Смятение чувств

Глава 25

Разговорить Эду смогла только Эстела. Она поднялась к нему, села на кровать и сказала:

— Помнишь, как ты будил меня в детстве? Приходил ко мне рассказать все, что с тобой случилось. Что сейчас случилось с моим братиком?

Эду повернулся к ней и улыбнулся.

— Я устал от контроля, — сказал он. — Может быть, те невероятные усилия, которые я делаю, чтобы встать, я делаю потому, что хочу убежать отсюда.

— Тебе так плохо? — огорчилась Эстела. — Конечно, я заметила, что ты отделяешься от жизни семьи, что не хочешь даже завтракать и ужинать с нами, но мне казалось, это из-за плохого самочувствия.

— Самочувствие действительно плохое, но не физическое, а душевное. Я уже вырос, Эстела. Мне хочется распоряжаться собой и не чувствовать постоянно следящих глаз. Я не хочу давать отчет тете в каждом своем шаге, в каждом поступке. Еще немного, и Элена дойдет до истерики, я это чувствую. Каково ее положение? Я хочу подумать о ней, создать ей больше комфорта, спокойствия, а получаются одни неприятности…

— И что ты предлагаешь? — спросила Эстела, в общем-то понимая, куда он клонит.

— Я предлагаю все-таки выяснить вопрос с наследством, понять, сколько каждому из нас причитается, посмотреть, как мы можем этим распорядиться, и затем уже решать свою судьбу, — резко произнес Эду.

— Ты хотел поездить по свету, пройти стажировку в разных клиниках, чтобы профессионально определиться. Разве это не придало бы тебе самостоятельности? — поинтересовалась Эстела, ласково поглаживая брата по руке, удивляясь невольно и радуясь, каким он стал взрослым и красивым.

— Путешествие откладывается, как ты понимаешь, а жизнь идет дальше. Сейчас я расту профессионально, наблюдая за собственным организмом и экспериментируя с самим собой. Результаты неплохие. Кто знает, может, я выработаю методику восстановления двигательного аппарата после травм?

Эстела с восхищением посмотрела на брата. Ей и в голову не приходило, что можно так относиться к своей болезни. Какой же он молодец!

— Но мне хотелось бы располагать собой, раз я не могу передвигаться, — снова настойчиво повторил Эду. — И еще одно: если так будет продолжаться, если Алма по-прежнему будет вмешиваться во все мои дела, то вместо искренней благодарности и любви, которую я к ней испытываю, я ее возненавижу!

В голосе Эду прозвучало столько раздражения и горечи, что Эстела поняла: коса уже нашла на камень.

— Что ты конкретно предлагаешь? — спросила она.

— Предлагаю пригласить Алму и поговорить с ней, а там будет видно!

— Когда приглашаем? — энергично спросила Эстела.

— Завтра утром! — так же энергично откликнулся Эду.

— Ты будешь ужинать? — задала следующий вопрос Эстела. — У нас ужинает Камила!

— Нет! Я наобедался! — поставил точку Эду.

— Ну тогда я пошла, — Эстела поцеловала брата и спустилась вниз.

Ужин прошел вяло, каждый думал о своем, и каждому было о чем подумать.

Камиле было невесело, — ни одна из ее проблем не решилась, все стало только хуже. Настырная Ирис по-прежнему распевала и шаркала тапочками по их квартире. Мать по-прежнему крутила любовь с Эду. Эду начал ходить и даже собирался съездить на конезавод, чтобы избавиться от страха перед лошадьми, а Камила оставалась ни при чем… Не с Алмой же ей дружить, в самом деле! Словом, было от чего прийти в дурное расположение духа.

Алма продумывала, как ей общаться с Эленой, которая вновь замаячила на горизонте. Да не только замаячила, а просто приехала сюда и, похоже, готова была расположиться в этом доме.

Эстела думала о предстоящем разговоре, который и пугал ее, и притягивал. Нелегко было начать его, но необходимость в нем давно назрела.

И только Данилу не спеша потягивал любимое шампанское, становился все веселее и, поглядывая на постные лица своих сотрапезниц, искал глазами хорошенькую Риту, которая сновала с тарелками и подносами, излучая доброжелательность и оптимизм.

Спали все тоже не слишком спокойно, отягощенные своими заботами, а поутру, когда Алма, как обычно, заглянула к Эду, чтобы осведомиться о его здоровье, он попросил ее присесть и сказал, что у них с Эстелой к ней очень серьезный разговор. Алма присела. Эду позвал Эстелу и заговорил.

