Сердце Вьюги

Глава 2

Кровное право Мейв…

Право, которым старшая сестра могла воспользоваться на свадьбе младшей и провести брачную ночь с женихом вместо нее, а на утро навсегда исчезнуть из их жизней…

Кто бы мог подумать, что давно позабытый ритуал, на который я случайно наткнулась, листая старые книги в библиотеке, станет моим единственным шансом на спасение.

Откуда он взялся никто точно сказать не мог. По приданиям старшая подозревала жениха своей любимой сестренки в том, что тот хочет наслать на нее смертельное проклятие и завладеть приданым. Она не знала, как спасти младшую, поэтому попросила у богов помощи. Они сжалились над ней и ее чистым сердцем, страдающим из-за сестры, и даровали ей эту ночь. Проклятье, предназначенное для младшей, пало на старшую, но она выжила. На ее спине вырос горб, лицо обезобразилось черными пятнами, и остаток жизни она провела, скитаясь на чужбине, зато своей жертвой спасла младшую от неминуемой гибели. А в самом конце она встретила благородную богиню Мейв, и та даровала ей свет и блаженное забвение.

С тех пор это кровное право Мейв закрепилось в своде законов. Только редко когда находились желающие воспользоваться им — то ли сестры нынче пошли не самоотверженные, то ли женихи достойные были. То ли просто никто не хотел проводить свою жизнь в скитаниях.

Сто лет никто им не пользовался, пока не появилась я…

Как дракон ни ярился, как ни стремился избежать своей участи, но все же был вынужден явиться в спальню.

Стоило ему зайти в комнату, как воздух начал звенеть от холода, по углам поползли морозные узоры и раздался треск замерзшей штукатурки. Вьюга за окном бесновалась и билась в звенящие окна.

Шейн злился. Его презрение и ненависть больно хлестали по измученной душе.

— Тебе мало было того, что пыталась обманом втереться в доверие, теперь решила отомстить и унизить перед всеми? — его голос был глух от едва сдерживаемой ярости.

Наверное, со стороны все выглядело именно так. Брошенная девушка, которая хотела любой ценой завлечь дракона в свои сети, теперь устроила публичное представление, якобы усомнившись в том, что жених достоин невесты.

Пусть так. Пусть думает, что хочет. Я же буду думать о том, как выжить.

— В чем дело, дракон? — я спряталась за стеной холодного равнодушия. — Боишься, что мне не понравится и завтра я объявлю, что ты недостоин моей любимой сестры?

В два шага он оказался рядом со мной. Сердце ухнуло, когда жесткие пальцы сомкнулись на моем горле.

— Думаешь, это шутки? — Шейн склонился ко мне, опаляя холодом ледяных глаз.

Ему ничего не стоило свернуть мне шею. Просто сжать суть сильнее, сдавить так, чтобы хрустнули позвонки. Но тогда пришлось бы держать ответ перед Верховным жрецом.

— Разве похоже, чтобы я улыбалась? — мне было так горько, что эта горечь пенилась в каждом слове, — ты предал меня…

Пальцы на моей шее сжались еще сильнее. Шейн рывком притянул меня к себе, спечатав в каменную грудь.

— Предал? Я? Тебе напомнить, как стерлась твоя метка?

— Не стоит, — прохрипела я, хватая воздух ртом.

Эти воспоминания и так отпечатались в моей памяти кровавым клеймом.

Как дракон, прибыл в наш замок, чтобы забрать меня, свою истинную… Как сладко заходилось сердце от счастья, когда смотрела на него… Как ярилась мачеха, недовольная тем, что у ее падчерицы будет муж-дракон.

А потом все сломалось.

Меня вызвали в главный зал, непривычно хмурый Шейн попросил показать метку, и я, не чувствуя подвоха, задрала рукав, выставляя на всеобщее обозрение запястье с морозной вязью. Он провел по ней пальцем, и рисунок попросту смазался, будто был нарисован дешевой тушью.

И тут же, словно по волшебству, метка появилась у моей сестры, а мачеха поспешила обвинить меня в подлоге и воровстве.

И ей поверили. Все. Включая Шейна.

В тот день дракон впервые посмотрел на меня с ненавистью, как на преступницу посмевшую посягнуть на святое. И никакие мои слова, никакие клятвы и слезы не смогли исправить ситуацию.

