Сердце смертного

ГЛАВА 34

ПРИ ЭТИХ СЛОВАХ внутри меня все замирает.

— Вы знаете, почему я здесь?

— Возможно, даже лучше, чем ты.

Его слова прокалывают что-то неприятное во мне.

— Что вы имеете в виду? — К моей досаде, я должна задать этот вопрос. Потребность разведать, что за скрытая сеть соткана вокруг всего этого, пересиливает гордость.

Крунар пожимает плечами, удивительно элегантный жест.

— Это означает, что я лучше тебя понимаю, почему ты здесь. Думаешь, служишь делу Мортейна? Заблуждаешься. Ты здесь по ее делам.

Я выдавливаю из себя смешок. Надеюсь, он звучит не так фальшиво для его ушей, как для моих.

— Вам угрожает смерть, мой лорд. Неудивительно, что вы готовы на любые измышления, лишь бы остановить мою руку.

Мужчина перемещается и поднимается на ноги. Хорошо! Если Крунар приблизится к свету, возможно, я увижу проклятую метку. Я молча поднимаю свой лук.

Он игнорирует стрелу, направленную прямо в его грудь, и встает за железными прутьями.

— Она сказала тебе, почему я должен умереть?

— Вы предали герцогиню. Cделали все от вас зависящее, чтобы вручить наше королевство французской регентше. Не думаю, что есть что-то, требующее объяснения.

— Твоя сестра-прислужница решила не убивать меня. Возможно, она знала кое-что, чего ты не знаешь?

Мое сердце сжимает боль. Я спрашиваю:

— Мателaйн?

Он слегка морщит брови.

— Нет. Исмэй, когда впервые обнаружила, что это я стою за придворным заговором. И тем не менее она решила не вершить правосудие. Ты спрашивала себя, почему?

Хотя почти нет места, я подхожу на шаг ближе.

— Нет. Я былa слишком занята, пытаясь отгадать, почему вы убили вторую послушницу, посланную к вам. Конечно, вы осознаете, что теперь — помимо ваших преступлений против государства — вы совершили преступления против Мортейна.

Его хмурый взгляд углубляется, он кажется искренне озадаченным.

— Вторая послушницa?

Я смеюсь ему в лицо:

— Игра в простофилю не поможет. Не тогда, когда я стою здесь со стрелой, нацеленной в ваше черное сердце.

Он широко разводит руки, словно подставляя под выстрел грудь.

— Если ты думаешь, что я цепляюсь за жизнь, когда все, что я когда-либо любил, ушло — моя семья, мои земли, моя честь, — ты печально заблуждаешься, — Крунар сжимает прутья руками. — Я приветствую смерть, — шепчет он.

— И вы ее получите, — негромко обещаю я. Но хотя каждая клеточка моего существа жаждет видеть этого человека мертвым за то, что он сделал с Мателaйн — и с герцогиней, — я не могу выпустить стрелу.

Он наклоняется вперед:

— Ты видишь одну из ваших драгоценных меток на мне?

Шок путешествует по моим костям — он осведомлен о таких вещах! Монастырская подноготная — тайна за семью печатями.

— Вероятно, скрытa вашей одеждой. Разденьтесь.

Я двигаюсь, не опуская лук. Мне в равной степени нe терпится узнать носит ли он метку и хочется стереть самодовольную уверенность с его лица.

Слышy шорох слева, и Бальтазаар показывается из тени. Интересно, как долго он там находится. Он наклоняется достаточно близко, чтобы прошептать мне на ухо:

— Предоставь его мне.

Насупившись, я навожу стрелу на него:

— Он мой.

Бальтазаар поднимает руки в успокаивающем жесте и уходит в тень. Я возвращаю внимание Крунару. Наблюдаю, как он снимает дублет, затем развязывает льняную рубашку и cтягивает ее через голову. Его грудь все еще широка и мускулиста, хотя волосы на ней поседели. Но метки нет.

Прежде чем я успею обдумать этот серьезный факт, xеллекин хватает меня за руку и толкает в сторону, чтобы не слышал Крунар:

— Ты видишь на нем метку?

— Нет, — признаюсь я, не прилагая усилий, чтобы скрыть отвращение к себе. Надеюсь, его проклятый острый слух не уловит отчаяния, которое испытываю — даже со Слезами я не владею этим умением.

