему.

— Обещаешь?

Что-то в его взгляде и в тоне голоса заставляет меня задуматься над вопросом всерьёз. И спустя очень короткое время я понимаю, что…

— Обещаю, — говорю тихо и твёрдо, глядя мужчине прямо в глаза.

Мгновение словно останавливается. Сейчас, казалось бы, самый естественный момент, чтобы признаться друг другу в любви, но… кажется, мы оба не готовы. И оба одновременно переводим тему:

— Ужин? — спрашиваем хором.

— Мы с тобой мыслим в одном направлении, ягнёночек, — усмехается Даня, и я с облегчением смеюсь.

— Просто нам обоим надо поесть.

Неловкость, накрывшая нас минутой раньше, улетучивается без следа. Даня заказывает какую-то доставку из ресторана поблизости — мы оба предпочитаем мясо, поэтому никаких проблем с выбором у нас нет. Я режу салат из завалявшихся в холодильнике овощей. Спокойно обсуждаем какие-то дела, то и дело меняя тему… Очень по-семейному, вдруг приходит мне в голову.

— Радость моя, надеюсь, ты уже наелась, потому что я не хотел портить тебе аппетит вопросами, — Даня откидывается на спинку стула, когда мы заканчиваем ужинать. — Думаю, сейчас подходящее время, чтобы вернуться к будущему и спросить: когда ты собираешься разводиться?

— Уф-ф, для этого вопроса нет подходящего времени, — невольно кривлюсь. — До еды — аппетит потеряю, после — тошнить начнёт.

— Давай чай тебе приготовлю, — сочувственно кивает мужчина. — И вообще, я для тебя тут где-то шоколадку покупал… — лезет в шкаф и достаёт плитку какого-то явно дорогущего шоколада. — Вот, подсласти себе пилюлю.

— Да ты ж мой хороший! — растроганно улыбаюсь и, перехватив его за руку, тяну к себе, чтобы поцеловать.

— Господи, если б я знал, как мало тебе надо для счастья, — смеётся хирург.

— Увы, одной шоколадкой тут не обойтись, — от души чмокнув его в губы, отпускаю, и, подтянув к груди ноги, утыкаюсь в колени подбородком.

— Не страдай так, Алёнушка, — Даня включает чайник и присаживается напротив. — Ну что там тебе нужно, заявление в суд подать? Адвоката найти? У вас есть совместно нажитое имущество, которое нужно делить?

— Нету у нас никакого имущества, — бурчу недовольно. — Уже дал бы просто развод этот козёл — мне от него больше ничего не надо.

Заявление я подала, пока сидела на больничном — благо, для этого нет необходимости бегать по судам, всё делается онлайн. Но судя по угрозам свёкра на том приёме, просто так мне уйти не дадут. Понятия не имею, как они планируют это провернуть — максимум, что в нашем случае возможно, это назначенный судьёй срок на примирение до трёх месяцев. Объясняю это всё Дане.

— Тогда так, — он задумывается. — Есть у меня один знакомый, который наверняка может посоветовать хорошего адвоката. Давай я с ним свяжусь и узнаю. Потому что, скажу честно, в этом отношении опыта у меня никакого. И не хотелось бы его получать.

— Можно задать тебе личный вопрос? — я поднимаю на мужчину глаза и вижу, что он немного напрягается, но тут же отвечает:

— Ягнёночек, после того, что между нами было, я просто обязан… э-э-э… ответить на любые личные вопросы. Ну, что такое? — видит, как я мнусь, и с улыбкой уточняет: — Ты хочешь спросить, нет ли у меня случайно двух неадекватных бывших и пары-тройки внебрачных детишек?

— Двоих в Пензе и одного на Камчатке? — фыркаю, но тут же вздыхаю. — Дань, ну как так, вот ответь мне? Ты классный мужик, я бы даже сказала, шикарный мужчина, при должности, при деньгах, без особых тараканов…

— С чего ты взяла? — Даня довольно улыбается. — Может, они просто тщательно шифруются.

— Неважно, — отмахиваюсь от него. — Твои возможные недостатки с лихвой компенсируются многочисленными достоинствами…

— Я сейчас умру от смущения, — он закрывает лицо руками, косится на меня из-под ладоней. — Ты серьёзно?! Не ты ли говорила мне ещё совсем недавно, что я невыносим со всеми своими шуточками и прочим…

— Времена меняются… — отвечаю туманно. — Но можешь мне поверить, любая женщина в твоём случае будет подозревать подвох. Вот и мне любопытно, он есть?

— Кто?

— Подвох, — взмахиваю рукой. — Ну, там… я не знаю… может, ты скрытый мазохист. Или раз в полгода спускаешь состояние в казино. Или любишь смотреть по выходным тупейшие американские комедии, что, конечно, само по себе уже диагноз…

Даня хохочет. Смотрю на него, улыбаясь. Офигеть, какой он красивый, когда смеётся.

