Смятение чувств

Глава 8

Поездка в Лондон, которую Эду шутя называл свадебным путешествием, неожиданно сорвалась по вине Камилы. Однажды она позвонила матери и спросила смеясь:

— Угадай, который здесь час!

— Что это тебе вздумалось задавать мне такие глупые вопросы? — недовольно отозвалась Элена. — Разве нам больше не о чем поговорить?

— А ты все-таки угадай!

— Ну если у нас сейчас полдевятого, то у вас, наверное, полдвенадцатого?

— Не угадала! Здесь тоже полдевятого! Только не вечера, а утра!

— Что за шуточки, Камила? — рассердилась Элена.

— Никаких шуток, я — в Японии! — огорошила ее Камила. — На другом конце света, в Стране восходящего солнца!

— Если это правда, то немедленно возвращайся обратно, в Оксфорд! — закричала на нее Элена. — Я не позволяла тебе никуда уезжать, тем более в такую даль!

— А я тут не одна, мама, а с моим женихом Тошио. Он решил познакомить меня со своими родителями!

От этой новости у Элены перехватило дыхание. Она слышала раньше о каком-то однокурснике дочери Тошио, но не придавала этому серьезного значения. И вдруг такой сюрприз!

Эду находился рядом с Эленой и, увидев, как она переменилась в лице, встревожился, спросил, что там случилось у Камилы. Элена ему ответила и вновь принялась ругать дочь, требуя, чтобы та срочно возвращалась в Англию.

Камила же не просто упиралась, но приглашала в Японию Элену.

— Ты ведь хотела приехать за мной в Лондон, так почему бы тебе не прилететь сюда? Увидишь наконец Японию, это совсем другой мир!

Элена в сердцах перешла на крик, и тут вмешался Эду:

— Перестань, так ты ничего не добьешься. Давай я с ней поговорю.

— Нет, еще не хватало, чтобы она с тобой пререкалась, — ответила ему Элена, а Камила, услышав это, спросила:

— Ты там не одна?

— Да, здесь Эду, мой друг, о котором я тебе уже рассказывала.

— Дай ему трубку! — все в том же шутливо-дурашливом тоне попросила Камила. — Я хочу его поприветствовать.

— Не дам! — отрезала Элена. — Что за глупости? Садись в первый же самолет и возвращайся в Лондон.

Эду тем временем понял, что Камила выразила желание поговорить с ним, и отобрал у Элены трубку. Разговор у них получился достаточно сумбурным, но легким, приятным для обоих. Камила продолжала шутить, а Эду отвечал ей тем же. Никаких нравоучений Камила от него не услышала, зато он дал ей дельный совет:

— Позвони маме завтра, когда она немного успокоится.

— Ты считаешь, надо было подготовить ее к такой новости? — виновато спросила Камила.

— Ну, теперь уже дело сделано, и не стоит об этом говорить. Ты не волнуйся, все устроится.

Элену не устроил такой метод воспитания, и она выхватила у Эду трубку:

— Не надейся, что завтра я сменю гнев на милость!

Камила пропустила мимо ушей ее угрозу, сказав:

— Он, наверное, очень симпатичный, твой Эду. У него такой красивый голос! Смотри, не упусти его!

Так они и говорили — каждая о своем, пока Элена, окончательно выйдя из себя, не бросила трубку.

Эду пришлось долго ее успокаивать, и в конце концов она сама пришла к тому же, чего хотела от нее Камила:

— Очевидно, мне все-таки придется ехать в Японию!

Эду несказанно обрадовался ее решению:

— Вот здорово! Значит, мы поедем вместе, и ты проведешь там со мной все двадцать дней!

— Нет, я поеду только затем, чтобы взять Камилу за ухо и притащить ее домой.

— Одно другому не мешает. Вы обе отдохнете в Японии, познакомитесь с достопримечательностями, а потом мы все вместе вернемся в Бразилию.

— Ладно, я над этим подумаю, — сказала Элена, — и завтра приму окончательное решение.

Эду был уверен, что в Токио они полетят вместе, но Элена внутренне противилась этому и сама не могла объяснить почему.

— Не знаю, в чем дело, но у меня было какое-то странное чувство, когда они говорили по телефону, — поделилась она своими сомнениями с Ивети.

— Кто? Эду и Камила? — спросила та в недоумении.

— Да.

— Они же вроде поладили…

— Возможно, это меня и смущает. Они говорили как сверстники, на каком-то своем, недоступном для меня языке. Он не увидел в ее выходке ничего ужасного. И вообще они как-то спелись.

