Рыжая чайка

Глава 34

– Тара, – Мираб легонько тронул меня за плечо, как раз тогда, когда я только задремала, урвав для себя пару часов.

– Что-то случилось? – я тут же безошибочно определила в его глазах тревогу.

– Случилось. Я нырял в колодец, из которого ваши поселенцы берут воду, затем, чтобы убедиться пробрался к реке. Вода в реке и подземные воды – отравлены! Эту гадость несет по течению, она опасна для вольфгаров, а для людей вообще смертельна.

– О господи! Ты предупредил крилендцев?

– Да. Ваши старейшины, соколиной почтой уже послали сообщения в поселения, стоящие вниз по реке. Люди напуганы, они собираются на площади. Извини, я нарушил твой сон.

Я лишь покачала головой. Это был всё-таки удивительный вольфгар. Один из тех редких рыцарей, встречающихся среди беснующейся толпы.

На площади действительно поднялся шум, из-за сыплющихся проклятий и споров. Те, кто верил в черную касту рьяно доказывали сомневающимся свою правоту, а те в свою очередь, с ожесточением отбивали словесные нападки.

– А ну тихо!!! – заорал, потерявший терпение Ирвин, и стражники, призывая к порядку, несколько раз протяжно затрубили в рог.

Все взгляды обратились ко мне, ожидая пояснений. Вольфгары стояли позади собравшейся толпы людей, так же, не сводя с меня настороженных взглядов, только в глазах иных уже горела решимость, их вольфгарские сути неудержимо тянуло в бой с сумасшедшей силой.

– То, что произошло, это лишь первые попытки, начало разрушения нашего мира, – произнесла я. – Черная каста пытается ослабить нас, проверяя наши возможности. Это разведка боем, но дальше будет только хуже. Затмение всё ближе. Мы должны объединиться все вместе и бороться. А воду можно очистить, для этого мне нужно соединиться со вторым доминантным жрецом и провести ритуал.

До этого момента – собирайте дождевую воду. Я вызову дождь.

Время пришло. Вот я и дождалась.

– Ирвин, нужно распределить отряд людей васау по поселениям. Пусть это будет и слабая защита, но хоть какая-то будет. Займись этим сам. Когда я улажу дела с Хаямом, может, тогда мы снова продолжим обучать людей. – Я перевела взгляд на своих вольфгаров. – Нам пора показать себя. Это случиться сегодня. Наш час пробил. Я верю в вас. Вольфгары воды пойдут с полосой дождя. Отряд Яго, пойдет под землей. Я с близнецами первой встречу удар на себя.

Сняв защитный щит, я без труда призвала дождевые тучи, используя силу стихии. Мои отряды незаметно двинулись в путь.

– Что-то мне уже нехорошо, – процедил Тир, усмехаясь, тряхнув головой. – Может и нам помолиться? Вдруг это помогает? Я видел, как ваши люди в храме богов стоят на коленях, сложа руки. Просто я как представлю Хаяма, жуть пробирает.

– Смотри не описайся, братишка, – не упустил своего, съязвил Рас. – Я лично верю в то, что Хаям настолько истосковался по Таре, что примет всё, что она ни попросит.

– Даже то, что я вступила в сговор с его врагами? За его спиной, против его воли? Это ведь не из селения сбежать – этот сговор он воспримет как самую настоящую измену! – выдохнула я.

– Нельзя предсказать близнеца Тара, для них нет законов, и нет правил. Лишь внутреннее чутье, – произнес Рас, внимательно, без улыбки, заглядывая мне в глаза. – Возможно, его привязанность к тебе сломает все его предубеждения. Возможно это любовь, как утверждает Алишер, кто знает. Но если он тебя любит – то не сможет причинить тебе вред, и именно на это, в глубине души, ты и рассчитываешь, чайка. Признайся, сейчас на самом деле будут сражаться не вольфгары разных стихий, а любовь мужчины с его бешеной вольфгарской сутью?! – Сказав это, Рас обратился к своей стихии, и исчез, сверкнув огненной молнией, врезаясь в дождевую тучу.

