Скальпель против волшебства

20

Глава 20

У Тариса не получалось. Он держал себя в руках, никаких криков или разбитых цветочных горшков. Но как же его злило, что Маргарита управлялась лучше. С его магией, между прочим!

С помощью перчатки она, не зная ни одной руны, вызвала в оранжерее дождь, создала огромных мохнатых гусениц, которые за минуту превратились в таких же больших перламутровых мотыльков, а от расцветающих на глазах олеандров маг едва не взревел.

– Медленно, спокойно, – объясняла целительница. – Не нужно шарахать силой сразу, как из ведра. Вливайте по капельке.

– Наверняка вы мните себя прекрасным наставником, – буркнул лорд, пошире расставляя ноги для уверенности.

– Какие слова, – промурлыкала Рита. – Прям золотом по мрамору.

– Откуда столько невозмутимости, госпожа лекарка? Поделитесь своим успокоительным зельем? – бубнил Тарис, в очередной раз пытаясь распределить магию. Он выставил вперед правую руку, целясь в один из горшков Селестии.

– Природная адекватность и тренированная выдержка, – вскинула подбородок девушка. – Воспринимаю вас, как одного из своих ординаторов. Даже самого бестолкового можно выучить.

– Спорим, я выведу вас из себя до конца дня?

– Не мечтайте. Уж сколько вас на подступах полегло, а эмоциональная истеричка здесь по-прежнему вовсе не я.

Маг направил силу, и малиновый цветок с яркой желтой сердцевинкой почернел и скукожился.

– Я только пересадила его! – вскричала Селестия, по обыкновению будто вырастая из-под земли. – Это был самый крепкий куст! – экономка обиженно поджала губы. – Пойду чай заварю, никаких нервов на вас не хватает.

Девушка вздохнула, сняла перчатку и присела возле горшка:

– В моем мире тоже есть такой цветок, и мы с ним тезки. Не удивлена, что вы решили сжечь именно его, – грустно хмыкнула Рита, нежно касаясь потемневших листиков. – Маргаритка…

– Мы называем их дариллитами. В детстве Селестия клала засушенные цветы мне под подушку… Отгонять ночные кошмары.

Внезапно ствол растения позеленен, чашечка развернулась к своей спасительнице, медленно расправляя лепестки, наливающиеся цветом.

Девушка ахнула, лорд открыл от удивления рот:

– Вы свою-то магию не контролируете… А меня хотите научить.

– Вы просто завидуете.

Тарис обиженно надул губы. Она была права.

– Может, вы не такой уж хороший учитель. Или дали мне не ту методику…

– Я знаю, что вам дала, но не знаю, сколько вы из этого взяли.

Маргарита подошла к нему, схватила за руку и потащила к ящику, где только начали проклевываться какие-то бледные ростки:

– Давайте вместе.

Она накрыла его ладонь своей, уверенно и твердо направив руку к семенам:

– Медленно… Направьте магию, будто выпуская через игольное ушко… – задержав дыхание, они наклонились над ящиком. Локон волос девушки коснулся его щеки.

«Чем она таким пахнет? Луговые травы? Точно, словно примятые полевые цветы».

– Спокойно, – бормотала Маргарита. – Вам не нужно никого впечатлять, лорд Бэлкинг. Просто позвольте вашей силе работать. Помогите им расти…

От старания у Тариса закружилась голова. Ему стало жарко. Конечно, это от напряжения, и ее маленькая ладошка с ледяными пальцами здесь совсем ни при чем.

Тарис выдохнул и закрыл глаза.

Он всегда относился к своей силе, как к дикому зверю, которого нужно укротить. Разозлить в нужный момент, выпустить, чтобы он сминал все на своем пути, превращая в пепел. Кончики пальцев начало знакомо покалывать, словно ногти стремились расти быстрее. Как бы ему хотелось представить магию в виде маленькой рыбки или птички. Веселой пичужки, что порхает вокруг цветущих кустов, радуя глаз и согревая сердце.

– Святой факториал, – прошептала Рита.

Тарис испуганно открыл глаза, тут же одернув руку от ящика. Не хватало сжечь еще и эти растения. Селестия его мокрой тряпкой огреет.

Вместо обуглившихся пеньков к нему тянулись бледно голубые стебли. Все еще тонкие, но уже довольное высокие и крепкие, они обзавелись двумя листами каждый. Кое-где, напоенные силой, из земли пробивались и ростки сорняков.

– Получилось! У вас получилось! – Девушка радостно хлопала в ладоши, подпрыгивая на месте. Тарису передалось ее возбуждение. Все еще не веря в произошедшее, он подхватил Маргариту и закружил по комнате.

