Смятение чувств

Глава 6

Не сумев договориться с Эленой, а значит, и предотвратить возможную беду, Алма мужественно переживала свое поражение.

— Я не собираюсь отменять новогоднее торжество только потому, что Эду не пригласил на него своих друзей и, похоже, сам не намерен в нем участвовать, — сказала она мужу. — Наоборот, мы устроим грандиозный праздник — с оркестром, с фейерверком! Как-никак это не обычный Новый год, а Миллениум!

Данилу, всегда и во всем поддерживавший Алму, согласился с ней и на сей раз, а заодно полюбопытствовал:

— Ты не забыла позвать к нам на праздник эту новую сотрудницу, Синтию?

— Ну конечно, я ее пригласила. Специально для тебя! — криво усмехнулась Алма. — Я же не слепая, заметила, что ты на нее глаз положил.

— Да, я ею очень заинтересовался, — ответил он, лукаво сверкнув глазами. — С эстетической точки зрения. Уж очень хорошо и красиво она держится в седле!

Подобные шуточки были у них в порядке вещей. Данилу нарочно поддразнивал Алму, изображая из себя ловеласа и провоцируя ее на ревность. А она подыгрывала ему, не теряя, впрочем, бдительности, поскольку Данилу и в самом деле был всегда готов приволокнуться за какой-нибудь хорошенькой девушкой, случайно попавшей в поле его зрения. Алма же, как женщина умная, лишь подшучивала над этой слабостью Данилу и никогда не устраивала ему сцен ревности.

— Я пригласила не только Синтию, но и ее родителей, — добавила она. — Полагаю, они смогут оградить дочку от посягательства чересчур ретивых женатых мужчин.

— Ты, наверное, имеешь в виду Педру? — спросил Данилу и не удержался от смеха.

Алма тоже засмеялась, потому что представить Педру в роли обольстителя женщин было невозможно. Она попыталась это сделать, но в ее воображении возник слон, танцующий партию в классическом балете.

— Кстати, это еще одна проблема, которую я должна уладить, — сказала Алма уже вполне серьезно. — Мне надо как-то примирить нашего дикаря с Синтией. Он воспринял ее появление в штыки.

— Значит, я попал в самую точку? — удивился Данилу. — А мне казалось, я просто удачно пошутил насчет Педру. Чем же его не устроила Синтия?

— Да ничем! Ты же знаешь, у Педру есть теория: женщина на конюшне — это все равно что женщина на корабле. Он не хотел, чтобы я брала ее на работу и сейчас попросту игнорирует Синтию.

— А я думаю, это всего лишь примитивная ревность, — высказал свое мнение Данилу. — Педру всегда ходил у тебя в любимчиках, а тут у него вдруг появилась конкурентка. Ему не понравилось, что ты сразу приблизила к себе Синтию.

Он был не далек от истины. Педру возмутился, узнав, что Синтия в первый же день своей работы изменила рацион нескольким лошадям, включив в него дорогостоящие витаминные добавки:

— Эта дамочка слишком много на себя берет! — сказал он Алме.

— Синтия не дамочка, а молодая красивая девушка, — поправила его Алма. — Когда ты ее увидишь, она тебе тоже понравится, как понравилась лошадям.

— Не знаю, как насчет лошадей, а вас она точно очаровала.

Алма спокойно восприняла его упрек:

— Можно сказать и так. Синтия сразу меня к себе расположила. Я даже позволила ей прогуляться верхом на Селене.

— Что?! — не поверил услышанному Педру. — Вы же не доверяете Селену никому — даже близким друзьям, даже мне!

— Я изменила своему правилу, поскольку это в интересах Селены. Синтия сказала мне, что лошадь должна поближе познакомиться с врачом, чтобы полностью доверять ему.

— Да, эта особа далеко пойдет!

— Ты напрасно злишься, Педру. Синтия не собирается отбивать у тебя хлеб. Да я бы и сама ей этого не позволила. Но я считаю, будет лучше, если Синтия займется скаковыми лошадьми, а у тебя останется больше времени на то, чтобы управлять конюшнями.

— А мне казалось, что я всегда присматривал за лошадьми как следует, — с обидой произнес Педру.

— У меня нет причин жаловаться на тебя, — ответила Алма. — Но ты же сам постоянно твердил, что нам нужен еще один ветеринар, причем хороший. А Синтия — грамотный специалист, она училась в США, стажировалась в Европе.

— Хорошо, как прикажете, — процедил сквозь зубы Педру.

