Рулетка для двоих. Часть 1: Онлайн

Глава 13

— Все обязательно получится.

— Получится полная хрень! Не собираюсь я этого делать! — Серега возмущенно брякнул кружкой с кофе о стол. Несколько капель выплеснулось на деревянную поверхность, заставив меня поморщиться. Друга это ничуть не смутило, он так и продолжал нависать надо мной, от негодования красный, словно пожарная машина.

— Сереж, ну в чем проблема? Расширь им количество подключений, делов-то.

— А ничего, что у них по договору две сессии? На двух операторов?! А последний месяц там одновременно минимум десять китаез сидит?

Оу, вот это поворот! Я щелкнул мышкой, выводя на экран договор с «Bank of China». Так и есть: две сессии, самый дешевый пакет. Ну и как поступить? Обрезать линии? Так вой поднимется, что мы им работать не даем. Но расширять за просто так тоже нельзя — Серега был прав.

— Андрей Петрович, — окликнул я коллегу на другом конце комнаты.

Седовласый эксперт по документообороту никак не отреагировал, полностью отдавшись звучавшей в больших наушниках музыке. Громкость я оценил даже с такого расстояния. Кажется, у него там Битлы играли?

— Андрей Петрович! — позвал я снова и для надежности помахал в воздухе рукой. С тем же результатом можно было перед статуей размахивать: ноль реакции, ноль эмоций. Уткнулся в монитор, ничего не слышит, никого не видит.

— Сереж, кинь в него чем-нибудь, — попросил я. — У тебя глаз острый, а то я ведь и попасть могу ненароком.

Серега взял со стола маленький стертый ластик и, почти не целясь, отправил его прямиком в пожилого меломана. Снаряд гулко стукнулся по большой круглой чашке мониторного наушника, внося помехи в музыкальную идиллию. Андрей Петрович все-таки соизволил снять с головы шумоизоляцию.

— Что надо? — откликнулся он, довольно ворчливо. — Кто посмел меня работой отвлекать посреди дня?

— Петрович, — проигнорировал я озвученную сомнительную формулировку, — будь добр, подготовь дополнительное соглашение для китайцев с расширением сессий до двенадцати. И стоимость им посчитай по полному тарифу, без скидки. Сможешь?

— Через два часа вышлю, — отозвался он и снова уткнулся в монитор, натянув наушники обратно. Только пальцы запорхали по клавиатуре в пять раз активнее.

Вот это я понимаю: ни споров, ни вопросов, ни уточнений. Святой человек!

— Мы им допники уже раз пять высылали. — Серега вложил в интонацию столько скепсиса, что даже я начал сомневаться в собственном решении. — Такое впечатление, что этот начальник, хрен запомнишь его имя, Хунь Сунь Вынь, ими подтирается. Каждый раз на согласование отправляет и с концами.

— Еще раз подотрется — обруби ему все линии. На один день, до семнадцати вечера. А потом включи. Пусть попробуют за час успеть дневной трафик отправить.

Серега кровожадно хрустнул сцепленными пальцами и поспешил к своему компу.

— И скриншоты с фиксацией превышений сделай, — добавил я вслед. — А я это зампреду напрямую отправлю, пусть Хунь Вынь сам потом ему объясняет, почему банк встал.

— Сурово. Это же китайцы, у них смертная казнь разрешена!

Он покачал головой и погрузился в работу.

Ну да, что будет с виновным, я легко мог представить. Китайцев много, а хороших рабочих мест мало. С другой стороны, к таким — никакой жалости! Им только позволь присесть на шею, так сразу ножки свесят. Проходили уже и не раз.

Остаток дня пролетел незаметно. Даже банки притихли, поглощенные наступившей порой летних отпусков. Не было непрерывного шквала звонков, разносящегося по офису. Не прилетал листопад писем на корпоративную почту, заполняющих экран с пугающей скоростью. Все работы и визиты клиенты сами просили перенести «на попозже», не желая влезать в новые проекты непосредственно перед отдыхом. Ведь мыслями многие люди были уже там: на желтых песчаных пляжах. Наслаждались теплыми лазурными волнами и жадно ловили загар в полуденное пекло. То есть предвкушали все то, что мне не светило даже в перспективе.