Спустя мгновение до него дошло, что именно он делает. Лорд аккуратно поставил ошарашенную Риту на место и смущенно откашлялся, оправляя полы жилетки:

– Прошу меня простить.

– Что вы, – она коснулась покрасневшей щеки. – полностью разделяю ваше ликование. А вы мне не верили! Кстати, что-то не припомню, чтобы вы раньше извинялись, лорд Бэлкинг.

– А я не припомню, чтобы вы хоть раз назвали меня по имени. Прошу вас, просто Тарис.

– Хм-хм, – послышался сдавленный смешок. Селестия, с подносом в руках, даже не скрывала ехидной ухмылки. – Я тут пока все расставлю, приходите подкрепиться после того, как закончите… беседовать.

Экономка удалилась, все еще загадочно улыбаясь.

Маргарита, сцепив руки на груди, словно защищаясь, сказала вдруг очень серьезно:

– В лечебнице лежит девушка. Она носит под сердцем будущего мага. Я ощутила силу ребенка, едва коснувшись. – От ее былой радости и задора не осталось и следа.

– Уверены? Что ж, это… радостная весть. Что же вас тревожит?

Лекарка рассказала ему о своих переживаниях касательно здоровья беременной. О том, что ни одно зелье пока не сработало.

– Это довольно распространенная ситуация. – Он уселся за маленький мраморный стол, наслаждаясь тем, как Селестия могла организовать уют, где бы ни находилась.

Кружевные салфетки заменила грубыми льняными, сервиз из тонкого фарфора уступил место чашкам из обожженной глины ручной лепки, более подходящие случаю. Явно местная греймурская работа. Экономка также подала к чаю пирожки с грушами и глубиникой, так популярные в Западных Пределах в это время года.

– Многие матери, вынашивающие ребенка с силой, умирают в родах, – продолжал лорд. Рита ахнула. – Особенно, если ни один из родителей не обладает магией. Это дикая, необузданная сила. Организм простого человека просто не может справиться с ней. Я часто думаю, не я ли послужил причиной болезни и моей матери.

Тарис развернул чашку, рассматривая простой узор, отжатый мастером.

Отец никогда не винил его, и все же… Может, те же сомнения заставили Бэлкинга-старшего так отдалиться от сына? Сожалел ли отец о его рождении? Кого бы выбрал спасти, представься шанс выбирать?

Лорд тряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли, годами тяготившие разум.

– Неужели ничего нельзя сделать? – ужаснулась Маргарита. – Я не могу просто сидеть и смотреть, как она умирает!

– Магией вы ей не поможете, – вздохнул Тарис. – Ваша сила будет изливаться, как в бездонный колодец, но не наполнит его ни на каплю. В данном случае подобное не лечится подобным.

– Similia similibus curantur[1], – задумчиво пробормотала Рита.

– Что?

– Да так. Просто думаю вслух. Значит, нужно найти другое решение, – твердо заявила девушка. – Выход всегда есть, вы сами в этом убедились.

***

Маргариту позвали в дом на краю Греймура. В сторону, где улочки становились узкими, а дома жались друг к другу, как дети, рассказывающие страшные истории у костра.

Дом Фрингов был кривой, с просевшей крышей, и пахло в нем кислым молоком, старым деревом и чем-то невнятно лекарственным.

Дабор Фринг, один из дружинников Грейтона, обычно нагловатый и громкий, сейчас нервно сжимал плечо супруги, тихо стоя за ее спиной.

Доктор присела на край кровати и всмотрелась в лицо пациентки. Старая женщина провалилась в подушки, натянув покрывало под самый подбородок. Седые тонкие пряди волос прилипли ко лбу, в глазах вспыхивала осознанность, но тут же гасла, губы шевелились в невнятном шепоте.

– Бурис? – прошептала она, когда Рита наклонилась. – Это ты? А где моя Марна? Ты ее не видел? Она вышла мне за супом и пропала…

«Махровый ДЭП[2]. Вряд ли я смогу ей помочь».

– Бабушка опять всю ночь не спала, – всхлипнула Барна, внучка старушки. – Расставила обувь в коридоре. Сказала, вот Бурис вернется, сможет выбрать, что обуть. Дедушка любил, когда все ботинки стояли начищенными, только он умер семнадцать лет назад. – Плечи хозяйки дома затряслись, растерянный Дабор принялся заботливо растирать ей плечи. – Она совсем перестала меня узнавать. С мамой путает…

Маргарита взяла руку старушки в свои ладони. Кожа была как сухая папиросная бумага, теплая, почти прозрачная, с хрупкими синими прожилками и красными сосудистыми звездочками.