— Какой же ты все-таки колючий! — не удержалась от замечания Алма. — Ждешь моего приказа? Так вот, я приказываю тебе явиться на новогоднее торжество вместе с Силвией. В смокинге, как подобает. Кстати, у тебя будет прекрасный повод познакомиться с Синтией в непринужденной обстановке. До сих пор ты всячески избегал этого знакомства, но я уверена, что вы в конце концов подружитесь. Синтия очень приятная в общении.

— Как прикажете, — вновь повторил Педру с тем же недовольным видом.

Праздничное торжество получилось пышным и ярким. Гости веселились, шампанское лилось рекой, оркестр играл без остановок, так же как и пиротехники работали всю ночь, услаждая гуляющую публику красочным фейерверком.

Эду на празднике отсутствовал, но Алма держала свои нервы в узде. Не давая разыграться им, как в недавнюю рождественскую ночь. Она поняла, что отношения Эду с Эленой зашли уже слишком далеко и повлиять на них невозможно, поэтому сказала ему:

— Я вижу, ты сейчас на седьмом небе от счастья… Что ж, хочу надеяться, что твое счастье будет сводиться только к постели с той женщиной. Прими это в качестве новогоднего пожелания!

Из числа приглашенных она особо выделяла Мигела — танцевала с ним, беседовала и откровенно призналась, что хотела бы видеть его дочь Сесу женой своего племянника.

Сеса же, не обнаружив на этом званом ужине Эду, была мрачнее тучи, постоянно пререкалась с Эстелой и грубила отцу, когда он одергивал ее, советуя держаться в рамках приличия.

Возможно, самым счастливым на этом празднике был Данилу, которого не беспокоили никакие проблемы и он мог наслаждаться весельем как беззаботное дитя. Присутствие красивых, нарядно одетых женщин вдохновляло его, окрыляло, каждая из них была привлекательна по-своему, и у Данилу разбегались глаза, но все же он отдал предпочтение Синтии.

Сразу взяв ее в оборот, он пустил в ход все свое обаяние, и Синтия ответила ему благосклонностью. Данилу вообще легко добивался успеха у женщин, даже тех, которые считались неприступными: у заносчивых, строптивых гордячек или, наоборот, у запуганных, не уверенных в себе скромниц. А секрет его успеха заключался в том, что по сути своей Данилу был не ловеласом, а дамским угодником. Его ухаживания были настойчивыми, но не навязчивыми, и любая женщина сразу чувствовала себя вознесенной на пьедестал восхищения, обожания и, что очень важно, — уважения, воздвигнутый этим милым доброжелательным мужчиной, каковым, в сущности, и был Данилу.

Расположив к себе Синтию, он щедро сыпал комплиментами, иногда весьма рискованными, но в его устах это не выглядело пошлостью. Например, он сказал ей в подчеркнуто дурашливом тоне:

— Такой ветеринар, как ты, из любого мужчины сделает животное! Лично я уже сейчас как минимум кентавр! А что будет дальше?

Синтию такой комплимент нисколько не оскорбил, наоборот — рассмешил.

— Должна признаться, такой шуточки я еще не слышала, — сказала она сквозь смех. — Хотя меня поддразнивают еще с тех пор, как я поступила на ветеринарный факультет.

Глория, слышавшая их диалог, тоже высказалась в пользу Данилу:

— У него неистощимый репертуар! Ты будешь сидеть с ним весь вечер и ни на минуту не заскучаешь.

— Встретить такого человека — это, по-моему, редкая удача, — сказала Синтия. — Большинство людей сегодня замкнуты, озабочены житейскими проблемами. А Данилу просто излучает оптимизм и доброжелательность.

— Да, я всегда стараюсь смотреть на жизнь сквозь призму хорошего настроения, — подтвердил он, а Глория несколько некстати заметила:

— Но тебе и в самом деле вроде не о чем беспокоиться, Данилу.

— В общем, да, — опять согласился он. — Я бездельничаю, наслаждаюсь жизнью и не скрываю этого, потому что ненавижу притворство.

— Я тоже, — подхватила Синтия. — Может, поэтому мне и нравится общаться с животными: они напрочь лишены притворства!

— Ты говоришь прямо как Педру, наш управляющий! — удивленно покачала головой Глория. — Значит, у тебя есть все шансы с ним сработаться.

— Нет-нет, ни слова о работе! — решительно пресек эту тему Данилу. — Праздники затем и существуют, чтобы мы могли отбросить все будничные заботы и полностью раствориться в веселье. Идем танцевать, Синтия!

