Глава 28

Ирис каждый день приезжала на конный завод, чтобы, как она говорила, прогулять своего Урагана. И хотя цель у нее была другая, она ничуть не приближалась к своей цели: Педру оставался холоден как камень и в лучшем случае не замечал ее, а в худшем придирался к ней и прогонял прочь. Но Ирис не отступалась, она верила, что наступит день, когда Педру оценит ее по достоинству.

Педру же если и был чем-то озабочен, то отношениями Камилы с Эленой. В том, что мать отвесила дочери пощечину, он не увидел ничего особенного, во времена его детства пощечина была обычным и весьма распространенным средством воспитания. Так он и объяснил удивленной Камиле, когда она рассказала ему об очередном скандале.

— Нам нужно жить с матерью отдельно, — решительно заявила Камила. — Как только я найду себе работу, тут же сниму комнату. Работа мне просто необходима, потому что у матери денег на комнату для меня нет.

Педру и в этом не увидел особой трагедии. Правильно, что дети стремятся жить отдельно от родителей, у них разный темп жизни, вместе им трудно.

— Элена ушла из дома, я ушел, это нормально, — сказал он Камиле. — Если тебе будет нужна мужская помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать. А где будешь искать работу?

— Мать предлагала попробовать работать с ней, в ее центре, освоить какую-нибудь из их профессий — массажистки, например, но я отказалась. Нам хватает домашнего общения, а тут еще целый день вместе! Мы обе с ума сойдем.

Педру хмыкнул: молодежь теперь все же стала очень избалованной. Если бы отец в свое время предложил Педру работу, он был бы ему по гроб жизни благодарен, а эти хвостом крутят — думают, подходит она им или не подходит. Но вмешиваться и уговаривать Камилу не стал, у него и своих забот было выше крыши.

К обычным хлопотам с лошадьми у Педру прибавился еще и ремонт, который затянулся и никак не кончался. Педру занимался им только урывками, поэтому не мог окончательно привести дом в порядок, а он был человеком основательным, и это его раздражало. Раздражение против Силвии улеглось. Похоже, и она успокоилась, потому что больше его не дергала, никуда не ходила и на него не жаловалась. Он с удивлением замечал, что прекрасно без нее обходится, за хозяйство, как и в прежнем его доме, отвечала Марта, да он и не был особенно прихотлив в домашнем обиходе. Это Силвия любила общество, компании, все старалась куда-то вытащить Педру, а его, буку и нелюдима, сердила ее общительность. Единственное, что его сейчас мучило, — это отсутствие женщины. Все его чувства, все помыслы со временем сосредоточились на Синтии, а она словно бы задалась целью его дразнить. Вдруг приходила прямо в дом, ссылаясь на то, что хотела посмотреть, как идет ремонт, и он видел, чувствовал: еще немного, и эта упрямица сдастся, но в последнюю минуту она всегда ухитрялась выскользнуть из его объятий и убежать — и от него, и от самой себя. Но рано или поздно она должна была сдаться: нельзя безнаказанно играть с огнем, он жжет и сжигает!

Синтия и сама была в смятении, она тоже чувствовала, что играет с огнем и игра эта опасна.

Первым ее смятение заметил Эладиу. Хоть он и был ей отчимом, но любил Синтию по-отечески, своих детей у него не было, и он привязался к падчерице всей душой. Сейчас он видел, что с девушкой творится что-то неладное, она переживает какую-то драму, а может, даже трагедию. Тогда он набрался решимости и заговорил первым:

— Синтия, моя бабушка говорила: «Уметь слушать — большое искусство». Я владею этим искусством и готов им воспользоваться — выговорись, и тебе станет легче, я тебе это гарантирую.

Синтию растрогало предложение Эладиу, а тот уже хлопотал, наливая ей в чашку чай, ведь за чаем разговор всегда идет легче и приятнее. Синтия растрогалась еще больше. Ей действительно хотелось все кому-нибудь рассказать…

— Я готов тебя выслушать, — повторил отчим.

— Я из-за Педру с конезавода, — начала Синтия.

— Если он тебя оскорбил, то я поеду и… — Эладиу даже привстал, словно бы уже собрался ехать.

— Нет-нет, — остановила его Синтия, — дело совсем не в этом. Дело в том, что в голове у меня каша и я сама не могу понять, чего я хочу. Он и привлекает меня, и отталкивает.

— Что-то вроде рокового влечения, — высказал предположение Эладиу.

— Иногда мне кажется, что это болезнь, и я очень боюсь.

— Но ты же не теряешь контроля над собой, не теряешь рассудка, значит, это ни в коем случае не болезнь, — рассудил Эладиу.

