Развод. Бумерангом по самые я...

Глава 40

Шереметьево давит. Гул, толкотня, духота.

Живот, сволочь, ноет третий день. Уже и таблетки не помогают, болит так, будто меня ножом по живому режут. Но я все-равно держусь. Девочки не должны видеть меня слабым или больным. Никто не любит слабых, по ним топчутся, их оставляют в забвении. Разве такой участи я хотел, когда решил все поменять в своей жизни? Конечно, нет! Или я сейчас выиграю бой или окажется, что все было напрасно.

Так что я изо всех сил рисую улыбку на лице, когда вижу в толпе две темные макушки. Поля сразу меня засекла, улыбается во весь рот, бежит навстречу. Яна плетется сзади, лицо как будто кислое.

Ну вот, начинается.

С Полей будет просто, это я сразу понял. Она моя. Про таких обычно говорят – папина дочка. А вот с Яной придется проявлять хитрость и понимание. С последним мне особенно сложно. Ну не понимаю, я женщин! Думал, хоть с Леной обойдется без всего этого, а нет, и она туда же.

Сейчас меня утешает одно. Яна никогда не пойдет против Поли. Она всегда за сестрой, какую бы дурь не вытворяла старшая. И в моем случае получить расположение Полины это почти победа. А я очень хочу победить и доказать Карине, что она без меня не справится, а вот я… Поэтому так важно завоевать дочек. Если Тимофея я упустил, то с ними не допущу такого провала.

- Пап! – Поля виснет на шее, смешно болтая ногами в воздухе. Обнимаю, шучу про ее рост, спрашиваю про багаж. Видно, что она мне рада, и я успокаиваюсь. Ненадолго.

Яна стоит в метре от нас.

- Привет, Янчик, – говорю, отпуская Полю, и шагаю к ней.

Кивает еле-еле в ответ.

- Привет.

М-да. В Антарктиде и то теплее. Ладно, оттает как-нибудь. Хлопаю Яну по плечу. Она не шевелится и даже не улыбается. Одеревенела что ли?

Ничего, Поля ее раскачает. Младшая за старшей пойдет, проверено.

- Ну что, все фильмы в полете пересмотрели?

Полина уже открывает рот, чтобы рассказать мне что-то, как вдруг ее перебивает тихоня Яна:

- Я думала, что ты нас с мамой встретишь…

Сердце ухнуло вниз. Живот скрутило.

- Или цветы купишь, на крайняк, – Поля вдруг пасует мяч Яне, и я пропускаю гол.

Она улыбается, но так спокойно, будто не сказала ничего такого. Просто вслух заметила мой косяк. Но это совсем не мелочь, если разобраться в вопросе. Чего мне стоило купить девочкам по букету тех же тюльпанов? Десять тысяч денег и минут двадцать личного времени, и то, в случае, если бы я делала все сам, а не отправил водителя.

Мне не накладно, девочкам приятно. А хрен там! Я реально не подумал о такой ерунде. Потому что все мои подарки и все букеты цветов, которыми я заваливал близняшек и которые те так любили - покупала Карина.

И оказывается, все эти годы я был не щедрым дарителем, отцом, который на собственном примере показывал дочкам, каким должен быть настоящий мужик – нет!

Все эти годы я был курьером, который тупо передавал подарки от Карины девочкам.

Мысль оказалась гаденькой на вкус. Смеюсь, чтобы скорее выбить ее из головы.

- Ха! И правда, вот что значит, доконали вашего папу на работе. Сейчас исправим! - бью ладонью по лбу, играю в раскаяние. Надо гасить бунт в зародыше. - Щас махнем в цветочный, выберем вам по букету. Что вы там любите, пионы? Или розы? Тысяча роз подойдет?

