С милым рай в шалаше

Глава 39

АНДРЕЙ

МОЙ ЛИЧНЫЙ АД

— Дядя Андрей! Дядя Андрей! — слышу, где-то малышня кричит, не пойму, откуда голоса.

Я к Кузмичу сегодня пошёл, надо помочь старику. А Алина пошла вечером в лес с детьми за одуванчиками.

Вышел от Кузмича, свистнул, дети меня увидели и побежали ко мне. Все скопом кричат, что-то говорят, за руки тянут. Не пойму, в чём дело. Два слова только понимаю — Алина и украли.

— Всем молчать! — гаркнул так, что дети подпрыгнули. — Ты говори, — показал на мальчишку, — остальные молчат.

— Дядя Андрей, — начал пацан, задыхается от беготни, но говорит, — мы в лесу с тётей Алиной были…

— Короче!

— Тётя Алина исчезла, её украли…

И опять гомон. А у меня сердце упало, и в голове зашумело. Я рванул в сторону леса, дети за мной, не отстают.

Пока бежал, обо всём на свете передумал. Какие только ужасы себе не вообразил. Малышня бежит и дальше о чём-то тараторит. Понимаю, что прошло не много времени. Может быть, я успею, может быть, её ещё никуда не увезли. Я думал, что всё уже закончилось, а оно опять. Где моя девочка? Как её найти?

Бегу за детьми, они мне дорогу показывают. Слышу, подъехал Семён на машине. На сколько можно близко в лесу остановился. Мы уже вместе бежим. Мысли путаются, страх за Алину кипятит кровь в венах. Лишь бы живая была. Я молчу, Семён тоже. Подошли к поляне, где остались вещи Алины. По следам пошли дальше. Боже мой, её что, по земле волокли? Один её сапожок увидели в метрах пяти от полянки с одуванчиками. Бежим дальше. Услышали крики и шум драки. Рванули со всей силы. Мальчишки постарше дерутся с тремя мужиками. Ну как дерутся, мальчишек просто убивают эти ублюдки.

— А ну, стоять! Руки вверх, полиция! Всем немедленно сдаться!

Это Семён своим низким, зычным голосом гаркнул. Мы похватали по большой палке и кинулись на мужиков. Только они ноги в руки и бежать. У них недалеко машина была, они в неё юркнули и по газам. Номеров на машине нет.

Я оглядываюсь кругом, пацаны стонут, Алину не вижу.

— Где Алина? Алина где, я спрашиваю?

У меня истерика просто, неужели она была у них в машине? Я сейчас с ума сойду, если её не найду.

Один из пацанов, лежащий на земле, тянет руку и показывает пальцем куда-то.

— Андрей, туда иди, ближе к реке. Они её утопить хотели, мальчишки отбили.

Семён сидит около этого мальчика, ощупывает голову и всё тело. А я рванул к реке.

Возле самой воды лежит моя девочка, вся в крови и изломанная. Руки и ноги неестественно вывернуты, лицо заплыло от гематом, одежда изодрана, на теле кровоподтёки.

Ужас объял меня. Я подбежал к ней и рухнул возле неё на колени. Как её поднять? Она же рассыпется просто. Руки и ноги сломаны, рёбра, скорее всего, тоже, на лице и голове живого места нет. Про тело даже не говорю. Да что же это за варвары такие? Что им сделала моя девочка, что они так издевались над ней. Я наклонился ниже к её лицу, прислушался… О-о… дышит. Я глажу её по щеке, боюсь сильнее прикоснуться, ей же больно.

— Алиночка, девочка моя, любовь моя, открой глазки, пожалуйста. Я хочу знать, что ты жива. Не умирай, я не смогу без тебя. Слышишь? Очнись, пожалуйста. Мы сейчас в больницу поедем, тебя там спасут, ты выздоровеешь. Всё хорошо у нас будет. Алиночка, открой глазки. Ты слышишь меня?

Я выносил раненых с поля боя. Собирал куски тел после взрыва мины. Но мне небыло так невыносимо страшно и больно, как сейчас. Я не знаю, что делать, у меня шок. Как мне собрать мою девочку?

— Алина! Алина! Я люблю тебя! Не оставляй меня!

И моя девочка открыла глаза, всего на секунду, но мне этого хватило, чтобы я сосредоточился и начал действовать.

Куски коры, прямые ветки, всё собрал возле Алины. Рубашка на бинты. Начал складывать руки и ноги в шины, фиксировать. Подбежал Семён, начал помогать. Он сказал, что подъехала Валентина на своей машине, мальчишек погрузили к ней. Одного к нему в машину, который с переломом руки.

Валентина подошла и тоже помогает, даёт советы.

— Ребята, я не знаю, как её грузить в машину, — у меня просто вырывается беспокойство за Алину, — у неё может быть сломана шея и спина, ещё больше можем навредить.

— Андрей, я всё понимаю, но возьми себя в руки. — Это Валентина пытается меня успокоить. — Мы всё равно сейчас большего сделать не можем для неё. Рискнём так везти, дай Бог, довезём. Семён, машину подгони поближе, вон там в объезд можно подъехать.

И Семён ушёл, а мы дальше пытаемся собрать Алину. Валентина принесла одеяло, у неё в машине оно было, и верёвки. Мы аккуратно уложили Алину в одеяло, завернули и связали веревками, чтобы она как можно меньше шевелилась.

Семён подъехал, мы аккуратно погрузили Алину в машину. Я держал её на руках всю дорогу и гладил её волосы. Шептал: "Живи, любовь моя, живи!"

