Розы для богатых

Глава 40

В клубе было полно народа. Большинство столов занимали парочки, другая часть посетителей танцевала. С тех пор как Брайан вернулся домой, сюда начали приглашать совершенно иных музыкантов, да и атмосфера в клубе стала куда лучше: непринужденнее, менее натянутой и чопорной, и он задавал себе вопрос, а не явилось ли появление Отэм причиной всех этих перемен. Отэм как будто присутствовала повсеместно – и в Доме Осборнов, и в городе. Там, куда она приходила, вскоре начинали происходить изменения.

Брайан прошел между столиками к тому месту, где она сидела с Бобом Проктором, удивляясь, что это его огорчило. Ему нравился Боб, тем не менее сейчас Брайан не был настроен на светское общение. Он рассчитывал побыть наедине с Отэм, во всяком случае, насколько это возможно в переполненном зале.

Брайан подал знак официанту и наблюдал, как они добродушно болтают между собой. Между Отэм и Бобом чувствовалась близость, какая не часто встречается между клиентом и адвокатом; они больше походили на старинных друзей.

Брайан ощутил укол зависти, или обиды, или… ревности? Это открытие обескураживало. Его взаимоотношения с дамами были по большей части мимолетными: новая страна, новые лица. Он не оставался с одной и той же женщиной настолько долго, чтобы могла возникнуть крепкая эмоциональная связь. Впервые в жизни он ревновал как собственник и поэтому не знал, как вести себя в такой ситуации.

Когда принесли напитки, Брайан быстро взял свой бокал. Он сделал глоток и попытался вовлечь Боба в беседу. Поскольку у них была лишь одна общая тема, то, естественно, речь зашла о приобретении шахты «Корбетт корпорейшн». Боб нарочито, как показалось Брайану, посмотрел на часы и, извинившись, торопливо ушел.

С Отэм разговаривать всегда было легко, но Брайан неожиданно почувствовал такую застенчивость, что беседа как-то не клеилась, то и дело возникали долгие паузы, да еще эти блестки роз почему-то совершенно не давали ему сосредоточиться. Он почти что обрадовался, когда она извинилась и пошла припудрить носик. Его бокал был пуст, поэтому он повторил заказ, хотя знал, что Отэм всегда без исключений отказывалась пить больше двух порций. Брайан еще никогда не видел ее хотя бы слегка пьяной.

Когда она возвращалась к столу, какой-то музыкант из ансамбля подошел к ней и попросил спеть. Отэм посмотрела на сцену, а потом на Брайана:

– Ты не возражаешь?

У нее был такой тоскливый вид, что он с готовностью кивнул. Она поднялась на сцену, несколько секунд о чем-то пошепталась с музыкантами и повернулась к залу.

– Я не могу петь так, как Энн Мюррэй, но я попробую спеть для вас один из ее хитов. – Взяв микрофон и покачиваясь в такт музыке, она начала песню «Рябинники».

Отэм пела, и казалось, что с нее спала какая-то маска. Лицо стало нежным, светящимся и как бы растворилось в звуках. В голосе Отэм, свободном и живом, зовущем за собой, чувствовалась вся ее сущность: резкость, сарказм, пылкость и теплота. В свете ламп платье ее переливалось разноцветными огнями, а волосы казались золотисто-медным облаком.

Брайана удивил ее профессионализм. После первой песни Отэм попросили спеть вторую, потом еще и еще. Она умела захватить и удержать внимание слушателей, словами и телодвижениями соблазняя каждого мужчину в зале – а может, так только казалось Брайану. Исполнив несколько самых популярных песен других артистов, Отэм снова взялась за репертуар Энн Мюррэй. Она повернулась и смеясь посмотрела прямо на Брайана. Он улыбнулся ей и поднял свой бокал, наконец признав, что Лайза была права. Он желал Отэм больше, чем какую-либо женщину в своей жизни.

