Розы для богатых

Глава 25

После той бури, которую Отэм подняла в офисе Дугласа, она не знала, чего ей ожидать, но вернувшись в Эдисонвилл, нашла на автоответчике несколько посланий от него. Чтобы установить добрые отношения, она позвонила Осборну и приняла приглашение на обед. К концу их первого совместного вечера Отэм узнала об этом человеке нечто такое, о чем он сам и не подозревал. Дуглас Осборн был очень одинок и понятия не имел, куда деваться от скуки. Отэм появилась в его жизни в переломный момент и внесла в нее некоторое разнообразие, став для Дугласа своего рода вызовом.

За первым обедом последовал второй, потом еще один… К ее удивлению, Дуглас оказался человеком, с которым было легко общаться. Он умел дать женщине почувствовать ее исключительность, был вежлив и обходителен до такой степени, что его поведение выглядело старомодным. Они еще и еще раз возвращались к теме магазина одежды, но Отэм видела, что ему трудно обсуждать с женщиной деловые вопросы. Это просто был не его мир.

Через две недели после их первой встречи в офисе во время очередного обеда он протянул ей какую-то бумагу.

– Несколько дней назад я попросил Джона Аллисона составить вот это. Прочитай и посмотри, согласна ли ты с условиями.

Отэм подумала было, что документ касается ее предполагаемого магазина.

– Аренда? – спросила она.

– Нет. Договор, о котором ты меня просила. Мы женимся.

Она улыбнулась:

– Даже так?

– Именно так.

– И когда же должно произойти сие великое событие?

– Сегодня вечером. Я все приготовил. «Повозка» готова и ждет, чтобы отвезти нас в Рино. Завтра ты уже будешь миссис Дуглас Осборн, хозяйкой Дома Осборнов.

Отэм слышала только слова «хозяйкой Дома Осборнов». Она подумала о документах в подвале и улыбнувшись кивнула.

Мыслью о замужестве Отэм позволяла себе поразвлечься в праздные минуты. После разрыва с Ллойдом она чувствовала себя свободной и от него, и от всех других уз, и это еще сильнее укрепляло в ней желание довести до конца то, что началось со смертью Лонни. Выйти замуж за Дугласа представлялось ей самым быстрым и простым способом сделать шаг из теперешней точки полной неопределенности в самую сердцевину королевства Осборна. Сейчас, глядя на швейцарский домик, стоящий вдалеке и утопающий в полевых цветах и летних звуках, Отэм сама не могла поверить в то, что она и в самом деле стала женой Дугласа Осборна – дракона.

Дуглас оказался человеком сложным: заботливым, галантным и щедрым. Очень щедрым. За те несколько дней, что они были женаты, он завалил ее мехами, чтобы она не замерзла среди суровой зимы Кентукки, накупил ей драгоценностей, чтобы она вся сверкала, и заменил «хонду» «ягуаром». Свое обручальное кольцо он надел ей на палец поверх золотого колечка безо всяких возражений или вопросов. На ее банковский счет было переведено сто тысяч долларов, и открыт еще один счет, который он называл «для карманных расходов». Дуглас был нежен и обращался с ней в высшей степени уважительно, однако этот человек обладал невероятно вспыльчивым характером и мог взорваться по самому ничтожному поводу.

Больше всего он любил китайскую кухню. Вскоре после свадьбы молодожены полетели пообедать в Чикаго, и тут она впервые увидела мужа в гневе. Официант каким-то образом перепутал заказы и принес им жареного цыпленка с миндалем вместо кунжута, как они просили. Дуглас мгновенно пришел в ярость. Он вызвал к их столику официанта, старшего официанта, метрдотеля и потребовал, чтобы бедного парня уволили. Только прилетев обратно домой, Отэм узнала, что этот ресторан принадлежал Дугласу и что он ненавидел любые огрехи. Официанта выгнали – не за то, что тот допустил ошибку, а из-за того, что Дуглас терпеть не мог миндаль.

Отэм рассматривала квадратный бриллиант, который он надел ей на палец, наблюдая, как солнечные лучи переливаются в камне, и думала о Брайане, о той ночи, которую провела с ним у Рекса. «От сына к отцу, всего за десять беззаботных лет, – размышляла она. – От двухсотдолларовой шлюхи до стотысячной домашней зверушки. У этих двоих есть по крайней мере одна общая черта: оба с удовольствием платят максимальную цену за то, что хотят иметь… Надо сообщить Молли».

