Сердце вне игры

Глава 41

Ноа

Поистине удивительно, что любовь хорошей женщины может сделать с мужчиной.

После того как я покинул отель на прошлых выходных, чувствуя себя полным дерьмом и позволив словам отца проникнуть в голову и с каждой секундой разозлить меня все больше, я, честно говоря, не был уверен, что что-нибудь поможет мне почувствовать себя лучше.

А потом я сказал Марго, что люблю ее.

И она сказала это в ответ.

И весь мой мир изменился.

Прошло уже больше недели, а я все еще нахожусь на пике этого момента. Улыбка не сходит с моего лица с того вечера, и помимо хоккея, она буквально все, о чем я думаю. Даже когда мне положено думать о работе, иногда мысли возвращаются к ней.

Как сегодня утром, когда провожу тренировки с остальными «Тузами» во время утреннего катания и чуть не врезаюсь в Риза.

— Черт. Ты точно с нами сейчас, чувак? — говорит он, смеясь и хватая за плечо.

— Прости, — говорю я, возвращаясь в реальность. — Я здесь, я здесь. Давайте повторим еще раз.

К счастью, достаточно одного небольшого напоминания, и я снова могу вернуться к игре. Мы проводим еще несколько упражнений, пока тренер Данауэй со скамейки выкрикивает инструкции, держа нас всех в строю. Сегодня это легкая тренировка, в основном просто для того, чтобы разогреть мышцы и сконцентрироваться, поскольку сегодня днем у нас игра.

Как только мы заканчиваем, Данауэй созывает нас вместе, чтобы обсудить стратегию на сегодняшнюю игру, прежде чем отпустить нас. Затем я спешу обратно в раздевалку, чтобы посмотреть, есть ли у меня какие-нибудь сообщения от Марго.

От женщины, которую я люблю.

Телефон загорается, когда достаю его из сумки. Это сообщение от Марго, в котором она спрашивает, удалось ли мне достать билеты для Хизер и Эйприл. Она пригласила свою сестру и племянницу прийти на игру сегодня вечером, и я полон решимости устроить двум ее самым любимым людям на свете лучший вечер в их жизни.

Я: Ага! У меня есть билеты и столик на ужин после него.

Марго: Отлично! Не могу дождаться.

Я: Я тоже. А потом я отвезу тебя домой и съем;)

Я подумываю послать еще более грязное сообщение, но знаю, что она на работе, и не хочу ее слишком беспокоить. Марго выкладывается на сто десять процентов с тех пор, как у нее возникли проблемы с Тедом и отделом кадров, изо всех сил стараясь доказать, что она ценный и заслуживающий доверия член команды. Я считаю, что ее преданность делу и трудовая этика просто заводят, и, если бы это не поставило под угрозу ее работу, я бы побежал наверх в офис и взял прямо на ее же столе.

Одна только мысль об этом заставляет мою кровь кипеть, стряхиваю с себя шквал грязных фантазий и направляюсь в душ. Поскольку времени до того, как мне придется вернуться на арену, чтобы размяться, остается не так много, в итоге я просто расслабляюсь в комнате для игроков с несколькими товарищами по команде, а не иду домой.

В час дня мы все направляемся в раздевалку, чтобы начать готовиться к игре. Сегодня нам предстоит сыграть с другой командой, которую трудно было победить в прошлом, но я верю в нас. Кроме того, мы все жаждем победы после разгромного поражения от «Воров».

Марго пишет мне, пока надеваю форму, сообщая, что она, Хизер и Эйприл заняли свои места. Они находятся прямо у стекла, рядом с центром площадки, поэтому у них должен быть отличный обзор игры. Она желает мне удачи, и я отвечаю, что скоро увидимся.

Когда мы выходим на лед для разминки, я смотрю направо и вижу, что Марго стоит и держит племянницу, чтобы Эйприл могла лучше видеть происходящее. Я машу им рукой, а Эйприл улыбается и машет мне в ответ. Хизер протягивает руку и берет дочь к себе на колени, а Марго смотрит на меня. На ней моя футболка, как и на каждой игре.

Когда наши глаза встречаются, она улыбается, и это преображает все ее лицо.

Марго, без сомнения, самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Я уже часами каталогизировал каждую деталь ее черт, и до сих пор иногда меня бьет по заднице, когда вспоминаю, что она моя.