– На языке лекарей это называется деменция, Барна. – старушка неожиданно крепко сжала ее ладонь. – Когда сердце еще сильное, а голова уже не работает, как надо. Думаю, вы уже довольно давно наблюдаете, как ваша бабушка меняется… Время берет свое.

– Раньше она хотя бы по утрам была собой. И ночью я спала спокойно, а теперь боюсь глаза закрыть. У меня ж ребенок маленький, а бабушка Дарина все бродит. То свечи зажжет, то на кошку накричит.

В подтверждение ее слов послышалось тихие «мяу», полосатый кот прыгнул на кровать и принялся топтать одеяло «молочным шагом», цепляясь когтями за шерсть.

– Ее разум будет вытекать, словно вода из разбитого кувшина. И ни зелья, ни эликсиры этого не исправят, – вздохнула доктор. – Я могу дать тебе успокоительные капли, это поможет Дарине спать по ночам. Днем советую говорить с ней, читать или петь. Она не поймет смысла, но узнает твой голос. Так ей будет спокойнее.

Рита поднялась, а старушка снова забормотала, цепляясь за юбку девушки:

– Марна, это ты? Я же говорила тебе не носить синий, совсем не твой цвет…

– И еще кое-что, – замялась Маргарита. – Возможно, это покажется вам грубым, но я советую спрятать все острые предметы, закрывать ставни и запирать на ночь двери.

Барна растерянно захлопала мокрыми ресницами, а Дабор понимающе кивнул.

Рита шла, прислушиваясь к шороху листьев. В этой вечерней тишине ей стало особенно ясно, как одинаково мало могут магия и наука перед лицом старости.

***

Домой Рита пришла уже затемно.

В коридоре ждал Чипс. Уткнулся носом ей в колено, заворчал, потоптался, будто проверяя, цела ли она. Он не любил, когда она приносила с собой запах города. Запах тревог и чужих людей.

Рита налила себе воды, заварила траву и села за стол. В домике стояла чистая, невозмутимая тишина. Но чувство безопасности перекрывалось беспокойством, в груди копошилось противное, зудящее беспокойство.

Рита вздохнула и достала с полки старую, обшарпанную книгу. «Дикорастущие лекарственные растения в народной медицине, 1972 год». Заголовок, выцветший, как воспоминание о прошлой жизни. Когда-то девушка хотела избавиться от справочника, а теперь держала почти трепетно, как реликвию.

Она листала наугад, доверившись чутью. Надеясь, что судьба, так злокозненно забросившая ее в этот мир, сама подскажет нужную страницу.

Взгляд упал на знакомую картинку. Рита выпрямилась на стуле, впиваясь глазами в подпись: Тысячелистник. Achillea millefolium.

«Останавливает капиллярные кровотечения. Снимает воспаление, поддерживает сосуды. Особенно показан после родов, при слабости, анемии и головокружениях».

– Это же резник белый! Сорная трава из сада Селестии!

Рита перечитала дважды. Потом поднялась, подошла к полке и взяла "Основы зельетворения, том I". Дрожащими руками пролистала, проверяя.

Нет. Нигде не встречалось ни единого упоминания.

Рита выдохнула, как перед прыжком.

– В данном случае подобное не лечится подобным. Ну конечно же!

Маргарита помчалась в замок.

***

Дункан упрямо отнекивался, не веря, что его допускают к такому ответственному делу:

– Я же ничего в этом не понимаю. Вдруг испорчу ваше зелье? – бормотал мужчина, моя руки.

– Мне нужно, чтобы этот отвар сделал человек, не обладающий магией, – повторяла Рита. Она знала, что застанет Хаквиса в клинике – теперь он предпочитал спать прямо здесь. – Мы с Вирой вливали свои силы в настои, сами того не ведая! Это только ухудшало состояние Клариссы, вы понимаете?!

Дункан покосился на нее, качая головой, а Рита подумала, что, должно быть, выглядит немного безумной. Ее теория могла оказаться ошибочной, но проверить стоило, и плевать, что на дворе стояла глубокая ночь.

– Я вам все покажу, арис. Только варите!

Когда все было готово, Хаквис медленно перелил отвар в узкую кружку, остужая. Он нервно потоптался перед койкой беременной, затем откашлялся и тихо произнес:

– Кларисса, вы меня слышите?