Чем проще и даже банальнее себя веду, тем меньше заметно, как меня задело замечание Полины. Не Яна про Карину, а именно Поля. Потому что сейчас выяснилось, что даже в такой мелочи как покупка цветов руководила моя бывшая жена. Цветами! И всем остальным в довесок…

Я жду, что девочки обрадуются моему предложению, обнимут меня, но вместо этого они молчат. Эта тишина на фоне гула аэропорта вдруг оглушает. Поля смотрит на Яну. Яна уставилась в пол. Ни визга, ни объятий. Мои букеты повисли в воздухе тупой подачкой. Что за хрень? Живот заныл сильнее.

- Да не надо, пап, - отмахивается Поля. - Мне бы поесть нормально, и ноги протянуть.

- А мне в душ. И поспать немного, – бурчит Яна, оглядываясь, как будто ищет глазами кого-то.

Есть и спать… Простые, я бы сказал примитивные радости, в которых я буду вынужден отказать собственным детям. Потому что сначала мне нужно решить все дела и только потом везти их в отель.

Выдыхаю, скрывая досаду.

- Без проблем, лисички! – перехватываю их чемоданы. Желтый Полин и в клетку Янин. - Сначала быстренько к нотариусу, там нас уже ждут, так что много времени не займет. Бумажки подмахнем – дело пяти минут! – а потом душ, ванна, и даже джакузи!

Вижу их непонимание, добавляю красок, чтобы картинка стала хоть немного яркой:

- Я снял для нас люкс! Девчонки, вы обалдеете! Вид – в ваших Европах такого не видали!

Опять молчок. И снова гляделки друг с дружкой. Кажется, девочки не только не хотят брать меня в свою игру, но и не удосужились посвятить меня в ее правила!

Этот их немой разговор, который я раньше понимал, сейчас бесит. И Поля, моя Поля, поворачивается. В глазах – не восторг. Вопрос. Простой, как лопата по лбу:

- А мы разве не поедем домой?

Кажется слово «дом» скоро станет одним из моих нелюбимых. Или займет почетную бронзу в тройке, пропустив вперед «налоговую» и «развод». Что-то теплое и приятное теперь звучит остро и подобно ножу больно колет в бок.

- Нет, лисята, – выдыхаю я, стараясь добавить в голос усталость. Все лучше, чем раздражение. - Домой не поедем. Меня там, как вы понимаете, не очень ждут. Специально говорю так - подчеркнуто нейтрально. Без имен. Пусть сами догадаются, кто стал источником всех наших неприятностей.

Поля, моя надежная Поля, не сдается. Смотрит прямо:

- А ты пробовал поговорить с мамой, для начала?

Звучит смешно. С мамой. Для начала. Как будто я – провинившийся пацан. Гнев, знакомый, горячий, подкатывает к горлу и кишки крутит так, что я морщусь.

- С этой ведьмой? – вырывается резче, чем хотел. Вижу, как Яна вздрагивает. Черт. Надо брать себя в руки. Надо вести себя разумно и благопристойно, а не как решала из девяностых. Владлен, ты с девочками, отвыкай от своих словечек и снова становись добрым пушистым папой, которого они так любят.

Откашливаюсь. Сглаживаю голос, делаю его мягче и спокойнее.

- Я постоянно говорю с Кариной, Поленька. Но это... как стучаться в глухую стену. Вы же знаете мамин характер.

Да, знают. Упертая, принципиальная стерва, которой важно быть правой. Всегда.

Кажется, Полина принимает мои аргументы, а вот Яна, моя тихоня и лапочка, улыбается той самой странно блаженной улыбкой и выдает:

- Мама отойдет и простит нас с тобой.

Вот блин! Девки там, в своих Европах, обкурились чего? Или пересмотрели голливудских фильмов и крутят у себя в головах нежно розовые картинки про любовь в сердечках.

Сами придумали и сами поверили, что мама вздохнет, обнимет всех, и жизнь потечет дальше, как прежде. Как в их детстве. Раздражение накрывает с головой. Простить? Меня? За что? За то, что выбрал счастье? За то, что вырвался из этого удушья?