Живя в одном доме, они постоянно сталкивались. По закону больших чисел им надлежало стать любовниками много месяцев назад. Если бы не его отец и ее частые исчезновения… Брайан вдруг подумал о мужчине с яхтой. Ее возлюбленный? Возможно, даже жених? Он уже не представлял себе Дом Осборнов без Отэм. У него в груди возникло какое-то непонятное ощущение, и улыбка сошла с его лица.

Она закончила песню с каким-то заразительным смехом.

– О-о-о, да! Спасибо, спасибо, ребята, но под прожекторами становится слишком жарко.

Отэм отдала микрофон, спустилась со сцены и, раскинув руки, пошла к Брайану.

– Ты не забыл об обещании провести меня по танцевальному залу? Или так и будешь сидеть таращиться, словно впервые столкнулся с женщиной?

– Неужели у меня действительно такой вид?

– Весь вечер. Ты, наверно, чем-то озабочен?

– Немного.

Брайан прошел с ней в танцевальный зал, положил руку ей на талию и плавно повел в такт с музыкой. Все его чувства невероятно обострились от теплоты ее тела в его руках. Отэм что-то напевала и, казалось, совершенно не ведала о том, как действует на него. Если бы Брайан мог сделать то, чего ему хотелось, если бы она была не Отэм, а кем-нибудь еще, он подхватил бы ее на руки и помчался бы домой, в постель.

Она слегка отстранилась от него.

– Лгунишка. Ты хорошо танцуешь.

Он кивнул в сторону сцены:

– У тебя тоже неплохо получается.

– Я когда-то пела в баре. Я тогда была молода, и мне не терпелось вырваться вперед. Деньги я могла получить лишь единственным способом – выманивая их у мужчин. И я научилась выманивать.

– Причем виртуозно, – пробормотал он.

– Что?

Брайан улыбнулся:

– Уже поздно. Я бы сказал, уже ночь.

– Брайан, в чем дело? Ты боишься, что превратишься в тыкву, если пробьет полночь?

– Возможно. Ты идешь?

Она кивнула, и они вышли из клуба. Когда они подходили к своим машинам, Отэм вдруг остановилась.

– Хочешь наперегонки?

– Ты – со мной? «Ягуар» против «феррари»? У тебя нет ни единого шанса.

– Ха! Попробуй-ка.

Брайан уж и не помнил, когда последний раз гонял по Мэйн-стрит. Эта идея ему понравилась.

– Еще бы. Я дам тебе фору – три квартала.

Брайан отлично знал все проулки и кратчайшие пути, так что приехал домой намного раньше Отэм. Он уже начал волноваться, когда наконец блеснули фары и ее «ягуар» зарычал в подъездной аллее. Резко остановившись, Отэм выскочила из машины. Что-то злобно ворча себе под нос, она прошагала мимо Брайана, вошла в дом и взбежала по лестнице.

– Так себе гонщица! – крикнул он ей вслед.

Отэм обернулась и свирепо поглядела на него:

– Меня остановила полиция.

– Выписали штраф?

– Нет, просто языки чесали о превышении скорости. А у меня не было с собой прав, и об этом тоже побеседовали.

– Если не оштрафовали, что ты тогда расстроилась?

– Потому что это было глупо с моей стороны! – Она вошла в комнату, хлопнув дверью.

Озадаченный тем, что Отэм могла огорчаться из-за таких пустяков, Брайан поднялся к себе, разделся и лег в постель. Но заснуть никак не удавалось. Он ворочался с боку на бок, и в голове у него вертелись мысли об Отэм. «Вдова моего отца», – все время напоминал он себе.

Откинув простыню, Брайан выругался и выпрыгнул из кровати. Схватив халат, направился в кабинет, чтобы поработать, но вдруг, случайно поглядев в окно, увидел какую-то фигуру, полускрытую тенью.

Брайан подумал об отце, но мысль эта быстро ушла, и он выбежал на заднюю лестницу. Отэм, завернувшись в большое полотенце, сидела на траве. Она поджала ноги, положив подбородок на колени, и печально всматривалась в ночь.