У нас народ, что странно, усердно работал. Долги не накапливались, кейсы открывались и закрывались, трубки поднимались и опускались. Лето — приятная пора, как ни крути. Можно было расслабиться и, попивая остывающий чай, подумать о той, кого мне так внезапно подкинула Рулетка очередным случайным поворотом. Маленькое рыжеволосое недоразумение с ясным взором голубых глаз. Сочные, чувственные губы. Такие забавные, по-детски припухлые щечки, вздернутый кверху носик. И вот этот ребенок намеревался меня соблазнить? Я хмыкнул, представив, как это могло бы выглядеть. Получалось довольно комично. Да она же еще вчера в куклы играла! Ну ладно, позавчера.

Впрочем, девочке стоило отдать должное. Рина не оскорбилась, не взъерепенилась. Следила внимательно, делая пометки в своей дурацкой тетрадке, — типичная отличница. Внимательная, собранная и, самое главное: она меня не только слышала, но и слушала. Уже глубокой ночью, когда мы оба поняли, что надо бы все-таки поспать, обещала к следующей встрече подготовиться основательно. Уставшие и зевающие, мы условились продолжить сегодня часов в восемь.

Часы показывали двадцать минут седьмого. Времени добраться до дома оставалось не так уж и много.

— Коллеги, всем хорошего вечера! — Я бодро попрощался, наскоро покидав вещи в рюкзак, и поспешил слинять из офиса.

Войдя в квартиру, первым делом принял холодный душ, чтобы смыть пот и пыль знойного города. Не то чтобы я фанател от закаливающих процедур, но сезон отключения горячей воды в этом году наступил как и всегда: на неделю раньше запланированного графика. Эти идиоты в управляющей компании даже с такой простой вещью умудрились накосячить.

Подумав, быстро навел в комнате видимость порядка. Не знаю почему, но не хотелось показаться типичным холостяком с разбросанными по полу носками и сантиметровым слоем пыли на полках. Хотя, разумеется, ничего такого не было. Поставил в раковину пустую кружку из под пива — вот и все. Я оглядел свое жилище критическим взглядом со стороны: кругом царили чистота и порядок. Даже прибираться не надо — обидно немного.

Обычная московская двушка, доставшаяся в наследство от бабушки, в первый раз встретила угрюмыми стенами с отслаивающимися обоями и желтыми разводами на потолке от нерадивых соседей. Пришлось сделать ремонт, пусть и не такой шикарный, как хотелось бы, но вполне современный. Заодно и небольшую перепланировку организовал. Согласованную, разумеется. Теперь стены нейтральных серых тонов не резали глаз. Минимум мебели по углам оставлял максимум свободного места. Темные блэкаут-шторы: ненавидел, когда по утрам солнце не давало поспать. А летом оно начинало светить уже в пять утра — проклятие окон, выходящих на восточную сторону.

— Вроде, вполне даже неплохо, — произнес я в пустоту.

Никаких ковров — ни на полу, ни, упаси боже, на стенах. Эти пылесборники я выбросил первым делом. Теперь комнату украшали абстрактные картины, написанные одной моей подругой еще лет десять назад, когда она была не модной раскрученной художницей, а панкующей оторвой, по чистому недоразумению поступившей на художественный. Сейчас за ее шедевры можно было выручить еще одну такую же квартиру. Но я бы не расстался с ними ни за какие деньги — это не просто мазня. Это мое прошлое.

Большой мега-мягкий розовый диван, доставшейся в наследство от бывшей девушки, журнальный столик возле него. Белое пианино стояло вдоль длинной стенки — я на всякий случай убрал с пюпитра ноты и закрыл крышку. По обеим сторонам от него примостились стойки с двумя гитарами. Акустический инструмент родом из Испании родители подарили мне в девятом классе, когда подростковый бунт грозил закончиться отчислением из музыкалки на последнем году обучения. Враждующие стороны заключили перемирие: мне купили гитару, а я не бросил игру на фортепиано, честно получив корочку о музыкальном образовании. Где эта корочка была сейчас — я понятия не имел.

Задумчиво провел пальцами по краю грифа второй гитары, стоявшей в другом углу. С ней были связаны отдельные воспоминания…

В соседнюю комнату можно было даже не заглядывать. Спальня и маленькая гардеробная с минимумом одежды. Туда я точно не собирался пускать посторонних. Хотя, когда туда последний раз заглядывал кто-то кроме меня? Я уже и сам точно не помнил. Давно. Но разбросанных носков там точно не завалялось, так что совесть была в порядке.