— Похоже, ты ревнуешь, — заметила Ивети.

Элена рассердилась:

— Чушь! У меня нет повода для ревности. Но все равно я почему-то не хочу ехать туда с Эду. И не поеду!

Когда она сказала об этом Эду, он обиделся, но Элена сумела найти нужные аргументы:

— Пойми, я ведь не знакома с этим Тошио. Вдруг он ей не пара? Не исключено, что она поддалась первому порыву и сразу натворила глупостей. Мне придется во всем этом разобраться.

— Ну и что? Я вам не помешаю.

— Нет, Эду, пожалуйста, дай мне самой поговорить с дочерью, найти с ней общий язык. Так нам обоим будет спокойнее. А ты поедешь туда позже, когда мы вернемся.

Ее доводы показались Эду не слишком убедительными, но он понял, что не должен ехать с ней, раз она этого не хочет.

Элена сдала в кассу билеты до Лондона, купила один билет на рейс до Токио и заехала к Мигелу, чтобы сказать ему о своих изменившихся планах.

Мигел поначалу огорчился, но потом заулыбался, узнав, что Элена летит в Токио одна, без Эду.

— Эх, жаль, что мы с Сесой летим в Лондон, — сказал он. — Я бы с огромным удовольствием показал тебе Японию!

— Так в чем же дело? Поменяй билеты так же, как я, и полетим вместе! — пошутила Элена, а Мигел воспринял это всерьез.

— Нет, я должен побывать на этой ярмарке. А вот потом можно было бы и махнуть в Токио! Ты там надолго задержишься? — спросил он с такой надеждой в глазах, что Элена пожалела о своей неуместной шутке.

— Не знаю, — ответила она, — все будет зависеть от того, насколько мы поладим с Камилой. Но ты, если вдруг надумаешь лететь в Токио, позвони Ивети, я сообщу ей, где остановилась.

— Обязательно позвоню! — широко улыбнулся Мигел, и Элена не поняла, шутит он или говорит это всерьез.

В аэропорт ее провожал Эду, но когда она села в его машину, то увидела там чемодан. А Эду, проследив за ее взглядом, пояснил:

— Извини, я не смогу выполнить твою просьбу. У меня есть билет на тот же рейс, и я лечу с тобой!

Перед встречей с Камилой Эду признался Элене, что волнуется.

— Наверное, подобное чувство испытывает парень, который собирается познакомиться с родителями невесты. А у меня похожая ситуация, — пояснил он природу своего волнения.

Элена тоже была неспокойна, только ее тревожило другое: как отреагирует Камила на возраст Эду? Она ведь не знает, сколько ему лет, и, вероятно, думает, что мать влюбилась в своего сверстника.

Позже выяснилось, что и Эду, и Элена волновались не зря: Камила просто потеряла дар речи, увидев Эду. Ей даже почудилось на мгновение, что она помутилась в рассудке. Такого необычайно красивого парня Камиле не доводилось видеть ни разу в жизни. И если бы она случайно встретила его на улице, то наверняка точно так же остановилась бы и замерла, как будто ее поразил удар молнии. Но это был не просто прекрасный незнакомец, явившийся из рождественских сказок или сладких девичьих грез, он имел какое-то отношение к ее матери! Господи, при чем же тут она?! Как совместить несовместимое, грезу и реальность? «Мама, этого не может быть! Мама, помоги мне!» — мысленно взывала к Элене Камила, не в состоянии вымолвить и слова.

Но помогла ей не мать, а Эду. Он первым справился с волнением и обратился к Камиле просто, как обращался к своим однокурсницам:

— Привет! Ты именно такая, какой я тебя и представлял.

— А ты… нет, — выдавила из себя Камила и вдруг улыбнулась ему приветливо, радостно.

— Ты думала, он старик, да? — подала голос Элена.

— Да, — призналась Камила. — Ты меня удивила!

— Но я надеюсь, это не помешает нам стать друзьями? — спросил Эду все в той же молодежной манере, которую Камила подсознательно восприняла как некий код, как пароль, открывающий для нее путь к дальнейшему общению с этим редкостным человеком, так поразившим ее в момент их встречи.

— Ну что ты! Мне очень приятно, Эду! — сказала она.

— Взаимно, — ответил он.

Тон для общения был выбран верно, и дальше все пошло легко, естественно, без какого-либо напряжения. Они и вправду стали общаться как друзья, причем, давнишние. А Элену это и порадовало, и немного смутило. Она вновь, как во время того телефонного разговора, испытала странное и пока необъяснимое чувство тревоги, но не стала на нем сосредотачиваться: ей предстояло еще познакомиться с Тошио.