– Рванем обратно, пока есть такая возможность? – усмехнулся Тир, одновременно со мной, подхватываемый вихревой воронкой.

Нет, обратного пути у нас уже не было. Рас был прав – моя цель собиралась сражаться с чувством Хаяма, используя при этом других вольфгаров. Мой разум мог заблуждаться, но сердце почему-то подсказывало, что чувства мелькавшее в глазах Хаяма, его слова – вовсе не игра моего воображения и не способ Хаяма запутать меня. Между нами что-то было, и я упрямо не желала называть это чувство любовью. Это было что-то другое, что-то более запутаннее и сложнее. Что-то роковое, связавшее наши судьбы и души. С неимоверной силой, привязывая нас друг к другу, сначала через ненависть, гнев, безысходность, а потом вдруг непонятно откуда взявшуюся страсть и нежность.

Всё это время я была увлечена подготовкой, но я знала, что как только увижу его снова – я тут же пойму, как я скучала по этому вольфгару, по своему своенравному и непредсказуемому мужу.

Я появилась перед ним первой. Всего несколько шагов отделяло меня от Хаяма. Ошеломление появилось на его лице, когда рядом со мной, из смерчевой воронки появился Тир, и огненной вспышкой, с другой стороны возник Рас.

– Моё появление явно было более впечатляющим, – успел шепнуть Рас, прежде чем лицо Хаяма исказилось от гнева.

– Ты … сделала их васау?! …Провела ритуал?! Обманом??! – не веря, прохрипел он.

Мне пришлось действовать стремительно.

– Я стучала, но ты не хотел слышать меня, и мне пришлось постучаться громче! Ты не оставил мне другого выбора! – выкрикнула я, взмахнув сначала одной рукой, затем другой. Из ливневых струй, падая с неба, появились мои васау воды, а из-под земли – встали вольфгары клана камней, выстроившись стройными рядами, с достоинством вскинув головы. Не дрогнув, они с присущим вольфгарским высокомерием смотрели на воинов Хаяма, которые в несколько раз превышали их своей численностью. А я с замирающим сердцем смотрела только на Хаяма, который дернулся, словно его ударили по лицу. Он вздрагивал всем телом, пытаясь не смотреть на меня. Я чувствовала, что он пытается разобраться в себе, в его душе кипела и ярость, и боль, и сомнения, и ещё что-то очень пламенное, горячее. Опережая его, я закричала первой:

– Только воины четырех стихий смогут осилить черную касту! И это не каприз Тары – такое послание оставили своим потомкам грозовые жрецы! Нет вражеских кланов – есть один вольфгарский народ! Я борюсь с тобой за одну победу, а не против тебя! Я лишь пытаюсь показать тебе, что ты упускаешь что-то важное! Союз четырех стихий сохранит жизнь многим твоим вольфгарам!

– Нет, ты предала меня, против моей воли вступив в сговор с моими врагами!!! Назло мне сделала всё по-своему! Как всегда считаясь лишь со своим мнением, как всегда оставаясь заносчивым упрямым человеком!!! Только ваша раса способна на такие подлости! – зарычал Хаям, изо всех сил пытаясь сохранить контроль над своей, рвущейся от ярости сутью. – Мне не нужны вольфгары этих ничтожных кланов, которые столько лет проливали кровь моих братьев! Почему ты захотела быть моим врагом Тара?!! Ты зря привела их сюда – здесь их ждет быстрая и верная смерть!

Решительный пышущий неукротимым гневом взгляд, не оставлял сомнений – Хаям собирался отдать приказ. Он был слишком ошеломлен моим поступком, чтобы сейчас разбираться в его правильности. Его просто рвало на части оттого, что кто-то снова нарушил его приказ, что этим «кто-то» оказалась я, сводило его с ума ещё больше.