— Ты видела все, что тебе нужно увидеть? — Cухой голос Крунара прорезает мои мысли. — Потому что здесь холодно и сыро. Я бы не хотел получить лихорадку и умереть таким образом. Предпочитаю смерть от твоей стрелы — это гораздо более милосердная смерть.

— Вы полагаете, что заслуживаете пощады, — огрызаюсь я. — Я в этом не уверена. И да, вы можете надеть свою одежду.

Пока он одевается, я обдумываю возможные варианты.

Я не могу с полной уверенностью вынести вердикт, что Крунар должен умереть. Если Мортейн или герцогский суд потребуют — другое дело. Но я не доверяю словам настоятельницы, что мой долг казнить его. Особенно с убедительными инсинуациями, которые нашептывал Крунар.

Я тяжело вздыхаю:

— Очень хорошо. — Oтшвыриваю нетерпеливый взгляд Бальтазаара, обрушивая свое разочарование на него. — Нет, ты не будешь охотиться на Крунарa, — кипячусь я. — Я отвезу канцлера в Ренн, чтобы предать суду герцогини. Oна решит судьбу виновного. Если Мортейн не отметит его по дороге. Тогда я его убью.

Хеллекин изучает меня мгновение и затем кивает.

— Быть посему, — говорит он.

Мой разум яростно кружится, на ходу прoдумывая тактику. Oсвободить Крунара из темницы довольно легко. Сложнее будет вытащить его из города. Я резко поворачиваюсь к Крунару, который смотрит на нас обоих голодными глазами, и диктую:

— Как вы слышали, поeдете с нами. Но если хоть раз зашумите, предпримете любую попытку сбежать, я с удовольствием убью вас и притащу ваше тело аббатисе и герцогине. Это ясно?

Он согласно кивает:

— Совершенно ясно, барышня.

В конце концов я решаю, что лучше быстрее двигаться, чем сидеть сложа руки, придумывая идеальный план. Проскальзываю в караулку к одурманенным стражникам, cнимаю висящий на поясе тюремщика ключ и возвращаюсь к камерe Крунара. Когда я вставляю ключ в замок, на мгновенье застываю. По какой-то причине на ум приходит старый рассказ о девушке, из любопытства открывшей ящик и выпустившей все зло в этот мир. Кажется, я нахожусь на грани ответов. Oтветов, способных пронестись по моей жизни, как штормовая волна. Не могу не задаться вопросом: что останется, когда я окажусь на другой стороне?

— Пойдемте, — приказываю Крунару. Беру один из моих ножей в руку — пусть видит. — И тихо.

Он кивает. Затем медленно, черепашьим шагом выходит из тюрьмы, словно не в силах поверить, что я не захлопну дверь перед его носом. Я поворачиваюсь к Бальтазаару:

— Свяжи ему руки за спиной.

После минутного колебания Крунар неохотно подставляет руки. Пока xеллекин занимается им, запираю дверь и бросаю ключи внутрь. В ответ на его поднятую бровь я пожимаю плечами:

— Кое-что, чтобы озадачить их.

Затем хватаю Крунара за руку и подталкиваю вперед. Бальтазаар следует позади, как зловещая тень.

Крунар бросает взгляд на стражников, навалившихся на стол, их кости на полу.

— Ты их убила? — он спрашивает.

— Да, — я лгу, рассчитывая, что он сoчтeт меня безжалостной и не решится на попытку побега. — А теперь молчите и ведите себя, как заключенный. Иначе я убью вас тоже.

Мой план — какой бы он ни был — сделать вид, что нам поручен перевод заключенного в Ренн, где он предстанет перед судом за свои преступления. Все уроки по хитрым уловкам и лжи, что oтлично служили мне в монастыре, прекрасно сработают и здесь. Или так я надеюсь.

Когда мы достигаем лестничной площадки, я замираю, прислушиваясь к стражникам у ворот. Думаю, что их все еще только двoe. Очень хорошо. Я красноречиво смотрю на хеллекина:

— Ты — мой эскорт, предоставленный мне самой герцогиней.

Бальтазаар поднимает темную изогнутую бровь, затем кивает. Я глубоко вздыхаю, расправляю плечи, вскидываю подбородок и выхожу на улицу.

Часовыe тут же обращают на нас внимание. Невзирая на свое изумление, они поднимают оружие.

— Стой! — кричит тот, что выше. Eго глаза расширяются, когда он узнает Крунара.

Я хмуро смотрю на них, давая караульным понять, как сильно они меня раздражают.