– Что это ты так задумалась?

– Просто размышляю.

– О чем размышляешь?

– О жизни. О прошлом, настоящем и будущем… Брайан, ты мог бы торговать собой?

– Странный вопрос.

Она поднялась и стояла повернувшись к нему лицом.

– Мог бы?

– Нет.

– О-о-о, какой высокий и могучий! – Медленная, какая-то странная улыбка коснулась ее глаз. Ее губы приоткрылись, она кончиком розового языка провела по губам. Отэм отпустила полотенце и стояла перед ним обнаженная. Она взяла пальцами отвороты халата и сняла его с плеч Брайана. Лунный свет упал ему на грудь и оживил монетку, которая золотыми искорками засверкала в ночи. Отэм положила ладони на его широкие плечи и погладила по рукам.

– Пойдем поплаваем.

Его пульс участился, и кровь застучала в висках, как барабаны в джунглях. Брайан и раньше видел Отэм голой, но никогда так близко. В лунном свете ее кожа словно светилась изнутри, а волосы на лобке пламенели. Он завороженно смотрел, как поднимаются и опускаются ее груди, на их нежную тень на ее теле. Брайан медленно положил руку ей на плечо, осторожно дотронулся до розового соска, провел дрожащими пальцами по животу и изящной округлости бедра. Хриплым от желания голосом произнес:

– Отэм, ты сводишь меня с ума.

– Знаю. – Она тихонько засмеялась и прильнула к нему.

У Брайана мелькнула мысль о кровати, но она была слишком далеко. Он подхватил Отэм на руки и подошел к дубу, под низкими ветвями которого трава была густой и бархатистой. Легкий ветерок пробежал по веткам, и листья, томно вздыхая, зашептались. Брайан опустил ее на траву, тронул кончиками пальцев ее губы, обвел тень, играющую на ее коже… Приподняв голову, Отэм потянулась к нему. Ее губы были прохладными и влажными, сперва неуверенными, но потом потеплели, откликнувшись на его поцелуй.

Брайан хотел, чтобы Отэм было приятно, однако ему казалось, будто ее что-то сдерживает, словно она намеренно таила от него частицу себя. Он терпеливо ласкал ее. Его руки, сильные и уверенные, гладили округлость ее груди, губы блуждали по ее телу, гладкому, как шелк, и сладкому, как густые сливки. Он ощущал податливость ее тела в своих руках, но ее прикосновения не были нежными и робкими. Она гладила его возбужденную плоть, и от прикосновения этих пальцев Брайан трепетал как лист на ветру. Она играла с его телом, притрагивалась к нему горячими губами, выскальзывала из рук, словно хотела убежать, тихо смеялась и опять обнимала. Снова и снова она дразнила его, и он чувствовал, что вот-вот взорвется.

Не в силах больше ждать, Брайан приподнялся и вошел в теплоту ее тела. Он держал в своих руках то, чего страстно желал много месяцев, но отказывался признаться в этом даже в уединении собственной постели. Сейчас он заново узнавал ее, прикасался к ней с неведомой ранее нежностью, целовал ее, как будто бы впервые, слышал, как быстро бьется ее сердце.

Брайан чувствовал частое неровное дыханье Отэм на своей щеке, и ее тело сладостно двигалось в такт ему. Она что-то бормотала, ее губы и пальцы изводили его, все его чувства перепутались и воспарили. Он ощутил, как нечто нарастает в нем и вот-вот лопнет, как вдруг она жалобно застонала и удивленно поглядела не него.

– Сукин сын, – прошептала Отэм. – Ублюдок.

Но слова эти были нежными, как слова любви, и она жадно прижала его голову к лицу.

Брайану хотелось смеяться, кричать, единым махом перепрыгивать через любые препятствия. Ночь, Отэм, восторг – все это было неистово и чудесно. Фейерверки взлетали к луне, звезды рассыпались шутихами, даже звенели чертовы колокольчики.