Она с удовольствием приняла приглашение Данилу, но после танца к ней подошла Оливия.

— Дочка, — сказала она, — не злоупотребляй вниманием Данилу. Алма уже мечет молнии в твою сторону.

— Не преувеличивай, мама, с нами почти все время была Глория, лучшая подруга Алмы, и, кроме того, Данилу не допускал чего-либо предосудительного.

— Ну все равно лучше не рисковать, — осталась при своем мнении Оливия и увела дочь подальше от Данилу.

А он, не слишком огорчившись, тут же переключил свое внимание на Силвию, жену Педру: осыпал ее комплиментами, закружил в танце.

Педру неприкаянно стоял в одиночестве, и Алма, заметив это, подвела его к Синтии:

— Вы ухитрились до сих пор не познакомиться, и я хочу исправить эту ошибку.

Педру напрягся как струна, как скаковой конь перед непреодолимым препятствием. Синтия же приветливо улыбнулась ему, произнесла вежливо: «Очень приятно». Тем временем Алма сочла свою миссию исполненной и отошла в сторону, надеясь, что они найдут тему для беседы. Но контакта у них не вышло. Педру молчал, думая лишь о том, чтобы поскорее сбежать от Синтии, а она тоже не нашла ничего лучшего, как поддеть его:

— Мне показалось, вы от меня бегаете!

Педру вновь отреагировал как строптивый конь — встал на дыбы:

— Вы меня просто не знаете. Я ни от кого и ни от чего не бегаю! Никогда!

— Но вы всякий раз куда-то исчезали, когда Алма хотела нас познакомить.

— Вероятно, у меня были другие, более важные дела! — ответил он откровенно враждебным тоном.

О продолжении беседы теперь не могло быть и речи, но и разойтись в разные стороны без какого-либо приличного повода ни он, ни она не решались. Выручил их мобильный телефон Педру, который зазвонил как нельзя вовремя.

— Извините, — выдавил из себя Педру и едва ли не бегом понесся прочь от Синтии.

А она, отыскав среди гостей Алму, поделилась с ней только что полученным впечатлением:

— Он какой-то странный, этот Педру! Если не сказать больше: неприятный тип!

У Алмы это вызвало благодушную улыбку:

— Значит, теперь вы квиты. Счет: один-один! Педру тоже от тебя не в восторге, он говорил мне это еще до знакомства с тобой.

— Господи, чем же я ему не угодила? — расстроилась Синтия.

— Он злится из-за тех перемен, которые ты ввела на конюшнях, — пояснила Алма, хитровато подмигнув Синтии. — Но это к лучшему! Педру в последнее время не то чтобы зазнался, но успокоился, закоснел. А теперь он будет вынужден шевелиться, потому что у него появился серьезный конкурент.

— Мне будет трудно с ним работать! — совсем опечалилась Синтия, но Алма ее заверила:

— Всего лишь на первых порах! Я хорошо знаю Педру. Он только с виду такой нелюдим и грубиян, а душа у него добрая, и преданность лошадям — безграничная. На этом, я уверена, вы с ним и сойдетесь!

Пока дамы обсуждали его персону, Педру тем временем беседовал по телефону с Ирис. Она болтала без умолку, и Педру, обычно резко пресекавший такую словоохотливость, на сей раз слушал Ирис с удовольствием, и более того — отвечал на все ее бесчисленные вопросы. Так, ему пришлось подробно рассказать ей, где он сейчас находится, какой тут фейерверк, какую музыку исполняет оркестр, в какие наряды облачены дамы…

— Я так мечтаю побывать в Рио! Мне он представляется земным раем! — восклицала Ирис.

Она не раз напрашивалась к Педру в гости, но он никогда не звал ее к себе, а тут вдруг заявил:

— Когда ты приедешь сюда, я покажу тебе город со всех сторон. Мы выедем утром на машине без четкого плана, будем ездить весь день и вернемся домой только к вечеру.

— Правда?! — не поверила своему счастью Ирис. — Ты зовешь меня в гости?

— А почему бы тебе и не приехать?

— И я буду жить у тебя?

— Ну а где же еще?

— А как твоя жена к этому отнесется?

— Силвия добрая, благожелательная, она тебе понравится. Так что об этом не беспокойся.

— Спасибо, Педру. Это самый лучший новогодний подарок за всю мою жизнь. Я ведь еще никогда не была в Рио, хотя там у меня есть ты и даже есть сестра, Элена. Ты с ней видишься?

Этот вопрос застал Педру врасплох, и он ответил сердито:

— А я-то тут при чем? Это же твоя сестра!

