Самая старая дева графства Коул

Глава 20

Вся эта пейзанская благодать в какой-то момент уперлась в высокую, будто созданную, чтобы из-за неё ничего не выбралось, стену. Если все домики, которые мы проезжали сейчас и когда я ехала к тётке из родного дома, имели невысокие или даже полупрозрачные ограды, то тяжелые ворота, которые перед нами открывались, могли сдержать нехилую такую осаду.

— Улыбайся, Стефания! – видимо, решив показать на своём примере, Лилит растянула губы в улыбке.

— Обязательно, - я повторила за ней и, дождавшись, когда она медленно и осторожно выйдет из кареты, вышла следом.

Двухэтажный каменный дом, не имеющий окон на втором этаже, походил на тюрьму. По левую сторону двор занимал сад из старых деревьев с кривыми, узловатыми, будто пальцы, поражённые артритом, стволами. Между ними были привязаны верёвки, на которых сушилось несметное количество простыней, платьев и узких, как полоски бинтов, тряпиц.

Справа четверо пожилых, но активных женщин пололи грядки. Они, опираясь на колено или тяпку, распрямились, и лица их озарила улыбка. Я вспомнила о мимике и тоже улыбнулась, а потом и склонила голову, как это сделали они. Но их поклон, видимо, был предназначен только Лилит.

— Леди, как мы рады! – одна из работниц торопливо, путаясь в подоле, обходила грядки. - Идёмте, идёмте!

— Не беги, Фани, не беги. Мы никуда не торопимся! Как твои руки? Вижу, ты не можешь сидеть без дела! – в голосе тётки я слышала искреннюю гордость. Нет, она точно не лукавила, не вела бесполезную беседу, которую составляют, как правило, пустые слова. Она радовалась за эту женщину!

— Мне кажется, или леди с вами похожа на вас? – Фани обогнала нас только потому, что тётушка моя заметно сбавила шаг. И прямо возле приоткрытой двери, за которой колыхалась тонкая, почти невесомая шторка, обернулась.

— Идё-ём, с нажимом настояла Лилит, - сейчас я вам её представлю. Сразу всем. Зна-аю, что ты хотела бы узнать первой, а потом лично всем рассказать. Но не в этот раз, милая, - Лилит мягко подтолкнула Фани к двери.

Пока они входили, я обернулась к воротам, которые открылись и закрылись, как будто сами. Но сейчас я увидела двух крепких мужчин, укладывающих на козлы бревно, а потом прилаживающих к нему двуручную пилу. Не монастырь!

В прохладном помещении с каменным полом и оштукатуренными и покрашенными в светлый тон стенами, обустроенном как прихожая, на стенах висели передники, платки. На полу стояли ведра и тазы.

Из него мы попали в большую и светлую кухню. И я окунулась в средневековье. Очаг, над которым на цепи висела пара котлов. Длинные деревянные столы с толстенными столешницами, крепкие, сбитые, будто для великанов, табуреты. Пахло приправами, а ещё чем-то, очень напоминающим жареную на сале картошку.

— В столовую? – уточнила, не останавливаясь, Фани.

— Идём наверх, - покачав головой, ответила Лилит.

Лестница не подвела: она тоже была монументальной, громоздкой, как всё здесь. Если бы я решила снять фильм о великанах, это место подошло бы идеально.

Как только мы повернули, миновав площадку, делящую лестницу пополам, я охнула: второй этаж был сплошным! Здесь не было перегородок, и окна, оказывается, были: просто с другой стороны дома. Помещение заливало дневное солнце.

— Здесь солнце светит даже зимой! – видимо, поняв, о чём я думаю, озвучила ответ Лилит. – Днём греет так, что требуется куда меньше дров. Да и радостнее.

Весь этот огромный зал был заставлен невысокими кроватями с низенькими изголовьями. Здесь лежали, сидели, кое-как бродили, наверное, не меньше тридцати женщин.

— Дорогие мои, простите, что не приехала вчера, - громко и с той же неизбывной радостью от встречи в голосе заявила во всеуслышание Лилит.

Со всех сторон разносились звуки умиления. Не слова, не крики. Никто не произнес ни слова, кто-то радостно мычал, кто-то ойкал или просто улыбался.

