Рулетка для двоих. Часть 1: Онлайн

Глава 15

— Хотя бы еще немного!

Мышцы звенели от напряжения. Руки уже дрожали, но я упорно продолжал сгибать их, стараясь держать тело вытянутым строго вертикально.

— Семнадцать!

Подбородок коснулся перекладины, и я так же медленно разогнул локти, опускаясь вниз.

— И еще раз!

Бицепсы горели. Домашний турник, прикрученный к стене массивными болтами, натужно скрипел и грозил вот-вот вырваться из креплений. Но я упорно продолжал тянуть тело вверх. Пот стекал со лба по вискам, скатываясь по шее и дальше, вниз. Футболка на спине была уже абсолютно мокрой.

— Восемнадцать! — отсчитал я, разжимая пальцы и спрыгивая вниз. — Все. Не могу больше.

Восемнадцать подтягиваний пока оставалось пределом. Но даже такой результат был колоссальным прогрессом всего за один год, прошедший с последней операции. Ключица все еще ныла, напоминая о том, что для полной нагрузки время пока не пришло. Первые несколько месяцев врачи вообще запрещали мне физические упражнения. И когда, наконец, разрешили, дряблые мышцы напоминали плохо застывшее желе. Сейчас же они приобрели хотя бы подобие былой твердости и рельефа.

Покончив с подтягиваниями, я перешел к скручиваниям на пресс. Следом сделал планку, немного попрыгал со скакалкой и завершил ежедневную гимнастику растяжкой. Хорошая тренировка, после которой и настроение в норме, и заряд бодрости на весь день сохранится. Уходя в душ, легонько стукнул макивару, прикрученную к стене. Дубовая доска завибрировала, и я, по привычке, скинул на нее влажную футболку. Рано мне пока с тренажером полноценно заниматься — хоть вешалкой послужит.

За это я и любил выходные: можно никуда не торопиться и спокойно посвятить время себе. Сделать не минимальную нагрузку, а отработать по полной, так, чтобы тело на следующее утро приятно ныло и просило повторения. Можно было проторчать в душе не десять минут, а столько, сколько угодно. Не ограничивать себя на завтрак овсянкой, залитой кипятком, а пожарить что-нибудь особенное. Бельгийские вафли, например, на которые выбор пал сегодня.

— Итак, поехали! — скомандовал я сам себе и включил секундомер. Разбить яйца и отделить белки — восемнадцать секунд. Добавить сахар, перемешать — сорок. Добавить сливочное масло — еще плюс тридцать. Влить молоко и перемешать тщательно все вместе — три минуты сверху.

Просеял муку, засыпал в миску, опять перемешал. Облизнул кончик ложки: вкусно! Пришлось ложку отправить в раковину, достать новую. Выдавил чуть-чуть сгущенки, и снова перемешал. Не удержался — еще раз облизнул ложку. Теперь их в раковине уже лежала пара. Посолил белки и взбил миксером до состояния воздушной пены. Взбивать пришлось пять минут, за которые я успел порядком обляпать половину столешницы. Хотел было сунуть палец для пробы — очередную ложку было жалко — но сам же дал себе мысленно по рукам. Аккуратными круговыми движениями вмешал пенку в тесто и залил в разогретую вафельницу. Пока вафли готовились, засыпал кофе в электрическую турку, залил водой и нажал на варку.

Посмотрел на часы. Неплохо. Меньше чем полчаса на все про все, а завтрак получился очень даже. Кто молодец? Правильно: я молодец!

Я присел за стол, собираясь насладиться вкусной, правильной едой. Обвел его взглядом, чертыхнулся, оценив последствия кулинарного порыва, взял тряпку и начисто все вытер. Устроившись поудобнее за идеально блестящим столом, подумал и решил все-таки включить Рулетку. Сейчас же утро, а не поздний вечер. Сомневаюсь, что спозаранку найдутся желающие извращенцы. Спать-то всем надо когда-нибудь, даже таким уродам.

Первая же картинка чуть не стала для меня последней. Горячий кофе, который я только-только глотнул, обжег гортань, просясь обратно, еще и носоглотку опалил.

— Мужик, ну ты бы хоть постеснялся! Утренний стояк покоя не дает?! Свали на хер, я позавтракать хочу спокойно, блин! Вафля ты недожаренная!

Изображение сменилось.

