Сердце вне игры

Глава 34

Ноа

Когда через несколько часов мы покидаем вечеринку, уже наступает поздний вечер, и нас провожают до двери оба родителя Марго. Мы прощаемся, а затем мама Марго снова обнимает меня, а ее отец улыбается и протягивает руку. Я улыбаюсь до ушей, когда мы выходим на свежий воздух Боулдера и направляемся к моей машине. Марго еще раз машет рукой в окно, пока я завожу машину, а затем мы отъезжаем от обочины и отправляемся в путь.

— Я сегодня отлично провел время, — говорю ей. — Твоя семья просто замечательная.

Она кивает, возясь с регулировкой температуры на приборной панели, ее взгляд мягкий.

— Я рада, что ты так думаешь. Кажется, ты им тоже нравишься, и это очень хорошо, потому что для меня они значат очень много.

Марго вздыхает и смотрит в окно, когда мы сворачиваем на автостраду.

— Ты в порядке?

— Да, — рассеянно бормочет она. — Просто немного задумалась.

— Что у тебя на уме?

Она улыбается мне, выглядя немного грустной или, может быть, просто задумчивой.

— Моя семья и я очень сблизились после смерти Себастьяна. Если бы мы тогда не поддерживали друг друга, не думаю, что кто-то из нас смог бы пройти через все это. Я просто… не знаю, что бы я без них делала.

— Надеюсь, тебе никогда не придется это узнать, — говорю я честно. Прежде чем мы ушли, она показала мне несколько фотографий своего брата, которые были развешены по всему дому, и могу сказать, как сильно она и ее семья хранят и чтят его память.

— Да, я тоже. Я имею в виду, не пойми неправильно, знаю, что моя семья не идеальна. У них, конечно, есть свои недостатки, и они могут быть хаотичными и неряшливыми, как и большинство семей, я полагаю. Но я их очень люблю.

— Конечно ты любишь. Как их возможно не любить?

Я смотрю на дорогу, но вижу, что она смотрит на меня, поэтому оборачиваюсь в ее сторону и быстро улыбаюсь.

— Что? — спрашиваю.

— Я очень рада слышать это от тебя, — признается она.

— Ты беспокоилась, что они мне не понравятся или что-то в этом роде?

Марго пожимает плечами, лениво теребя прядь своих волос.

— Нет, не совсем. Я просто подумала, что, возможно, придется иметь дело со всем сразу. Встреча практически всей моей семьи на одной вечеринке, а потом, знаешь, какое-то время я была немного занята, поэтому не могла быть там, чтобы облегчить твое общение с людьми.

— Я большой мальчик, — говорю я, смеясь. — Я знаю, как провести одну-две беседы.

— Да, конечно, — быстро соглашается она. — Это не то, что я имела ввиду, — она издает щелкающий звук языком. — Думаю, я все еще зациклена на том, что произошло в последний раз, когда знакомила парня со своей семьей. Все пошло не так хорошо, и, думаю, из-за этого была готова к худшему сегодня.

Ухмыляясь, я барабаню пальцами по рулю.

— О да, Эйприл упоминала что-то о твоем последнем парне. Кстати, она не его большая фанатка.

— Я знаю, — Марго смеется. — Эйприл никогда не стеснялась говорить мне, как сильно ей не нравится Филип. Остальные члены семьи, по крайней мере, пытались скрыть свое презрение, как могли, но после того, как мы расстались, они все вышли из дома, чтобы сказать мне, каким придурком, по их мнению, он был. И они не ошиблись.

— Что такого плохого он сделал во время встречи с твоей семьей?

Она морщит лицо.

— Он был просто… в плохом настроении. Говорил только тогда, когда тема разговора была чем-то, что его интересовало, и тогда он перебивал всех остальных и доминировал во всей дискуссии. Это было так неловко. Не говоря уже о том, что он поругался со мной после того, как мы ушли, сказав, что я игнорировала его весь день, что было совсем неправдой.

— Ух ты. Он тот еще тип.

— Да, он был таким, — она морщит нос. — Он был просто незрелым и высокомерным. Вел себя так, как будто должен быть единственным человеком, которого я люблю во всем мире, и что если проявляю привязанность к кому-либо еще, включая членов собственной семьи, то я каким-то образом что-то отнимаю у него. Как будто он заслужил все мое внимание, всю мою любовь. Очевидно, мне это точно не подходит.

Ухмылка ползет по моему лицу, когда думаю о том, каким идиотом, должно быть, был этот парень, пытаясь забрать такую женщину, как Марго, от ее семьи. Я уже ненавидел этого засранца из-за всего того, что Марго рассказывала о нем, и теперь у меня есть еще одна причина не любить его.