— Рассудка не теряю, но не знаю, чего хочу. Позволяю и не позволяю, люблю и не люблю, и так было с самого начала. Мы встретились, и я сразу почувствовала к нему и тягу, и отвращение.

— Отвращение или опасение? — постарался уточнить отчим. — Мне кажется, что ты уже давно ни с кем не встречаешься. Может, ты просто боишься любовной встречи после долгого перерыва?

— Надо подумать, — отозвалась Синтия. — Я действительно очень давно ни с кем не встречалась. Да и всегда была нелюдимой, так по крайней мере мне говорили и Алекс, и Ромеу, и Диегу.

— А к Педру ты относишься по-другому? Ты хотела бы с ним встречаться, куда-то ходить, появляться на людях?

— Когда он был женат, любые отношения с ним казались мне неприличными, но теперь он разошелся с женой, и я не знаю…

— Слушайся своего сердца, делай так, как оно тебе велит, и увидишь, что все будет правильно. Ты поняла меня?

Эладиу так ласково и ободряюще смотрел на Синтию, внушая ей успокоение. Она видела, что он от всего сердца желает ей счастья и удачи, что он любит ее, и ей стало легче.

После этого разговора Эладиу поговорил и с женой,

— Мне кажется, что Синтия в последнее время слишком уж погрузилась в работу. Для молодой девушки это не годится, ей нужно веселье, нужны люди.

— Да, она у нас захандрила, — согласилась Оливия. — Даже день рождения праздновать отказалась. Сказала, что нет времени, да и желания никакого нет.

— А мы устроим ей сюрприз, приготовим сами стол, позовем ее подружек и приятелей, и пусть они повеселятся, — предложил Эладиу.

— Отличная мысль, — одобрила Оливия, — так и сделаем.

А Синтии стало спокойнее после разговора с отчимом. Она почувствовала себя гораздо увереннее и уже не шарахалась в испуге от Педру, а пыталась разобраться, чего же ей на самом деле нужно.

Педру сводил ее с ума. Что бы ни делала Синтия, он оказывался рядом, и разговор всякий раз заканчивался тем, что он страстно сжимал ее в объятиях, готовый немедленно нести в постель.

— Я не оставлю тебя в покое, — лихорадочно шептал он, зарываясь лицом в ее волосы. — Раз, один только раз, а потом, если ты захочешь, я тебя оставлю… Мы же свободные люди, мы никому не изменяем, у нас нет ни перед кем обязательств! Почему ты упорствуешь, Синтия? Я же чувствую, как ты меня хочешь!

— Мне нужно подумать, Педру, — впервые ответила Синтия на его страстный призыв. — Подожди еще немного.

— Я и так жду уже слишком долго, — возразил он. — Днем и ночью я думаю только о тебе.

— Я тоже, Педру, — призналась Синтия, — но неужели ты хочешь, чтобы все случилось здесь и сейчас.

Она обвела взглядом конюшню, в которой они стояли, посмотрела на больную лошадь, которой только что дала лекарство…

Взгляд ее был так красноречив, что Педру нехотя улыбнулся.

— Так я не хочу и не могу, — заключила Синтия, — но обещаю, что мы встретимся. Обещаю, ты меня понял?

С этого дня Синтии стало гораздо легче, она не торопила себя, но и не стыдилась своего влечения к Педру, она просто ждала, когда в ней созреет окончательная решимость.

Работы было много и в магазине, и на конюшнях. Судьба послала ей подарок ко дню рождения: один клиент оставил в магазине на время своего пса, но в нужный срок не явился, прошло уже несколько недель, и стало понятно, что судьбу собаки придется решать самой Синтии.

— Заберу его себе, он такой красавец, — сказала она Алексу, — уверена, что он принесет мне счастье.

Алекс попытался было отговорить ее, но разве можно от чего-то отговорить Синтию?

Оливии и Эладиу тоже пришлось примириться с собакой, за что Синтия была им благодарна. Но еще большую благодарность она почувствовала, когда, вернувшись домой в свой день рождения, услышала хор поздравлявших ее голосов. За накрытым столом сидела компания ее друзей и ждала виновницу торжества, чтобы хлопнуть пробкой шампанского.

Синтия от души рассмеялась и веселилась целый вечер, давно уже у нее не было такого радостного дня рождения! Эладиу, лукаво поглядывая на нее, провозгласил тост:

— За то, что подсказывает нам сердце!

Гости разошлись только к утру, но Синтия нисколько не устала, ей было удивительно хорошо. Легко и свободно. Спать совсем не хотелось — начинался новый день, новый год, новая жизнь!