— Мне показалось, что я слишком легкомысленно тратил деньги, — начал он. — Как-никак это деньги наших родителей, и принадлежат они не одному мне, но еще и Эстеле.

Алма вопросительно смотрела на Эду, еще не понимая, к чему он ведет.

— Теперь мне хочется знать, чем мы с Эстелой владеем, каковы наши капиталы, куда они вложены и какой доход приносят.

Брови Алмы поползли вверх.

— Вы хотите уехать? Вы бросаете меня? — спросила она с изумлением.

— Да нет, тетя! — вступила в разговор Эстела. — Мы просто хотим знать, что нам оставили родители.

— Но ведь адвокат Силвейру все вам растолковал. Или вы ему не доверяете? — Алма слегка повысила голос.

— Это было давно, тогда мы ничего не понимали, нам бы хотелось снова все услышать и разобраться как следует, — настаивал на своем Эду.

Тон у него был ледяной. После вчерашних вторжений он был страшно зол на Алму, и ее сегодняшнее поведение не рассеяло его злости.

Алма прекрасно чувствовала возросшее напряжение и ответила не менее ледяным тоном:

— Я немедленно позвоню сеньору Силвейру, он приедет и все вам объяснит. Вы можете сами к нему поехать, если вам захочется. Можете обратиться к другому адвокату, если не доверяете моему. Думаю, что так будет лучше всего, найдите адвоката, который будет заниматься вашим состоянием, тогда вы избавите от своих подозрений и меня, и сеньора Силвейру.

— Ну вот ты и обиделась, тетя. — Эстела ласково подсела к ней. — Обиделась и рассердилась. А с чего, спрашивается? Ты же знаешь поговорку: кто сердится, тот не прав.

— Спасибо, утешила! — сказала Алма, поднимаясь. — Первыми рассердились на меня вы, ну да Бог с вами. Словом, я пошла звонить адвокату Силвейру.

Дверь закрылась, и брат с сестрой переглянулись. Теперь и Эстела ощутила, как хорошо быть самостоятельной.

Она даже стала помышлять об отдельной небольшой квартирке с фотоателье, где могла бы работать, когда ей удобно.

— Мне кажется, нам обоим нужно встряхнуться, — решительно сказала она. — Завтра мы с тобой едем с моей компанией на дискотеку.

— И что я там буду делать? — поинтересовался Эду.

— Посидишь, послушаешь музыку, выпьешь немного вина, поухаживаешь за девушками, словом, повеселишься, — пообещала Эстела.

— Ну что ж, я не против, — решился Эду, и в глазах у него заиграли озорные искорки. — Мы начинаем самостоятельную жизнь! А ты не против, если я приглашу Элену?

— Разумеется, нет, — кивнула Эстела, хотя и подумала, что Камила на дискотеке выглядела бы более естественно.

Телефон на столе Элены зазвонил в обеденный перерыв. Она как раз слушала Ивети, которая рассказывала ей о своей семейной жизни. Дело в том, что все последнее время у Вириату были серьезные проблемы в постели. Сначала у него были сбои изредка, потом все чаще, а потом и вовсе перестало получаться. Разумеется, он нервничал, Ивети тоже, пока Лаэрти не уговорил его пойти к своему знакомому врачу, Вириату решался очень долго, но наконец отправился. Анализы оказались хорошими, проблема была чисто психологической и подлежала лечению у психотерапевта. Однако врач прописал Вириату какие-то чудодейственные таблетки.

— И ты представляешь, он повез меня в мотель, — захлебываясь, рассказывала Ивети. — У нас давным-давно ничего не было. А тут постель ходила ходуном, просто ходуном. И сегодня… сегодня я такая счастливая, такая усталая…

Элена только собралась ее поздравить, как вдруг зазвонил телефон. Звонил Эду. «Сейчас пригласит в мотель», — посмеялась про себя Элена, но предложение было еще более оригинальным: он приглашал ее на дискотеку!

— Эду! А мне-то что там делать? — спросила Элена с искренним удивлением, как могло ему прийти такое в голову.

— Меня повезет туда Эстела, — объяснил он, — и ты будешь делать то же, что и я, — пить вино, слушать музыку и общаться.

— Спасибо за приглашение, но, мне кажется, в вашей молодежной компании я буду выглядеть мамашей, которая пришла приглядеть за своим сыночком.