Но в целом, народ действительно вел себя прилично. Попадались знакомые лица. Подростков было больше — странное, конечно, развлечение для субботнего утра. Несколько женщин почему-то торопливо сбросили сеансы, стоило только связи установиться. Но мне до них не было дела. Я шерстил подкидываемых людей в поисках одной конкретной рыжей особы. Все безуспешно: сегодня Рина в Рулетку не заходила. Может быть, появится вечером? В первый раз я пожалел, что не попросил ее поделиться контактом в мессенджере. Так было бы значительно проще.

Мелодия зазвонившего телефона заставила прервать очередной поиск.

— Егор, сына, ты так давно не звонил, — сходу взяла разгон мама взволнованным голосом. — Я начала беспокоиться, все ли у тебя хорошо?

— Здравствуй, мамуль. — Я подумал, что действительно за всю неделю так ни разу и не позвонил родителям. — Прости, пожалуйста. Я закрутился, очень напряженные дни на работе были.

— Ты же знаешь, насколько сейчас ужасное время. Заразы новые постоянно появляются, вирус этот…

— Мам, пандемия давно закончилась.

— Другое что-нибудь появится. Я тут передачу видела…

Прикрыв динамик ладонью, я не смог сдержать усталый вздох. Мама обожала смотреть телевизор и могла бесконечно скакать по каналам, искренне веря всему, что там рассказывали. А потом мне приходилось часами объяснять ей, почему это чушь. Я смог победить плоскоземельцев, масонский орден, альтернативную историю, построивших пирамиды инопланетян и даже гомеопатию. Теперь настал черед секретных лабораторий. Чувствую, будет затяжная война.

— Мам, ну что за чепуха? Не верь всему, что рассказывают в новостях.

Громкий тоскливый вой раздался из квартиры справа.

— У тебя появилась собака? — оживилась мама. — Правильно, а то так можно и с ума сойти от тоски, если все время одному проводить. Я тут смотрела передачу, там один доктор…

— Это не моя, это у соседей, — поспешил заверить я.

Безответственные люди! Завели питомца, а сами пропадают где-то все время. Бедное животное страдает же без хозяев. Надо бы на них жалобу написать, да все руки не доходят.

— А я уж понадеялась, — мама заметно расстроилась. — Кстати, ты знал, что собака может быть уникальным источником…

— Кстати, я как раз сейчас собирался к вам заехать! — Увы, придется нанести визит лично, или мне потом еще полгода будут рассказывать про «чудодейственные» свойства пояса из собачьей шерсти. Или еще хуже: подарят его! — Ты же знаешь, что лучше один раз увидеться, чем пять раз позвонить.

— Вот и чудно! Я сырники пожарю. Отец пока по делам уехал, а я жду тебя!

— Не утруждайся, я уже позавтракал… — Но в трубке раздались лишь короткие гудки.

Ну да, действительно, позавтракаю еще раз. Мне ж не трудно?

Ехать до родителей было недалеко. Субботнее утро радовало отсутствием пробок. Только нетерпеливые дачники с утра наглухо забили все выезды из города, окрасив карту навигатора на съездах в устрашающий коричневый цвет. Но мой путь лежал по кольцу и самые суровые заторы удалось обогнуть стороной.

Первое, что непривычно бросилось в глаза, стоило мне подъехать к дому — это выходящая из такси мама. Она же меня дома ждала? С чего бы это маме понадобилось такси? Учитывая тот факт, что ее шестьдесят с лишком и такси — почти несовместимые понятия. Это же надо приложение на телефон скачать: недоступные для нее высокие технологии. Она электронную-то почту с трудом освоила и то периодически у меня спрашивала, как сохранить присланный файл. И где его потом найти. И что делать, если его там не оказалось.

Мама увидела мою машину и приветливо замахала рукой, подходя с пассажирской стороны. Я опустил стекло, наблюдая, как желтое такси двинулось дальше, прочь от дома, предчувствуя в душе неладное.

— А что это ты на такси решила покататься? — спросил я, стоило маме подойти к окну.

— Егорушка, все хорошо! Деньги я передала, как ты и просил, — прозвучал неожиданный ответ.

— Какие деньги?

— Как какие? — Мамины брови взлетели вверх изящными тонкими дугами. — Ты же сам звонил десять минут назад, велел деньги передать. Вот я и отдала таксисту, как ты и сказал.

Понимание происходящего накрыло меня резко, словно ведро ледяной воды на голову выплеснули.

