Смятение чувств

Глава 2

Сеса была подругой Луизы, но при этом тайно мечтала отбить у нее Эду, для чего и напросилась на банкет. Луиза, не ожидавшая от Сесы такого коварства, привела ее туда, Эду представил тете обеих девушек как своих близких подружек, и Сеса использовала это обстоятельство с максимальной выгодой для себя. Она сумела добиться расположения Алмы!

Эду был одним из организаторов торжества, его то и дело отвлекали, уводили в сторону, Луиза нервничала, а Сеса тем временем мило беседовала с Алмой, стремительно наращивая свое преимущество перед подругой.

Алме приглянулась эта вежливая, приятная девушка, и она пригласила Сесу в гости.

— Мой отец разводил элитных лошадей, а я унаследовала от него эту страсть, — рассказывала она Сесе. — Приезжай к нам, я покажу тебе своих любимцев.

Сеса восторженно поблагодарила ее, сказала, что лошади кажутся ей самыми совершенными животными на свете.

— Мой папа недавно выпустил красочный фотоальбом о лошадях. Это такая прелесть! Я привезу его вам в подарок.

— Твой отец фотограф? — спросила Алма.

— Нет, он книгоиздатель. Мигел Сориану. Вы наверняка о нем слышали.

— Вот как? Это замечательно! — обрадовалась Алма. — Твой отец — прекрасный человек. Умный, тонкий, благородный. Он был другом моего второго… нет, третьего мужа, Мауру. Они могли часами говорить о литературе. Меня в таких случаях обычно клонило в сон, а для них эти беседы были истинным блаженством. Ты передай папе мой привет, а еще лучше — приходи вместе с ним на новогодний ужин. Я буду рада видеть вас среди своих гостей!

— Мы обязательно придем! — пообещала Сеса.

Мигел, однако, весьма сдержанно отнесся к приглашению Алмы.

— Я привык отмечать все праздники дома, в кругу семьи. А ты вроде бы собиралась на какую-то вечеринку с друзьями, даже платье новое купила, — напомнил он дочери.

— Теперь все изменилось. Я хочу встретить Новый год с Эду! — заявила Сеса. — Папа, он такой красивый, я от него без ума! Нельзя упускать этот шанс.

— А сам Эду тебя не приглашал?

— Пока нет. Но я хочу подружиться с ним, и ты должен мне помочь! Алма будет рада тебя видеть.

— Я не уверен, — покачал головой Мигел. — Она могла пригласить нас всего лишь из вежливости. Ее муж был моим другом, но с тех пор как он умер, мы с Алмой не виделись. Очевидно, в том не было потребности.

— Алма недавно вышла замуж в четвертый раз, — сообщила дона Нилда, мать Мигела. — Я читала об этом в светской хронике. И свадебную фотографию там видела. Красивая пара! Алма с годами не меняется: все такая же яркая, изящная. Глядя на нее, и не подумаешь, что эта женщина похоронила трех мужей.

— Наверное, все они были стариками, потому и умерли, — предположила Сеса. — Но с ее нынешним мужем, сеньором Данилу, этого не случится: он молод, атлетически сложен и прямо-таки брызжет здоровьем.

— Молодец Алма! Судьба бьет ее, а она не сдается, держит удар и продолжает искать свое счастье, — сказала дона Нилда, многозначительно поглядев на сына.

Все, что она хотела сказать этим взглядом, Мигел слышал от нее не раз. Прошло уже семь лет с той поры, как в автокатастрофе погибла жена Мигела, и дона Нилда мечтала, чтобы он женился снова. Сейчас она ставила ему в пример Алму, упустив из виду самое главное: несколько лет Мигел боролся за выздоровление сына, который тоже пострадал в той проклятой катастрофе. До женщин ли было Мигелу, если его первенец, взрослый парень, лежал пластом на больничной койке, не в состоянии двигаться и говорить. Сейчас Паулу уже может ходить без посторонней помощи, и речь у него восстановилась, но сколько на это ушло усилий! Каких только врачей не выискивал для сына Мигел, откуда только их не привозил! Одного даже из Японии привез, и, как потом выяснилось, не напрасно именно этот доктор поставил Паулу на ноги, сочетая гомеопатию и рефлексотерапию.

