Рулетка для двоих. Часть 1: Онлайн

Глава 24

«Может, хватит уже, наконец? Сколько можно названивать с утра пораньше! Воскресенье! Совести у людей нет!»

Я попыталась нащупать смартфон, отчаянно вибрировавший на прикроватной тумбочке, но сделать это с закрытыми глазами оказалось непосильной задачей. Кажется, он звонил уже давно… Я находилась в том пограничном состоянии, когда мозг уже просыпался, а тело еще отчаянно отказывалось что-либо делать. Выныривая в пробуждение и проваливаясь обратно в сон, я поморщилась от назойливого жужжания и четко поняла, что глаза открыть все-таки придется. Пришлось усилием воли заставить себя сделать это. Только для того, чтобы тут же зажмуриться от яркого солнечного света, заполнявшего комнату.

Лето. Люблю я лето, но почему так рано светает?! Машинально посмотрела на часы: семь утра. Интересно, какой чудак жаждет казни? Голова упорно отказывалась соображать. Видимо, сказались поздние посиделки с Егором. Телефон все не унимался, нужно было узнать хотя бы имя настойчивого абонента. Прищурившись, я одним глазом взглянула на экран.

Аркадий.

Остатки сонливости тут же улетучились. Аркадий никогда не звонил по утрам. Он вообще почти никогда не звонил. Что-то случилось?

— Да, — сказала я сиплым спросонья голосом и, испугавшись его скрипучего звука, тут же откашлялась, прочищая горло. — Доброе утро, Аркадий.

— Доброе утро, Рина. — Голос в трубке был непривычно радостный, возбужденный. — Я не разбудил тебя, надеюсь?

— Нет, вовсе нет. Я уже давно встала.

С силой потерла глаза и щеки, усиливая кровообращение, но бодрости почти не прибавилось. «Кофе. Срочно нужен кофе, пока я не овдовела еще до того, как вышла замуж».

— Прежде всего, хотел поинтересоваться: как твоя нога?

При этом вопросе я услышала в интонациях еще и тревожные нотки беспокойства. За них я была готова простить даже незапланированное утреннее пробуждение. Рядом с сердцем зажегся маленький теплый огонек. Аркадий беспокоился обо мне, это так приятно!

— Эм-м-м-м… — выдержала я половинную паузу, будто бы прислушиваясь к своим ощущениям. — Вчера еще немного ныла. А сегодня уже не болит. Я даже ходить могу спокойно!

— Ты же делала рентген, как мы и договаривались?

— Да-да, разумеется! — поспешно заверила я его. — Ничего криминального не обнаружили, лишь небольшое растяжение.

— Приятно слышать! Я очень боялся, что у тебя перелом.

Я встала с кровати и, прижимая трубку щекой к плечу, натянула любимый шелковый халатик, влезла в тапочки и пошла на кухню.

— Да, это могло бы поставить под угрозу наш концерт. Прости, что тебе пришлось поволноваться.

— Ничего, ты же в этом не виновата. Я просто рад, что поправляешься. Кстати, о концерте: я как раз по этому поводу и звоню.

— Его опять перенесли? — спросила я с тревогой.

— Нет, все планы в силе. Но у меня есть к тебе другое предложение.

Он замолчал, нагнетая интригу. Долго выдержать такую пытку я не могла.

— Чем ты там занят? Ты все еще со мной на связи?

— Да, я здесь. Просто думал, как бы начать. Ладно, скажу как есть. Вчера знакомые предложили выступить на одном вечере. Ничего такого грандиозного, просто небольшая закрытая вечеринка для очень хороших людей. И очень состоятельных.

— Поздравляю, — ответила я абсолютно нейтральным тоном, насыпая кофе в турку, заливая воду и ставя ее на конфорку. — Уверена, ты выступишь как всегда великолепно. Поэтому не буду желать тебе успеха, он и так неизбежен. Вместо этого желаю насладиться успехом!