— Ну что ты говоришь! Ты что, обиделась? — спросил Эду, уловив в ее голосе напряженные нотки. — Не думай ни о чем, пойдем повеселимся! Раз мы вместе, давай всюду бывать вместе!

— Спасибо, Эду. Я очень тронута, но у меня не получится — слишком много работы. Я тебя целую и завтра позвоню. Желаю от души повеселиться.

Элена повесила трубку. Ивети тут же снова принялась рассказывать, как под ними тряслась кровать, а Элена, чувствуя неприятный осадок после разговора, поняла, что ей, пожалуй, не будет большим удовольствием бывать с Эду повсюду вместе.

Эду и Эстела поехали вечером в молодежный ресторан с веселой компанией фотографов. Девушки сразу же стали оказывать Эду внимание, но он привык к этому, и оно ему даже не льстило. Музыка гремела, они заняли столик и сразу же отправились танцевать, оставив Эду наедине с коктейлем. Алкоголь слегка затуманил ему голову. Он с удовольствием смотрел на танцующих и представлял, как повезет Элену… А куда? Может быть, им поехать в Европу? Или на побережье? Но путешествие вместе с Эленой как-то не складывалось у него в голове, потому что лучше всего им было в квартире Элены, такой похожей на свою хозяйку, удобной, уютной… Эду выделил в толпе светловолосую голову и словно бы увидел Элену — молоденькую, веселую, которая отчаянно отплясывала со своим партнером. Эта Элена могла бы, наплясавшись, сесть в машину и отправиться на пляж купаться, а потом махнуть на какой-нибудь горнолыжный курорт или на сафари в Африку. В общем, с этой Эленой Эду представлял себе самые разные путешествия, они могли бы взбираться на горные кручи, купаться в озерах, открывать экзотические страны… Приглядевшись, Эду узнал вдруг в воображаемой Элене Камилу, она была с каким-то очень симпатичным парнем, явно в нее влюбленным, и оживленно беседовала с ним. За время болезни Эду Камила стала своим человеком в доме, он привык к ней, а сейчас увидел словно бы со стороны — эффектную, как мать, уверенную в себе, жизнерадостную. Он вдруг позавидовал тому парню, который смотрел на нее с восхищением. Что ему мешает, собственно, взять ее после танца за руку и увести куда угодно. Посадить в машину. Предложить новую жизнь. Эду вдруг почувствовал себя стариком, который наблюдает за молодыми. Ощущение было неприятным, обидным. Он попросил еще один коктейль у официанта, потом еще один. Эстела возвращалась, болтала с подружками, танцевала с приятелями, а когда они решили, что им пора возвращаться домой, выяснилось, что Эду изрядно нагрузился.

— С н-непривычки, — еле ворочая языком, попытался объяснить он.

Приятели Эстелы погрузили Эду в машину, а потом Эстела едва дотащила его до постели. Разумеется, вездесущая Алма была в курсе, в каком состоянии вернулся домой Эду после дискотеки: слишком уж плохо было ему наутро. Но на этот раз он преодолел себя и спустился к завтраку.

Алма сделала вид, будто ничего не заметила.

— Я звонила дону Силвейру, — объявила она.

Эстела и Эду тут же посмотрели в ее сторону.

— Он перенес тяжелейшую операцию на сердце — шунтирование.

— Да ты что? — не поверил Данилу. — С чего бы ему иметь плохое сердце? Худой, не пьет, не курит, ходит по шесть километров в день и регулярно посещает врача.

— Потому и посещает, что у него больное сердце, — вздохнула Алма. — Но операция прошла благополучно, он был рад меня слышать, ваше желание нашел совершенно естественным. Я объяснила, что это не простое любопытство, а стремление нащупать свой жизненный путь, профессионально определиться. Он готов ответить на все ваши вопросы.

Эду широко улыбнулся и облегченно вздохнул.

— Отлично! А когда? Завтра или послезавтра?

Эстела стала прикидывать, когда у нее занятия и на какое время лучше назначить свидание с адвокатом.

— Силвейру просил вас немного подождать, — сообщила Алма. — Он еще до конца не поправился, а о таком деле в кресле-качалке или в кровати не поговоришь. Ему можно будет позвонить недели через две или три.

Лица молодых людей вытянулись. Алма посмотрела на них и покачала головой.

— Ох, молодость, молодость! — сказала она. — Все у нее горит! Но я думаю, такой срок вы выдержите.