Хороший у меня дом. Ну и почему я вибрирую в пустоту, как будто одноклассницу в гости впервые пригласил?

Устроившись с комфортом на диване, я открыл Рулетку. До встречи с Риной оставался еще почти час, можно было немного развлечься.

Первым попался уже знакомый дед. Он взглянул на меня сурово, неодобрительно поджав губы, и проскрипел:

— А, безбожник пожаловал. Окстись, грешник!

И перекрестил меня на всякий случай.

— Дедуль, не сегодня, — ответил я и нажал «Следующий».

Всего третий день я заходил в Рулетку, а уже начал узнавать некоторые лица. Вот этот мужик в строгом офисном костюме появлялся только в рабочее время, судя по безликому корпоративному антуражу за спиной. А рабочий день у него начинался часов с семи утра и заканчивался уже вечером. Бедолага. Либо трудоголик, либо живет в другом часовом поясе.

А вот этот знойный бородатый кавказец наоборот, выходил в Рулетку только из дома.

— Салам алейкум, брат. — Он приветливо поднял руку.

— Мир дому твоему, уважаемый.

Мужик расцвел в улыбке. Мы лениво поперебрасывались общими фразами. Очень вежливый, воспитанный человек! Удивительно.

Стеснительного обладателя малиновой футболки с какой-то надписью на груди я просто смахнул: что-то подозрительное чувствовалось в нем, хотя я затруднился бы сказать, что именно.

Появился уже знакомый интерьер ванной комнаты с обшарпанной зеленой плиткой и журчанием льющейся воды.

— Привет, — раздался мужской голос.

— Только покажись в кадре, прокляну! — рыкнул я грозно.

Угроза подействовала, невидимый мужик сам пропал. Сейчас у меня не было желания ругаться с кем-либо, настроение и без того было прекрасным.

— Привет.

На экране появился мальчик, лет восьми или девяти. Упитанный, розовощекий пацан грустно смотрел прямо в камеру телефона, которая постоянно двигалась. На заднем плане мелькали коричневые брусья деревянного дома, покрытые блестящим лаком, такая же деревянная мебель, стол, с потрепанной клеенкой, старый советский ковер на полу. Деревня или дача? Наверное, дача все-таки.

— Привет. — Я постарался, чтобы моя улыбка вышла как можно более открытой. — Чем занимаешься?

— Скучаю…

Он даже не постарался придать голосу бодрости. Вот этим дети и отличаются от взрослых: у них все эмоции наружу. Никакого притворства, никакого лицемерия. Грустно? Тогда это будет видно сразу. Радостно? Значит, улыбка в пол-лица. И мне это нравилось.

— А почему ты скучаешь? Где твои родители? — поинтересовался я осторожно.

— Папа на работе. А мама сказала, что у нее дела срочные, какой-то там «мо-ни-кюр», ее еще долго не будет.

— Маникюр, — поправил я машинально. — А почему с друзьями не гуляешь?

— Мама сказала, что одному на улицу выходить нельзя, там может быть слишком опасно.

Я сокрушенно покачал головой. Да уж. Родители заняты своими взрослыми делами, какое им дело до того, как ребенок проводит свой досуг? Главное: дома, в мнимой безопасности, и похрен, чем он там занимается. Поразительный подход к воспитанию.

— А ты решил зайти в Рулетку? Ты же знаешь, что это не лучшее место для детей? Тут всякие встречаются…

Я попытался подобрать слово, которое будет не слишком откровенным для ребенка.

— …Извращенцы? — откликнулся пацан. — Ну да, тут каждый второй свою письку в экран тычет.

— И как тебе?

— Противно, — признался он. — Но ты же не такой?

— Нет, я не такой.

Повисла пауза. Мальчик машинально накручивал круги из одной комнаты в другую, заглядывая на кухню, хлопая дверцей холодильника и возвращаясь обратно в комнату. Как будто он и минуты не мог простоять на одном месте, не то что усидеть. А я молчал, находясь в глубоком унынии. Нет, знал, что тут полно уродов, но думал, они все-таки по женщинам. А вот так, ребенку… Происходящее у меня в голове не укладывалось.

— Ну и зачем ты здесь тогда тусуешься? Почитай книжку, например.

Надеюсь, я сейчас не звучу как престарелый старпер? Посмотрел на свое изображение в нижней части экрана. Вроде, не такой уж и старый?