— Мне нравится, что ты так высоко оцениваешь мой талант! — В трубке раздался теплый бархатистый смех, от которого по спине пробежала стайка игривых мурашек. — Но, по правде говоря, я хотел бы, чтобы этим успехом мы насладились вместе. Рина, ты будешь моим концертмейстером? Прекрасная возможность попробовать наш дуэт перед небольшой аудиторией.

Я зажмурилась от удовольствия. Аркадий не просто хочет выступить. Он хочет выступить со мной. Сыграть особый маленький концерт вдвоем. Он предлагает мне быть его… Насладиться вместе… Подтекст предложения читался между строк так ясно, что я сразу же поняла: не смогу отказаться. Упускать такой шанс я не стану.

Сняла закипевший кофе и аккуратно, через ситечко, перелила в чашку. Подумав, добавила сливки, немного сахара и сделала первый маленький глоток.

— Я согласна, — ответила сдержанно, как и подобает приличной девушке. — Но когда? Мы успеем отрепетировать? А что будем играть?

— О, тут можешь не переживать! Выступление в пятницу вечером, я скину тебе примерную программу. Там немного, это же не полноценный концерт, а всего лишь скромный вечер для своих. Произведений пять-семь будет достаточно. Но придут очень уважаемые люди, поэтому я подумал построить выступление на ариях из опер русских композиторов. Ты же понимаешь: вся эта патриотическая тема сейчас страшно модная? Давай возьмем Глинку, Мусорского, Римского-Корсакова и Бородина.

— А как же Чайковский? — вспомнила я программу четвертого курса. Из всех русистов он один из немногих был обязателен на экзаменах.

— Понимаешь, Чайковский сейчас не совсем желателен… Как бы не обвинили в пропаганде… сама знаешь чего. Все-таки нетрадиционные отношения весьма негативно воспринимаются в высоких кругах.

Я раздраженно дернула плечом, хотя все и так было ясно. Долбанная культура отмены — как же она бесила! Не важно, насколько великим был композитор, писатель или актер. Если в нем хоть что-то не совпадало с общественными трендами, люди просто вычеркивали его произведения, какими бы гениальными они ни были. И так происходило во всем мире! Не важно: Чайковский ты, Пушкин или Роулинг. Устроить тотальный бойкот гораздо проще, чем смириться с тем, что кто-то может отличаться от навязанных идеалов. На себе прочувствовала, как сильно поменялась программа филармонии за последние пару лет.

— Да, я все понимаю. Скинь тогда список, сегодня посмотрю. Могу я внести свои предложения, если что?

— Конечно, даю тебе полную свободу выбора!

— Когда репетируем?

Времени оставалось преступно мало, нужно было усердно готовиться. Учитывая, что работу в консерватории никто не отменял, я пока не представляла, как все успеть.

— Рина, извини, но на неделе никак не получится. Сегодня вечером выступление в опере, кстати, прямо рядом с твоей консерваторией! Даже жаль, что выходной — пересеклись бы! Ночью перелет во Владивосток, оттуда сразу в Екатеринбург, потом Казань и Питер. И только в четверг буду в Москве. Встретиться до выступления физически не смогу!

Еще один теплый огонек зажегся в груди. Он сам жалел, что мы не встретимся, не позволяла работа.

Я добавила в голос сожалеющих ноток:

— Увы, придется одной разыгрываться, будет нелегко.

— Уверен, ты справишься.

— А ты смелый — решиться на такое. Мне вот немного страшно выступать без подготовки. У меня, наверное, еще не достаточно высокий уровень игры…

— Брось, все у тебя отлично с игрой. Не переживай, получится прекрасный вечер. Относись к этому, как к развлечению, а не работе. Хорошо?

— Хорошо, постараюсь, — пообещала я.

— Рин, я очень по тебе соскучился.

Даже сквозь тусклый звук дешевого динамика я смогла уловить прозвучавшую в его голосе нежность. И третий огонек зажегся внутри. Было так приятно, до сладкой дрожи в теле, услышать эти слова. Знать, что я кому-то нужна.

— Спасибо, Аркаш. Я тоже.

— Тогда до пятницы. Я заеду за тобой вечером.