- Запомните, девочки, – говорю я твердо, глядя им обеим в глаза. Чтобы раз и навсегда вбить эту мысль в их головы. - Мама не должна нас прощать. Потому что не за что. - Абсолютная правда. Я не виноват. Я вообще здесь жертва, на которой все пытаются отыграться. - Я просто выбрал быть счастливым. А вы... - делаю паузу для весомости, - ...вы просто поддержали отца. И не дали выкинуть меня на улицу.

Ключевой момент. Я конечно не юрист, как некоторые, но тоже кое-что умею. Ставка на чувство вины, к примеру, работает безотказно.

- Вы же не дадите, верно?

Вижу, как их лица меняются. На смену испугу приходит растерянность. Девочки синхронно, будто репетировали этот жест годами, мотают головой: "Нет-нет, пап, конечно нет..."

Сработало. Теперь они на моей стороне. Им теперь стыдно даже подумать о том, чтобы меня не поддержать.

- Вот и славно, – киваю. – Ладно, давайте пошустрее, а то на выезде, как обычно, встрянем.

Толкаюсь к выходу, тащу эти чертовы чемоданы. То ли забыл принять лекарство, то ли все-таки перенервничал, но живот снова ноет, как будто там кошки дерутся. Девчонки плетутся сзади. Поля хоть как-то старается, улыбается мне, криво, но старается. А Яна… Смотрит в пол, будто там ответы на все вопросы написаны. И вздыхает. Надоели уже эти театральные вздохи.

Главное – дойти до машины. Быстрее. У нотариуса запись на 11:30, пробка может быть лютая. Нельзя опаздывать. Слишком все гладко идет, слишком… обыденно. Уверен, так просто Карина меня не оставит, и наверняка придумала какую-то подлянку. Но если я потороплюсь, если сделаю все вовремя…

Внезапно Поля хватает меня за рукав:

- Пап! Не лети так, пожалуйста! Яна не успевает за нами!

Оборачиваюсь. Яна отстала, и, прислонившись к стене, молча смотрит на нас. Выглядит так, будто сейчас рухнет на пол. И будто бы немного бледная.

Первая мысль паническая. Девочки редко болели и, как правило, эти болезни обходили меня стороной, так что сейчас я просто не понимаю, что делать. Как помочь своему ребенку?! Если ей реально плохо? Если с Яной что-то случилось?!

Но на смену тревоге приходит сомнение. Конечно, случилось. С ними случилась их мать. Заболеть накануне юридической сделки, как удобно и как банально. И знала же через кого действовать, через мягкую, безотказную Яну. С Полей бы такой финт не прокатил, а вот младшая…

На секунду у меня перехватывает дыхание, как от спуска на американских горках. Господи, я и забыл, какого это – жить с Кариной. Змеюка моя ненаглядная! Карине нельзя отказать в уме и изобретательности. Она лично придумывала как обойти или использовать под себя неудобный законы, обстоятельства, людей, так что все в итоге приносило нам пользу. Теперь правда я сам оказался для своей бывшей неудобным и могу оценить, что значит бороться не вместе с Ким, а против нее. Трудно, но и интересно. С Леной меня такое не ждет и близко. И вначале я радовался своему спокойному тихому счастью. А теперь что, получается, заскучал?

Делаю глубокий вдох. Если Карина в игре, мне нельзя показать, что я понял это. Подхожу к дочкам и шучу:

- Ян, что, прихватило? Нормально вообще? Могу на руках до машины донести, честное слово.

Она пытается улыбнуться, но получается жалкая гримаса. И самое главное – смотрит она при этом не на меня, а на Полю. Сговорились они, что ли?

- Не надо. Все нормально, - бормочет она, и это «все нормально» явно предназначено сестре. А от меня снова отводит взгляд, будто я прокаженный какой.