— Чтобы ты знала, — твердо заявляю я, — я бы никогда не сделал ничего, что могло бы встать между тобой и твоей семьей. Связь, которая у тебя есть со всеми из них, потрясающая. Знаю, что не так уж много времени провел с семьей Лукас, но у меня такое ощущение, что вы все очень заботитесь друг о друге.

Она нежно улыбается.

— Да, это так. Хотя теперь, когда я об этом думаю, ты не задавал никаких неловких вопросов и не пытался найти ни одну из моих фотографий, где я была маленьким ребенком.

— Неа, — говорю я, качая головой. — Я приберегу это для следующего раза.

Марго улыбается мне, явно довольная тем, что планирую это сделать еще раз, и я кладу руку ей на бедро.

Сегодня был чертовски хороший день. Знакомство с семьей Марго было невероятным, и, когда нежно провожу большим пальцем по ее ноге, меня внезапно охватывает пещерный прилив гордости за то, что внутри нее все еще находится моя сперма. Мысль обращается прямо к моему члену, и я ерзаю на сидении, когда начинаю немного твердеть.

Возможно, до этого у меня было больше женщин, чем положено, но ничто, ничто во всем гребаном мире — никогда не было так приятно, как скольжение в мой теплый Подсолнух. А выражение ее лица, когда вернул в нее свою сперму? Я буду помнить это до конца своей чертовой жизни.

В остальном поездка тихая и легкая. Мы останавливаемся на заправке примерно на полпути в Денвер, и когда подъезжаем к ее квартире, уже почти одиннадцать часов вечера.

Марго вышла в туалет на заправке, но с тех пор дремлет, поэтому я протягиваю руку и нежно касаюсь ее лица.

— Подсолнух, — шепчу я. — Мы приехали.

Она быстро моргает, и поворачивается ко мне лицом, подавляя зевок.

— Ой, извини, я не хотела засыпать.

— Все в порядке, — провожу большим пальцем по ее нижней губе. — Я бы позволил тебе поспать и отнес в постель, но завтра утром у меня ранняя тренировка, так что, наверное, пора идти домой.

— Ясно, — она наклоняется над средней консолью и прижимается губами к моим. — Спасибо, что был со мной сегодня. Было действительно весело.

— Это тебе спасибо, — шепчу я, притягивая ее ближе, чтобы углубить поцелуй.

Она отстегивает ремень безопасности и выскальзывает из машины. При этом ее рука тянется к шее, где обычно находится медальон, и ее глаза расширяются.

— Мое ожерелье, — выдыхает она, проводя пальцами по шее и роясь в складках воротника. — Оно пропало.

— Может быть, оно упало в машине, — говорю ей. Я отстегиваю ремень безопасности и включаю верхний свет, и мы вдвоем начинаем обыскивать пространство вокруг переднего сиденья.

— Это ожерелье моей бабушки, — выдыхает она, осматривая сиденье и пол. — Я никогда его не снимаю. Боже мой, не могу в это поверить. Его здесь нет. Черт!

Когда Марго смотрит на меня, в ее глазах наворачиваются слезы, и мое сердце разрывается от боли, когда вижу ее такой расстроенной.

— Все в порядке, — говорю я. — Мы найдем его. Не волнуйся. Нам просто нужно повторить наш путь. Ты помнишь, где ты видела его в последний раз?

Она рассеянно покусывает губу.

— Эм, я не знаю. Сегодня утром, кажется, когда мы уезжали. А потом… ох, подожди! Я знаю, что он был на мне незадолго до того, как мы покинули дом моих родителей, потому что мама протянула руку и поправила его, когда он перекрутился. Это было, когда я сидела на диване рядом с ней после того, как большинство гостей вечеринки уже ушли.

— Хорошо, отлично, — я ободряюще киваю. — Я уверен, что оно соскользнуло, пока ты сидела на диване. Может быть, твоя мама случайно как-то ослабила его, вместо того чтобы поправить, и оно упало. Почему бы тебе не позвонить ей и не узнать, сможет ли она его найти?

Марго вытаскивает телефон из кармана и лихорадочно звонит. Ее мама сразу же берет трубку, и Марго объясняет ей ситуацию, затем ожидает, нетерпеливо постукивая ногой, пока ее мама, по-видимому, обыскивает дом.

— Ты его не видишь? — спрашивает Марго через минуту или две. — Нет в диванных подушках? Или где-нибудь еще в гостиной?