Разумеется, все эти хлопоты о Паулу и Сесе, которая не нуждалась в присмотре и воспитании, Мигел вынес не и одиночку. Ему помогала Нилда, и особенно — Ирени. Эта женщина была и нянькой для Сесы, и сиделкой для Паулу, а в семье Сориану ее давно уже считали родным человеком.

По мере того как поправлялся Паулу, Мигел также стал постепенно возвращаться к прежней нормальной жизни, в которой было все, кроме его любимой, безвозвратно ушедшей Ливии. Искать ей замену Мигел и не пытался — он знал, что никого не сможет полюбить так же сильно, как Ливию. В последние годы у него, правда, было несколько краткосрочных романов, но ни один из них не оставил глубокого следа в сердце Мигела.

— Все женщины смотрят на меня только как на потенциального мужа, а я не хочу жениться! — отвечал он матери, когда она в очередной раз заводила речь о его затянувшемся одиночестве. — И ты, пожалуйста, не донимай меня разговорами на эту тему.

Не любил он говорить о женщинах и с друзьями, и с коллегами по работе. К этому все уже привыкли, но не так давно Мигел очень удивил своих сослуживцев: после той аварии, случившейся у него на глазах, он лишился покоя. Когда Элену увезли в больницу, он взволнованно произнес при всех:

— Эта женщина напомнила мне Ливию! Как только я увидел ее лицо в крови, у меня все поплыло перед глазами…

Потом Мигел каждый день расспрашивал Паскоала о здоровье Элены и попутно выяснял другие подробности. В частности, его интересовало, сколько ей лет и замужем ли она.

Паскоалу нетрудно было догадаться, чем вызван такой интерес, и он стал подумывать о том, как бы свести поближе Элену и Мигела. Но когда он заговорил с ней о своем шефе, Элена удивленно вскинула брови:

— Мигел? Я его абсолютно не помню! Там было много людей, все суетились… Наверное, мне надо туда заехать — поблагодарить этого Мигела, попросить прощения за беспокойство.

В тот же день она вместе с Ивети посетила издательский дом Сориану.

Ивети бывала там не раз — и в кафе, и в книжном магазине, однако Мигела она тоже не запомнила.

— Кажется, там мелькал один такой седоватый, с аккуратненькой бородкой, он все порывался вызвать для тебя врача, но я не уверена, что это был Мигел. Твой красавчик Эду тогда всех затмил! Кстати, ты ему перезвонила?

— Нет, и не буду! — отрезала Элена.

— Напрасно. Парень уже весь извелся. Звонит через каждые полчаса, а ты все не подходишь к телефону. Или, может, ты специально разжигаешь в нем страсть?

— Перестань, Ивети! — рассердилась Элена. — Неужели ты думаешь, что я стану обольщать мальчика, который мне в сыновья годится? Я, наоборот, хочу все спустить на тормозах, потому и не беру трубку.

— Значит, между вами уже что-то было? — всплеснула руками Ивети. — Он признался тебе в любви?

— Нет, до этого еще не дошло. Но я же не вчера родилась, мне ясно, чего он добивается. Звонит, разыскивает меня. Пригласил на банкет, познакомил со своей семьей, весь вечер с меня пылинки сдувал… Признаюсь, это было приятно!

— Ну вот, а ты на меня ополчилась! — поймала ее на слове Ивети. — Я же вижу, что он тоже не оставил тебя равнодушной.

— Разумеется, его внимание мне льстит, — не стала отрицать Элена. — Но я должна пресечь эти ухаживания! Эду нужна молодая девушка, а не старуха вроде меня. Позвонит еще некоторое время и перестанет, вот увидишь.

Этот разговор они вели по дороге к издательству Сориану. А на обратном пути даже не вспомнили про Эду — их вниманием полностью завладел другой мужчина, Мигел.

— Выходит, я все-таки запомнила его в той суматохе! — порадовалась своей наблюдательности Ивети. — Он симпатичный, правда?