Вот же упертая. Недооценил я Янку, думал, тихая и спокойная, сделает все, как папа скажет - сам дурак, короче! Так всегда бывает, у тихонь с виду оказывается самый железный характер, а громкая и казалось бы скандальная Поля на деле нежный котенок, с которым так просто договориться, просто показав бантик на веревочке.

- Ну ладно, не надо - так не надо, - отмахиваюсь, делая вид, что не заметил плевка в мою сторону. Стратегия. Нужно разделить их. - Давай пойдем медленнее, не торопимся же, в конце концов.

Беру Полю под локоть, уверенно веду ее вперед, оставляя Яну чуть позади. Пусть чувствует мою поддержку. Пусть понимает, кто тут главный союзник. Оборачиваюсь через несколько шагов. Яна бредет, отстает. Лицо все такое же землистое. Может, правда плохо? Или так хорошо вжилась в роль? Неважно. Сейчас главное – добраться до машины.

Закидываю чемоданы в багажник, усаживаю их на заднее сиденье. Сажусь за руль, завожу машину. Выдыхаю. Первый этап пройден.

- Пристегнулись? - бросаю через плечо и выруливаю со стоянки.

Едем молча. Яна прислонилась к стеклу, глаза закрыты. Поля нервно перебирает ремень безопасности.

- Пап, а мы не завтракали, - вдруг говорит она. - В Стамбуле была жуткая пересадка, мы только кофе успели выпить. Может, остановимся? Янке, наверное, станет лучше, если поесть.

Вот черт. Время-то поджимает. Нет, сейчас в кафе тупо не успеем.

- Где-то тут рядом Макдачная была, - говорю, не отрывая глаз от дороги. - Купим бургеры, в пробке перекусим, как раньше.

Со стороны Яны раздается тихий, но очень четкий голос:

- Мы не любим бургеры.

Я фальшиво хохочу:

- Не смеши, всегда любили. А вдруг перестали?

- Не вдруг, папа. – Перебивает Полина. - Мы не едим бургеры с тех пор, как отравились на Тимкином дне рождения. Нам тогда шесть было. Не помнишь?

В салоне повисает тягучее молчание. Я сжимаю руль. Что-то такое и правда было. Смутно, как в тумане. Помню, как Поля слегла с этим своим жутким гастроэнтеритом. Помню, как я возил ей в больницу куриный бульон в термосе, как нервничал. А вот что Яна тоже отравилась и что это был именно бургер… Или я перепутал и слегла тогда именно Яна, а Полинка просто поддержала сестру? Не понимаю. Все выветрилось. Стерлось. Миллион лет ведь прошло.

- Ладно, тогда что-нибудь другое купим, - бурчу, чувствуя, как по шее разливается неприятный жар.

Сейчас главное – успеть оформить документы. А все остальное потом наверстаем. И с бургерами разберемся, и отношения восстановим и доверие вернем. Главное, что они приехали. Что они на моей стороне!

Думаю, как перевести тему, чтобы заполнить возникшую между нами неловкость и когда проезжаю мимо того самого отеля – стекло и бетон, дорого-богато, говорю:

- Смотрите, лисята, вот тут ваше жилье. Люкс с видом на весь город. Нравится?

Яна открывает глаза, смотрит на здание безразличным взглядом.

- А где будет жить Лена, пока мы с тобой в отеле? - спрашивает она своим тихим, режущим слух голосом.

Поля резко пихает ее локтем в бок, шепчет что-то злое.

Я смущенно молчу. Сказать, что я уже купил Лене квартиру? В то время как собственных дочек везу в ночлежку. Дорогую, пафосную, в самом центре города, но все-таки ночлежку. Сейчас это прозвучит как последняя подлость.

«Ничего, ничего, – пытаюсь успокоить себя. – С первых же доходов от салонов куплю и им по квартире. Всё исправлю.».

Смотрю в зеркало заднего вида на их лица. Яна снова закрыла глаза, Поля смотрит в окно. В машине пахнет напряжением и усталостью. И я давлю на газ. Надо успеть.