Развод. Бумерангом по самые я...

Глава 22

Я встаю рано.

Кофе в тишине, завтрак на всю семью, двадцать минут для себя перед зеркалом - моя рутина. Выверенная, как механизм швейцарских часов. Даже прогулки с Графом вписались в этот график: ровно в 6:45 он тычется мокрым носом мне в ладонь, требуя поводок.

И сегодня особенно важно придерживаться плана.

Я спускаюсь в столовую, уже чувствуя, как привычные ритуалы начинают успокаивать нервы. Сейчас будет кофе - крепкий, без сахара, на широком деревянном подоконнике с видом на сад. Затем тосты с авокадо, которые никто, кроме меня, в этом доме не ест. Потом прогулка - быстрая, бодрящая, в одиночестве.

Шаг.

Снова шаг

И еще один.

Последняя ступень - и я замираю на пороге. Потому что уже отсюда вижу, что дальше можно не спускаться.

Граф мечется под ногами, виляя хвостом как маленький вентилятор. По кухне плывет аромат жареного бекона, который я ненавижу. А за столом...

- Доброе утро, соня! – Голосит Яшин.

В моем фартуке. С моей сковородой в руках.

Он уже налил мне кофе – сладкую бурду со сливками.

- Сюрприз, - улыбается он и пододвигает тарелку с омлетом. Подгоревшим.

Граф радостно прыгает на меня, оставляя следы лап на шелковом халате.

Я медленно закрываю глаза.

Не будет. Не будет моего кофе на подоконнике. Не будет тихой прогулки. Не будет спокойного утра.

За двадцать пять лет я успела забыть - Яшин встает еще раньше. А иногда не ложится вовсе. Узнаю этот азартный блеск в глазах, именно таким я видела его после бессонных ночей в гараже. Ни капли усталости, только адреналин и желание работать дальше.

- Я тут поковырялся в твоих делах, Кариш, и созрело несколько вопросов. Ты ешь пока, а я тебя попытаю, - он тянется к блокноту, специально оставленному на столе.

Я сглатываю. Аппетит пропал за секунду, да и есть тут нечего. Ни омлет, ни сосиски, ни маргариновый, прости Господи, торт из круглосуточного, мне не подходят.

Зато сам Яшин уплетает всё это с видом человека, который привык завтракать на бегу. И который готовит себе сам.

- Смотри, - говорит он, размахивая вилкой, - ты оформила салоны на дочек, почему не сделала сразу ресторан на Тимофея? И почему вообще ресторан, ты же могла отдать сыну школу?

Я медленно отодвигаю тарелку.

- Во-первых, Тимофей мне не сын. Ты ведь и об этом успел прочитать? – Он уверенно кивает в ответ, показывая, чтобы я продолжала. Выдыхаю, говорю: – Это ребенок Владлена от первого брака. Но я воспитывала его как полноценный родитель, если так можно сказать. У Казанского с Ирой вышла очень некрасивая история расставания, она ушла от него к своему начальнику. Тот был и моложе, и богаче Владлена. Это сильно ударило по самооценке мужа.

На последнем слове Яшин морщится, будто вместо бекона заглотил лимон.

- Не называй его так.

- Почему? - поднимаю бровь. - Владлен все еще мой муж. Двадцать лет я звала его «мужем», за один день привычку не сломаешь.

Яшин хмыкает:

- Ну, ладно... У всех есть свои недостатки. У тебя, вот, - бросает взгляд на мою нетронутую тарелку, - ужасный вкус на мужчин.

- Конечно, я ведь и за тобой замужем была.

- Именно! Я себя и имею ввиду. Такой придурок, сам с себя в шоке! Борзый, нищий и дурной! Как ты вообще меня выбрала, с твоим то умом?

- Сердцем, Влад! – Вздыхаю я, делая большие глаза. - Безгранично добрым… но таким тупым сердцем!

Он внезапно запрокидывает голову и разражается таким хохотом, что даже Граф поднимает ухо от своей миски:

- Боже, как я скучал по этим твоим убийственным ответам!

Его смех – громкий, немного хрипловатый, настоящий. Тот самый, из наших студенческих лет.

Я смеюсь тоже. И тоже громко, тоже по-настоящему. Сейчас, в эту минуту, мне так хорошо, что щиплет в груди от счастья. Кажется, будто время замедлилось, будто этот момент, этот хохот, этот взгляд Влада – навсегда. Как раньше, как в те дни, когда мы были молоды и беспечны, когда будущее казалось бесконечным, а счастье нерушимым.

Но все обрывается за секунду.

Телефон Яшина загорается синим в полумраке кухни, И Влад, бросив один только взгляд на экран, встает из-за стола.