— Мам, быстро в машину!

Стоит отдать ей должное, послушалась она сразу же и беспрекословно. Только побледнела как простыня: то ли осознавая беду, то ли от моего резкого тона. Не успела захлопнуться дверь, как я утопил педаль газа в пол. Обогнул угол дома и вырулил на дорогу, подрезав зазевавшийся красный "Лексус". Возмущенный водитель, естественно, разразился гудками, но он меня сейчас не волновал. Нужная желтая машина маячила вдалеке, выезжая из дворов на дорогу, но была еще видна. Мне большего и не нужно.

— Егор, ты же сам позвонил мне! Попросил передать деньги через знакомого таксиста, — причитала мама, белая как снег, схватившись за сердце. — Сказал, что у тебя проблемы, потом все объяснишь.

— Мамуль, там валидол в бардачке, положи под язык, пожалуйста, — попросил я. И только дождавшись, когда она послушно сделала это, ответил: — Я ничего не просил. После нашего утреннего звонка я с тобой не разговаривал, сразу собрался и поехал к тебе.

— Как же так! — охнула она, прикрыв рот рукой. — В трубке точно был твой голос.

— Да черт! — Я как мог пытался сдерживать прорывавшуюся злость. — Я же тебе двадцать раз рассказывал о мошенниках! О том, что подделывают сейчас все! И голос тоже!

У мамы уже несколько раз был печальный опыт встречи со всевозможными видами аферистов. Десять лет назад ей позвонила служба безопасности банка, сообщив, что ее карта взломана и деньги надо срочно перевести на резервный счет. Доверчивая пенсионерка пошла в ближайшее отделение и сама перевела почти сто тысяч на продиктованный номер. Только моя быстрая и агрессивная реакция, а также очень эмоциональный разговор с девушкой в окошке отдела обслуживания клиентов позволили добиться того, что деньги на счету получателя были заблокированы. И потом почти два года судебных разбирательств, чтобы их вернуть.

Казалось бы, произошедшая история и последовавший подробный разбор случившегося должны были чему-нибудь научить ее. Хотя бы советоваться с сыном по таким неожиданным вопросам. Но нет! Всего лишь пару лет спустя, увидев объявление в газете, мама прельстилась на высокие проценты и вложила все деньги на счет одной микрофинансовой организации. Директор которой через несколько месяцев исчез в неизвестном направлении, прихватив половину средств, а обманутые вкладчики пять лет потом добивались возврата. Опять-таки через суд, разумеется. О процентах речи и не шло, свои деньги тогда удалось еле-еле вернуть.

И снова долгий разговор с мамой, произошедший вечером на ее маленькой кухне, который стоил мне пять чашек чая и десяток новых седых волос. Я искренне надеялся, что вот теперь-то она поймет, что не стоит слепо верить всем и каждому. Но нет.

— Звонок был с моего номера?

— Нет, номер не определился.

Не хотелось отвлекаться от дороги на такой скорости, но не понравился мне голос, которым она ответила. Я бросил короткий взгляд вправо, оценив, как посинели ее губы, как мелкой дрожью тряслись руки, несмотря на то, что пальцы судорожно вцепились в ремень безопасности.

— Успокойся, пожалуйста. — Я одной рукой погладил ее плечо. — Я все исправлю.

— Сын, он же скроется!

— От меня не скроется, ты только не волнуйся.

Я уверенно прибавил газу, нарушая все скоростные ограничения. Расстояние между нами и таксистом быстро сокращалось.

— Как такое возможно вообще? — причитала она. — В трубке точно был твой голос. С помехами, но твой!

— И почему ты мне не перезвонила? Можно же банально позвонить сыну и уточнить, что у него стряслось? Почему с отцом не посоветовалась?

— Ты сказал, что это очень срочно! Что у тебя проблемы с гаишниками и нужно сто сорок тысяч. И отцу не говорить ни в коем случае! Егор, так это же… Да не может быть…

— Может! Думаешь, сейчас голос подделать проблема?

Она указала на такси, поворачивающее налево.

— Ну так вот же он! Вот он, впереди! Тарань его, что ли, я не знаю! Там же все, что я откладывала!

Я выдохнул, сдерживая прорывавшиеся наружу нервы и играя в шашечки с попутными машинами. За рулем нельзя полагаться на эмоции, нужно собраться.