В больнице нас встретили, Валентина позвонила заранее. Несколько каталок и врачей уже ждали у приёмного пункта. Когда развернули Алину, врачи в шоке были. Её сразу куда-то увезли, я остался в коридоре. Хожу туда-сюда, места не могу себе найти.

Вышел врач и сказал, что Алину увезли в хирургию, и теперь только ждать. Позвонили заведующему, он едет.

Мне ничего не говорят, полная неизвестность. Семён и Валентина рядом со мной. Но я не могу с ними говорить. Мне очень плохо. Валентина посадила меня на скамейку в коридоре. Я стал ждать.

Где-то через час вышел ко мне Вячеслав Дмитриевич.

— Андрей Сергеевич, здравствуйте. — Я встал и пожал протяную руку. — Скрывать от вас ничего не буду. Повреждений очень много. Есть серьёзные травмы, не совместимые с жизнью. Но успокойтесь, шанс есть всегда. У меня в гостях, случайно, оказался лучший хирург страны, мы учились вместе. Он сам попросился на операцию Алины, попробует её собрать. Вместе с ним работают травматологи. Больше ничего сказать не могу. Всё остальное после операции. Андрей Сергеевич, поезжайте домой, операция может длиться очень долго. Я понимаю, что отдохнуть не получится, но попытайтесь.

— Я не поеду, спасибо за беспокойство. Я здесь посижу, подожду… Я не могу, просто…

— Хорошо, хорошо. Понимаю. Ждите.

И ушёл. Я опять сел на скамейку. Только ждать. Заведующий сказал, что шанс есть. Я подпёр руками подбородок и уставился в одну точку. Как бы только не свихнуться. Опять болит голова…

Я не помню, сколько времени прошло. Подошёл Вячеслав Дмитриевич, на нём одежда операционная, видимо, там был.

— Андрей Сергеевич, операция прошла успешно. Давайте присядем, сил уже в ногах нет. — Мы сели на скамейку, я очень волнуюсь, руки начинают трястись, я внимательно его слушаю. — Повреждения очень серьёзные, я не знаю, как она выжила. Это всё Олег, мой друг, он её спас. Вечно молитесь за этот талант и его золотые руки. Теперь по травмам. Сотрясение головного мозга, но осложнений нет, в кому не впадала, частичная потеря сознания. Думаю, последствий сильных здесь не будет. Переломы: обе руки, одна нога, шесть рёбер со спины и со стороны груди, повреждение шеи, но не серьёзное. Говорить несколько дней не будет. Позвоночник целый. Теперь по внутренним повреждениям: разрыв селезёнки, разрыв печени, сильный удар по поджелудочной, кровоизлияние в брюшной полости. Большая кровопотеря.

Он мне всё это озвучивает, а у меня волосы дыбом встают и, кажется, седеют. Я в ужас прихожу. Как же надо было её бить?

— Вячеслав Дмитриевич, её что… п-пинали?.. Такие повреждения..

— Видимо, да. По силе удара… Её убивали, Андрей Сергеевич. Мальчиков, которые за неё вступились, тоже хотели убить, чтобы свидетелей не было. Служебную записку мы в полицию отправили, заявление Алина напишет, или вы за неё. Так, по Алине ещё кое-что. Андрей, она беременна была, у неё выкидыш.

Я схватился руками за лицо, сердце так защемило, что сил нет терпеть. Я сильно сжал зубы и, то ли зарычал, то ли завыл. Слёзы текут ручьём, очень больно, невыносимо больно.

— Андрей Сергеевич, успокойтесь. Срок очень маленький был, недели две. Повреждений матки нет, дети будут, не переживайте. Главное, чтобы она сейчас выкарабкалась.

Он обнял меня за плечи и похлопывает, чтобы я успокоился. А я не могу успокоиться. Какими же уродами надо быть, чтобы запинать девочку до смерти. Мрази, задушил бы собственными руками. Ненавижу!

— Вячеслав Дмитриевич, можно мне к ней?

— Она в реанимации, за ней наблюдают. Не беспокойся сейчас за неё. Иди, поспи, потом придёшь.

— Я не смогу заснуть, пока она в себя не придёт, пока я её не увижу. Я здесь посижу тогда.

— Ладно, сделаем так. Иди в гостиницу, сними номер и сходи в душ. Переоденься в чистую одежду. Таким я точно тебя не пущу к ней.

— Я снял уже номер в соседней гостинице, — к нам Семён подошёл, — только Андрей ничего не видит и не слышит. Алина одна на уме. Пойдём, брат, я чистые вещи твои уже привёз.

— Вот и отлично. Идите, приводите себя в порядок. Я распоряжусь, чтобы тебя пустили. А я домой. Операция была тяжёлая, а через пару часов опять на смену.

— Спасибо, Вячеслав Дмитриевич, за всё спасибо, — сказал я доктору, — если бы не вы…

— О-о-о, это Алине спасибо. Она столько для нас сделала.

Ответил Вячеслав Дмитриевич и ушёл.

— Семён, ты здесь был? Я не видел тебя, — спросил я друга.

— Да ты вообще ничего видел. Но нормально всё. Я в деревню скатался, родителям пацанов всё объяснил. Двое со мной приехали. Валентина здесь с тобой была, я пару часов назад её сменил. Страшно смотреть на тебя было, пришлось за тобой смотреть, брат.

Улыбается и хлопает по плечу. И тем временем подталкивает к выходу.

Гостиница не далеко. Я вымылся и переоделся. Семён уговаривал немного отдохнуть. Но я не преклонен. Мне к Алине надо, смотреть на неё, за руку держать, слова красивые говорить.

Теперь главное, чтобы она поправилась.