– Нет! – жестко, почти прорычала и я. – Никакой вражды! Эти «ничтожные» вольфгары смогут один на один уложить любого из твоих воинов! Каждый из них достоин быть васау. Давай устоим состязание, убить нас ты всегда успеешь. Если выиграют мои воины – ты спокойно выслушаешь меня. Если твои – что ж, твоя воля. Но я тебе не враг, сколько раз это тебе можно повторять несносное вольфгарское чудовище!!! – я уже была готова кричать что угодно, лишь бы он взглянул на меня.

И наши глаза встретились. Скрестились, словно два меча, стальной и раскаленный.

– Смело, – криво, с болью усмехнулся Хайям. – Это вызов? Почему бы им перед смертью не развлечь моих воинов. Хорошо. Я выставляю своего первого воина. …Камиль!!!

Я невольно вздрогнула, когда на поле боя вышел …кудрявый вольфгар. «Не дыши, Тара. …Не вспоминай. Не плачь».

– Камиль? – подозрительно тихо переспросил меня Мираб, стоявший позади меня во главе воинов кланы воды.

– Да, ты всё правильно понял. Не знала, что Хаям сделал из него васау, – прошептала я, оборачиваясь к нему, чувствуя, как по коже пробегает мороз. – Стихия Камиля – огонь, значит, против него выйдешь ты, Мираб. Никакого кровопролития, просто уложи его. Ты сможешь. Покажи Хаяму всё, на что ты способен, чтобы он …

– Чтобы он захотел меня, как желают на махат прекрасную девушку, – вызывающе усмехаясь, перебил меня Мираб.

– Что-то вроде этого, – не выдержав, улыбнулась я, под раскаты неистового грома, отразившего грозу в душе моего мужа, наблюдавшего за каждым моим движением.

Противники окинули друг друга надменным оценивающим взглядом. Первым атаковал Камиль. Какое-то время, Мираб уворачивался, изучая способности своего соперника. Затем всё произошло очень быстро. Как только Камиль попытался взять Мираба в огненное кольцо – его стихия натолкнулась на толщу льда, которая, испарившись, обжигающим паром накрыла Камиля, связывая его с помощью мантрагала, которым своевременно воспользовался Мираб. Камиль оказался бессильным, его стихию повергла другая, и Мираб спокойно приставив меч к горлу обездвиженного кудрявого вольфгара, произнес:

– Это был твой самый сильный воин, Хаям? Если да, то я хочу таких ещё, как минимум пятерых!

Не произнося ни слова, оцепенев от негодования, Хаям дал знак ещё пятерым. Мираб, позволил им напасть, метнувшись вверх, и падая, словно плетьми обвил пятерых вольфгаров струями воды, сгибая их к земле, удерживая их собственную безнадежно рвущуюся стихию, силой мантрагалов. Этот поединок закончился ещё быстрее чем первый.

– Попробуем увеличить число до восьми? – не скрывая своего превосходства, вольфгарам просто не свойственна была скромность, Мираб с вызовом взглянул на владыку клана.

Хаям повел бровью, лишь презрительно усмехаясь, и на поле появилось десятеро, часть из которых, были уже васау ветра. От волнения я стала кусать губы, нервно теребя пальцами узелки на ремешке. Мираб слишком мало тренировался, чтобы с первого раза одолеть такое количество противников. Ощутив моё беспокойство, он подмигнул мне, и я, не удержавшись, проникла в его мысли. Посвященные мною могли слышать меня. Я сказала ему всего один мантрагал. Я очень хотела, чтобы он победил, прибегнув к последнему, дав ему самое настоящее оружие.