Элена согласилась с подругой. Мигел произвел на нее очень приятное впечатление.

— Вы так мило беседовали, — сказала Ивети, — что, глядя на вас, можно было подумать, будто вы знаете друг друга сто лет.

— Представь себе, у меня тоже было такое ощущение! — засмеялась Элена. — Я болтала без умолку, даже не помню о чем.

— О путешествиях, о поездке в Лондон, — подсказала ей Ивети.

— Да, он поедет туда на книжную ярмарку, а я в это же время буду там у Камилы.

— Его это обрадовало! — заметила Ивети. — Интересно, он женат?

— Нет, Мигел — вдовец, у него двое взрослых детей.

— И откуда такие сведения? — с лукавой усмешкой спро¬сила Ивети. — Ты уже успела навести о нем справки?

— Мне Паскоал рассказывал. Жена Мигела погибла в автокатастрофе, и сын едва не погиб.

— Да, у него в глазах какая-то затаенная печаль, — сказала Ивети. — Но все равно действуй!

— Что значит «действуй»? Я даже не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь.

— Но тебе же понравился Мигел? И ты ему понравилась, это было видно невооруженным глазом. Значит, с завтрашнего дня мы будем обедать в его кафе и покупать книги исключительно в его магазине!

Отправляясь в издательство Сориану, Элена думала, что проведет там не более десяти минут — поблагодарит Мигела за помощь и уедет. Но визит вежливости затянулся, неожиданно обернувшись приятной дружеской беседой, и Фред, пришедший в это время к матери, не застал ее дома.

Как нарочно, Зилда тоже куда-то ушла, а ключей от квартиры матери Фред с собой не захватил и ему пришлось позвонить в дверь к соседям.

Эма, жена Паскоала, встретила Фреда приветливо, предложила выпить кофе, но он сказал, что спешит в аэропорт.

— Мы сегодня уезжаем в штат Баия, Клара хочет встретить Рождество вместе со своей матерью. А я забежал сюда только на минутку, чтобы попрощаться.

— И правильно сделал. Заходи, — продолжала зазывать его Эма, широко улыбаясь.

— Нет, спасибо. Я только хотел попросить вас, чтобы вы передали маме мой рождественский подарок.

— А ты подожди ее у нас, Элена в это время обычно возвращается с работы, — настаивала Эма, не принимая во внимание доводы Фреда. — Капиту умеет готовить очень вкусный кофе!

— Ну если Капиту дома, то я, пожалуй, зайду, — переменил свое решение Фред. — Мы с ней сто лет не виделись.

Эма позвала дочь, и та смутилась при виде нежданного гостя. Фред тоже внезапно разволновался, стал бормотать что-то бессвязное:

— Я… Ты… Здравствуй… Извини…

Капиту тем не менее все поняла и сказала, что тоже рада его видеть. Они прошли в гостиную, а Эма, верно оценив ситуацию, сама отправилась варить кофе,

— Странно, что мы с тобой никогда не встречаемся: ведь я часто бываю у мамы, — произнес Фред, украдкой разглядывая Капиту и дивясь ее красоте, которую он прежде не замечал.

— Это неудивительно, — ответила она. — У меня сумасшедший график…

— Ты все еще учишься?

— Да. Сначала бросила, родила сына, а потом снова вернулась в университет. Теперь и работаю, и учусь.

— Трудно тебе приходится, — посочувствовал ей Фред.

— Ничего, теперь я обязательно доведу дело до конца и получу диплом социолога, чего бы мне это ни стоило!

— Я как-то видел твоего малыша, — сказал Фред. — Замечательный парень! По-моему, он похож на тебя.

— Нет, я была совсем другой в детстве. Ты все забыл! Взгляни хотя бы на эту фотографию.

Капиту указала рукой на фотоснимок, висевший в рамке на стене, и Фред растроганно воскликнул:

— Боже мой, как давно это было! Тебе тут лет десять, мне — чуть побольше, а Камила и вовсе выглядит младенцем.