— Я не люблю книжки, они скучные! — ответил он капризным тоном.

Дети…

— Посмотри телевизор?

— Там ничего интересного!

— В игрушки поиграй?

— У меня планшет заблокирован, я недельный лимит времени уже потратил.

Какой-то бестолковый диалог у нас получается. Серьезно, что еще можно предложить ребенку? Я с детьми не очень-то привык общаться.

Задумавшись, почесал бровь. Может, проще от обратного?

— А как тебя зовут?

Мальчик нахмурился, сурово посмотрев в камеру.

— Мама мне не разрешает знакомиться с незнакомыми людьми.

Полный финиш! Все для безопасности дитятки. А вот забрать его с собой никак тогда? Иди посмотреть, где сын залипает в телефоне? Нет, основное рассказали: на улицу не ходить, с посторонними не говорить, спичками не баловаться, пальцы в розетку не совать. И все, совесть спокойна. Знакомиться с кем попало нельзя, а смотреть на извращенцев — пожалуйста! Справедливости ради, мамашка, скорее всего не в курсе, где чадо проводит досуг. Только чья это вина? Мысленно, я был на стороне ребенка. Он еще не вырос, ему дано право на ошибку. Ответственность должны нести взрослые. Которых дома не было, кстати.

— Ладно, можешь не отвечать, — сказал я примирительно. — Твоя мама права, не стоит общаться с незнакомыми людьми. Меня зовут Егор! Вот, теперь я чуть-чуть не такой незнакомый?

— Получается, так, — улыбнулся он.

— Слушай, а давай музыку послушаем?

Мальчик махнул рукой.

— Надоела, одна и та же все время.

Я покосился на свои музыкальные инструменты. А что? Это могло сработать!

— Хорошо, тогда предлагаю игру!

— Какую?

На его лице так быстро вспыхнуло радостное удивление, что у меня сердце сжало тисками. Насколько же одиноким надо себя чувствовать, чтобы вот так сразу хвататься за любое предложение от первого встречного.

— О, это очень сложная игра! Даже не каждый взрослый сможет в нее сыграть.

Я выдержал интригующую паузу. Пацан, ожидаемо, заглотил крючок.

— Я смогу! А что за игра?

— Ты какую музыку любишь?

Он задумался:

— Ну, разную. “Slipknot”, “Limp Bizkit”, “Slayer”… “System of Down” еще… "Металлику" можно! Ну и потяжелее что-нибудь.

Охренеть! Общаемся минут десять, а я опять в шоке. Потяжелее?! А вот это вот было «полегче»? Я проглотил нецензурное ругательство: достойная детская подборка. Нет, умом-то понимал, что «Облака — белогривые лошадки» мальчик, скорее всего перерос… Но настолько?!

Спокойно, Егор. Имеем то, что имеем.

— Интересная у тебя подборка! — Я поднял вверх большой палец. — Тогда нам будет проще. У тебя уже есть, считай, огромное преимущество.

Лохматое чудо в экране довольно заулыбалось.

— Смотри, правила простые. Я играю мелодию, а ты угадываешь. Угадал группу — тебе очко. Угадал песню — два очка. Не угадал — два очка мне. Погнали?

— Только что-нибудь, что я знаю. А то если редкое — то не считается!

— Уговор! Только хиты. Итак, первая мелодия…

Я развернул ноутбук в сторону своего музыкального уголка, подошел к банкетке и включил электрогитару. Да, давненько я не брал ее в руки. Медиатор привычно лег между большим и указательным пальцем. Так, словно и не было никакого перерыва. Как если бы я только вчера поставил ее в стойку, сделав небольшую паузу. Провел по струнам, пробуя звучание, — комбик противно загудел. Пришлось уменьшить овердрайв. Заодно подтянул колки, выравнивая строй. Попробовал еще раз — вроде порядок.

По ту сторону экрана за мной жадно следили два горящих глаза. Ребенок даже рот приоткрыл от нетерпения. Что же с ним будет, когда я заиграю?

Сейчас и узнаем.

— Отгадывай! — крикнул я и запилил первый рифф. Торопливое бренчание на верхних струнах с чередующейся модуляцией постепенно набирало мощь, прибавляло энергии, обрушившись жестким запилом в басах. И потом отрывистые удары в куплете, которые сменила мелодика припева. И снова по кругу.

— “Chop Suey”! — завопил мальчишка радостно, неуклюже пританцовывая в такт. — “System of Down”!

