Развод. Бумерангом по самые я...

Глава 24

Когда я выхожу из молла, вижу припаркованный к самой двери авто и довольную рожу Яшина. Наплевав на все правила, этот ферзь подкатил прямо к порогу. В любом другом городе за такое его бы снесли на корню, но Москва терпит. Или просто не успевает замечать.

- Смешно? - спрашиваю, закидывая сумку на заднее сиденье.

- Очень, - он щурится, и в уголках его глаз собираются морщинки, которых раньше не было. - Ты же знаешь, я всегда был тем ещё понторезом.

Я знаю. Некоторые люди не меняются.

Быстро запрыгиваю на переднее сиденье и… пропадаю.

Меня окутывает запах. Его запах.

Парфюм, машинное масло, сигареты. Мужчина. Опять этот несносный мужчина.

От нежелания снова погружаться во всё это - отворачиваюсь, открываю окно, вдыхаю загазованную пыль города, выхлопы, что угодно, лишь бы не обратно.

Но запахи как коварные тени. Они просачиваются сквозь щели памяти, тянут меня назад. В крохотную комнату в нашем общежитии. Уставшая после трёх работ, я кое-как готовлю ужин, к которому Влад, разумеется, опоздает. Он всегда опаздывал.

Когда он придет, я уже накручу себя до предела, и вместо «привет» начну с претензий.

- Представляешь, телефоны уже изобрели! Специально для таких случаев, как этот!

- Серьёзно? А я идиот, только в «Змейку» на нём играю, - он ехидно приподнимает бровь. - Постой-ка, объясни тупому: гвозди мобилой тоже не забивают?

Смотрю на мужа и понимаю — у него день был не лучше моего. Руки в мазуте, под глазами тени, вид несчастный.

Нужно остановиться. Просто подойти. Уткнуться губами в венку на его шее, поцеловать. Сказать, что всё наладится. Пообещать, что мы справимся, как бы трудно сейчас ни было.

Нужно.

Но не получается.

- Мог бы просто позвонить.

- Раз не позвонил, значит, не мог!

Ну конечно. У него «закончились деньги на телефоне». А «просто положить на карту» - не вариант, потому что Влад уже год без работы. Никому не нужный недоучка-юрист с завышенными амбициями быстро сорвал себе спину на стройках. И лишился даже такого заработка. Так что теперь он получает диплом, ждет какого-то предложения из частной конторы и вот… торчит в гараже до самой ночи.

- Кинул бы бомжа, - бросаю и тут же кусаю себя за язык.

Взгляд у Влада острый, почти болезненный.

- Бомжа? Карин, я и так бомж! Я - ничтожество, а ты - великая спасительница обездоленных! Как ещё мне унизиться перед своей госпожой, чтобы она была довольна?

- Никак, забудь, - стараюсь уйти от ненужного нам двоим конфликта, сотого или тысячного за эту неделю, но Яшина уже не остановить. Он давит и давит на больную точку, на наш с ним нарыв, пока тот не лопается, и наружу не выплескивается зараженная вонючая горечь!

- Хватит. Хватит!!! Я больше не могу это слушать, ты понимаешь? Или ты думаешь, один ты у нас жизнью обиженный? Ты думаешь, что я в восторге от своей работы? Да я ее ненавижу! Господи, Влад, я во время уроков даже в туалет выйти не могу, ты понимаешь? Я ничего не могу, только улыбаться и кивать, а иначе со мной не будут больше заниматься, а мы с тобой больше не будем жрать! Поэтому я сцепляю зубы и иду к очередному ученику, пока ты позволяешь себе такую роскошь как страдания! Знаешь, вместо того чтобы ныть, просто начни делать хоть что-то.

- Я делаю…

- Конечно! Свой охереть какой важный мотоцикл! Торчишь над ним, а мог бы просто продать, и то был б копейка!

- В этом вся ты, - говорит он тихо. - Я строю, ты разрушаешь. Я создаю, а ты… продать.

В его словах столько горечи, что у меня сжимается сердце. Он вздыхает, идет в комнату, загребая ногами пол, заваливается на диван и отворачивается к стене.

В этот момент я ненавижу его. И себя. И просто не понимаю, как нам дальше жить.

- Карин! - Голос Влада вырывает меня из воспоминаний.

Я вздрагиваю, будто пойманная на чем-то.

- Что? - моргаю, возвращаясь в реальность, и замечаю, как бешено колотится сердце - прямо в висках.

- Может, огнетушитель достать? Ты так и дымишься.

Он улыбается. Совсем как раньше. И снова пытается меня поддеть. А вот я впервые за долгое время не хочу отвечать. Зачем? Мы все это проходили и... не справились. Сломались. Оба. И судя по тому, как быстро Яшин сорвался в Москву, оба об этом жалеем.