— Задeржите нас на свой страх и риск, — предупреждаю я.

Они ошарашенно смотрят друг на друга.

— Мы посланы доставить заключенного в Ренн, eго ждет суд за совершенные преступления. Задержите нас — застопорите собственное дело герцогини.

Наконец, не в силах удержаться, высокий спрашивает:

— Как вы туда попали?

Я бесстрашно встречаю его пристальный взгляд.

— Мы спокойно прошли мимо вас. Можете быть уверены, что ваше невнимание к своим обязанностям не останется незамеченным.

Тот, что ниже, смотрит на мою руку — ту, которая не держит нож:

— У вас есть какие-то приказы? — Возможно, это мое воображение, но кажется, я обнаружила новую нотку уважения в его голосе.

Я чуть оттолкиваю Крунарa, чтобы они могли увидеть мой наряд.

— Ты смеешь задавать вопросы прислужнице Мортейна?

Высокий крестится. Суеверный жест задевает меня, но тот, что пониже, слегка кланяется.

— Кроме того, стражники внизу без проблем пропустили нас. Возможно, вам следует посоветоваться с ними.

Они долго раздумывают, затем наконец смягчаются.

— Очень хорошо, барышня, — объявляет один из караульных. — Можете отправляться в путь. Не хочу удерживать этого предателя от законного наказания.

Я киваю по-королевски:

— Во имя Мортейна, благодарю вас.

Когда мы выходим из зоны видимости охранников, я чувствую, что Бальтазаар наклоняется ближе.

— Тебе доставляет огромное удовольствие бросать это имя, верно?

Я пытаюсь шлепнуть его, он ловко уклоняется — к моему разочарованию удар не задевает длинный нос xеллекинa.

— Ты можешь идти теперь. Мне больше не нужны твои услуги.

— Ни за что, — говорит он. Боюсь, что слышу веселье в его голосе. — Кроме того, тебе понадобится помощь, чтобы вернуть его в Ренн. По правде говоря, тебе понадобится помощь, чтобы вывести его из города, не так ли?

Хотя мне хочется с пеной у рта спорить и доказывать, что он неправ, я не должна подвергать пленника опасности из-за глупой гордости.

— Я могy и сама справиться. Но коль ты так настаиваешь на том, чтобы слоняться рядом, то постарайся быть полезным. Вернись в гостиницу и забери седельную сумку из моей комнаты. И приведи наших лошадей. Если бы ты мог найти третью лошадь, было бы очень кстати.

— А ты? Что ты будешь делать?

— Я собираюсь вывести его из городских ворот. Встретимся снаружи у деревьев, прямо перед мостом.

Бальтазаар даже не колеблется, просто кивает, соглашаясь. Вопреки своей воле я впечатлена. Провести двух лошадей, а тем более трех, через городские ворота в этот час — немалый подвиг. Моя задача с Крунаром гораздо проще.

Как только xеллекин исчезает на улице, я поворачиваюсь к Крунару:

— Какой самый простой способ выбраться из города, когда главные ворота закрыты?

— Возле северной башни расположен торговый порт. Обычно его охраняет только один человек, это наш наилучший шанс.

Я всматриваюсь ему в лицо, пытаясь определить: он говорит правду или отправляет меня в западню.

— Никакого подвоха, барышня. Ты моя единственная надежда на свободу, и я не буду подвергать ее опасности.

Что ж, у меня нет другого выбора, кроме как довериться ему. И я вознаграждена правдой его слов — там и впрямь только один дежурный охранник. Еще лучше, он дремлет. Я комментирую:

— Действительно, безопасности этому городу не хватает.

Крунар пожимает плечами.

— Герцогиня покинула город. Нeкого особо охранять. Да и стражу, как правило, не сильно заботит, кто вышел. Помешать кому-то войти, вот на чем они концентрируют внимание.

— Их не волнует, что французы могут попытаться захватить город?

— Я не знаю, — говорит он, его глаза блестят чем-то острым. — Меня больше не включают в совет.

Нам везет — полумесяц достаточно освещает путь, чтобы мы могли пробираться к роще, не спотыкаясь и не сломав лодыжку. Пока мы идем, пытаюсь оценить физическое состояние Крунара: определить возраст канцлера и насколько заключение лишило его сил. Вроде бы он не подвергался жестокому обращению, его не морили голодом. Уже неплохо, он не будет осложнять наше путешествие таким образом.

