Сердце Вьюги

Глава 6

Отчаянно хотелось пить. Казалось, будто во всем теле не осталось и капли влаги.

Где я?

Увидев над собой закопчённый потолок с черными разводами трещин, я снова зажмурилась — в глаза словно песка насыпали.

Как тошно… Сил нет вообще…. И ощущение будто всю ночь лупили палками, а в голове серая муть, сквозь которую никак не пробиться пробиться.

Как я тут оказалась? Что это за место? И почему мне так тяжело?

Опустив взгляд, я поняла, что по самую шею укутана в плотный зимний плащ.

Кто меня укутал? Не помню.

Стоило попытаться сесть и меня замутило. А вместе с мутью нахлынуло и дикое чувство голода, словно я не ела много-много дней подряд.

Да что же это…

Я все-таки села. Тяжело опираясь на локоть, приподнялась над лежанкой и осмотрелась.

Старый-старый дом. Настолько убогий, что не за что глазу зацепиться. Из мебели – кривой рассохшийся комод, шкаф с двумя дверцами, стол, да пара стульев. Кругом какие-то тряпки, на столе обколотая по краям посуда, на остывшем очаге – ведро. И все это в странных разводах, будто кто-то небрежно возил грязной щеткой.

— Кто… — я закашлялась. Горло так сильно саднило, что слова не хотели выходить наружу, зато слезы лились рекой, — Кто-нибудь здесь есть?

Мой сип оказался таким жалким, что я сама едва его расслышала. Воды бы…

Едва продышавшись, я снова позвала:

— Кто-нибудь! Отзовитесь!

В ответ на мои слова куча тряпок на стуле возле окна шевельнулась. Потом глубокий капюшон сполз назад, обнажая седую голову, и я увидела бледную как моль старуху.

Ее белесые глаза слепо смотрели на меня, а тонкие, почти неразличимые на фоне лица губы непрестанно подрагивали.

Она выглядела…плохо. Да, именно так. Плохо. Настолько плохо, насколько только мог выглядеть человек в ее возрасте. Будто она из последних сил цеплялась за эту жизнь.

— Кто вы? — шепотом спросила я.

— Бри.

Я растерялась. Имя мне ни о чем не говорило, и я была уверена, что никогда прежде мне не доводилось пересекаться с этой женщиной в замке Родери.

Однако пояснять она не собиралась, вместо этого тихо спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

— Устала. Вроде только проснулась, а уже сил нет, — призналась я и тут же смутилась от своего признания. Не мне надо жаловаться на отсутствие сил, а ей. Поэтому я поспешила сменить тему, — Как я здесь оказалась?

— Не помнишь? — хмыкнула она.

— Нет.

— Совсем ничего?

— Совсем.

Она замешкалась на несколько секунд, будто думала говорить или нет, а потом просто сказала:

— Я нашла тебя в лесу. Обгоревшую, окровавленную, замотанную в этот самый плащ. Почти мертвую. И притащила сюда.

— Ч…что?

И тут же лавиной ударили воспоминания. Предательство того, кого любила. Коварство мачехи и ее приспешников. Похищение. Подвал. Погоня. Удар и падение. А потом боль. Много боли от пылающей одежды и едкой крови в ведьминской купели. Потом темнота…

Перепугавшись до смерти, я резко выдернула руку из-под плаща, ожидая увидеть обожжённую до черноты плоть и страшные раны. Обнаружив красную корку, сдавленно пискнула, но спустя пару ужасных мгновений поняла, что это просто засохшие кровавые разводы, под которыми скрывалась здоровая кожа. И лишь один некрасивый шрам зиял на запястье, на том самом месте, где когда-то вилась метка Истинной.

Выдернула вторую руку — тоже чистая.

Все еще не понимая, что происходит, скинула с себя край плаща и обнаружила изрядно исхудавшее, но здоровое тело. И только потом, содрогаясь от волнения прикоснулась к лицу.

Гладкое…

— Если хочешь посмотреть на себя – зеркало в ногах.

Тут я заметила небольшое круглое зеркальце в деревянной оправе и с некоторой опаской потянулась за ним. А потом, посмотрела на свое отражение…

Вот только свое ли?

На меня испуганно таращилась незнакомая девушка. Черты лица стали острее. Появились высокие скулы, пропал мой привычный не очень маленький нос, овал лица изменился. Даже глаза и те цвет поменяли – стали гораздо светлее, словно холодное зимнее небо.

Узнать в этой незнакомке прежнюю Мейлин было невозможно. Другая. Чужая!