По выражению лица могу сказать, что ее мать сообщает только плохие новости, и она вздыхает, прежде чем еще раз пожелать спокойной ночи и положить трубку.

— Оно не там.

— Точно?

Она пожимает плечами.

— Мама сказала, что посмотрит, но она обыскала всю гостиную и ничего не нашла, — слезы, которые ранее образовались у нее на глазах, текут по щекам, и она закрывает лицо руками. — Не могу поверить, что потерял его. Это ожерелье — одна из самых важных вещей, которые у меня есть. Бабушка подарила мне его за несколько лет до своей смерти, и я всегда чувствовала, что оно сохранило со мной часть ее. Я просто… боже, как я могла его потерять?

— Это не твоя вина, — говорю я, притягивая ее к себе и крепко сжимая. — Ты не специально.

— Я чувствую себя ужасно, — шепчет она. — Я не должна была…

Она замолкает, прижимаясь лбом к моей груди, а я провожу рукой по ее волосам, приглаживая мягкие светлые пряди. Через минуту или две она отстраняется, вынуждая себя улыбнуться.

— Я знаю, что это глупо, — говорит она тихим голосом. — Это просто вещь, и в конце концов никто не пострадал или что-то в этом роде. Я переживу это. И я задержала тебя допоздна, когда ты только что сказал про раннюю тренировку. Ты должен идти.

— Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?

Марго кивает, делает вдох и выдыхает, успокаиваясь.

— Да, у меня все хорошо. Это отстой, но ничего не могу с этим поделать. Вероятно, я почувствую себя лучше после хорошего сна. Увидимся завтра?

— Это будет лучшей частью дня, — подтверждаю я, поднимая ее подбородок двумя пальцами.

Я могу сказать, что она делает для меня смелое лицо, но не говорю ей этого. Она выглядит усталой после такого долгого дня, поэтому отпускаю ее с последним поцелуем и улыбкой. Она подходит к своему зданию и исчезает внутри. Затем сажусь в машину и завожу ее.

Двигатель урчит, оживая, и я еду в ночь.

Только я направляюсь не домой.

Первое место, куда еду, — это заправочная станция, где заправил машину перед тем, как мы вернулись в Денвер. Ожерелья там нет, но на всякий случай я захожу внутрь и прошу продавца позвонить, если он случайно найдет его или кто-то другой сделает это. Протягиваю ему листок бумаги с моим номером и он втягивает воздух сквозь зубы, когда берет его.

— Конечно, — хмыкает он. — Если кто-то принесет красивый медальон, который нашел у туалета, я позвоню, но тебе, наверное, не стоит на что-то надеяться. Большинство людей положили бы себе такие вещи в карман.

Я пожимаю плечами.

— Попробовать стоит.

После этого возвращаюсь в Боулдер, пытаясь вспомнить, есть ли еще какое-нибудь место, где Марго могла его уронить. Если она действительно уверена, что оно было позже вечером, и если оно не в машине или на заправке, то медальон может быть только в одном месте.

Дом ее родителей.

А это значит, что придется ехать обратно туда и попытаться обыскать территорию вокруг дома ее родителей, не беспокоя их и никого не разбудив.

Когда возвращаюсь к их дому, я замечаю, что весь свет выключен, что имеет смысл, поскольку сейчас полночь, поэтому стараюсь сохранять тишину, паркую машину и выхожу на тротуар. Достаю телефон и включаю фонарик, чертовски надеясь, что никто из соседей не увидит меня здесь и не подумает, что я какой-то бродяга или вор.

Я провожу почти час, гуляя взад и вперед, вверх и вниз по тротуару и подъездной дорожке, но поиски тщетны.

Вздохнув, я скрещиваю руки и оглядываюсь на дом. Мне уже слишком поздно стучать в дверь и спрашивать, могу ли поискать внутри — не говоря уже о том, что это может оскорбить миссис Лукас, которая, очевидно, уже обыскала везде, где, по ее мнению, это могло быть.

Я на грани того, чтобы сдаться, но не могу заставить себя это сделать. Поэтому снова включаю фонарик и пригибаюсь к краю травы, начиная поиск заново на одной стороне лужайки. Я перехожу дорогу, затем снова возвращаюсь, затем пересекаю и снова возвращаюсь.

Это отнимает много времени и утомляет, а трава покрыта легкой снежной пылью, из-за которой труднее видеть. Каждые несколько футов мне приходится протягивать руку и отталкивать снег, чтобы убедиться, что ничего не пропустил.