— Да, чудесное было время! — поддержала его Капиту. — Я хорошо помню тот день, когда мы сфотографировались. Ваша семья тогда только переехала сюда, и моя мама повела нас всех на пляж.

— Точно! — вспомнил Фред. — Этот снимок сделан как раз напротив почты. А у твоей мамы не осталось негатива?

— Остался. С него я и напечатала эту увеличенную копию. Могу и для тебя сделать, и для Камилы.

— Спасибо, я был бы рад иметь такую фотографию. Знаешь, с некоторых пор я стал думать, что человек может быть счастливым только в детстве. А потом жизнь ломает его, испытывая на прочность, и он едва успевает отражать удары, которые сыплются на него со всех сторон.

Капиту с изумлением взглянула на Фреда: неужели он тоже несчастлив? Конечно, она знала, что ему приходится много работать, содержать семью и оплачивать квартиру, знала также, что у его жены трудный характер, но ведь Фред женился на Кларе по большой любви! Он сам об этом сказал Капиту: «Пойми, я в нее безумно влюбился». И это действительно было похоже на безумие. Его женитьба стала неожиданностью для всех, а для Капиту она обернулась личной трагедией. Фред был ее первой любовью и первым ее мужчиной. Взрослые сравнивали их с Ромео и Джульеттой, сверстники им завидовали, а сами они мечтали о том дне, когда смогут пожениться. Но однажды Фред уехал на студенческую практику в Салвадор, встретил там Клару и сразу же на ней женился.

Капиту не могла в это поверить, не могла понять, как он мог забыть ее, свою Джульетту, но Фред ей все объяснил:

— У нас с тобой была лишь детская привязанность, а Клару я полюбил по-настоящему. Не отчаивайся, ты тоже когда-нибудь встретишь свою истинную любовь.

Для Капиту тогда померк белый свет, и сейчас, вспомнив о том страшном дне, она едва сдержала стон, так и рвавшийся из ее груди. Болезненная гримаса исказила ее лицо, и Фред догадался, какие воспоминания нахлынули на Капиту. Отказавшись от кофе, любезно предложенного Эмой, он поспешно простился и ушел, сказав, что может опоздать на самолет.

— Вот кто должен был стать твоим мужем, — глядя ему вслед, заметила Эма. — А не тот прохвост, что оставил тебя одну с ребенком!

Капиту уже давно привыкла к той душевной глухоте, которая, увы, была свойственна ее матери, но сейчас восприняла это неуместное замечание с обидой и болью.

— Мама, к чему эти разговоры? — сердито бросила она Эме. — Ты вспомни, как все было в действительности. И сейчас Фред тоже, между прочим, летит в тот же самый Салвадор!

— Я же не упрекаю тебя, а просто сожалею о том, что ты не вышла замуж за Фреда, — в наивном недоумении пробормотала Эма, так и не поняв, с чего это дочка на нее обиделась.

Капиту не стала ей что-либо объяснять — это было бессмысленно. Ушла к себе в комнату и там дала волю слезам. Ей хотелось рыдать в голос, но она плакала тихо, боясь разбудить спящею Бруну.

— Ничего, сыночек, я все выдержу! — прорвалось у нее сквозь слезы. — А ты меня потом обязательно поймешь и простишь. Ведь ты простишь меня, правда?

Мальчик пошевелился в кроватке, словно и впрямь хотел что-то ответить на ее вопрос. Он еще не умел говорить, но его ответа Капиту заранее боялась, и у нее были на то серьезные основания.

Встреча с Фредом разбередила ей душу, заставила вновь припомнить многое, что Капиту хотела бы навсегда вычеркнуть из своей жизни. Это не имело отношения к Фреду. Его она ни в чем не обвиняла — ни тогда, ни сейчас. Что поделаешь, если он полюбил другую? Сердцу ведь не прикажешь! Капиту болезненно пережила ту утрату, но не озлобилась, а лишь потеряла веру в возможность когда-либо обрести счастье. Она решила, что будет учиться, работать и, может быть, выйдет замуж за какого-нибудь хорошего человека, который будет ее любить.