Отэм повернула к домику.

Этот разговор она откладывала до последнего. Тэтл-Ридж был в девяноста милях от Эдисонвилла. Новости не сразу добирались до затерянного в горах маленького городка, но рано или поздно Молли все равно узнает. Отэм почувствовала, как холодок пробежал у нее между лопатками, и пустилась бежать – она недавно прибавила это упражнение к своим обычным утренним занятиям. Несколько кругов по участку помогали ей пережить день. Несколько кругов в бассейне изматывали ее и помогали спать всю ночь.

Когда Отэм ворвалась в дом, Молли встретила ее смехом:

– Хорошо, что ты опять стала бегать. Ты была такая тихая и грустная, когда последнее время приезжала сюда, что я уж начала за тебя беспокоиться. – Она взяла Отэм за щеки и повернула ее лицом к свету. – Что-то ты бледная. Ты хорошо ешь? Эта твоя привычка хватать все на бегу – очень вредная.

– Я ем. – Отэм села на диван и постучала по подушке рядом с собой. – Присядь, тетя Молли. Мне нужно тебе что-то сказать.

Годы отступили, словно их и не было, и она представила себя и Молли в маленьком ветхом домишке, представила, как они с Лонни сидят на крыльце и он слушает, как она играет на гитаре и поет, как они гуляют в лесу, как занимаются любовью при луне… Ее голос напрягся, когда она вспоминала и рассказывала Молли о взрыве на шахте и о том дне, когда машина Лонни перелетела через парапет. Ее голос стал холодным и жестким, когда она объяснила, зачем вернулась в Эдисонвилл и почему вышла замуж за Дугласа Осборна.

Молли неодобрительно качала головой, и в ее голосе звучала неподдельная тревога за Отэм:

– Господи, а вдруг он все узнает?

– Не узнает. Для Дугласа я просто женщина, у которой на уме нет ничего более важного, чем транжирить его деньги, сверкать драгоценностями да гонять на новой машине.

– И он с такими-то мыслями женился на тебе?

– Дугласу уже под шестьдесят, тетя Молли. Он не ищет любви, детей и преданности. Я выставила себя на продажу, и он купил себе хорошенькую жену, которая висела бы у него на руке и которую он бы брал с собой в кровать.

Отэм поднялась с дивана и подошла к окну, выходящему на реку.

Во время «ухаживания» она держала Дугласа на расстоянии вытянутой руки, как, собственно, и было условлено. После того как они поженились, она совокуплялась с ним по обязанности. Дуглас предпочитал спать в одиночестве, так что после этого Отэм как можно быстрее шла на свою половину и долго мылилась под горячим душем или плавала в бассейне.

Она отвернулась от окна и посмотрела на Молли:

– Ты не волнуйся. Все будет отлично. Я посылаю за Арти. Он будет в городе, если понадобится мне.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, думая о смерти Лонни, но это нехорошо. Отэм, месть – плохая вещь. От нее скисает и ржавеет душа. В конце концов больше всего заплатить придется тебе самой.

– Молли, я не мщу. Все, чего я добиваюсь, – это справедливости. Если бы в Эдисонвилле закон сделал свое дело, меня бы сейчас здесь не было. Я бы лучше занималась сейчас хот-догами в Сан-Франциско.

– А Ллойд? – спросила Молли. – Он знает, что ты вышла замуж?

– Нет. Я ему не сказала. – Отэм быстро отошла от окна и направилась к телефону. Она не хотела говорить о Ллойде, не хотела даже думать о нем. Он свое решение принял. Что она теперь делает, за кого выходит замуж – его уже совершенно не касается. Они были деловыми партнерами, только и всего. – Я собираюсь позвонить Арти, а потом мне нужно уезжать. Дуглас сегодня вечером дает ужин, на котором будет представлять свою новую жену семье и друзьям.

Отэм посмотрела на высокий старинный потолок и опустилась в большую мраморную ванну. В Доме Осборнов для всего хватало места и для всего была отведена своя комната – утренняя комната, солнечная комната, музыкальная комната, комната для рукоделия… Тридцать девять комнат и еще бальный зал, достаточно большой, чтобы там могла приземлиться «Ослиная повозка».