— Не надо таранить, — я постарался придать голосу уверенности. — Мне ремонт машины дороже обойдется.

Я ободряюще погладил ее морщинистую ладонь.

— Не переживай, мам. В Ясенево от меня не скрыться — как свои пять пальцев знаю. Никуда он не денется.

Действительно, такси остановилось на очередном светофоре. Горел красный, и собравшиеся автомобили послужили отличным заграждением. Я пристроился в соседний ряд, всего на одну машину позади цели, ожидая начала движения. Сейчас главное было не упустить момент и не вспугнуть мерзавца раньше времени. Хотелось думать: водитель пока в полной уверенности, что афера удалась и торопиться ему некуда.

— Все, сейчас он не уйдет, — пробормотал я, стоило на светофоре загореться зеленому сигналу, и выжал педаль газа в пол. Двигатель натужно завыл, стрелка оборотов скакнула в опасную зону, но машина послушно рванула с места, обгоняя поток. Стоило мне опередить такси, как я, отчаянно сигналя, резко крутанул руль вправо, подрезая его, заставляя прижаться к обочине и блокируя дальнейшее движение.

— Оставайся в машине, — бросил я маме, включая аварийку. Отстегнул ремень и вышел наружу.

За рулем сидел смуглый парень, явно приехавший из соседней республики. Молодой совсем, едва ли больше двадцати. И по тому, что он не торопился выходить и возмущаться моим маневром, а остался сидеть в безопасном салоне, по тому, насколько мрачным стало его смуглое лицо, как крепко он вцепился в руль грубыми пальцами с чернотой под ногтями — сразу было понятно, что он именно тот. Тот самый.

Не спеша, я подошел с водительской стороны и постучал в окошко костяшкой пальца. Стекло чуть-чуть поползло вниз.

— Приехали уважаемый, — сообщил я ровным, спокойным тоном. — Варианта два. Первый: возвращаешь деньги. Второй: стоим здесь и ждем полицию.

— Эй! Какие деньги, брат? — ответил он блеющим тоном. Наверное, это должно было прозвучать возмущенно, но получилось скорее жалобно.

— Ты мне не брат. Ладно, выбираем второй вариант. Ждем полицию.

Я невозмутимо отошел к своей машине, прислонился к горячему капоту, достал мобильный и поднес его к уху. Мама напряженно наблюдала за нами через лобовое стекло.

Расчет удался: не прошло и десяти секунд, как паренек сам выскочил из салона.

— Эй, не надо полицию, брат! На, держи деньги! — затрещал он, протягивая мне белый конверт.

— Мам, пересчитай. — Я передал ей конверт через открытое окно.

После чего смерил водятла долгим взглядом.

— Тебе же лучше, если там все на месте. Или пойдешь по статье сто пятьдесят девять, «Мошенничество», на красивые пять лет. Поверь мне, сядешь как миленький.

Он с усилием сглотнул.

— Какое мошенничество, ты чего! Я всего лишь курьер. Мне сказали: съезди туда, возьми то, привези сюда. Я никаким мошенничеством не занимался! Я честный таксист.

— Ну да, ну да. — Я почувствовал, как эмоции начинают брать вверх. — Тебе по десять раз на дню, видимо, доверяют такие конверты. Да ты не таксист, ты — инкассатор, получается!

Я повернулся к нему, подошел вплотную.

— Сказки свои другим лохам будешь рассказывать. Ты меня за идиота не держи, хуже будет. Ты сейчас даже не представляешь, насколько попал. Не первый же раз, когда пенсионеров разводите? А если менты тряхнут хорошенько да твое фото по телику покажут — сколько еще обманутых откликнется из тех, что тебя опознают?

Я с удовольствием наблюдал, как эмоции калейдоскопом меняются на его лице. Тревога, недоверие, страх, — и каждая из них приносила мне огромное удовольствие.

— Егор, все в порядке. Все деньги на месте.

— Радуйся. — Я похлопал парня по плечу. — Сегодня можешь отметить дату в календаре голубым цветом как свой второй день рождения. Дуй отсюда, чтоб духу твоего не было, пока я добрый.

Не дожидаясь ответа, развернулся и пошел к своей машине. Сдать козла в полицию было бы правильно, но мамино состояние меня волновало сейчас больше. Если полицию, то минимум час ждать придется. Как бы плохого чего не случилось: она такая впечатлительная, с ее больным сердцем лучше вообще не волноваться лишний раз. А потом еще все эти протоколы, опросы, выяснения… Я надеялся, что парень достаточно напуган, чтобы усвоить урок.