Синтия села в машину и поехала на конный завод. Она все для себя решила: ей хотелось видеть Педру.

— Синтия! — не поверил он своим глазам, увидев ее на пороге. — А я только что видел тебя во сне.

— И что же мы с тобой делали? — спросила она.

— То, чем немедленно займемся, — грозно ответил он и подхватил ее на руки.

Подхватил, потом снова опустил на пол и крепко-накрепко запер дверь: им никто не должен был мешать! Никто!

Они целовались взахлеб, без удержу, все больше распаляясь и оттягивая самый последний и решительный момент, и вот уже Педру снова подхватил Синтию на руки, и она, тяжелея, слабея, приникла к нему, но тут раздался громкий стук в дверь.

— Педру! Педру! — громко звала его Ирис.

Педру про себя чертыхнулся.

— Не будем отвечать, и она уйдет, — едва слышно сказал он Синтии.

— Педру! Проснись! Я не спала всю ночь! Я пришла с тобой поговорить! Проснись, Педру! — взывала Ирис.

Любовный хмель испарялся с каждым новым призывом Ирис. Синтия уже крепко стояла на ногах, а Педру с мефистофельской усмешкой шептал ей:

— Я забыл, что эта девица не из тех, которые приезжают для того, чтобы уехать не солоно хлебавши. Скорее она разнесет дверь, чем уйдет отсюда.

Синтия согласно кивнула. Ей совсем не хотелось, чтобы эта девчонка застала ее в несуразно ранний час у Педру.

— Выпусти меня через заднюю дверь, — попросила она, — я не хочу, чтобы Ирис хоть что-то заподозрила.

— А я не хочу тебя выпускать, — ответил Педру. — Посиди лучше в спальне, я мигом ее спроважу и вернусь к тебе. Вот увидишь, я мигом.

— С Ирис ни в чем нельзя быть уверенным, — улыбнулась Синтия, — вполне возможно, что она прямо с порога помчится в спальню.

Педру невольно расхохотался.

— Педру! Почему ты меня не пускаешь? — раздался жалобный голос Ирис. — Ты зря на меня сердишься! Вот увидишь, я буду вести себя хорошо и не доставлю тебе никаких неприятностей. Даже Элена поняла, что нам нужно выяснить с тобой отношения. Она отпустила меня.

— У меня нет задней двери, — сказал Педру, — так что тебе придется меня подождать, пока я разберусь с этой придурочной.

— Лучше отведи ее в контору, а потом я выйду вслед за вами. Наше следующее свидание мы назначим в другом месте. Никто не должен знать, что я здесь.

Педру посмотрел на Синтию и кивнул, соглашаясь: теперь им нужно было вместе выбираться из того дурацкого положения, в которое они попали.

Педру подошел к двери и спросил довольно сурово:

— Чего тебе нужно?

— Я пришла с тобой поговорить, — смиренно произнесла Ирис.

— Ступай в контору, а еще лучше в конюшню, возьми коня и прокатись по аллее. Я сейчас оденусь и тебя догоню, — распорядился Педру.

— Ты всегда обещаешь, а потом не выполняешь своих обещаний. Вспомни, как ты приглашал меня в Рио и что было потом! — ответила Ирис. — Одевайся! Я буду ждать тебя здесь!

— Выходи и уведи ее как можно дальше, — прошептала Синтия.

— Я просто сам себе не верю, — прошептал Педру, глядя на Синтию, потом вышел, и она услышала его грозный голос:

— Как я понимаю, ты приехала, чтобы получить от меня хорошую взбучку, и сейчас ты ее получишь!

— Ты не смеешь меня и пальцем тронуть, — запальчиво заявила Ирис. — Я пришла поговорить с тобой, а ты на меня кричишь. Когда ты приезжал к нам, то был всегда таким добрым, а теперь! Я хочу тебе сказать…

— А я не желаю тебя слушать! — Педру был в бешенстве, он представлял себе стоящую за дверью Синтию, которая сейчас выйдет за порог, и клокотал от гнева. — Не желаю с тобой разговаривать! Проваливай отсюда! И если хочешь приезжать, делай вид, что ты со мной не знакома. Я тебя знать не желаю! Иди отсюда!

Голоса удалялись. Синтия выскользнула за порог, прикрыла дверь и отправилась на конюшню. То, как Педру разговаривал с Ирис, было ей совсем не по душе. Но кто знает, может быть, сама судьба вмешалась и повернула все к лучшему?

— Доброе утро! — окликнул Синтию Северину. — Что-то вы рано сегодня приехали!

— Привет! — отозвалась она. «Вполне возможно, я приехала слишком поздно», — подумала Синтия.

Загрузка...