Наконец, недалеко от дороги, ведущей к дому, свет моего телефона ловит что-то блестящее. Я бросаюсь туда, где мерцание привлекло мое внимание, и вот оно.

Ожерелье.

— Да, — шепотом кричу я, хватая его в руку и крепко сжимая холодный металл.

Секундой позже на крыльце загорается свет, освещая место, где я стою, словно сбежавший заключенный, которого только что поймал прожектор. Дерьмо. Я замираю и медленно оборачиваюсь, чтобы увидеть силуэт Джима Лукаса в дверях дома, хмуро смотрящего на меня.

— Это ты, Ноа? — кричит он в темноту.

Я подхожу к нему, застенчиво улыбаясь.

— Да, здравствуйте, мистер Лукас, сэр. Я имею в виду… Джим.

— Что, черт возьми, ты делаешь? Уже за полночь. Все в порядке?

— Да, — спешу его успокоить. — Всё хорошо. Я очень надеюсь, что не разбудил вас и миссис Лу… Я имею в виду Кэрол. Я только вернулся, чтобы найти ожерелье Марго. Она очень расстроилась, когда поняла, что потеряла его, и, поскольку сегодня вечером у меня нет планов, решил, что не помешает повторить наши шаги. И это было не зря, смотрите! Я нашел его.

Я поднимаю ожерелье, чтобы показать ему, и при этом кулон начинает скользить по цепочке. Джим протягивает руку как раз вовремя, чтобы поймать его, прежде чем оно упадет на землю.

— Это объясняет, как она его потеряла, — говорю, нахмурившись. — Думаю, что цепочка порвалась.

Джим протягивает кулон, с сомнением глядя на меня.

— Так, если я правильно понимаю — ты проехал весь путь обратно в Боулдер и целый час рылся в куче снега и мокрой травы только для того, чтобы найти ожерелье моей дочери?

Я потираю затылок, который внезапно становится очень теплым. Теперь, когда он так выразился, я выгляжу немного сумасшедшим.

— Да, все так, — признаюсь я. — Это… очень важно для нее.

Он изучает меня в холодном освещении крыльца, его взгляд скользит по моему лицу, как будто видит там что-то, чего не видел раньше. Затем он одобрительно кивает.

— Ну, на самом деле очень хорошо, что ты нашел его вовремя, потому что завтра к нам придут, чтобы заменить нашу поливальную систему. Они будут перекапывать двор перед домом, поэтому, вероятно, закопали бы медальон при этом.

— Тогда я рад, что вернулся. Хотя мне жаль, что я вас побеспокоил.

Он усмехается.

— Все в порядке, сынок.

— Больше не буду вас беспокоить, поеду обратно, — говорю ему, глядя на медальон и сломанную цепочку в руке. — Надеюсь, получится найти место, где его смогут починить.

— В Денвере есть ювелир, который помог Кэрол отремонтировать пару винтажных сережек, — предлагает Джим. — Он отлично справляется со своей работой, хороший мастер, но его услуги довольно дорогие.

— Меня не волнуют деньги.

Он смеется.

— Я так и думал, — он просит мой телефон, я ему даю. Мистер Лукас вводит это имя в мое приложение «Карты», чтобы я мог найти дорогу. — Вот и все. Я уверен, у него будет новая цепочка в тон кулону.

— Прекрасно, — я перевожу взгляд с экрана телефона на отца Марго. — Спасибо.

Он бросает на меня еще один изучающий взгляд, затем улыбается.

— Я должен быть тем, кто благодарит.

Я хмурюсь.

— За что?

— За то, что обращаешься с моей дочерью так, как она того заслуживает.

На шоссе, ведущем обратно в Денвер, скопление четырех машин, и я почти час сижу в ночной пробке, а это значит, что не вернусь домой примерно до трех часов ночи. Пока приму душ, необходимый после того, как всю ночь копался в снегу и грязи и лягу спать, на часах будет 3:40.

Тренировка начнется ровно в 8 утра, а это значит, что если хочу до этого получить новую цепочку для ожерелья Марго, придется убедиться, что я буду у ювелира именно тогда, когда они откроются в семь. Поэтому ставлю будильник и изо всех сил стараюсь немного поспать.

Я без сил, когда в семь меня будит громкий звук, но выпиваю три чашки кофе, бросаю все свое снаряжение в сумку и отправляюсь в путь. Прихожу в ювелирный магазин как раз в тот момент, когда парень переворачивает табличку «Открыто» на витрине, и когда показываю владельцу сломанную цепочку, он улыбается и говорит, что у него есть такая же. Он роется в ящиках за прилавком, а затем возвращается с цепочкой, которая практически идентична. Он говорит мне, что это будет стоить 350 долларов, потому что это настоящее золотое покрытие, и я без колебаний протягиваю ему кредитную карту. Он берет и надевает для меня кулон на цепочку, прежде чем спрятать в маленькую шкатулку.