— Доброго дня! И я сегодня не одна! – тётка, наконец, обернулась и указала на меня. Я всё ещё не шагнула на последнюю ступень, потому что Лилит остановилась на верхней, а рядом с ней встала Фани. Но мой рост позволял мне видеть всю картину над их головами.

За спиной послышались шаги: те трое, что остались в огороде, тоже поднимались следом.

— Доброго дня! – не зная, как их назвать, поздоровалась я.

— Это Стефания, моя племянница. Дочь моей сестры! – гордо представила она меня, отодвигая Фани, чтобы я могла подняться и встать рядом с ней.

Я старалась не вглядываться в лица, не останавливаться взглядом на ком-либо. И думала в этот момент, что Фани, как уверена и прочие здесь, совсем не знают, что такое субординация. Оливия, в отличие от них, походила на механическую, бесчувственную, но очень правильно воспитанную куклу.

— Сейчас мы осмотрим крепость, а когда придёт время обеда, обязательно пообедаем с вами. Пока можете вспомнить обо всём, что хотели мне рассказать! – заговорщицки протянула Лилит, медленно и будто вглядываясь в каждое лицо.

После этого я, наконец, услышала слова. Они здоровались, желали нам доброго дня, радовались, что мы приехали, и обещали много новостей. Я довольно выдохнула: почему-то сначала подумалось, что большинство из них немы. А они просто давали Лилит закончить приветствие. Не перебивали! Вот тебе и субординация. Тут дело не в выучке. Дело в уважении!

Мы спустились и разместились в кухне, где Фани и её три помощницы споро принялись за дела: они завершали готовить обед. Овощи, уверена, были с того самого огорода, во дворе. А хлеб пекли здесь же, в прикрытой сейчас заслонкой печи.

— Ну что ты скажешь? – Лилит уселась в деревянное кресло, на котором лежала пара подушек, и я поняла, что это её место. Она любит сидеть здесь, разговаривая с Фани, пока та в меру своих возможностей активно режет хлеб или взбивает свежее масло.

— Я вас совсем не знала, леди. Если ещё вчера я была уверена, что начинаю вас узнавать, то сейчас вижу, что и вчера я еще ничего не поняла.

Мне хотелось умолять её оставить меня здесь. Броситься к её ногам, целовать тонкие морщинистые руки, но не забирать меня из этого уголка покоя.

Она как будто почувствовала мое настроение, тряхнула головой, словно отмахиваясь от секундного желания, постучала ладонями по изогнутым ручкам кресла и тяжело вздохнула.

— Ночью принесли рыбу из деревни, - прервала напряженную тишину Фани. - Я забрала всю. Часть приготовим сегодня. А часть засолили, и Марк отнёс в погреб. На самое дно, где на стенах льдинки.

— Хорошо. У вас осталось… - спросила было Лилит, но Фани её перебила, и я удивилась, что тётушку это ничуть не покоробило.

— Всего у нас в достатке. Просто так много рыбы было, и такая крупная! Да и запросили всего ничего! Мясо уж больно дорого, да и зубов тут на всех, может, штук… - Фани серьёзно задумалась, будто и правда знала, у кого сколько зубов, и сейчас в уме складывала, чтобы получить точное количество, - тридцать!

— На каждую по одному? – Лилит растянула губы в улыбке.

— Нет, это роскошь, леди! – протянула одна из молчавших до этого помощница. - У нас вот нет ни одного, - она так тихо и так невнятно шамкала, что я только поняла: и правда, совсем без зубов.

Они все смеялись, держась за животы. И я смеялась тоже. Такого качества шуток я не слышала давно.

Да и смеялась я очень давно. Так давно, что и не вспомнить.

Наверное, ещё в прошлой своей жизни.

Здоровенные куски рыбного филе без костей спустили в котлы, где уже булькал картофель. Потом туда добавили мелкую, похожую на пшено крупу, много лука и зелени.

Я чувствовала, что я дома. Не из-за стен, а из-за этих женщин. Пугало лишь одно: на самом деле я здесь своя не потому, что леди просила улыбаться, а потому, что все они были почти моими ровесницами.