Он первый повесил трубку, а я так и стояла посреди кухни, сжимая телефон в одной руке и чашку с недопитым кофе в другой. И глупо, мечтательно улыбаясь.

Йу-ху! В пятницу буду выступать с Аркадием! Вдвоем!

Я закружилась на месте от радости. Чистый восторг переполнял сердце. От предвкушения предстоящего события энергия в теле бурлила, кипела, требуя срочно выплеснуть ее, пока чаша окончательно не переполнилась.

Ненавистная обычно уборка? Легко! И следующие два часа я драила квартиру, метр за метром вылизывая ее до идеального блеска. Тот редкий момент, когда рутинные дела были не в тягость, а наоборот, приносили удовольствие от самого процесса. Посуда вымыта — прекрасно! Стирка загружена — замечательно! Пыль? Да хоть белоснежным платком по книжным полкам проводи — даже пятнышка не останется! Остановиться хоть на миг, замереть, казалось невозможно. Я словно метеор проносилась по квартире, выплескивая переполнявшую меня жажду деятельности. Мне было остро необходимо превратить бьющие внутри чувства во что-то настоящее. В то, что подтверждало бы их реальность здесь и сейчас.

Так, что еще осталось?

Взгляд упал на коллекцию бокалов в серванте. Может, перемыть? Да ну, нет! Я не настолько энтузиастка. И они все равно за стеклом, кстати.

Готовка!

Острое чувство голода дало о себе знать урчанием в животе. Завтрак я как-то пропустила, да и еды после вчерашних кулинарных экспериментов в холодильнике почти не осталось. Зато там была не открытая бутылка белого. Отстраненно глядя, как электрический штопор легко выполняет мужскую часть работы, подумала, что пить вино в обед — это не русский алкоголизм, а очень даже хорошая французская традиция. Себя надо радовать, сегодня день такой! Поэтому налила бокал и выпила.

Вино было сладким, прохладным и очень-очень вкусным. Я присмотрелась к этикетке: «Gewurztraminer. Alsace. France». Все-таки, умеют французы вина делать, не то что немцы. Этикетку сфоткала на память, да и Ирке можно посоветовать, это по ее части.

Попивая прекрасный напиток, открыла в смартфоне список незавершенных дел, внимательно изучая его на предмет наиболее интересных задач.

Точно, у меня же после пьянки с Ирой должок с каннеллони оставался! Самое время: сегодня даже вечные неудачи в кулинарии отойдут в сторонку, уступив под натиском внезапно свалившегося везения. Набрав в грудь побольше воздуха, как перед затяжным прыжком, я с твердой решимостью, горячим сердцем и почти трезвой головой приступила к готовке. Естественно, просмотрев предварительно вчерашние заметки с наставлениями Егора. А вдруг пригодится что-нибудь? Готовить с ним оказалось не только легко, но и весело. А карбонара вчера особенно удалась, реально вкусная была!

Итак, каннеллони. Ингредиенты выбирались с особой тщательностью. Время обжарки отмерялось по секундомеру. Соль и специи взвешивались на весах с точностью до грамма. Духовка была настроена на нужную температуру, и даже таймер я умудрилась не забыть включить!

После, сидя за столом и скрашивая ожидание за вторым бокалом, я трепетно предвкушала результат. Хотелось просто расслабиться, не думая ни о чем, выкинув из головы тревоги и терзания последних дней. Откинуться на стуле и просто помечтать, как было бы здорово, если…

Резкий звук завибрировавшего смартфона оборвал мои намерения еще на стадии планирования.

Взглянув на экран с высветившимся контактом, я почувствовала, как градус настроения стремительно падает. Раньше мама так часто мне не звонила. Поморщившись, я все же ответила.

— Алло?

— Катя, здравствуй, — прозвучал в трубке сухой голос. — Ты давно мне не звонила.

А что я хотела, собственно? Если разговор не начинался с упрека, то можно звонить в полицию с заявлением о похищении и подмене.

— Здравствуй, мама. Мы же только неделю назад разговаривали.