— Это… Брат! Расписку бы! — донеслось мне в спину.

Я подумал, что ослышался.

— Что? — спросил, замерев на месте.

— Ну, расписку, — произнес он ничуть не смущаясь. — Что все деньги вернул, претензий нет и все такое.

— Мамуль, закрой глаза, пожалуйста, — попросил я, чувствуя, что теряю остатки самоконтроля, и повернулся обратно к уроду.

Парень явно расслабился. Беда миновала, можно и поборзеть? Вот зря он так. Хотел же по-доброму разойтись, блядь! Нервное напряжение, копившееся все это время, всколыхнулось внутри большой волной и выплеснулось за край. Ярость моментально объяла меня, лишая способности мыслить логически. Руки обдало жаром, отчего ладони сами сжались в кулаки. А с ног будто упали пудовые гири — настолько легкими они стали.

Сократить расстояние между нами было делом секунды. Он так и не почувствовал грозившей ему опасности: спокойно стоял, сложив руки на груди, и улыбался голливудской улыбкой.

— Сука!

Первый удар — подсечка — пришелся по ногам, опрокидывая мудака на землю. Первый удар — всегда самый важный, так меня учил сэнсей. Лишить противника возможности защищаться и дальше полностью владеть ситуацией — это искусство нападения. Не часто мне приходилось им пользоваться, но сейчас тело двигалось само, машинально проводя комбинацию.

— Я очень даже имею претензии!

Тяжелый ботинок впечатался в лицо, и я с удовольствием увидел, как пухлые губы лопнули, словно перезревшие ягоды, забрызгивая асфальт красной кровью. Несколько зубов покатились по нему белыми дробинками.

— Ты пытался обмануть мою мать!

И второй удар пришелся в живот, заставляя парня скрючиться и схватиться руками за бока. Ребра точно сломаны.

— И не просто обмануть, гнида! Ты пытался ее обокрасть!

Кулак ударил точно в нос, сворачивая его набок. Раздался хруст сломанных хрящей.

— А теперь тебе еще и расписку захотелось?! На тебе расписку! Сейчас всю рожу твою распишу!

Проезжавшие мимо водители возмущенно сигналили, призывая остановить избиение, но мне не было до них никакого дела. Никто не торопился вмешиваться, и меня это вполне устраивало. Я поднял безвольного, потерявшего всякую способность к сопротивлению неудачливого мошенника и приложил несколько раз лицом о капот его же машины, оставляя на нем вмятины и жуткие кровавые разводы.

— Мразь! Ты у меня до конца дней на лекарства будешь работать!

— Егор! Егорушка! Остановись, сынок!

Не сразу понял, кто именно схватил меня за уже занесенный кулак. Повернул голову, недоуменно глядя в испуганные глаза мамы. На ее синие губы, лицо, полное страха и боли. И тогда ярость схлынула, оставив после себя только чувство опустошенности.

— Сына, хватит, — прошептала она, испуганно сжимая мою руку, словно боясь, что стоит отпустить, как я снова сорвусь и продолжу месить парня. — Оставь его. Поедем домой, сынок. Мне что-то нехорошо. Отвези меня домой скорее.

Я посмотрел в последний раз на лежащее без сознания тело, сплюнул на него и пошел к машине.

— Ты права, мамуль. Тебе нужно отдохнуть, слишком много всего за одно утро.

Мы сели в машину и поехали к дому. Она молчала всю дорогу, отходя от шока. Ее можно было понять: сначала страх от осознания обмана, а потом собственный сын, озверевший от неконтролируемой злобы. Меня же трясло от раздираемых чувств. Приходилось крепко сжимать руль, чтобы не выдать дрожание пальцев. Но даже сквозь горечь, стыд перед матерью, сквозь остатки ярости, и образовавшуюся опустошенность, — я чувствовал огромное удовлетворение. Я поступил так, как мне хотелось. Столкнулся с несправедливостью, со злом и наказал его так, как посчитал нужным. Я не боялся последствий: вряд ли парень обратится в полицию, учитывая всю историю и его в ней роль. Но даже если бы это и случится, раскаяния за содеянное я не испытаю. Я был полностью прав и мне это нравилось.

Я зло улыбнулся своему отражению в зеркале.