Пока мы смотрим друг на друга, Хизер наклоняется и что-то шепчет сестре на ухо. Что бы это ни было, Марго краснеет, и она отводит от меня взгляд, тыкая сестру в бок.

Черт, я мог бы наблюдать за ней всю ночь. Но у меня есть игра, которую должен выиграть.

Я концентрируюсь и начинаю выполнять упражнения вместе с остальными «Тузами», и уже после разминки могу сказать, что мы в напряжении. У нас та же энергия, что и на тренировке сегодня утром, и такое ощущение, что сегодня вечером мы действительно будем доминировать.

Сделав несколько легких растяжек, я подъезжаю к Марго и Хизер, чтобы поздороваться с ними. Эйприл улыбается мне, когда подхожу, наклоняясь вперед и прижимаясь лицом к стеклу. Мужчина, сидящий рядом с ними троими, оглядывается, явно удивленный ее выходками.

— Привет, — говорю ей, ухмыляясь. — Помнишь меня? Своего приятеля по чаепитию?

— У тебя еще есть моя наклейка? — спрашивает Эйприл, полностью игнорируя вопрос и произнося слово «наклейка» очень забавно.

— Думаю, я восприму это как знак того, что ты меня помнишь, — я смеюсь. — И да, у меня все еще есть твоя наклейка. Она до сих пор на чехле моего телефона. Я покажу тебе после игры. О, и я посмотрел отрывок из твоего любимого шоу на YouTube.

Ее глаза расширяются.

— «Щенячий патруль»?

— Да. Оно довольно веселое. Я думаю, что моя любимая собака — далматинец.

— Маршалл! — Эйприл радостно вскрикнула. — Он милый. Мне нравятся его пятна.

— Мне тоже. Наслаждайся игрой, ладно?

Она практически начала сиять от радости.

— Хорошо!

Марго ухмыляется мне, а Хизер и Эйприл машут рукой, когда я присоединяюсь к команде, чтобы закончить разминку. Мы ненадолго возвращаемся в раздевалку, где Данауэй произносит перед игрой речь, а затем возвращаемся на лед.

В начале первого периода мы играем как хорошо смазанная машина. Мы безупречно перемещаем шайбу, каждый проход как горячий нож сквозь масло. Другая команда гоняется за нами, как собаки, но мы удерживаем шайбу почти десять минут подряд.

Затем я вижу, как Тео рвется к сетке.

Я передаю ему шайбу, и он пулей улетает. Он добирается до ворот и быстрым ударом посылает шайбу прямо сквозь ноги вратаря. Толпа сходит с ума, но мы знаем, что сейчас нельзя расслабляться. Мы продолжаем атаковать, продолжаем играть так, как будто мы вовсе и не забивали этот гол, и когда появляется еще один шанс за пару минут до конца периода, мы им пользуемся.

Шайба попадает в мою клюшку, и я вижу брешь. Разворачиваюсь и посылаю ее в сетку, забивая второй гол.

Но как только мы расслабляемся, Сойера дисквалифицировали за фол. «Пионеры» получают преимущество. Их центровой проносит шайбу мимо Гранта в сетку, и вдруг мы отстаем от них всего на один гол.

Один из судей дал «Пионерам» штрафной пенальти, а в перерыве игры по телевидению был сделан небольшой тайм-аут для рекламы. Я пользуюсь возможностью быстро собраться с Ризом и Тео, пытаясь разработать надежную стратегию, чтобы преодолеть их защиту, в то время как диктор объявляет толпе, что пришло время для «Kiss Cam».

Я почти не обращаю на это внимания, звук голоса диктора — ни что иное, как белый шум на заднем плане, но, когда поднимаю взгляд на большой экран, нахмуриваю брови.

Какого черта?

Камера поцелуев остановилась на Марго и мужчине, сидящем рядом с ней. Парень переводит взгляд с экрана на нее, на его лице выражение удивления и удовольствия. Он пожимает плечами, затем начинает наклоняться к ней. Я не могу сказать, собирается ли он спросить или просто поцеловать, но я не собираюсь ждать и выяснять это.

— Эй! — кричу я, уже в движении.

Я мчусь по льду, врезаясь в доски и ударяя перчаткой по стеклу. Парень и Марго подпрыгивают, поворачиваясь ко мне лицом, и я наклоняюсь ближе, глядя на него сквозь визор.

— Какого черта, ты думаешь, что делаешь?

Лицо парня слегка бледнеет, и он открывает рот, чтобы ответить, но я не даю ему такой возможности.