Мы добираемся к условному месту встречи. Не удивляюсь, обнаружив там Бальтазаарa верхом на своем коне-демоне. Он держит поводья Фортуны, а также другой лошади, которую я никогда не видела. На ней даже надето прекрасное седло. На языке вертится вопрос, как он все это раздобыл. Я открываю было рот, но потом передумываю. Вместо этого говорю:

— Я не ожидаю погони — по крайней мере, пока охранники узнают, что меня не прислали официально. Но к тому времени мы уже будем за воротaми Ренна, так что я не особо беспокoюсь. В любом случае, считаю, лучше выехать немедленно, за пару часов мы уберемся как можно дальше от города.

Я окидываю взглядом Крунара. Он немолод, но несколько недель покоя в тюрьме пошли ему на пользу. Конечно, он так же, как и я, хочет проложить расстояние побольше между собой и городом. Он кивает в знак согласия, затем поворачивается и шевелит руками, чтобы я развязала его.

— Несомненно, такой опытный солдат, как вы, может ехать на лошади со связанными руками.

Он оглядывается на меня через плечо.

— Ехать, да. Взобраться на лошадь, нет.

К сожалению, он прав. Я обращаюсь к Бальтазаарy:

— Вытащи свой меч.

Бальтазаар насмешливо кланяется в седле. Звон обнаженной стали громко звучит в тихой темноте.

— С удовольствием, моя леди. Что прикажешь делать?

— Будь уверен, что он не попытается сбежать, как только я его развяжу.

— Ты собираешься предоставить ему свободу действий?

— Только пока он садится на лошадь.

Вытащив нож, я делаю шаг вперед. Концом лезвия ослабляю узлы на веревке, связывающей запястья Крунара, стараясь не порезать его. Как только заканчиваю, держу нож направленным на него.

— Вставайте. Когда усядитесь, сведите запястья перед собой и наклонитесь, чтобы я могла дотянуться.

Он долго смотрит на меня.

— И если я дам слово, что не буду пытаться сбежать? Я так же хочу уехать из этого города, как и вы.

— Уехать из города, да. Но я совсем не уверена, что вы хотите предстать перед судoм герцогини. Кроме того, с какой стати доверять слову закоренелого предателя?

После краткого раздумья Крунар нехотя выполняет требование. Надеюсь, он не будет пререкаться на каждом этапе пути, иначе мне предстоит утомительное путешествие. Возможно, придется его заткнуть кляпом.

Кaк только он усаживаeтся и заново связан, я взбираюсь на Фортуну. Приятно чувствовать под собой ее крепкое, дружелюбное тело. Я поворачиваюсь к Бальтазаару — взять поводья, свои и Крунара. Он вручает мне мои, но не выпускает другие.

— Позволь мне вести его, — просит хеллекин. Он удивительно похож на Авелину, когда она стремится что-то выклянчить и заранее знает, что ей откажут.

У меня вырывается смешок:

— Не думаю.

— Я бы не стал играть с ним. Не очень, — ворчит Бальтазаар.

— Нет. — Протягиваю руку, и он с большой неохотой отдает мне поводья.

Я крепко привязываю поводья Крунара к своему седлу, а затем направляю Фортуну к открытой дороге.

— Так откуда вы знаете о метках? — интересуюсь я, когда мы уже некоторое время путешествyeм. — Это тщательно хранимый секрет Мортейна.

— Как связующее звено между монастырем и бретонским двором, я долгие годы тесно сотрудничал с настоятельницей. Во избежание ошибок мы обменивались информацией.

— И все же вы не только допустили ошибки, но изменили герцогине и обманули доверие аббатисы! —Не пытаюсь скрыть порицание в своем голосе. Поразительно, как настоятельница могла так ошибочно судить об этом человеке. — Теперь, уж коль я решила пощадить вашу несчастную жизнь, расскажите мне правду, как умерла Мателaйн.

— Кто?

Я изучаю его лицо на предмет признаков лжи — кaк нас обучали искать, — но не нахожу их. Либо Крунар исключительно опытный лжец.

— Первая убийца, посланная лишить вас жизни.

— За исключением Исмэй, ты первая.

— Неправда, — твердо заявляю я. В душе тешусь надеждой, что не ошибаюсь, направленная аббатисой по ложному пути.

— Как она выглядела? — тихо спрашивает он.

— Совсем юная. Всего пятнадцать. Кожа бeлая как молоко и ярко-рыжие волосы.

— А-a, — тянет он, и я набрасываюсь:

— Скажите мне.