Мираб застыл, защищаясь своей стихией, как щитом, отбивая нападение огненных шаров и смерчевых воронок, заполняя их паром и льдом. А потом вдруг, десятеро воинов согнувшись, задыхаясь, припали к земле, и в этот момент, Мираб связал их гибкими повинующимися ему струями, мысленно отпуская наполненные кровью сердца воинов. Он удержался. Мираб выдержал моё испытание. Он вовремя остановился, не позволяя себе проникаться яростью и поддаться искушению – убить.

Хаям был поражен!

– Отличный воин, но он такой единственный, – сдержано бросил он.

– Но и остальные не уступят твоим воинам, если состязаться один на один, – парировала я, как обычно пытаясь поймать его взгляд. Последний поединок? Или проверишь их всех?

– Последний, но выбирать буду я! – И он указал на одну из моих девушек из клана камней – Дануту. Вызвав для неё противника из своих васау. И его воин оказался слишком быстрым, он едва касался земли, исключительно овладев своей стихией, подняв целую песчаную бурю. Это то его и подвело. Песчинки – частички земли, сообразительная искрометная девушка связала ими вольфгара ветра, прошептав древние руны. Данута вышла победителем, даже не прибегнув к оружию. …Мы выиграли.

– Это ещё не всё, – сдержано, пытаясь не выказывать ликования, произнесла я. – Рас, Тир, Мираб, Данута. – Мои вольфгары, повернувшись спиной друг другу, стали в круг, на секунду скрестив над собой свои мечи. – Они представляют четыре стихии, – пояснила я Хаяму и его воинам, – Знания мантрагалов позволяют им образовать вокруг себя охранный щит, и всех четырех и каждого в отдельности будут сохранять сразу четыре стихии. Это залог нашей победы – единство. Я пытаюсь донести именно это. Я не знаю, как мне ещё переубедить тебя Хаям, если ты …, – вдруг под ногами качнулась земля, всё расплылось перед глазами, удушливая боль стала подниматься откуда-то снизу. Я потеряла связанность мыслей и то ли падала, то ли парила, пока меня не подхватили …руки. Даже в таком состоянии я узнала их.

Сначала я услышала шепот, затем почувствовала прикосновение. Боль ушла. Вернулась ясность сознания. Приоткрыв глаза, я увидела возле себя его лицо. Мы лежали рядом друг с другом на ложе в одном из шатров. Хаям, не отрываясь, смотрел мне в глаза, а его рука, осторожно, с какой-то трепетной нежностью гладила мой живот. «Почему в его глазах столько грусти? Разве он не рад видеть меня? Вот мне он очень сейчас нужен!» – мелькнуло в мыслях, и я ласково провела пальцами по его щеке:

– Прости, я не хотела тебя огорчать, просто я знаю, что права, – прошептала я.

– Преследующая меня слава, обязывает меня покарать зачинщиков заговора и расправиться с врагами. …Почему так Тара? Как у тебя получается менять меня под себя? Я действительно слаб перед тобой, – тихо произнес Хаям и его глаза засверкали золотистыми искрами. – Меня ужасно задел твой поступок, это твоё коварство из-под тешка, я пытался злиться. Но чем дольше я ощущал тебя возле себя, тем бесследно таяла моя ярость.

– Это значит, что ты всех нас помилуешь? – я придвинулась к нему ближе, касаясь к его лицу кончиком носа.

– Тебя бы я не тронул в любом случае, и ты это знаешь, – ответил Хаям, прикрывая веки, взмахнув ресницами. – Я признаю, что был предубежденным, непримиримым упрямцем. Ты прочла все хроники грозовых жрецов и узнала больше меня, теперь, получив эти знания через тебя, я понимаю важность всех четырех стихий. Прости, что отмахивался от тебя, моя назойливая чайка. Твои васау будут зачислены в мою армию. Дальше обучать их буду уже я. Я вообще понял, что с тебя глаз нельзя спускать, ведь я же говорил, что ты обязательно что-нибудь устроишь. Теперь будешь у меня на виду, и вряд ли у тебя пройдут фокусы с иллюзорным щитом. Больше нет. Я не удержался и посмотрел всё, что с тобой творилось без меня на самом деле. Ты всё-таки хитрая рыжая бестия, – Хаям улыбнулся. – Правда, немыслимо способная, не буду лукавить – для дополняющего жреца ты очень сильная. Но … нравишься ты мне не за это.