— Посмотри на номер на этой футболке, — говорю ему, указывая на свою форму. — Что видишь? — затем я указываю на Марго, которая одета в футболку, которую подарил ей сразу после того, как она начала работать с «Тузами». — Теперь посмотри на номер, который она носит. Они одинаковые. Знаешь ли ты, что это значит?

— Э… ну… — он начинает смотреть на Марго, но я даже не хочу, чтобы этот засранец смотрел на нее, поэтому снова стучу по стеклу.

— Это значит, что даже, черт возьми, не смей думать об этом, — рычу я.

Парень поднимает руки вверх и качает головой в явном жесте капитуляции. Он неловко оглядывается на других зрителей и, возможно, понимает, что никто не на его стороне, потому что он неловко встает и идет вниз по ряду сидений. Он направляется к вестибюлю, либо планируя выпить, чтобы заглушить смущение, либо планируя вообще уйти.

Мне действительно все равно, и теперь, когда он ушел, переключаю свое внимание на Марго. Она смеется, прижав руки к ярко-красным щекам. Сначала мне кажется, что камера поцелуев все еще сфокусирована на ней, но когда оглядываюсь через плечо, то понимаю, что оператор теперь снимает меня.

Я пользуюсь возможностью, чтобы сообщить всем остальным на арене, что Марго моя, целуя перчатку, а затем прижимая ее к стеклу. Она целует кончики пальцев и кладет руку на другую сторону барьера, и я слышу аплодисменты нескольких зрителей. Это заставляет Марго смеяться еще сильнее, и она качает головой, ее серые глаза сияют.

Я произношу слова «Я люблю тебя», затем поворачиваюсь и возвращаюсь обратно.

Подходит к концу третий период, а мы все еще отстаем всего на один гол. Мы снова забили во втором матче, но в начале третьего «Пионеры» ответили хитрым голом. Очевидно, что обе стороны изо всех сил борются за победу, ведь у «Пионеров» тоже было несколько поражений подряд. Каждый из нас имеет шанс выиграть здесь, и это видно. Каждый игрок на льду потеет и старается изо всех сил.

Именно так выигрываются великие игры.

Но именно так случаются и серьезные травмы.

Риз передает мне шайбу, и я устремляюсь к воротам команды противника, но, прежде чем успеваю даже подумать о броске, товарный поезд с игроком врезает меня в борт. Я чувствую острую боль в плече и хруст, который звучит даже хуже, чем кажется, когда мой шлем ударяется о стекло. Толпа стонет, но мне удается удержаться на ногах.

Тем не менее, Данауэй немедленно кричит, чтобы я уходил со льда, и знаю, что это правильный выбор. Каким-то образом моя рука оказалась зажата за спиной, когда тело их защитника придавило меня. Мое плечо, двигатель, приводящий в движение мои удары, определенно повреждено.

Я спешу на скамейку запасных, когда на часах остается всего пара минут. До конца периода никто не забивает, а это значит, что мы победили, и толпа ревет, когда игра заканчивается.

Я присоединяюсь к своей команде на льду для рукопожатия, а затем Данауэй настаивает, чтобы я позволил нашему физиотерапевту Ванессе осмотреть плечо.

Она уже ждет меня, когда иду в тренировочный зал. Ванесса рядом во время и после каждой игры, на случай если кто-нибудь сильно пострадает на льду, но мне лично не приходилось сидеть с ней с прошлого сезона, когда споткнулся и чуть не сломал лодыжку. Она заставляет меня поднять правую руку над головой и сделать ею несколько кругов, и, хотя немного болит, я хорошо ею двигаю.

— Хорошо, — говорит она после еще одной минуты тыканья и подталкивания меня. — Просто отдохни следующие день или два. Если сегодня вечером это тебя будет беспокоить, используй лед, а утром поставь теплый компресс. Приходи ко мне завтра днем, и я сообщу, сможешь ли ты участвовать в игре позже на этой неделе.

— Спасибо, Док, — говорю я с улыбкой, и она оставляет меня одного принять душ и переодеться.

Вернувшись в раздевалку, пока собираю свои вещи, Риз и Тео проверяют меня.

— Завтра я буду в порядке, — говорю я. — Это всего лишь небольшой разрыв мышц. Я не могу вспомнить, когда в последний раз одна из мышц не чувствовала себя порванной.

— Мне это знакомо, — Риз усмехается. — Даже не хочу знать, сколько денег я потратил за эти годы на гель с охлаждающим эффектом.