— Как…я не понимаю… — я беспомощно уставилась на старуху, — мне снится? Я умерла, и моя душа попала в другое тело?

— Нет, девочка. Ты живее всех живых. И не меня за это следует благодарить. — улыбнулась Бри, — Кто бы ни удерживал тебя все это время – силы в нем много, и тянула ты ее нещадно. Не знаю, что за привязка на тебе, но без нее ты бы не выжила.

Я снова опустила взгляд на кривой шрам, окольцовывающий запястье.

Кажется, я знаю, кто именно, сам того не ведая, удержал меня в этом мире.

— Как тебя зовут? — проскрипела Бри, спустя некоторое время.

— Мейлин.

— Уж не старшая ли дочь Родери?

— Да, — сказала я и снова посмотрела на чужое отражение в зеркале, — была.

— Как же тебя угораздило из хозяйского замка в лесу оказаться? Да еще в таком виде?

Я лишь на миг замешкала, сомневаясь рассказывать или нет, но старуха спасла меня и имела право знать правду. Поэтому я рассказала все как есть. Про украденного жениха, свадьбу, предательство и страшное подземелье, в котором тайком ото всех мачеха устроила ведьминский алтарь с купелью.

Бабка выслушала ее и, покачав головой, сказала:

— Сильна мерзавка раз смогла такое провернуть. Я давно чувствовала полог над замком, но не думала, что все настолько плохо.

— Самое обидное, что все на ее стороне. Все! Начиная от слуг, которые готовы в огонь по ее приказу прыгнуть, заканчивая моим отцом, который кажется забыл о том, что я тоже его дочь, — развела руками, — даже подруги мои, с которыми с детства были не разлей вода, и те переметнулись на ее сторону.

Бри усмехнулась:

— Ты думаешь, как она купель заполнила? Убила стадо коров, слила с них всю кровь и в ведрах притащила в замок? Не-е-ет. Это не так делается.

— А как? — спросила я, хотя была не уверена, что хочу знать ответ.

— Она заманивала в подвал каждого, кто живет в замке. Ложью или силой приводила к купели и пускала кровь. Потом стирала воспоминания об этом и отпускала. И так несколько раз. У человека, попавшего в сети ведьмы сначала возникает слабость, а потом зависимость. Спустя пяток ритуалов он начинает испытывать симпатию, спустя десять – восторг, а после сорока – превращается в преданного пса.

— Хочешь сказать, что в той купели кровь жителей замка? — содрогнувшись от ужаса, спросила я.

— Она самая. И судя по твоим рассказам доит она их уже много лет, раз смогла раскормить купель до таких размеров. Это священное место для ведьмы. Кровь в ней никогда не застывает и не сворачивается, и хранит жизненную силу тех, у кого ее забрали. Время от времени ведьма купается в ней, чтобы восстановить свои силы, молодость, здоровье. И с каждым погружением зависимость жертв становится все сильнее.

— Меня она тоже доила?

— Не похожа ты на жертву ведьмовства, не увидела я этого в тебе, пока лечила. По-видимому, для чего-то другого ты ей была нужна. И вряд ли для хорошего.

Я вспоминала свои бесконечные дни, наполненные чужими равнодушными, а порой злыми взглядами. Вспоминала, как каждый человек в замке пытался выслужиться перед Барнеттой и Ханной, откровенно пренебрегая первой дочерью хозяина. Вспоминала отца, который проходил мимо меня, как мимо пустого места. Иногда в нем просыпалось что-то. Теплое, какая-то жалкая искра, но она гасла так быстро, что не успевала разгореться в яркое пламя.

— А дракон? Неужели и дракона она поймала в свои сети?

— Нет, милая. Этого на ведьмовские уловки не поймать. Он делает только то, что захочет сам.

Значит сам предал, помог выманить меня из комнаты и отдав в руки приспешницам ведьмы. Все сам…

Я зажмурилась.

— Уезжать тебе надо, девочка, — грустно сказала старуха, — здесь для тебя ничего нет. Ты и сама знаешь.

— Знаю. Только и ехать мне некуда. Родственников нет, друзья все были… да закончились.

— Ну, как же некуда, — усмехнулась она, — тебе надо к путевой площади, с которой повозки во всех направлениях разъезжаются. Садись на ту, что едет на юг. Минуешь семь уделов, обогнешь столицу и дальше, пока не доберешься до Красной Реки. На ней острова есть. Три необитаемых, а четвертый закрытый и попасть на него невозможно без разрешения хозяина.

— И как же я попаду, если разрешения у меня нет?