Затем я еду через весь город к квартире Марго и звоню ей со своего парковочного места снаружи.

— Привет? — говорит она немного растерянно.

— Черт, я тебя разбудил?

— Нет, — она зевает на середине слова. — Я уже проснулась. Просто еще не проснулась, понимаешь? Я лежала в постели и лазила в телефоне. Что-то случилось?

— Выйди на улицу.

— Зачем?

— Я возле твоей квартиры, — говорю ей. — Так что либо впускаешь меня, либо спускаешься, если не боишься столкнуться с холодом.

— Почему ты здесь? Разве тренировка не начнется примерно через полчаса?

— Да. Вот почему тебе нужно поторопиться.

— Ноа, о чем ты? — спрашивает Марго, но я слышу приглушенные звуки, когда она встает с кровати, пока говорит.

— У меня есть кое-что для тебя. Я встречу тебя у дверей дома, — говорю ей, затем вешаю трубку и выхожу из машины. Осознаю, каким утомленным, должно быть, выгляжу, с пятичасовой щетиной на подбородке и растрепанными волосами из-за того, что вчера вечером не высушил их перед сном, и несколько раз тру лицо руками, чтобы попытаться выглядеть немного менее похожим на зомби.

Марго выходит из входной двери прямо в тот момент, когда я иду по дорожке, одетая в пушистый халат и пару зимних ботинок. Она плотнее натягивает халат на тело, готовясь к холодному зимнему утру.

— Ноа, еще так рано. Все в порядке?

— Надеюсь, будет сейчас, — говорю я, протягивая ей шкатулку, полученную от ювелира.

Она хмурится, забирая у меня, на ее лице отражается замешательство. Затем Марго поднимает крышку и у нее перехватывает дыхание.

— Боже мой! Ты… ты нашел его?

Я гордо улыбаюсь.

— Да.

— Как? Где? Когда?

— Это было во дворе дома твоих родителей. Я вернулся, чтобы поискать его, и нашел снаружи.

Она втягивает воздух, ее рот слегка приоткрывается.

— Прошлой ночью? Ты вчера вечером вернулся в Боулдер?

— Ага, — смотрю в ее мягкие серые глаза. — Я не мог спать, зная, что тебе грустно, поэтому решил, что попробую что-нибудь с этим сделать.

Она быстро моргает, ее глаза блестят. Затем, прежде чем успеваю сказать что-нибудь еще, Марго бросается в мои объятия, обхватывая за шею и прижимаясь губами к моим. Это застает меня врасплох, но автоматически целую ее, как будто это единственное, что мое тело умело бы делать, даже если бы был в бессознательным состоянии. Ее рот мягкий и теплый, и поцелуй становится глубже, когда обвиваю ладонью ее затылок и немного надавливаю.

Через мгновение мы отстраняемся, и она остается на цыпочках, прижавшись лбом к моему и глядя мне в глаза.

— Спасибо, — выдыхает она. — Серьезно, Ноа, для меня это значит очень много.

— Что ж, для меня ты значишь как весь мир, так что это был простой выбор, — честно говорю ей.

Она тихо рассмеялась, скользя кончиками пальцев по легкой щетине на моей щеке.

— Я купил тебе новую цепочку, — добавляю я. — Другая была сломана. Вот, позволь мне помочь тебе надеть его.

Марго оборачивается и убирает волосы, чтобы я мог как следует застегнуть ожерелье, а затем поворачивается назад, прижимая руку к маленькому медальону. Что-то все еще блестит в ее глазах, и она долго смотрит на меня, как будто не знает, что сказать.

Между нами повисла тишина, наполненная эмоциями, которые не уверен, что кто-то из нас готов их озвучить, и мое сердце бьется сильнее, когда Марго тянется и прижимает другую руку к моей груди.

— Ноа, я… — она сглатывает. — Мне так повезло, что я встретила тебя.

Я не могу точно сказать, как она собиралась закончить предложение, когда начала, или ей хотелось сказать что-то еще. Но в любом случае мой ответ прост.

Улыбаясь ей, я кладу ладонь на ее руку и наклоняюсь, чтобы снова поцеловать.

— Нет, Подсолнух. Здесь я настоящий счастливчик.