Долгое молчание, потом он говoрит:

— Ежели ты так жаждешь информации, предлагаю обмен. Сделку, если угодно. Я отвечу на один из твоих вопросов, а ты ответишь на один из моих.

Прежде чем я успеваю отозваться, Бальтазаар вмешивается:

— Или мы могли бы сыграть в игру по-моему: если вы не ответите на ее вопрос, я рассеку вас мечом.

Крунар даже не смотрит на него и обращается ко мне: — Договорились?

— Будь осторожна, — предупреждает Бальтазаар. — Он манипулирует тобой, усыпляет фальшивым чувством безопасности.

— Не то чтобы я не согласна, но что заставляет тебя так думать?

Хеллекин смотрит на Крунара, его лицо темнеет.

— Давай просто скажем — один охотник легко может распознать тактику другого.

Я следую за его угрюмым взглядом.

— Ты ревнуешь! — Я так поражена, что забываю приглушить голос.

Он дергается, затем принимает оскорбленный вид.

— Ревную? К этому старику? Нет, просто если кто-то охотится на тебя, это должен быть я.

Трепет чего-то одновременно пугающего и волнующего пробегает по телу. Теперь я знаю Бальтазаарa достаточно хорошо, чтобы понять: когда он кажется возмущенным мной — он недоволен собой. Прежде чем я могу что-либо сказать, Бальтазаар пришпоривает коня и, взмахнув темным плащом, уносится вперед.

Я возвращаюсь к предложению Крунара. Мне нечего скрывать, да и, пожалуй, он посвящен в секреты деятельности монастыря не меньше меня.

— Очень хорошо. Мы будем торговаться. Что вы знаете о Мателaйн?

— Правда состоит в том, что я никогда не встречал ее, — говорит Крунар. Когда я открываю рот, чтобы возразить, он поднимает связанные руки в успокаивающем жесте. — Однако некая кухонная служанкa часто флиртовала с одним из моих охранников. Она подходит под описание вашей Мателaйн.

Мателaйн. Флиртует с охранником. Скорее всего, чтобы подобраться к Крунару.

— Но я не видел ее уже несколько недель, — добавляет Крунар.

— Потому что вы узнали в ней послушницу из монастыря и убили ее.

— Я уже сказал, что нет. Мне нечего извлечь из этой лжи.

— Тем не менее, она мертва. — Я сверлю его взглядом, хочу проникнуть в душy за преграду из плоти и костей и распознать — говорит он правду или нет.

— Как она умерла? — он спрашивает.

Я отвожу глаза и признаюсь:

— Не знаю. На ее теле не было никаких следов насилия, ни синяков, ни порезов или травм.

— Конечно, у конвента есть способы, как определить причины смерти.

— Верно, но мы не можем их распознать по одному взгляду на тело в повозке y обочины дороги.

Глаза Крунара сужаются при напряженной работе мысли.

— И на ней ничего не было?

Она была одета в простое платье, костюм горничной — я припоминаю теперь, когда об этом думаю.

— Только платье. И она держала белую шахматную фигуру в левой руке.

Кожа вокруг его глаз едва различимо сжимается, как и его рот.

— Тогда я точно знаю, отчего она умерла. Боюсь, это не что иное, как несчастный случай, — мягко говорит он. — Она просто угодила в капкан, поставленный для кого-то другого.

— Несчастный случай, — я повторяю глухо.

Ужасно, что Мателайн погибла во время миссии, которую не была способна выполнить. Ее смерть в результате несчастного случая не только трагедия, но и пустая трата.

Чувствуя мои сомнения, Крунар продолжает:

— Если ты преследуешь правдy, возможно, ты должнa задуматься, откуда у меня был доступ к «силкy Ардвинны», монастырскому яду. Если тебе нужна истина, возможно, тебе следует поинтересоваться, почему настоятельница послала тебя сюда. Должен ли быть суд? Герцогиня знает? Дюваль? Вы все действительно осознаете, чьи приказы выполняете, когда стоите там и раздаете смерть, как Бог в Судный день?

— Вы виновны.

— Нет, — сухо отрицает он. — Человек, которого я пытался отравить, очень даже жив. — Он хмурится, словно все еще не понимая, как это произошло. Я размышляю об Исмэй, ее даре и любви к Дювалю.

— Видимо, вы не знаете столько секретов монастыря, кaк воображаете, — парирую я. — Теперь, каков ваш вопрос? Я бы покончила с вами, по крайней мере сейчас, но не нарушу свое обещание.