Такой человек вскоре объявился. Это был Маурисиу — простой бесшабашный парень, из тех, что звезд с неба не хватают. Он вечно попадал в какие-то курьезные истории, никак не мог найти постоянную работу, но не унывал и обещал Капиту златые горы. Возможно, потому, что он ничем не напоминал ей серьезного, ответственного Фреда, она и приняла ухаживания Маурисиу. Они стали встречаться, Маурисиу нравилось похваляться красивой девушкой перед друзьями, а Капиту импонировала его открытость и бесхитростность.

О свадьбе они даже и не помышляли — Капиту считала, что сначала надо окончить университет, а потом уже связывать себя семейными обязанностями. Но когда она забеременела, то сама заговорила с Маурисиу о женитьбе. Он ответил согласием, однако со свадьбой все тянул, тянул и, наконец, попросту исчез.

А тут как раз грянул очередной экономический кризис, цены за обучение в университете многократно выросли, и Капиту пришлось оставить учебу.

Мальчик у нее родился слабеньким, болезненным, на его лечение требовались большие деньги, а в семье Капиту фактически работал один Паскоал. Эма же хоть и сидела целыми днями за шитьем, но дохода оно не приносило, потому что заказчики у нее были небогатые. Заработанных ею денег едва хватало на лекарства от гипертонии, которой Эма страдала уже много лет.

С наступлением кризиса и рождением Бруну положение семьи Паскоала стало совсем бедственным, Капиту была в отчаянии, но тут ей на помощь пришла Симони, бывшая однокурсница. Она попросила сдать ей одну из комнат в квартире Паскоала и предложила за это довольно приличную сумму.

Паскоал и Эма благосклонно приняли щедрую квартирантку, а Симони к тому же еще и пообещала устроить на работу Капиту.

Работа, правда, оказалась весьма сомнительного свойства, Капиту далеко не сразу на нее согласилась. Симони потребовалось немало усилий для того, чтобы уговорить Капиту.

— Деньги никому не достаются легко, — внушала она подруге. — А большие деньги — тем более! Всегда приходится идти на какой-то компромисс. И я считаю, что в моем случае он минимальный. Ты сходи хотя бы один раз со мной, и сама в этом убедишься. Тебе ведь надо думать о ребенке! На какие средства ты собираешься его растить?

Этот довод оказался решающим для Капиту. Бруну болел, его направили на компьютерную томографию, денег у Капиту не было, и она приняла предложение Симони.

Та познакомила ее с неким Фернанду, который представился руководителем агентства и объяснил Капиту, какую работу она должна выполнять:

— От тебя ничего не требуется, кроме твоей красоты. Многие бизнесмены любят появляться на презентациях и деловых ужинах в обществе молодых эффектных девушек — это придает им респектабельности и облегчает заключение сделки. Ты пойдешь сегодня в ресторан с одним банкиром и сыграешь роль его невесты. А деньги я тебе выплачу завтра.

Капиту справилась с такой задачей довольно легко, и с той поры у нее стали водиться деньги. Родителям она сказала, что устроилась работать по специальности, что проводит социологические опросы, в том числе и среди посетителей ресторанов, поэтому вынуждена иногда отлучаться из дома по вечерам.

Эма и Паскоал порадовались за дочь, особенно когда узнали, что она снова восстановилась в университете.

А Капиту со временем стала выполнять и другие услуги, и которых нуждались клиенты того сомнительного агентства. Некоторые из них после делового ужина желали уединиться с Капиту — разумеется, за дополнительную плату, и она соглашалась, боясь потерять столь важный для нее источник дохода.

— Прости меня, сынок, — говорила она своему несмышленышу, возвращаясь домой под утро. — Обещаю тебе: как только я окончу университет и найду хорошую работу, мы с тобой забудем этот позор как страшный сон. Ты еще сможешь гордиться своей мамой, тебе никогда не будет за нее стыдно.

Симони, слыша подобные заявления, мысленно изумлялась наивности Капиту, искренне полагавшей, что можно выйти чистой из той грязи, в которой она с каждым днем увязала все глубже и глубже.