Канделябр в четыре фута был подвешен к лепному потолку купола, венчавшего фойе. Сам холл раскинулся во всю ширину здания, из него вели коридоры в левое и правое крылья дома. Отэм больше всего любила солнечную комнату. Она была небольшой, здесь стояло кресло, обитое старинным розовым с золотом ситцем. Кресло было повернуто к окнам, выходящим в розовый сад с фонтаном посреди заросшего лилиями пруда в форме листика клевера.

Отэм лениво вытянулась в пенной ванне и закрыла глаза, но тут влетела Дэйзи и стала торопить ее с одеванием. Дэйзи, худая и бледная, неизменно укладывала свои волосы цвета соли с перцем какой-то замысловатой волной. Она была единственным человеком в этом доме, у кого хватало духа перечить Дугласу.

Закутывая Отэм в платье с золотыми лентами, которые дважды перекрещивались у нее на груди, Дэйзи выпаливала сто тысяч слов в минуту. От нее Отэм узнала, что Хомер слишком уж увлекался картами. И что Би, жена Хомера, прямо-таки боготворит своего мужа, ради Хомера готова на все.

Дэйзи имела обыкновение держать у себя в комнате бутылочку, а сделав несколько глотков, она становилась еще разговорчивее. Каждый раз, когда Дэйзи выдыхала, до Отэм долетали пары виски.

Отэм отвела ее руки.

– Дэйзи, я и сама могу одеться.

– Моя работа всегда состояла в том, чтобы помогать женской части дома одеваться для приемов. – Женщина усадила Отэм за туалетный столик и вырвала у нее из рук расческу. – Я причешу. Я хорошо управляюсь с волосами.

Отэм взглянула на копну кудряшек, и ее пробрала дрожь. Если бы у Дэйзи было какое-то определенное звание, то она звалась бы домоправительницей. Она была горничной Эдит, а потом няней Брайана и по сей день сохраняла приверженность лишь нему одному. Отэм еще ни разу не слышала от нее доброго слова по отношению к Дугласу, тем не менее он с ней не расставался.

Дэйзи не переставала при этом болтать:

– Оно и правильно, что в доме снова появилась женщина, в хозяйстве нужна женская рука. Мистер Дуглас был такой ужасно одинокий, с тех пор как Брайан уехал. Конечно, и я тыщу раз говорила ему, что все это по его вине. У Брайана характер такой же твердый, не хуже, чем у папочки. Нельзя же в самом деле помыкать мальчиком так же, как братьями.

Дэйзи расчесывала волосы Отэм то в одну сторону, то в другую.

– Не понимаю, почему мистер Дуглас не женился раньше. Он ведь из тех, кому нужна своя женщина. Он может быть очень противным, но он всегда хорошо относился к слабому полу. Конечно, он хочет, чтобы они соответствовали. И он принял сторону Харриет и задал Джорджу такого, что чертям тошно стало, когда тот спутался с этой последней своей девкой из-под Потсвилла. Он предупредил Джорджа: еще, мол, раз, и получишь под зад коленом.

Отэм слушала болтовню Дэйзи вполуха, но сейчас она насторожилась:

– А что, Джордж любит женщин?

– Ага, только теперь попритих, боится. До смерти боится Дугласа и Харриет. Я вообще-то Джорджа не виню. Эта Харриет – настоящая хладнокровная сука. Она прыгала в постель к Дугласу и совершенно плевала, что в соседней комнате умирает Эдит.

Отэм повернулась и посмотрела на Дэйзи:

– У Дугласа был роман с женой его брата?

– Ага. Старушка Харриет, когда выходила за Джорджа, думала, что заполучила богача, да промахнулась. Харриет решила обменять бедного брата на богатого, только Дуглас не такой дурак, чтобы покупать корову, когда молоко бесплатное. У Эдит был рак, вы знаете. Должна отдать мистеру Дугласу должное. Он делал все, что в его силах, чтобы облегчить ее последние дни. Он любил Эдит и был ей верен почти до самого конца. Я думаю, что спать одному на той большой кровати было для него слишком. Тогда он на время и обратил внимание на Харриет. У Харриет и вправду отвратительный язычок, только пускай это вас ничуть не беспокоит. Хорошо еще, что у Хомера такой проблемы нету, а то у Дугласа вообще был бы хлопот полон рот. Ха, между прочим, Хомер тоже никакой не ангел. Несколько лет назад он так увяз в карточных долгах, что потерял какое-то имущество, которое мистер Дуглас записал на его имя для чего-то там налогового.