— Да, но это я звонила тебе! — произнесла она с укором. — А сама ты, конечно, уже и номер мой забыла.

— Мама, перестань, я помню твой номер наизусть. Как у тебя дела?

— А тебя только дела и интересуют. — Даже в такой формулировке вопроса она умудрилась найти слабое место. — Нет, чтобы поинтересоваться: как здоровье, как я поживаю?

Захотелось шарахнуть несчастным телефоном о стол со всей силы, но нельзя — подарок на прошлый день рождения. Вместо этого мне осталось только закатить глаза. Аудиосвязь мимику пока не передавала, а видеозвонки мама упорно считала излишеством.

— Как ты поживаешь, мама?

— Плохо! — Она добавила в голос трагичных ноток. — Потому что единственная дочь бросила меня и не звонит. Никогда не думала, что на старости лет все мои заботы обернутся такой неблагодарностью! Что умирать придется в одиночестве.

А вот это был подлый прием. В трубке повисла тишина. Мама не произнесла вслух, а я не спросила. Но мы обе знали, что именно она имела в виду.

Отец.

Я с трудом смогла вдохнуть немного воздуха.

Мне показалось, или она и сама почувствовала, что перегнула палку? Потому что следующий вопрос прозвучал почти дружелюбно. В ее понимании.

— У тебя-то хоть все нормально?

Вроде бы, обычный вопрос. Со стороны так и могло показаться: любящая мать интересуется жизнью любимой дочурки. Вот только почему у меня от него засосало где-то под мышкой в предчувствии подвоха?

— Да, мама, у меня все прекрасно. Скоро важный концерт и я буду выступать в Большом Зале!

— Меньшего и не ожидала: ты всегда была у меня отличницей.

Я проглотила вставший в горле комок. Раз за разом ей удавалось по щелчку пальцев выбивать меня из колеи вот такими простыми фразами. Строй защиту, не строй… Сколько ни отгораживайся барьерами, она с ловкостью умудрялась расшибать их вдребезги.

— Мам…

— Что «мам»? — сварливо вскинулась она. — Я знаю, что я твоя мама. Скажи лучше, ты в прошлый раз упоминала, что у тебя появился молодой человек? И как у вас, все серьезно?

— Да, у нас все хорошо. — О том, что пытаюсь встречаться со звездой оперной сцены, я, разумеется, умолчала. О том, что нам еще и выступать скоро вместе — лучше просто забыть. Иначе не избежать мне лекций на тему отношений на работе и построения карьеры через постель. — Он хороший, умный, чуткий мужчина, еще и состоявшийся в профессиональном плане. Мне кажется, это не минутное увлечение: у нас уже было два свидания.

— Рада слышать, что ты встретила кого-то, отличающегося от твоих предыдущих ухажеров. Твой последний хахаль… Как его звали? Ах, да, Сергей. Я ведь говорила, что он тебе совсем не пара!

«Мама заботится обо мне. Просто она делает это как умеет. Рина, спокойнее». Я повторяла мысленную мантру, но облегчение не наступало. Сглотнув вязкую горечь, я не удержалась и одним залпом осушила бокал.

— Дочь? — раздался в трубке недоуменный мамин голос.

Ну да, как это я посмела не ответить на ее реплику! Глубоко внутри появилось новое чувство. Обида? Нет, это-то как раз было привычным. Обижаться на маму можно сколько угодно, для нее это выглядело как детские капризы, от которых всегда можно отмахнуться. Раздражение. Раздражение и злость — вот их неожиданно обнаружить в себе. Я разозлилась на собственную маму?

— Мам, как ты можешь судить?! Ты ни разу не видела Сережу! Ты ни разу не видела Аркадия! Но уже сделала выводы!

— Не повышай голос на мать! — В ее тоне зазвучали очень знакомые металлические ноты, пресекающие любую попытку возразить. — Потому что я чувствую своим сердцем! Потому что одного ты зовешь мальчишеским именем, а другого мужским. Сразу видно, с ним у тебя все по-другому наконец.