Отныне его истинной была Ханна.

Свадьбу не отменили. Только невеста сменилась.

— Ты думала, твой обман не раскроется? Думала так и сможешь жить, прикрываясь фальшивой меткой?

Моя метка не была фальшивой, и часть ее по-прежнему пылала в груди, с каждой секундой раскаляясь все сильнее. Только он не чувствовал ее.

— Ты ошибаешься, — просипела я, хотя не собиралась оправдываться, — когда-нибудь…

Шейн не слушал меня, не хотел слышать:

— Ты хотела лишить меня Истинной! Ты знаешь, что это значит для дракона? Ты знаешь, что это значит для всего моего рода?

Ты сам лишаешь себя истинной! Веришь обману и идешь в ловушку.

Мне хотелось выкрикнуть это ему в лицо. Кричать снова и снова, пока он не поймет, не почувствует, что это правда.

Но вместо этого я через силу обронила:

— Мне плевать.

Перед глазами все плыло от нехватки воздуха, и только когда голова пошла кругом, дракон разжал пальцы и оттолкнул от себя.

Я устояла.

— Жалкое ничтожество, — выплюнул он и отвернулся к окну.

— Как бы тебе не пришлось потом жалеть о своих словах, дракон.

— Никогда.

Горло болело, но я не позволила себя проявить слабость и прикоснуться к нему. Вместо этого принялась расстегивать пуговицы на платье.

У меня не осталось ни дома, ни любимого, ни будущего, ни гордости. Единственное, что было в моих силах – это сохранить собственную жизнь.

Блеклый наряд упал серым комком к моим ногам. Я осталась в короткой нательной рубахе, едва прикрывающей бедра и ежилась от того, как студеный воздух облизывал кожу.

Шейн следил за каждым моим движением сквозь отражение в окне, потом все-таки обернулся.

Еще несколько дней назад он смотрел на меня ласково и с уважением, а теперь в его взгляде пылало бешенство и тьма.

Я не боялась ее. Меня уже ничего не пугало, и в душе все больше ширилось равнодушие. Будь что будет.

Переступив через платье, я подошла ближе к напряженному мужчине.

— Ночь длинная, дракон. Не тяни время.

По имени я больше его не называла.

Его сила обжигала, давила на меня, взгляд – промораживал насквозь.

Чужой, хотя еще совсем недавно был моим. Теперь его манила новая Истинная, а я…во мне он больше не нуждался.

— Мне долго ждать? — я смогла усмехнуться несмотря на то, что сердце плакало и корчилось в агонии, а душа полыхала от обиды, — вряд ли моей сестренке нужен муж, который не в состоянии выполнить свой супружеский долг.

Я его злила. Специально. Потому что злость лучше молчаливого презрения, потому что мне самой так легче.

— Торопишься? — его губы растянулись в хищной ухмылке, — что ж, будь по-твоему.

Он неспешно, словно издеваясь, расстегнул пуговицы на серебристом жилете и повесил его на спинку стула, потом так же размеренно занялся рубашкой. Все это время его взгляд не отрывался от меня. В нем было так много всего, что, к сожалению, не осталось места для любви.

Его движения были сдержаны, и в то же время полны скрытой угрозы. Глядя на то, как расходится ткань, обнажая могучую грудь, мне все труднее было держать спину ровно, все больше хотелось убежать.

Но разве я могла? Разве мне было куда бежать?

Я продолжала стоять с намертво приклеенной к губам улыбкой, однако, когда после рубашки пришло время брюк, и Шейн взялся за пряжку ремня, я все-таки не выдержала и отвернулась.

Так сильно калило щеки, что хотелось набрать горсть снега и уткнуться в нее, или нырнуть с головой в стылую реку.

Стыд. Именно это я сейчас испытывала. А еще смятение и дикую горечь оттого, что мой первый раз должен стать вот таким – без тепла и нежности, без любви. Без будущего.

И да, я жалела, что встретила этого дракона. Если бы меня предупредили, что сказка в одночасье превратится в кошмар, я бы бежала от него сломя голову.