- Влад, - говорю прямо, поворачиваясь всем корпусом к нему. - Расскажи мне о своем сыне.

Машина резко тормозит на светофоре, ремень безопасности больно впивается в плечо.

- Да нечего там рассказывать. Пашей зовут, вот, - бросает Влад, не отрывая взгляда от дороги. Его пальцы барабанят по рулю в раздражающем ритме.

Эти ответы и то, как на меня игнорирует Влад - невероятно злит. Неужели он не видит, что я больше не хочу играть в наши игры? В эту вечную дуэль, где каждый выпад - и больно, и привычно. А я устала, я очень… очень устала!

- Я знаю, что Паша.

- Конечно, тебе ведь Тимофей рассказал, - в его голосе слышится вызов. - Ты могла спросить и так, если тебе интересно.

Лицо предательски вспыхивает жаром. Я отворачиваюсь к окну, где в отражении вижу свои пунцовые щеки - глупая привычка из детства, о которой он, конечно, знает. Стоит мне хоть немного смутиться - и все, щеки такие, будто я их свеклой натерла!

- Мне неинтересно, - цежу сквозь зубы.

- Совсем? И поэтому ты с утра сама не своя?

Машина дергается на выбоине, и мое плечо с силой ударяется о дверцу. За окном мелькают серые московские высотки, их стеклянные фасады отражают хмурое небо. Где-то впереди сигналят, но звук будто доносится сквозь вату - все мое внимание приковано к Яшину.

- Своя я или чья - это не твое дело. А вот то, что ты скрываешь от меня своего сына, это очень странно, Влад. Ты же сам просишь о доверии, а потом вот... умалчиваешь такое...

- Какое, Карин? – Клянусь, он надо мной издевается. - Как тебя касается мой ребенок?

- Сколько ему лет? - игнорирую его вопрос.

- Паше? - он делает театральную паузу, притворно задумавшись. - Дай вспомнить... ага, в апреле будет двадцать три. В этом году оканчивает магистратуру, пошел по моим стопам - юрист. Живет с девочкой, думает о свадьбе, не удивлюсь, если скоро сделает меня дедом. Ну, чего ты дуешься, хочешь, я тебе фото покажу?

- Не хочу! - Кричу, видя, как Влад тянется к телефону. Каждое слово про сына Пашу приносит мне… боль. Я не хочу знать, как и откуда этот сын появился. И не хочу думать, что в то время, пока я собирала себя по кусочкам, мой бывший муж и причина моей депрессии, вовсю делал нового человека. Который потом пойдет по его стопам! И даже будет на него похож. Как две капли воды – так сказал Тимоха.

- Почему ты злишься? - его голос звучит неестественно спокойно на фоне моего учащенного дыхания. - Это же ты от меня ушла.

- Я не злюсь, - выдыхаю, глядя, как дождь за окном превращается в ливень.

- А что делаешь?

- Не понимаю.

- Расскажи мне, что именно ты не понимаешь, - он включает дворники, которые с раздражающим скрежетом очищают стекло. Действует сосредоточенно, будто это куда важнее диалога со мной. - Может, я смогу объяснить.

Поворачиваюсь и смотрю на него. Долго. Внимательно. Замечаю седые волосы в висках, опущенные вниз уголки глаз, щетину на обычно идеально выбритом лице. Все такое родное и совершенно чужое, неправильное.

- Хорошо! – пытаюсь говорить мягче. - Объясни мне, пожалуйста, когда ты вообще собирался рассказать мне о своем сыне?

- Кариш, хватит, - он хмурит лоб, пытаясь рассмотреть, из-за чего впереди собралась пробка. – Черт, опять авария. В опасном месте ты живешь, душа моя. – Он поворачивает голову, рассчитывая на поддержку, но поймав мой пустой взгляд, вздыхает и возвращается обратно - к теме нашей беседы.- Думаешь, я бы прокололся на простом звонке, если бы хотел скрыть от тебя Павла?

- А откуда я знаю? Может, это отвлекающий маневр? Мол, гляди, какой я открытый, весь как на ладони, а сам...

- Что сам? - он резко прибавляет газ, и машина рычит в ответ.

- А ничего, Яшин! - шиплю я, хватаясь за ручку двери, когда он лихо перестраивается между рядами. - Я даже в интернете о тебе ничего прочитать не могу!

- Правильно, - Влад злорадно ухмыляется. - Потому что не надо тебе там ничего читать. Друзья и так в курсе всего важного, а врагам я лишний компромат на себя давать не собираюсь. Вот и чищу все, что попадает обо мне в сеть.