Да, это был железобетонный аргумент, можно все понять об отношениях. Не спрашивая меня, разумеется.

— Мам, с Аркадием только два свидания было, рано судить.

— Катенька, постарайся хоть в этот раз ничего не испортить, дочь. Я еще не потеряла надежды стать бабушкой. Кстати, давно пора бы…

Кстати? Это она про рождение ребенка так сказала?

Приплыли.

Я наполнила бокал снова.

Потрясающий взгляд на мир. Она не задала ни одного вопроса, нравится ли Аркадий мне, влюблена ли я. Ни тени сомнения, что причина неудачи может быть и не во мне. «Хоть в этот раз не испортить», — эта фраза обожгла сердце, раскатившись горячим соленым потоком по всему телу, объяв его полностью, от кончиков пальцев ног до макушки. Я, не задумываясь, смахнула с щеки слезу и с тоской посмотрела на свои пальцы. Абсолютно сухая ладонь. Даже заплакать не могла. Сердце в груди кололо и рвалось, горло душили спазмы, но слез не было. Сколько раз обещала себе, что не пророню ни одной слезинки из-за этой женщины, и сейчас, когда я так хотела нарушить данное самой себе слово, — не могла.

Звук таймера духовки оглушительно прозвучал на всю кухню, разрушая гнет вязкой тишины. Я схватилась за него, как утопающий за спасительную соломинку.

— Ой, мам, у меня плита пищит! — Боже, сколько усилий мне стоило, чтобы не выдать голосом, как меня задевали ее слова. — Я побегу, пока все не сгорело!

— Конечно, дочь, до свидания. — По интонации я поняла, что мама была недовольна моим выбором между общением с ней, несравненной, и едой. Но естественно, вслух ничего такого она не сказала: настолько была разочарована. Вместо этого лишь скупо оборонила: — Приятного тебе аппетита, Катя. Наслаждайся ужином, а я пойду, прилягу. Что-то я себя неважно чувствую. До свидания.

— До свидания, — пробормотала я в трубку, но звонок уже был завершен.

Как обычно, последнее слово должно остаться за ней. Разве могло быть по-другому? Разумеется, нет.

Вздохнув, я пошла выключать плиту. Что я там готовила? Недоумевая, смотрела на духовку, пытаясь вернуться мыслями в реальность. Ах, да. Очередная попытка поесть каннеллони, точно. Все еще удрученная случившимся разговором, я схватилась за противень и в ту же секунду с криком отдернула руку. Раскаленный! Посмотрела на стремительно краснеющую кожу — будет ожог. Пришлось идти за аптечкой, мазаться Пантенолом, искать прихватки, которыми пользовалась обычно раз в полгода.

Наконец, блюдо было водружено на стол. Первая проба? Помнится, еще полчаса назад я думала, что от нее зависела чуть ли не моя судьба: успех или провал. Мол, сегодня звезды сложились в пользу моей персональной удачи? Наивная дурочка. Да какое это имеет значение… Главное, если мама будет довольна, ведь она решила, что «пора уже».

В памяти возник недавний спор с Егором о неудобных вопросах. Поморщившись, отметила, что он в очередной раз оказался прав. Сейчас даже вопроса не прозвучало, лишь сухое чужое желание. Но слышать такое действительно оказалось больно.

Погрузившись в размышления, я, осторожно сдувая пар, поднесла ко рту вилку с небольшим кусочком.

«Тьфу, — подумала, выплевывая кусок, который так и не смогла проглотить. — Как там Ира говорила? Интересный вкус? Гадость какая. Опять не повезло, блин». Еда показалась одновременно и пресной, и пересоленной. Печально вздохнув, отправила испорченное блюдо в мусор. Наверное, сливки попались просроченные, или начинка несвежая. Или… Звезды все-таки не совпали. Бывают в жизни моменты, когда вся астрология бессильна: не дано, и все тут. Ну не умею я готовить, и что? У меня других достоинств масса! И мне есть чем гордиться!

Когда-нибудь мама тоже это поймет.

Кажется, я была голодна? Нужно что-то делать с едой. Карбонару я смела еще вчера.