— Вот это на переправе паромщику отдашь, — Бри выложила на стол старую покореженную монету, — он тебя отвезет куда надо. Без лишних вопросов и никому не скажет, что когда-либо видел тебя.

— Зачем мне туда?

— Там обитель для таких как ты. Для ведуний.

Я горько рассмеялась:

— Да какая ж я ведунья? Магии отродясь не было.

— Ведьме скажи спасибо. Искупавшись после огня в кровавой купели, ты часть ее силы себе забрала… А я этой ночью добавила… Слила в тебя все, что было.

Она говорила очень странные вещи. Какая сила? Какая магия? Я не чувствовала в себе ровным счетом ничего. Но мысль о том, чтобы навсегда покинуть родной край, показалась мне крайне пленительной.

— А ты? — спросила я, — ты хочешь отсюда уехать?

Бри хмыкнула:

— Даже если бы и хотела… Время мое вышло.

Да выглядела она плохо, но ведь потихоньку можно. Я бы помогла, поддержала…

Видя мои сомнения, она покачала головой и распахнула полы плаща, в который была замотана по самую шею.

Ее ног, тела и левой руки не было видно. Все оплетала снежная паутина. Тонкие нити входили под бледную кожу и едва заметно шевелились, словно были живыми.

— Что это? — я испуганно отпрянула, — скинь это немедленно!

— Это…ты, Мей. Твое проклятье, которые ты наслала, когда я тебя обтирала. Оно предназначалось не мне, просто зацепило краем и вот…сама видишь.

Я снова в ужасе уставилась на ее оплетенное тело. То, что было ниже колен уже напоминало кусок льда.

У меня из глаз покатились слезы:

— Я не умею! У меня нет магии! — упрямо замотала головой, — Нет.

— Есть, девочка. И тебе придется учиться с ней жить.

— Да нет же! Я бы так не смогла! Я…

— Тссс, — тихо прошелестела она, — не кричи. И не плачь. Твоей вины в этом нет. Я могла отступить, но сама сделала такой выбор и ни о чем не жалею. Я все думала, почему судьба загнала меня в такую глушь, а теперь знаю – ради этой встречи. Так что не рыдай и не жалей меня. Я сделала то, что должна была сделать.

— Я не хотела делать тебе больно.

— Мне не больно, — она слабо улыбнулась бледными губами, — мне холодно.

— Я сейчас накрою тебя! — я попыталась подняться, но ноги будто забыли, что это такое – стоять прямо. Поэтому пошатнулась и неловко упала на пол.

Бри рассмеялась:

— Не надо, Мей. Не мучайся. Никакие плащи от этого холода не помогут. Он уже во мне.

— Нет! — я ползком подобралась к ней, не обращая внимания на то, как грубо отесанные некрашеные доски царапают кожу, и принялась скидывать с ее ног белую паутину. Отрывала кусками и отбрасывала в сторону, но на месте оторванного тут же вырастало новое, а то, что упало на пол превращалось в растаявший снег.

Старуха устало вздохнула:

— Прекрати! Проклятие не снять руками. Тут умение нужно, знание. Понимание! И чтобы все это получить, ты должна отправиться в обитель.

— Но ты не дождешься! Я не успею спасти тебя!

— Не успеешь, — просто согласилась она, — да я и не в обиде. Мой путь и так затянулся. Пришло время уходить. Я это заслужила.

Я заплакала, понимая, какой ценой куплена моя новая жизнь, а Бри тем временем продолжала:

— Мой дом в твоем распоряжении, но не задерживайся здесь. Отмойся, переоденься – в комоде были какие-то вещи. И уходи. Потому что ведьма может что-то почувствовать.

Содрогаясь всем телом, я рыдала возле ее ледяных ног, а нити паутины ласково льнули к моим лукам.

— Иди на путевую площадь и отправляйся куда я сказала. Уезжай. Людей не бойся, никто внимания не обратит на одинокую путницу и не вспомнит, что видел, а вот мачехе своей на глаза не попадайся — узнает в любом обличии. Поняла?

— Да, — просипела я, растирая слезы по щекам.

— Тогда не теряй времени…и не беспокой меня. Мне нужно попрощаться, — с этими словами она закрыла глаза и обратилась к своим мыслям.

Я еще немного посидела, выплакивая оставшиеся слезы. Потом словно в тумане поднялась. Сначала на колени, потом, опираясь на стол, выпрямилась в полный рост.

Совершенно нагая и грязная, я разожгла старый очаг, забрала ведро и вышла с ним на улицу, чтобы набрать снега. А когда вернулась, паутина полностью окутала Бри и забрала ее последний вдох, превратив в кусок льда.