Ирис сразу почувствовала, что задела больное место Педру, и это ее встревожило.

— Я видела в папином альбоме кучу фотографий, где ты снят вместе с Эленой. У вас был роман?

— Глупости! — гневно воскликнул он. — Мы с тобой тоже вместе фотографировались, а Элена мне такая же кузина, как ты!

— Но все-таки признайся, у тебя с ней был роман?

— Нет! Все, Ирис, давай прощаться. Спасибо за поздравления.

— А ты правда с ней не встречаешься? — продолжала гнуть свое Ирис.

— Я вообще не знаю, где она живет, и даже случайно ни разу не встретился с ней на улице, хотя мир, как известно, тесен!

— Если ты так злишься, значит, между вами точно что-то было, — пришла к заключению Ирис, чем окончательно вывела из равновесия Педру, и он поспешил с ней проститься, сказав, что приедет на фазенду через два дня.

Однако воспоминания об Элене уже нахлынули на него, и избавиться от них оказалось гораздо сложнее, чем от назойливой Ирис.

«Почему же случай и впрямь до сих пор не свел меня с Эленой? — думал Педру. — Не потому ли, что я сам не искал этой встречи? Да и Элена, вероятно, тоже… Интересно, где она сейчас?»

Элена была на пляже и встречала Новый год по тому сценарию, который накануне придумал Эду: белые одежды, цветы, море, и они — двое влюбленных. Противиться воле Эду она не стала, а напротив — приняла это как волшебный подарок судьбы и сейчас была счастлива.

Они уехали подальше от того места, где народ праздновал Миллениум, где набережная искрилась фейерверком, а на волнах качались бакены, украшенные разноцветно сверкающими гирляндами.

Здесь был дикий безлюдный пляж, и лишь несколько таких же влюбленных парочек предпочли его тому грандиозному празднеству, которое разворачивалось в это время на главной набережной города.

Увлеченные друг другом, Элена и Эду не заметили, как к ним подошла цыганка, невесть откуда и зачем забредшая на этот пляж.

— Сказать, каким будет для вас двухтысячный год? — бесцеремонно обратилась она к ним.

— Я в эти штучки не верю! — недовольно бросил ей Эду. — Мне однажды предсказали, что я умру через год от несчастного случая. А с тех пор уже десять лет прошло!

Он ясно дал ей понять, что она помешала их уединению с Эленой, но на цыганку это не подействовало.

— Линии руки надо уметь читать. Это не всякому дано, — сказала она.

— Нет, спасибо, мы не нуждаемся в ваших услугах, — еще более определенно выразился Эду.

А Элена вдруг оживилась:

— Нет-нет, пусть погадает! Эду, дай ей руку!

Он с большой неохотой уступил этой просьбе. Пляж был хорошо освещен, и цыганка имела возможность разглядеть линии на ладони Эду.

— У тебя рука добрая, чистая, как твои глаза, — произнесла она медленно, чуть нараспев. — Но судьба твоя непростая, изменчивая…

— Ладно, ты скажи лучше, мы будем вместе всю жизнь? — прервал ее Эду, не столько спрашивая, сколько подсказывая цыганке, чего от нее ждут и что ей следует говорить.

— Эду, помолчи! — одернула его Элена. — Зачем спрашивать о таких вещах? Ты же не веришь в гадание по руке!

— Я в мою руку не верю. А в твою — всей душой. Ну-ка, дай ей свою руку! А ты, цыганка, говори все как есть!

Руку Элены цыганка рассматривала долго и заговорила не сразу, очевидно, борясь с соблазном последовать подсказке Эду и получить с него за это большой гонорар. Но что-то помешало ей сказать неправду, и она вымолвила то, чего от нее не ждали:

— Я вижу девушку, очень красивую… Она между вами…

Не только для Эду, но и для Элены это прозвучало как неуместная шутка, как оскорбление их чувств. Элена попыталась спасти ситуацию, натужно пошутив:

— Надеюсь, молодую? А то, если она будет старше меня, твою тетю, Эду, хватит удар!

Он не воспринял ее шутку.

— Я же говорил тебе, Элена! Это ерунда! Все, хватит, цыганка!

— Нет, погоди, — уперлась та. — Это не просто девушка. Это девушка особая. Она…

— Все, я сказал: хватит! — прикрикнул на нее Эду. — Иди своей дорогой! С Новым годом!

— Пусть она договорит, — попросила его Элена, но ее просьба на сей раз не была удовлетворена: Эду решительно прогнал цыганку прочь.