С тоской осмотрела скудное содержимое холодильника — ничто не вызывало аппетита. В морозилке и того хуже: полупустая пачка пельменей да замороженный кусок печени.

Я как-то в интернете прочитала, насколько печенка полезна для кровообращения, как много содержит железа, кальция и еще всяких полезных микроэлементов. Чуть ли не таблица Менделеева в полном составе. Где-то через неделю печеночной диеты я на нее даже смотреть не могла. Ира тогда долго ржала в голос, потешаясь над моей кислой рожей. Не спорю, может, полезностей в ней целое море и больше, но вот радости точно никакой.

Как раз для таких случаев добрые люди сжалились и придумали доставку готовой еды. Не раздумывая, открыла приложение и накидала в корзину адскую смесь из том-яма, пары бургеров и небольшой пиццы. Сейчас больше всего мне хотелось вкусной и вредной еды. Такой, чтобы количество калорий было прямо пропорционально полученному серотонину.

В ожидании заказа я вся извелась, даже вино не помогало. На смену прежнему напору энергии пришел какой-то неясный зуд. Все тело словно покалывало мелкими иголками, лишая возможности замереть хоть на секунду. Я ерзала на стуле, пыталась зависнуть в телефоне, возвращалась к уборке и тут же бросала это занятие. Я просто не могла сосредоточиться на чем-то одном, по кругу перескакивая с мысли на мысль.

Звонок в дверь прозвучал непривычно громко, выдергивая из нервной трясучки. Пока расплачивалась с курьером, пока несла пакеты на кухню, казалось: вот оно. Это просто чувство голода. Сейчас поем в свое удовольствие, и все сразу пройдет. Но стоило взглянуть на выставленные аппетитные блюда, еще горячие, источавшие ароматы, которые в любой другой ситуации заставили бы меня тотчас же накинуться на них, как я поняла странную вещь: голода не было совсем. Надкусила бургер и тут же отложила, слишком уж сухим он мне показался. Тайский суп не вызвал ничего, кроме острого приступа тошноты. Пиццу я даже не стала пробовать.

— Да боже ж ты мой! — воскликнула я в сердцах, прекрасно осознавая, что близка к тому, чтобы начать вслух разговаривать сама с собой в пустой квартире.

Стоп.

Может, вот оно? То, что свербит и не дает мне покоя?

Мне нужно с кем-то поговорить. Сейчас. С кем-то, кто не будет воспринимать меня как набор досадных неудач.

Не мешкая ни секунды, я нажала на вызов.

Длинные гудки, словно нарочно, звучали тягуче медленно, с раздражающими длинными паузами между ними.

«Абонент не отвечает или не доступен в данный момент. Пожалуйста, перезвоните позже или оставьте сообщение после…»

Я не стала дослушивать, обрывая звонок. Аркадий, похоже, занят, готовясь к выступлению. Жаль, именно сейчас я до безумия была бы рада просто услышать его голос. А еще лучше — увидеть. Прикоснуться к нему. Я хотела этого настолько, что даже могла позвать его к себе.

Не судьба.

Долила еще вина в бокал, разом делая большой глоток. Хмель не брал, словно я пила и не вино, а виноградный сок.

И снова длинные гудки видеовызова, на этот раз в мессенджере.

— Ну же, давай! — проговорила я телефону почти с отчаянием. — Давай же!

Но Егор тоже не отвечал.

Плюнув с досады, достала ноутбук.

Рулетка встретила черным экраном в верхней половине и моим отражением в нижней. Очень странным отражением, с лихорадочным красным румянцем на щеках, растрепанной прической и нервным блеском в глазах. Наверное, стоило привести себя в порядок: нанести макияж, сменить костюм, продумать образ, амплуа. Но ничего этого я не сделала. Сейчас хотелось остаться собой, убедиться, что я — настоящая я — способна понравиться хоть кому-то.

Наплевав на всякую маскировку, я нажала «Следующий».

Кружок сделал оборот, другой, и на экране появился улыбающийся, совсем молодой парень.