- Извини, Кариш, нужно ответить, - говорит он уже другим тоном, деловым, отстраненным. – Сын звонит.

И прежде чем я успеваю моргнуть, он шагает в коридор, оставляя за собой пустоту.

Сын звонит. Звонит сын.

Сын, сын, сын… звонит, звонит, звонит.

Сколько не компонуй эти два дурацких слова, их смысл от этого не изменится.

У Яшина есть ребенок. А значит, есть и жена, или женщина, которая этого самого ребенка родила. И жизнь моего бывшего так же не стояла на месте, как и у меня.

От всего этого становится очень горько, обидно и смешно.

Ну ты, Карина Викторовна, даешь! Решила, что можно в одну реку войти дважды, да позабыла, что в реке этой не вода, а кислота, на дне не камни, а штыки, а на поверхности - пираньи. И кругом таблички "Не подходи - убьет!".

Смеялся он, видите ли! И я смеялась вместе с ним. И пока мы тут задорно хихикали, как два подростка на свидании, у него там сын… и жена… и может даже не одна, а целый гарем.

Граф тоскливо поднимает морду и смотрит прямо на меня. Его голубые глаза – сплошное недоумение. Он будто спрашивает, что случилось и почему такое сочное веселье за секунду превратилось в тоскливое бесформенное… ничего.

- Гав?! – Осторожно интересуется он.

- Да брось, - отвечаю я, - оно так даже лучше. Все равно бы ничего не вышло, а так…

Голос звучит фальшиво, и я резко поворачиваюсь к окну, быстро проводя пальцем под глазами. Это не слёзы. Просто… контактные линзы. Или аллергия.

Когда за спиной раздаются шаги, я уже стою у раковины, сжимая в руках тарелку. Вода льётся ледяными струйками, а я смотрю в стену, будто там написано что-то очень важное.

Яшин молчит. Он ждёт. Ждёт, что я обернусь, начну допытываться, закидаю его вопросами, как раньше. Но я не та Карина, что готова стоять на задних лапах по его указке.

Так что пусть ждёт.

А я просто мою посуду. Очень тщательно. Не обращая внимание на его сопение за спиной.

- Какие планы на сегодня? - Яшин говорит небрежно, будто спрашивает о погоде.

Я пожимаю плечами:

- Ты можешь делать что хочешь, а мне надо в ресторан - встретиться с бухгалтером, проверить личные дела, поговорить с Тимофеем.

Одной. Это слово висит в воздухе, но я его не произношу.

Влад вдруг оживляется, как мальчишка, которого позвали копать червей для рыбалки.

- Отлично! – Я не успеваю опомниться, как он хватает ключи со стола. - Чур, я за рулём!

Я могла бы возразить. Могла бы приказать, могла бы даже устроить сцену - но зачем? Дать ему удовольствие наблюдать, как он в очередной раз выводит меня из равновесия? Нет уж.

Я просто молчу и так же молча сажусь в машину, холодная и неприступная, как Снежная королева.

По пути миллион раз жалею, что вообще вписалась в эту авантюру.

Влад ведёт так, будто участвует в гонках - резко, агрессивно, с каким-то звериным азартом. Я смотрю на него искоса: жёсткий профиль, сжатые челюсти, пальцы, уверенно обхватывающие руль.

Какая женщина смогла укротить этого хищника? Она… сделала его, наконец, счастливым? Как он жил все это время? Думал обо мне хоть иногда? Потому что я о нем – да. Не часто, каких-то пару раз в год, но думала.

И если все так хорошо, и там сын, семья, то зачем Влад приехал? Самоутвердиться за мой счет? Или… или он просто хочет развлечься, закрутить интрижку с бывшей женой - для остроты ощущений?

Голова раскалывается. Я запрещаю себе это, но мысли уже не остановить - они крутятся, как листья в вихре, бессмысленные и хаотичные.

- Приехали, - вдруг говорит Яшин.

Его голос вырывает меня из водоворота. Я моргаю, возвращаясь в реальность.

Он поворачивается ко мне, и в его глазах - знакомый блеск.

- Карина Викторовна, дышите. Все нормально. - Он ухмыляется, и я понимаю: он видел. Видел, как я закипала, как мучилась вопросами, как пыталась бороться и как... проиграла.

И теперь наслаждается моментом.

Я медленно поворачиваю к нему лицо, собираю всю свою холодность в один ледяной взгляд.

- Не обращай внимания. Просто вспомнила, как ужасно ты ездишь за рулем.

Он смеётся, будто я сказала что-то невероятно остроумное. И помогает мне выйти из машины.