— Десять очков Слизерину! — откликнулся я, доигрывая рифф. — То есть, два — ноль. Вторая мелодия!

Ох, не налажать бы. Долгое тягучее вступление на дребезжащих и подвывающих струнах, гудение и скрежет. И быстрый скачущий риф.

— “Slayer”! “Кровавый дождь!”

— Четыре — ноль! Еще хочешь?

— Конечно!

Каким же восторгом горели его глаза! Я чувствовал, как внутри, где-то в груди, разливается тепло. Видеть его радость было так приятно. Словно подставить лицо солнечному свету, неожиданно пробившемуся через мрачные осенние тучи.

Грустное вступление перебором в миноре и переход на тяжелый, продолжительный драйв. Быстрая смена аккордов и проигрышей и снова минорная мелодика.

— И это “System of Down”! — завопил мальчишка во весь голос. Даже громкость на ноутбуке пришлось убавить.

— А песня? — Мне тоже пришлось кричать, чтобы перекрыть звук усилителя.

— Блин! Я же знаю! Это… как там его! Черт! Черт! Что-то про город!

Он был такой забавный! Подпрыгивал на месте, хватаясь руками за голову. Щелкал пальцами, силясь вспомнить название песни.

— “When I became the sun I shone life into the man's hearts” — скорее проорал, чем пропел я последние строки. — Сдаешься?

— Да я же ее знаю, че-е-ерт! — В отчаянии он хлопнул себя рукой по лбу. — Точно! “Toxicity”!

Ого, как у них мозг работает, однако. Надо только хлопнуть по нему, и все сразу на место встает? Запомним, полезный прием. На работе пригодится.

— Шесть — ноль в пользу знатоков, — подвел я счет. — Играем дальше?

— Да!

И понеслось. Я играл все рифы, которые только мог вспомнить. Непослушные поначалу пальцы сейчас живее забегали по струнам. Медиатор начал порхать легко, словно живой. Все меньше нот попадало мимо. Все больше себя вкладывалось в аккорды. Я уже не напрягался так сильно, просто получал кайф от музыки. От драйва. А мальчишка требовал еще и еще, угадывая песню за песней.

— Вася, я дома! — раздался из Рулетки отдаленный женский голос.

— Спасибо тебе, дядя Егор! Это было офигенно круто!

Пацан тут же сбросился, видимо, не желая запалиться перед родительницей. А я так и остался наедине с гитарой, тихонько перебирая струны, пришибленный его «дядей Егором». Вот и дожил, когда меня «дядей» называют. Здравствуй старость, ты пришла.

Устало провел по волосам вспотевшими ладонями. Посмотрел на красные с непривычки подушечки пальцев на левой руке: завтра будут болеть. Ну и ладно, зато это действительно было офигенно. Может, хоть один ребенок поверит, что не все взрослые законченные сволочи. Мне и самому очень хотелось в это верить.

Оглушительное сверление, перемежаемое долбежкой, раздалось из квартиры слева. Видимо соседи решили заняться ремонтом. Я взглянул на часы: двадцать тридцать семь. Пришлось громким стуком в стену напомнить им, что отведенное законом время для строительных работ уже закончилось. Мне тоже отдохнуть хочется после тяжелого дня. Перфоратор заглох.

Время…

Епрст! Рина уже полчаса как ждет, наверное!

Быстро вернув гитару в стойку, я кликнул Рулетку.

И попал на мужской детородный орган, зажатый большой волосатой рукой.

— Да ты вконец сука двинутая! — заорал я сразу, не отдавая себе отчета.

Это был взрыв. Резкий, мгновенно произошедший выброс энергии. Чистой, незамутненной ярости.

— Ты педофил гребаный, тут же дети сидят! Полный дегенерат: так сразу свою пипетку в экран выставлять! Импотент гребаный! Да что ж ты за уродина…

Экран мигнул черным. А я сидел, тяжело дыша, восстанавливая пульс и пытаясь осознать, как такое вообще может происходить. Кружочек сделал несколько оборотов, и экран показал мне женские губы. Несколько мгновений я смотрел на них, как вдруг изображение начало отдаляться, ракурс изменился, и я увидел знакомое лицо с рыжими локонами и светлой улыбкой.

— Егор! — Рина радостно помахала перед камерой рукой. — А я уж боялась, что ты не придешь. Привет! Как дела?