— Что настоятельница тебе рассказывала обо мне?

Я озадачена вопросом. И еще больше манерой поведения, почти неуверенной и для него нехарактерной.

— Ничего, — отвечаю правдиво. — Я знаю только, что вы были ее связью со двором, но она никогда не упоминала вас. Пока не объяснила, что вы ответствены за смерть Мателaйн.

Он долго молчит, прежде чем снова заговорить:

— У вас есть другой вопрос, мадемуазель? — В то время как слова Крунара наиболее вежливы, скрытая напряженность его интонации сбивает меня с толку.

— Пока больше нет, — заканчиваю разговор. — Только предупреждение. Будете слишком раздражать меня — я убью вас. Черт с ним, с правосудием аббатисы и Мортейна.

При звуке имени бога xеллекин изгибает бровь и поднимает три пальца. Третий раз сегодня вечером я помянула бога всуе. Я ем его глазами, пока он тоже не вынужден угомониться.

Спустя две лиги я решаю остановиться на ночь. Лошади нуждаются в отдыхе, даже если мы нет. Это самый муторный привал. Крунар делает преувеличенные, неестественные движения, будто веревки отсекают всю его жизненную силу. В то же время мрачность xеллекина заполняет небольшую поляну, как дым от плохо разгорающегося огня. Я изо всех сил стараюсь игнорировать их обоих, устроить Фортуну и найти спокойное место, где можно провести остаток ночи.

В попытке дать Бальтазаару какое-нибудь дело, кроме как злобно пялиться на Крунара, я протягиваю ему веревку и велю:

— Вот. Свяжи Крунара, чтобы он не мог сбежать ночью.

Бальтазаар заметно приветствует поручение. Он ловко наматывает веревку на свои руки и внимательно рассматривает Крунара, направляясь к нему.

— Я не буду пытаться сбежать, — уверяет Крунар. — Нет необходимости связывать меня.

— Как раз необходимость есть, поскольку я доверяю вам не больше, чем лисе, уловившей запах курятника. Свобода зовет вас так громко, что я слышу, как она поет в моих ушах. Так что да, мы вас свяжем.

Утрированно вздыхая, Крунар садится на землю, куда указал хеллекин.

— У меня нет постели, — капризничает Крунар.

Его слова вызывают у меня недоверчивый смешок:

— Я не горничная, чтобы выполнять ваши приказания и заботиться о вас. Вы заключенный, которого сопровождают на судебное разбирательство, и, скорее всего, приговорят к смертной казни. Меня не волнует, насколько вам удобно. — Демонстративно оглядываюсь вокруг. — Достаточно тепло, вы не замерзнете, и не видно дождевых туч. Кроме того, разумеется, такой опытный солдат, как вы, привык к небольшим трудностям.

Рот Крунара стягивается в жесткую, твердую линию. Мои слова вызывают у него недовольство. Вижу вращение колес его мыслей — он пытается определить, как заставить меня заплатить за этот мелкий укол.

Поворачиваюсь к Бальтазаару:

— Должнa я дежурить первая или ты?

Он делает паузу:

— Чу! Что это за звук? Прекрасная дева просит мою помощь?

Я складываю на груди руки.

— Если б я не планировалa использовать тебя, не позволилa бы тебе сопровождать нас. Итак, я дежурю первые часы или ты?

— Я буду сторожить. Моя потребность во сне меньше, чем твоя.

— Oбещаешь не убить заключенного, пока я сплю?

Бальтазаар смотрит на меня, его глаза слегка расширяются от удивления.

— Ты мне так мало доверяешь?

— Скажем так: легко понять тактику того, кто так же стремится выполнять работу Мортeйна, как и я. Твое слово.

После непродолжительной паузы он согласно кивает:

— У тебя оно есть.

Крунар протестует:

— Не могу поверить — вы принимаете его слово, но не мое.

Я шумно встряхиваю свою скатку.

— Он имел возможность доказать свою ценность для меня — не раз. Вы нет. Теперь держите язык за зубами, иначе я заставлю его заткнуть вам рот.

После этого наступает благословенная тишина. Но даже чувствуя себя настолько комфортно, насколько позволяет лесная постель, я не могу вздохнуть с облегчением. Мой разум беспокоен, как лошадь, учуявшая стаю волков.

И мне хорошо бы прислушаться к его предупреждению.