– Как же я скучала по тебе, монстр, – выдохнула я, обнимая его. – У меня просто гора с плеч свалилась! Мне просто жутко не хватало тебя. Ты вовсе не слаб, ты умен, и мы оба зависимы и привязаны друг к другу. Ты просто …,

– Слово «просто» Тара это не для нас. Я скажу по-другому, мы невозможно запутано любим друг друга. И именно из-за этого, когда ты рядом я сам себе не принадлежу. За эти дни я столько раз ловил себя на желании оказаться рядом с тобой. И только потому, что я хочу победить в этой войне, чтобы потом нам быть вместе – я и отдаю всего себя, обучая воинов. …Но я изголодался по твоим глазам, по голосу, по твоему теплу. Я как неопытный мальчишка млею от одной мысли, что ты моя женщина, и никому другому я тебя не отдам!

Как же иногда чувственно, звучал его тихий хриплый голос! И этот обезоруживающий вольфгарский взгляд! Это чувство, снова окатило меня горячей волной, притягивая меня к нему всё ближе и ближе, пока мы не набросились друг на друга с поцелуями. Эта пылкость была взаимной и совершенно искренней. Его страсть сводила меня с ума, а моя нежность делала сумасшедшим его. Я дала ему понять, что он желанный, что я тосковала по этим губами и ладоням, что нуждаюсь в его чувстве – и это наполняло его взгляд абсолютным счастьем. Из-за такого взгляда можно было пойти на все что угодно, тем более что я, по-моему, открыла ему своё сердце.

Хаям, оторвавшись от моих губ, посмотрел на меня почти умоляюще и прошептал:

– Скажи мне, прошу тебя, скажи. Мне так это нужно. Ты знаешь, о чем я тебя прошу.

– Я люблю тебя, Хаям, – шепнула я.

Я не сдалась, нет, это действительно было во мне. Я любила его. Но наша странная любовь возникла не из симпатии и интереса или дружбы, как это бывает у многих, моя любовь к Хаяму прошла сквозь ненависть, боль и унижение. Она возникла из мрака, и разгорелась из маленькой искры в огромный костер. Да, теперь я понимаю, что моя изувеченная раненая душа смогла полюбить душу иного, который отдал мне её, не задумываясь.

– И я не смогу жить без тебя, Тара. Потому что я люблю тебя уже много лет, – произнес Хаям, улыбнувшись. – Может, любовь хищника слишком своенравна, но она досталась именно тебе. Ты девушка, владеешь моим сердцем, смотри не урони, иначе я погибну, останется только зверь.

Сквозь сон, почувствовав какое-то шевеление, я пробормотала, не открывая глаз:

– Не уходи, Хаям. Побудь ещё со мной.

– Это я уже вернулся. Просыпайся, чайка, ты проспала всю ночь. Кажется, кто-то обещал людям очистить воду, – прозвучал его бодрый голос.

Теперь, больше чем на несколько часов, мы не расставались. Хаям в основном сам настаивал, чтобы я была рядом. Я постоянно присутствовала на всех тренировках, помогая ему обучать воинов, оттачивая с ними знания мантрагалов, и везде я ощущала на себе взгляд своего мужа. Некоторые вольфгары из-за него даже боялись на меня смотреть, что осложняло обучение, даже мои васау и мои друзья вели со мной себя сковано, лишний раз, стараясь ко мне не обращаться. Зато когда я была рядом, жесткость Хаяма смягчалась, уходила его резкость в общении с вольфгарами, он становился более спокойным и сдержанным. В этом, наверное, было моё преимущество, как дополняющего жреца, как женщины, в конце концов.