Камила представила его матери и Эду, он ответил им традиционной японской улыбкой, продемонстрировав свою вежливость и воспитанность. Элена подумала, что этот симпатичный японец, может, и неплохой парень, но он не для ее дочери, и скоро Камила сама это поймет. Да, именно такое предчувствие сразу же возникло у Элены, и потому она приняла Тошио спокойно, без ревностного материнского пристрастия.

Элена и Эду поселились в отеле, Камила тоже переехала туда из дома Тошио, ей захотелось быть поближе к матери. Эду проявил деликатность, вызвавшись переночевать в номере Камилы и уступив ей свою кровать, чтобы мать и дочь могли всласть наговориться после долгой разлуки.

И они, оставшись вдвоем, заговорили о самом главном, что так взволновало их обеих.

— Я видела, как ты отреагировала на Эду, — сказала Элена, вздохнув. — Наша разница в возрасте не просто тебя смутила, а шокировала! Не бойся, меня ты этим не обидела. Твой брат поначалу тоже был шокирован… Да и не он один. Друзья, знакомые, соседи — никто нас не понимает, и все осуждают, конечно же, меня.

— Мама, я тебя не осуждаю! — совершенно искренне заверила ее Камила. — Просто это и в самом деле выглядит как-то… неестественно. У тебя отличная фигура, ты красивая, имеешь успех у мужчин… В общем, ты не из тех, кто связывается с мальчиками, чтобы повысить свою самооценку… — Она замялась, почувствовав, что делает матери больно. — Нет, я все не то говорю, прости. Если ты счастлива, то я за тебя рада!

— Я счастлива. Очень счастлива! Я никогда так не была влюблена ни в одного мужчину!

— Ну это и есть самое главное, — заключила Камила. — Сегодня мы с тобой наговоримся, а завтра ты будешь спать здесь с Эду.

— Нет, это ни к чему.

— Но у вас же медовый месяц, а я вам все порчу!

— Какой там медовый месяц, перестань надо мной шутить, Камила, — смутилась Элена. — У нас еще будет время с Эду…

На следующий день она так же смущенно попросила Эду оставаться в номере Камилы до конца их поездки, и он уступил ей, хотя его и не радовала перспектива коротать все ночи без Элены, в унылом одиночестве.

На следующий день после отъезда Элены в ее дом переехал Фред с семьей.

— Мы поживем здесь пару дней, — сказал он Зилде. — К нам завтра придут морить тараканов, а у Клары аллергия.

— Я бы лучше поехала в отель, — как всегда, недовольным тоном произнесла Клара, — но для Фреда нет ничего лучше маминой квартиры.

— Правильно. Дона Элена обиделась бы, если бы вы поехали в гостиницу, — поддержала Фреда Зилда.

Клара вдруг оживилась:

— Вкусно пахнет! Ты печешь пирог?

— Нет, это не я, а Капиту, соседка. У них дома сломалась духовка, — пояснила Зилда.

Клара поморщилась и вновь принялась пилить Фреда:

— У твоей матери тут вечно проходной двор! Соседка возится на кухне как у себя дома, наверное, и в холодильнике роется. А ты что стоишь, Зилда? Если уж впустила ее, то присматривай, как бы она чего не унесла!

— Клара, что ты выдумываешь! — возмутился Фред. — Капиту — хорошая девушка.

— Ну да, хорошая, потому что строит тебе глазки!

— Кто тебе сказал такую глупость?

— Никто. Я сама догадалась. Она тебе тоже нравится. Думаешь, я не знаю, что у тебя с ней был роман?

— Мы с Капиту были друзьями детства! Ты зря меня ревнуешь, — стал оправдываться Фред, вызвав очередную вспышку недовольства у Клары.

— Ревную? — возмутилась она. — Ты полагаешь, я могу всерьез опасаться этой курицы? Ты вспомни, кто я и кто она! И не надо сравнивать меня с кем попало!

Фред, сгорая от стыда, взмолился:

— Тише, прошу тебя! Капиту может услышать!

— А я не боюсь ее и могу то же самое сказать ей в лицо! — парировала Клара.

Капиту и в самом деле все слышала. Пирог уже был готов, но из кухни она не выходила, щадя самолюбие Фреда, которому сейчас и без того было стыдно за жену.

Клара тем временем отправилась в ванную, и Капиту выскользнула из кухни, бегло поприветствовав Фреда:

— Здравствуй! У мамы сегодня день рождения, но я вас не приглашаю, извини. Мама решила не созывать гостей.