А теперь уже слишком поздно…

За спиной было подозрительно тихо, а я не могла найти в себе сил, чтобы обернуться. Пульс зашкаливал, его грохот разрывал виски. Дыхание срывалось от дурных предчувствий.

Я все-таки оглянулась. Мельком бросила затравленный взгляд через плечо и сдавленно вскрикнула, увидев дракона прямо позади себя.

Так близко!

Не в силах совладать с собой и своим страхом, я отскочила в сторону, но он поймал меня за руку и дернул обратно.

— В чем дело, Мей? — Зрачок в льдистых глазах изменился. Вытянулся, из привычного человеческого превратился в узкий драконий, — Уже не такая смелая?

— Пусти, — пискнула я, упираясь ладонями в каменную грудь.

Циничная драконья улыбка стала шире:

— Неужели передумала?

Он знал, что я пугает меня, чувствовал мой страх и упивался им, считая справедливой платой за то, что я загнала его в свои сети.

— Никогда.

На миг во взгляде полыхнул пожар, но тут же уступил место стуже.

— Как скажешь.

Я и охнуть не успела, как Шейн подхватил меня на руки. Понес к кровати так легко, будто весила я не больше пушинки. Совсем неласково бросил на широкое брачное ложе, и я утонула в мягких перинах. Тут же подскочила и, неуклюже барахтаясь, попыталась сбежать. Мне даже удалось скатиться к краю кровати, но Шейн ухватил меня за лодыжку и притянул обратно:

— Куда собралась? — швырнул на подушки и навис надо мной, словно грозовое облако.

Совершенно нагой, злой, невыносимо красивый. Настолько чужой и далекий, что пропасть между нами могла поглотить весь мир.

— Не надо, — прошептала я, сама не понимая, о чем прошу, — не так.

Мне хотелось другого – ласки, любви, поддержки, но другое теперь принадлежало моей сестре, а мне оставалось довольствоваться тем, что осталось – его ненавистью, яростью и желанием наказать ту, что посмела прилюдно его оскорбить.

— Раньше начнем, раньше закончим.

Он знал, что это должно было случиться трижды. В вечерних сумерках – чтобы успокоить призраков, глубокой ночью – чтобы договориться с кровожадными демонами, и на рассвете – чтобы получить защиту у добрых духов. И если после этого меня не сразит проклятье, чума, или хотя бы припадок, то опасности нет, и моя любимая сестренка может выйти замуж за самого достойного из мужчин.

Убивая своим равнодушием, он склонился ближе. Шумно втянул воздух возле моей шеи, потом прикусил кожу, рождая тысячи мурашек. Осколок метки внутри меня набух, не оставляя места для воздуха, и перед глазами потемнело.

Я даже испугалась, что упаду в обморок, но неотвратимая тяжесть чужого тела отрезвляла, наполняя душу яростью.

Я укусила его за плечо, когда одним толчком вошел в меня.

Да смешается боль ваша…

На языке тут же растеклась пряная соль.

Да смешается кровь ваша…

Он был резким, нетерпеливым и не щадил меня. А я не сопротивлялась. Только закрыла глаза, чтобы не видеть отчуждения на его лице. В этот момент Шейн был не со мной, его мысли, как и сердце принадлежало Истинной.

В комнате было тихо. Я закусывала губы, чтобы сдержать стон, в котором не было и намека на сладострастие, а дракон равнодушно выполнял то, ради чего мы оказались в этой спальне.

Лишь в конце глухо зарычал, сокращаясь над моим телом.

Да смешается плоть ваша…

Когда все закончилось, он равнодушно сдвинулся в сторону:

— Разбудишь, когда надо будет повторить.

И он действительно заснул. Спустя десять минут его дыхание стало спокойным и размеренным. Я лежала на самом краю кровати и, зажмурившись, изо всех сил кусала подушку, чтобы не завыть от отчаяния.

Уйти бы, сбежать, пока он спит, чтобы больше никогда не смотреть в равнодушные глаза, но я не могла. В груди все еще болело и пульсировало. Я должна была закончить то, что начала.

…И только после третьего раза узел глубоко внутри ослаб, и я смогла облегченно выдохнуть.

Изуродованная, разорванная метка, наконец, насытилась, перестав терзать меня изнутри. Свернулась теплой кошкой где-то под сердцем и задремала.