– Тара, а может не надо? – Алишер в нерешительности покосился в сторону Хаяма.

– Я сказала, снимай рубашку. Остались только ты и Камиль. Всем воинам васау я ставлю охранные знаки. Обещаю, меня твой голый торс не смутит, – бросила я, улыбнувшись.

– Да, но меня смущают глаза твоего мужа, они становятся черными, убийственно тяжелыми. Он слишком ревнив, Тара, особенно, когда ты прикасаешься к тем вольфгарам, к которым ты не безразлична. Я предан тебе, как друг, во мне он уверен, – усмехнулся Алишер, сбрасывая одежду, а вот на Камиле, посмотришь, ты рисовать не будешь.

– Я и сама не хочу, вернее не смогу, – еле слышно ответила я, и улыбка моментально стерлась с моего лица. Свою первую любовь моё сердце не забывало, …да и не забудет. Это знала я. Знал это и Хаям. Действительно, когда очередь дошла до самого последнего воина васау, до Камиля, Хаям подошел ко мне, беря у меня чернила:

– Я сам. Иди, отдохни Тара, ты выглядишь уставшей, – сдержано произнес он, и в его глазах мелькнула несдержанная раздражительность. Даже воспоминание о нашей с Камилем любви доставляло Хаяму душевные терзания. И лишь одному Камилю было всё равно, ему даже было невдомек, какие чувства мучают стоящих рядом с ним жрецов.

«Счастливый, мой бедный вольфгар. Простит ли его душа меня когда-нибудь? Помнит ли она? Неужели его сердце, так сильно любившее меня, так ни разу и не шевельнулось?»

Согласно кивнув, я развернулась уходить, но меня остановила горячая ладонь моего мужа:

– Я люблю тебя, помни об этом каждую минуту, – с жаром добавил он, вкладывая в каждое слово своё чувство. – Не покидай меня, даже в мыслях, не гаси во мне свет и силу, потому что я такой только когда ты со мной, Тара.

***

Они сделали всё что смогли. Единственные уцелевшие потомки грозовых жрецов, передавших им свои знания и силу на стыке эпох. Девушка и вольфгар. Ради спасения своих народов, на краю гибели мира – они научились любить друг друга, увеличив силу своего дара. Они создали армию васау, воинов способных сдержать и сражаться с черной кастой до последней капли крови. Воины васау – чьи души были запечатаны древним ритуалом, чьи души не могли насытить черных ведьм. Воины мрака – достойные противники воинов тьмы.

В последние дни Тара не находила себе места. Она знала, что со дня на день начнётся затмение. И Тьма придет, оглашая начало войны.

Тара отказывалась пользоваться видениями, при чём Хаям с ней в этом был единодушен. Будущее ускользало и менялось каждую секунду. А то, что они видели в последнее время – лишало надежды и вселяло предсмертный ужас. В тех видениях не было просвета – там был конец. Поэтому жрецы отказались зреть грядущее. Теперь они понимали лишь одно – им предстоит сражаться. Сражаться за жизнь – в которой будет светить солнце, где день будет сменяться звёздной ночью; за жизнь – полную своих радостей и печалей, побед и поражений; за жизнь – где в одном клубке сплетаются коварство, отчаянье, любовь, отвага, разочарование, боль и блаженство; за будущее, чтобы оно было хотя бы у выживших.

Лицо Хаяма оставалось непроницаемым. В минуты опасности, когда смерть подползала всё ближе хладнокровно и беззвучно разинув свою пасть, вольфгары обладали умением с удивительной стойкостью и сдержанностью встретиться с нею взглядами. Хаям был готов защищаться. Он видел, как это ожидание мучает Тару, но повлиять на её человеческие эмоции не смог. Все подбадривающие слова и слова утешения были сказаны, так и не возымев своего действия, в данный момент они уже не помогали. Им всем нужно было это пережить, пройти через этот ад. Облегчение могла дать только победа.