- А я к кому отношусь, к друзьям или врагам?

- К занозам в жопе! - внезапно кричит Яшин и с силой давит на клаксон, отчего стая голубей срывается с ближайших веток. - Карина, если тебе что-то интересно, то просто спроси!!!

- Мне не интересно!!! – от децибелов начинают болеть уши. Сама не поняла, как мы перешли на такой тон.

- Тогда какого хера ты меня сейчас пытаешь?!

- Никакого, Влад! Я просто размышляю, что если у тебя есть сын, то может быть и жена имеется.

И он кивает. Просто кивает, не отводя глаз от дороги. Не успокаивает, не ищет нужных слов, даже... не пытается соврать. Просто кивает, словно мы говорим о чем-то незначительном – о погоде или пробках на дороге.

А я… коченею. Медленно, неотвратимо, будто мороз проникает прямо в сердце, сковывая каждую клеточку. Дыхание становится прерывистым, пальцы непроизвольно сжимаются в кулаку. Любое движение теперь не просто боль, но и страх - я стала настолько хрупкой, что могу просто разбиться.

- Значит, женат, - глухо сиплю я.

- Можно сказать и так. По крайней мере, официально развода у нас не было. Еще вопросы?

- Никаких вопросов, Яшин. – Нервный смешок. Короткий вздох. Бесконечный выдох, когда вместе с воздухом, из тебя выходит все: силы, радость, жизнь. Чувствую себя как тогда, в маленькой комнатке нашей общаги. И ненавижу так же сильно. Его и себя заодно. – Одна только просьба, свали к своей замечательной жене и меня больше не трогай!

- Обязательно свалю, Карин, - его губы растягиваются в ухмылке, но в глазах что-то другое, - но надеюсь, случится это не раньше, чем лет через сорок, когда мне будет девяносто, и я помру где-нибудь на Кубе, с сигарой во рту и скачущей на мне жопастой кубинкой. А пока я здесь, попробую вытащить тебя из болота, хоть ты и сопротивляешься любой помощи, продолжая радостно плескаться в навозной жиже.

Смысл слов доходит до меня не сразу. Голос Влада, узнаваемый, но отчего-то чужой, едва пробивается через все барьеры, через все выстроенные стены, через броню, которую носила все эти годы.

И я чувствую, как она рушится.

Слой за слоем.

Обнажая то, что я так отчаянно пыталась скрыть.

- Твоя жена умерла, - не спрашиваю, просто констатирую.

Влад снова кивает. Без горечи и надрыва. Будто это давно перестало быть раной.

- В двадцатом году, - спокойно говорит он. – В первую волну короны.

Дождь за окном усиливается, капли тарабанят по крыше, будто пытаются пробиться внутрь.

- Самое тупое, что до всего этого я как дебил ржал над новостями, считал их пугалкой для малообразовнных слоев населения. И, конечно, мы не стали паниковать, когда Таня заболела. Мало ли кто не болеет? Весенний грипп, чего уж проще. – Я вижу, как его пальцы сжимают руль. - Все думали, что пару дней отлежится и станет лучше. Не стало. Ни лучше… ни Тани.

Тишина.

- Ее забрали в реанимацию как раз на вторые сутки, а на третьи она ушла, просто сгорела – не выдержало сердце.

Я не дышу.

- А я…я ничего не смог сделать.

Его голос ломается. Всего на секунду, но я слышу.

- И никакие деньги, никакие связи не помогли мне спасти мою жену.

- Прости, - шепчу я. – Я не хотела… так. Ты же мог просто сказать.

- А ты могла просто спросить, - парирует Яшин. – И, кстати, Карина, ты слишком бурно реагируешь для человека, которому совсем не интересно, что происходит в моей жизни. Ты либо с реакциями поработай, либо придумай себе новую легенду, а то палишься как девчонка. Кстати, мы приехали.

Он выходит, с шумом хлопнув дверью. Огибает машину, подает мне руку, помогая выйти и даже доводит до лестницы, накрыв мне голову пиджаком, но я все равно мокну. Или нет, но мне так холодно, будто я простояла под дождем не меньше часа. На пороге дома нас встречает Граф. Он прыгает, радостно виляя хвостом, лижет Владу руки, пока тот треплет его за ушами. Нарочито красивая картинка, как из рекламы. Ничего необычного. Ничего, кроме страшного осознания – мне действительно не все равно.

Мне действительно важно знать все, что происходит и происходило в жизни Яшина.

Потому что я еще не отпустила, не забыла, не простила. И поняла я это именно сейчас, когда Влад преподнес мне жестокий, но очень наглядный урок. Теперь осталось разобраться, когда это понял сам Влад, и что он будет делать, зная, что я его до сих пор люблю.