— Передай ей мои поздравления, — промолвил Фред смущенно.

Капиту вышла из квартиры Элены и остановилась на площадке, чтобы перевести дух. Одной неприятной сцены она, к счастью, избежала, но и дома у нее была ситуация не лучше: накануне мать устроила Капиту большой скандал, который вполне мог продолжиться и за праздничным столом.

А начался он с того, что Эма искала в комнате Капиту лекарство для Бруну и случайно обнаружила там две чудовищные, с ее точки зрения, вещи: сигареты и презервативы.

— Ты что, куришь? — грозно спросила Эма, но Капиту сумела отвести от себя удар:

— Нет, это сигареты Симони.

— Ладно, я с ней сама поговорю. А как ты объяснишь это? — Эма с брезгливой гримасой указала на презервативы. — Только не вздумай все валить на Симони, я нашла их у тебя в сумке!

— А кто тебе разрешил в ней рыться? — вскипела Капи¬ту. — Да, я ношу с собой это, на всякий случай…

— Какой ужас! — схватилась за голову Эма. — Ты хочешь родить еще одного без мужа?!

— Нет, как видишь, не хочу, — усмехнулась Капиту. — Потому и соблюдаю меры предосторожности.

— Значит, ты опять взялась за старое? У тебя кто-то есть?

— Нет, мама, пока у меня никого нет.

— А зачем же тогда тебе эта гадость?

— Ну ты же смотришь телевизор! Там советуют всегда иметь их при себе.

— Нет, тут что-то не так, ты мне врешь. Господи, и за что мне такое наказание? — запричитала Эма, и унять ее было невозможно.

Потом к ней подключился Паскоал, Капиту пришлось оправдываться и перед ним. Ее терпение было на пределе, и она, уединившись в комнате с Симони, сказала:

— Дальше так жить нельзя. Либо я расскажу им все есть, либо возьму Бруну и молча съеду куда-нибудь. Но тогда придется искать няню и платить за две квартиры, потому что мне жалко отца, он один такие расходы не потянет.

— Оставь эти глупые мысли, — посоветовала ей Симони. — Что ты скажешь? «Мама, папа, ваша дочка торгует своим телом»?

— Да, когда-нибудь я именно так им и скажу!

— Ну ладно, не будем заглядывать вперед. Главное — сейчас не натворить глупостей, о которых потом пожалеешь. Успокойся, пойди к Элене, испеки там пирог. А я тут приму удар на себя — выслушаю лекцию о вреде курения и торжественно поклянусь больше никогда не прикасаться к сигаретам.

— Я иногда завидую тебе, — сказала, вздохнув, Капиту. — Ты умеешь легко смотреть на такие вещи, а я… Меня все это тяготит, мне хочется чистой любви!

— Мне тоже хочется, да где ж ее возьмешь! — засмеялась Симони. — В наше время это практически недостижимо.

— Нет, и в наше время встречаются порядочные мужчины, — возразила Капиту. — Фред, например…

— Ой, не смеши меня! — ухватилась за живот Симони, — Он же гол как сокол, что он может дать женщине?

— Но не все же измеряется деньгами, — вяло возразила Капиту. — Я на днях познакомилась с парнем — он не такой, как все.

— И в чем же его неповторимость?

— У него такие ясные, печальные глаза. Он много читает, работает на компьютере. Представляешь, Паулу — так его зовут — единственный из всех мужчин, кто сразу догадался о происхождении моего имени! Прямо так и спросил: «Вас назвали в честь героини романа «Дон Касмурро» Машаду д'Асиса?»

— И где же ты откопала такого эрудита? Неужто в библиотеке?

— Нет, на детской площадке, в парке. Я гуляла там с Бруну, а Паулу ходит туда каждый день, тренируется.

— Он спортсмен?

— Совсем наоборот! Паулу заново учится ходить. Семь лет назад он попал в автокатастрофу и с тех пор изнуряет себя физическими упражнениями, чтобы вернуться к нормальной жизни вполне здорового человека, — пояснила Капиту.

— Он-то, может, когда-нибудь и выздоровеет, но ты, по-моему, безнадежно больная. Ты сумасшедшая! — поставила ей диагноз Симони. — Тебе еще инвалида не хватало?

— Да у нас же не было ничего! Так, поговорили, он сфотографировал меня и Бруну… Я просто восхищаюсь такими сильными, мужественными людьми, как Паулу. А мне вот недостает сил покончить с той жизнью, которой я живу в последнее время, к ней очень быстро привыкаешь…