Был полдень. Весенний день выдался на удивление теплым. Только эта неестественная тишина заставляла живые души сжиматься. Прежде чем взорваться – мир замер. Умолкли птицы, звери забились в норы, даже ветер обмяк на ветвях приунывших деревьев. Свет стал сереть, пока солнце не затянуло черное бельмо. Словно щелкнули пальцами, и тьма опустила свой полог.

Начало конца либо битвы за продолжение!

Васау выстроились небольшими отрядами, закрывая своими спинами селения, оставшиеся далеко позади. Вольфгарские воины были обвиты незримыми щитами четырех стихий.

И черная каста ударила стремительно. Со стороны моря, несясь вороньем, словно туча. Черные сущности падали с неба комьями, принимая подобие людей, с остервенением бросаясь на воинов. И стихии скрестили оружие с чуждой этому миру силой. Звон искрящейся стали смешался со вспышками молний, низвергающейся землей и хлесткими ударами ветра и воды.

Воины дрались отчаянно, вольфгары и не могли иначе.

Хаям сражался вместе с ними, зная, что Тара рядом. Что он только не делал, как только не отговаривал её, и кричал, и умолял – её упрямству можно было воздвигнуть памятник. Самым действенным доводом Тары было – помогать раненым, и она была на этом поле сражения вместе со всеми. И вместе со всеми дралась.

Сражение прервалось неожиданно. Черные воины, растворившись в воздухе, оставили своих противников в недоумении.

– Это было лишь пробное столкновение. Они щупали нас, насколько мы весомые соперники, и какой тактикой обладаем, – раздраженно произнес Хаям, глядя, как сосредоточенно Тара пытается вернуть к жизни раненого васау.

– Это им не помешало убить нескольких наших воинов, и ранить несколько десятков! Поможешь? – Он хорошо видел в темноте её обеспокоенные глаза, слышал эту тревогу в любимом голосе. И то, что она была невредимой – успокаивало Хаяма. Сейчас для него это было, чуть ли не самым важным – уберечь её.

Древними символами, сплетая в одно целое стихию земли, огня, ветра и капель своей крови, Тара возвращала силы угасающим воинам, которым были нанесены тяжелые смертельные раны. Остальные легко задетые в бою восстанавливались сами.

– Тара! Близнецы! – поддерживая Тира, несколько вольфгаров тащили безвольно повисшее тело Раса.

– О, нет, снова близнецы, да что же это такое! – простонала девушка, подхватывая голову Раса.

– Это всё потому, что они не были готовы стать васау, – будто отвечая ей, проворчал Хаям, осматривая раны Тира. – Тир справиться и без нашей помощи. Что с Расом?

– Он не дышит! – голосом полным отчаянья, выдавила Тара, – ритуал не помогает! …Я сама запечатывала его душу, и я не отпущу его! – отчаянье сменилось решимостью. Зажав ему нос и сдавив за щеки, она плотно прижалась ртом к его губам, вдыхая в него воздух, направляя в него мысленно, с помощью мантрагала силу и магию грозовых жрецов.

Тара упрямо не останавливалась, пока Рас содрогнувшись, с хрипом не вдохнул сам.

– Кошмар! – изрек недовольный Хаям. – Если ты ещё раз позволишь себя ранить – я сам тебя прибью! Из всех вольфгаров больше всего сил Тара отдает почему-то тебе!

– Просто ей одной открылась моя необыкновенность и моя незаменимость, – слабо прохрипел Рас, пытаясь пошутить, Хаям при этом красноречиво закатил глаза.

– Просто я чувствую себя ответственной за них, – спокойно произнесла Тара. – Они мне словно братья, бесшабашные необузданные сорвиголовы. Каждый вольфгар, как и каждый человек, по-своему уникален, поэ……., – Тара застыла с приоткрытым на полуслове ртом. Вольфгаров резко насторожила её проступившая в темноте бледность. И тут же, руки Хаяма подхватили девушку.