Они вдвоем уходят, и, поскольку они были последними в раздевалке, кроме меня, я сижу один и молча заканчиваю собирать вещи, двигаясь немного медленнее, чем обычно. Через некоторое время дверь позади меня скрипит, я оглядываюсь назад и вижу, как Марго просовывает голову внутрь. У нее закрыты глаза.

— Есть кто-нибудь голый?

— Только я, — говорю с ухмылкой.

Она неуверенно открывает один глаз, затем открывает оба и хмурится.

— Ты не голый.

— Нет, но я мог бы быть, — ямногозначительно играю бровями. — Дай мне пять секунд, и я смогу снять всю свою одежду и всю твою одежду.

— Тише, — она оглядывается вокруг, как будто нас вот-вот арестуют, но улыбается. — Моя сестра и Эйприл прямо снаружи, — затем ее улыбка исчезает, и она идет ко мне через раздевалку. — Ты в порядке? Это был сильный удар.

— Я в порядке. Плечо немного повреждено, но небольшой отдых ему поможет. Оно уже чувствует себя лучше, чем раньше.

— У тебя порез над глазом, — шепчет она, протягивая руку и проводя большим пальцем по верхней части моей брови. — Как это произошло?

— Наверное, я немного порезал его своим шлемом. Они достаточно твердые, чтобы защитить нас от сотрясений, но это также означает, что они не самые мягкие предметы, о которые можно порезаться, когда нас ударят.

— Кровоточит, — говорит она. — Подожди.

Она встает, идет к раковине за углом, смачивает бумажное полотенце, затем возвращается и осторожно прижимает его к порезу. Между ее бровями появляется небольшая морщинка, и я наблюдаю за ней, очарованный тем, как она закусывает нижнюю губу, концентрируясь.

— Что? — спрашивает Марго, когда замечает, что я смотрю. — Жжет?

— Нет, — говорю, качая головой. — Я чувствую себя прекрасно.

Через несколько секунд она убирает руку и внимательно изучает порез.

— Хорошо. Кажется, кровь остановилась, — она издает небольшой смешок. — Это была довольно захватывающая игра.

— Да, это правда, — я ухмыляюсь, обнимаю ее и притягиваю к себе на колени. В конце концов она садится на меня верхом, ее колени лежат на скамейке рядом со мной. — Я повредил плечо, мы обыграли «Пионеров», и мне почти пришлось избить какого-то парня на трибунах.

Она снова краснеет, качает головой, улыбка трогает ее губы.

— Знаешь, я бы не позволила ему поцеловать меня.

— Я беспокоился не о тебе, — мрачно говорю я.

Парень так и не вернулся на свое место. Я почти уверен, что в итоге он сел где-то намного дальше от льда, и это тоже хорошо. Мне нужно было сосредоточиться, а я не смог бы этого сделать, если бы он находился где-то рядом с Марго.

— Я не знала, что ты настолько ревнивый, — поддразнивает Марго, проводя руками по моим волосам.

Мои руки сжимаются вокруг нее.

— Я такой только с тобой. Ничего не могу с этим поделать.

— Что ж, спасибо, что пришел мне на помощь, — она делает паузу, затем добавляет: — Хотя… ты ведь понимаешь, что я была не единственным человеком на трибунах с твоим номером, верно? Вероятно, на игре были сотни болельщиков, носивших на спине твою фамилию.

— Когда это ты, все по-другому, — настаиваю я, проводя рукой по ее спине.

— Почему же?

— Потому что однажды это будет и твоя фамилия.

Слова вылетают прежде, чем я успеваю их осмыслить, прежде чем успеваю подумать, напугают они ее или нет. Глаза Марго расширяются, ее челюсть отвисает в тихом вздохе, когда она понимает, что я имею в виду. Затем ее рука сжимает мои волосы, и она прижимается губами к моим. Я целую ее в ответ, пока мы оба не задыхаемся, а когда отстраняемся, ее серые глаза блестят от волнения.

— Я люблю тебя, Ноа Блейк, — шепчет она. — Очень сильно.

— Я тоже тебя люблю, Подсолнух.

Подняв ее на руки, я встаю, а затем осторожно ставлю на ноги. Слегка шлепаю ее по заднице, заставляя вскрикнуть.

— Пора идти, — говорю я. — Твоя сестра и Эйприл ждут нас, а я умираю с голоду.