— Нет, ягнёночек, ничего настолько криминального, — успокоившись, качает головой мужчина. — Но… признаюсь тебе по секрету, один подвох всё-таки есть.

— Да?! — я загораюсь любопытством. — Какой?!

— Не скажу, — Даня качает головой и улыбается.

— Ну, так нечестно, — надуваюсь.

— Ягнёночек, — мягко говорит он, тянет меня на себя, устраивает на коленях и нежно касается губ, — ты узнаешь, я обещаю… Но чуть позже. Поверь мне, этот подвох… как бы так сказать, он неплохой. Для тебя — точно неплохой.

— Раз ты так говоришь… — тяну скептически. — Ладно, так уж и быть, поверю.

Он прижимает меня к себе сильнее, и я уютно устраиваюсь у него на груди. Как же хорошо…

— Ягнёночек?

— М-м-м?

— Ты что там, спишь уже?

— Нет ещё, — сдерживаю зевок. — А надо бы. На дежурство завтра.

— Фу, чёрт, я и забыл, — слышу недовольное и улыбаюсь про себя. — Милая, ты же помнишь, о чём я тебе говорил? Сообщения. От тебя. После каждого вызова! Иначе…

— Что? — спрашиваю со смешком.

— Лучше тебе не узнавать, — говорит он мрачно. — Но я серьёзно, Агния!

— Ох! Ты назвал меня по имени! — отстраняюсь и смотрю на него, нарочито расширив глаза. — Всё точно очень серьёзно!

— Агния!

— Ладно, Даниил Антонович, — складываю руки на груди. — Будут вам сообщения.

— Нет, радость моя, не надо, не зови меня так, пожалуйста, — он снова тянет меня к себе. — Ты же понимаешь, что я не собираюсь тебя контролировать? Я просто переживаю.

— Я понимаю, Дань, — легко целую его. — Спать хочу, — еле сдерживаю зевок.

— Идём, — он тянет меня за собой.

— Куда? — растерянно оглядываюсь. — Моя спальня там.

— Только не говори мне, что собиралась спать отдельно, — угрожающе тянет мужчина.

— Э-э…

— Никаких «э-э», ягнёночек! Ты спишь со мной — и точка!

— Звучит многообещающе, — хмыкаю довольно.

На самом деле мне приятно. А когда я устраиваюсь под одеялом, и хирург притягивает меня к себе, обнимая — становится совсем прекрасно.

Правда, утро наступает слишком быстро. И пока я, душераздирающе зевая, ползу в ванную умываться, бодрый как огурчик Игнатьев уже готовит завтрак.

— Несправедливо, — бурчу недовольно, спустившись на кухню. — Почему ты выспался, а я нет?!

— Солнце моё ясное, просто женщине нужно больше времени для сна и восстановления, чем мужчине, — назидательно отвечает мне Даня, ставя передо мной тарелку. — Ты что, нормальную физиологию прогуливала в универе?

— Просто этот мир для жаворонков, а не для сов, — ворчу, хмуро уставившись на омлет с овощами. — Я столько не съем.

— Сколько съешь — столько съешь, — Даня обнимает меня за плечи и целует в макушку. — Чаю выпей. С шоколадкой.

— Знаешь, ты стал бы идеальным отцом, — подпираю щёку рукой и смотрю, как он кладёт себе завтрак. — Ты вообще весь какой-то идеальный. Аж до тошноты.

— Тебе гадость какую-нибудь сказать, чтоб полегче стало? — мужчина садится напротив меня. — Хотя нет, не проси, не могу я тебе гадости говорить.

— Я же и говорю, такой идеальный, что аж тошнит, — качаю головой.

— Я понял, радость моя, с утра тебя лучше не трогать, — ухмыляется хирург.

— А я предупреждала! — беру вилку и начинаю есть.

После завтрака кое-как собираюсь и выхожу во двор.

— Ягнёночек, давай я не буду сегодня мучить тебя вождением, — Даня открывает мне дверь своей машины. — Садись, подброшу тебя до работы.

— Спасибо, — улыбаюсь ему, настроение чуть-чуть поднимается.

На подстанцию мы добираемся быстро — рано ещё, пробок на дорогах нет.

— Так, милая, — хирург тянется и целует меня на прощание. — Сообщения! После каждого…

— …вызова, я помню, — договариваю за него, закатывая глаза.

— Радость моя, ты меня доведёшь, и я тебя отшлёпаю, вот честное слово! — грозится мне Даня.

— А с чего ты взял, что мне это не понравится? — шепчу ему на ухо и не могу сдержать улыбки, глядя на ошарашенное выражение на лице мужчины.

— Господи, дай мне сил… — стонет он, уткнувшись лбом в руки, лежащие на руле.

Я прыскаю со смеху и, отправив ему воздушный поцелуй, вылезаю из машины. Вытаскиваю мобильный и пишу первое из сегодняшних сообщений: «Хорошего дня, милый». Добавляю смайлик с поцелуйчиком, сую телефон в карман и торопливо иду к станции — и оказываюсь там очень вовремя.