– Ухода от налогов? – спросила Отэм.

– Во-во, оно самое. Уход от налогов. Ну, так или иначе, он проигрался и потерял имущество. На Дугласа надо было прямо смирительную рубашку надевать. Чуть не убил Хомера. Заставил братика заплатить все до последнего цента.

– Откуда ты все это знаешь?

Дэйзи ухмыльнулась, наклонилась поближе и дыхнула на Отэм перегаром.

– Подслушиваю у замочных скважин. В этом доме мало чего происходит, что бы я не знала.

Отэм про себя отметила, что надо быть поосторожнее и следить за собственными замочными скважинами. Она посмотрела в зеркало, притворившись, будто изучает свое отражение.

– Расскажи мне о Дэйле. Он тоже любит карты?

– Нет, и женщин не любит. – Она подмигнула Отэм. – Вы понимаете, что я имею в виду.

– Он голубой? – спросила Отэм, раскрыв глаза от изумления.

– Не знаю, насколько он там голубой, но он странный, как трехдолларовая бумажка. Время от времени он появляется с женщинами, только это для отвода глаз – приказ мистера Дугласа. Он может иметь своих чудных зазноб, лишь чтобы все было шито-крыто.

Отэм расхохоталась, повернулась и крепко обняла Дэйзи. В эту минуту в комнату вошел Дуглас и, увидев эту сцену, озабоченно нахмурился:

– Дэйзи, когда она будет готова? Люди уже начали собираться.

– А вот торопить меня совершенно незачем, большой мальчик.

Дуглас посмотрел на волосы Отэм и отстранил Дэйзи:

– Думаю, будет лучше, если Отэм сама причешется. И держись подальше от бутылки. От тебя несет, как от самогонного аппарата!

– Кому и знать, как не вам. – Прежде чем уйти, Дэйзи наклонилась и прошептала: – Ни полслова о том, что я рассказала. А то этот старый говнюк убьет меня, если узнает, что я сплетничала.

Отэм кивнула, взяла щетку и начала причесываться.

– Буду готова буквально через секунду.

Дуглас встретился с ней глазами в зеркале.

– Я хочу, чтобы сегодня ты была хорошей девочкой. Здесь не Сан-Франциско, и ты не в баре. Ты миссис Дуглас Осборн, хозяйка Дома Осборнов. Я бы не хотел, чтобы ты посылала кого-нибудь к едрене матери только из-за того, что тебе не понравились его слова.

– Кто? Я? Никогда. Между прочим, я пригласила Боба Проктора. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь из присутствующих был на моей стороне.

– Ты что, нервничаешь из-за встречи с семьей?

– Что мне нервничать? Сомневаюсь, что ты выгонишь меня, если они не одобрят твой выбор.

– Ты чертовски самоуверенна, женщина. Тебе кажется, что ты меня уже оплела и спеленала по рукам и ногам, не так ли?

Она улыбнулась его отражению в зеркале.

– А разве не так?

Он усмехнулся и достал из нагрудного кармана серую бархатную коробочку.

– Мне бы хотелось, чтобы сегодня ты надела это. Семейное наследие. Я не могу его тебе отдать, но пользоваться – пользуйся. Этот кулон носили жены всех Осборнов. Когда-нибудь его будет носить жена Брайана – если парень остепенится и найдет себе жену.

Дуглас вынул из футляра рубин размером с перепелиное яйцо и надел ей на шею. Камень лег в ложбинку на ее груди – сгусток темно-красного вина на светлой коже.

Отэм дотронулась до драгоценности пальцем.

– Какой красивый, – прошептала она искренно.

Дуглас осмотрел ее, и в глазах у него читалось одобрение.

– Ты высокая, Отэм, у тебя гордая осанка. Этот камень на тебе хорошо смотрится. Эдит была маленькой. На ней рубин выглядел смешно. – Он взял Отэм за руку и повел к двери. – Пошли, а то опоздаем на свой собственный прием.

– Пожалуй, – сказала она, усмехнувшись. – Мне не терпится познакомиться с твоей семьей. Я так много слышала о них, что просто сгораю от любопытства.

– Так, – произнес Дуглас и поднял бровь. – И что же это должно значить?

Она улыбнулась:

– Только то, что они очень интересные люди, весьма и весьма многогранные.