– Криленд, – прошептала она, – черные воины напали на Криленд. Мирель зовет на помощь. Васау людей против такого количества там слишком мало. Они хотят уничтожить поселение, зная, что люди слабее! – Под ногами легко задрожала земля. Это собрались, явившиеся на её мысленный призыв вольфгары камней. В воздухе почувствовался запах дождя, и тут же за спиной Хаяма возник Мираб. – Поселение нужно защитить! – твердо заявила Тара, глядя в глаза своему мужу.

– В Криленд отправиться половина васау воды и камня, столько же воинов я дам из двух других кланов. Их всех поведет Мираб. Он справиться. Мы останемся здесь, – быстро отдав приказ, Хаям, удерживая Тару, добавил, – Здесь. Мы с тобой в Криленд не пойдем. И не вырывайся. Черная каста лишь проверяет нас. Они хотят знать заключили ли мы союз с людьми. Мы не можем сейчас разделиться или оставить без защиты вольфгарские селения. Это началось, Тара, и ты знаешь – жертвы неизбежны.

Пробная атака на Криленд была отбита. Мираб привел вольфгаров обратно, с небольшим количеством раненых, но, не потеряв ни одного из них.

Затем с моря, потянуло ужасной невыносимой вонью. Вмиг Огненный Затон превратился в стоячее мертвое болото, в котором погибло и разложилось всё живое. Эта вонь забивала нос, заставляя людей падать в обмороки, а вольфгаров, с их чувствительностью к запахам, доводила просто до бешенства. Жрецам пришлось, используя свою силу, постоянно поддерживать порывы ветра в сторону моря, отбивая вонь в противоположную сторону. Но одновременно с этим начала содрогаться земля, расшевелившиеся, могучей магией черной касты, глубинные потоки раскаленной лавы, стали подниматься к поверхности, заполняя собой подземные лабиринты. Было невыносимо жарко, зной поднимался из-под земли, даже камни стали горячими. Гибли животные и растения, в постоянно возникающих пожарах, раздуваемых порывами ветра, отгоняющими губительную вонь.

Тара вместе с Хаямом изо всех сил пытались противостоять этому, буквально разрываясь на части, помогая миру выстоять. Но силы были неравны, двоих жрецов и их маленькую армию поддерживала лишь вера и единство, и, конечно же, любовь этих двоих, она помогала одному воину держаться против сотни. Биться, со скрежетом, стирая зубы. Сжимать меч, не замечая сочащиеся раны и заливающую глаза кровь. Чтобы выстоять. О стойкости вольфгаров можно было слагать песни.

А мужеству людей, этих отважных подростков, женщин, дерущихся наравне с воинами, можно было восхвалять в легендах.

Мир не хотел сдаваться, мир цепляясь за надежду, продолжая бороться, отстаивая свою жизнь.

Со всех концов, к Таре и Хаяму потянулись желающие стать васау. Люди, вольфгары всех четырех кланов. Чтобы укрепить свою поредевшую оборону, жрецам приходилось посвящать в васау даже тех, кто обладал лишь частичными способностями. Потому что враги множились и сила их, за счет убитых возрастала.

Вновь посвященные проходили короткую тренировку, получая основные знания, бросались в непрекращающийся бой. Гибли сотнями, как люди, так и вольфгары.

Беспросветная тьма, муки, страх.

– Мы знали, что будет страшно, видели эту смерть, но мы победим. Мы выстоим в этой буре, моя чайка, – шептал Хаям, обнимая Тару. – Ты ведь веришь в это?

– Только эта вера и сдерживает меня не впасть в панический ужас. Уже нет сил, Хаям. Мне так тяжело, – еле слышно прошептала в ответ девушка, уткнувшись ему в грудь.