Девушка, которую, судя по изможденному виду, уже можно было записывать в покойницы, приоткрыла глаза:

– Вы…

Маргарита подумала, что стоило все же предупредить девушку. Ох, и наслушается она завтра от Ядвинов. Мол, как посмел убийца их сына приблизиться к единственной оставшейся дочери. Но это только в случае, если она ошиблась. А интуиция подсказывала, что она права. Или Маргарита сошла с ума и выдает желаемое за действительное?

– Простите, что разбудил, – прошептал Дункан. – Я не причиню вам вреда, уверяю, – он опустил глаза, – я только хочу помочь.

Кларисса довольно долго молчала, Рита уже подумала, что девушка уснула, как та вдруг снова распахнула огромные, казавшиеся еще больше на худом лице, глаза и прошептала:

– В этом есть некая ирония, вы не находите?

Девушка улыбнулась, и плечи Хаквиса расслабились. Он присел на край кровати и принялся поить беременную, придерживая голову, как ребенку.

Через час Кларисса выпила еще одну порцию резника и тут же погрузилась в сон. На рассвете она попросила поесть. Дункан отнес ей кружку бульона, нервничая и спотыкаясь. Рита вытерла расплескавшийся суп, предупреждая вопли вдовы Элкорт.

Под присмотром лекарок Хаквис сварил еще несколько эликсиров для беременной:

– Мешай против часовой стрелки! – вещала пришедшая Вира. – Одна треть унции красного янтаря, Дункан. Возьми другой кусок, не видишь, в этом мошка застряла.

– Сначала вымойте ступку, арис, – контролировала Рита. – Вы только что толкли в ней мраколист. Клариссе столько нельзя.

Вымотанный, но совершенно счастливый, Дункан поил пациентку, которая еще вчера не могла даже самостоятельно сидеть, а сегодня потребовала расческу, чтобы привести в порядок пушистые локоны.

– Знаете, я никогда не верила, что вы причастны к смерти моего брата, – прошептала девушка. Рита видела, как в тот момент дрогнула рука мужчины. – Без вас, мы бы не справились. – Она положила руку на живот.

– Эта идея просто невероятно проста и очевидна, и от того еще более гениальна, – покачала головой Вира, наблюдая за этой сценой, прислонившись к дверному косяку. – Как вы додумались?

– По правде говоря, мне подсказал Лорд, – ответила Рита. Теперь положение Дункана в городе еще больше укрепиться. Ядвинам придется признать, что Хаквис спас их дочь и будущего внука.

– Я хотела поблагодарить вас, ара. За все, что вы сделали для города, для меня и для Дункана.

– Запиши этот случай, – важно кивнула Маргарита. Ее и саму распирала гордость. – Мы внесем его в справочник целительниц.

– Я впишу туда еще кое-что, – лукаво улыбнулась помощница и обняла растерявшуюся Маргариту. – Чтобы быть хорошим врачом, нужно быть еще и хорошим человеком.

***

Маргарита решила больше не пренебрегать горячими обедами, выделенными ей городской администрацией, а потому стала регулярно наведываться в таверну.

«ФГДС я тут сделать не смогу, нужно соблюдать режим питания. Столько дел впереди, не хватало еще слечь с гастритом».

– Вы посмотрите, кто пожаловал, – всплеснула руками Ивель. – Совсем исхудала, моя девочка. – Трактирщица усадила Риту и, привычно выхватив из воздуха полотенце, принялась вытирать и без того чистый стол. – Делия говорит, арис Ломс днями напролет пропадает в старой библиотеке. – Женщина поджала пухлые губы, что, очевидно, означало, крайнюю степень недовольства. – Я вас прошу, ара, не ходите туда. Призраки не спят!

– Она, конечно, часто ерунду городит, – подошел к ним Севин, расставляя на столе тарелки. Рита недоумевала, отчего это хозяева лично решили ее обслуживать. – Но сейчас правду говорит. Не ходили б вы, ара…

Рита заверила чету Каэлинов, что с ней все будет в порядке, и, после недолгих уговоров, парочка сдалась. Оба горестно вздохнули, но тут же просияли, указывая куда-то в противоположный конец комнаты:

– Хотели вас поблагодарить за Дункана-то. Теперь старый Хаквис может гордиться сыном. Небось, лыбится себе там на солнышке. – Севин подмигнул лекарке и вернулся за стойку.

Рита не сразу разглядела Дункана. Тот сидел, выпрямив спину и уплетал суп, мерно стукая ложкой.

– Эх, жалко, что скоро сезон гроз, – вздохнула Ивель, – можно было бы пирушку закатить. – Женщина подкинула полотенце, то зависло в воздухе грустной влажной кучкой, и грузно протопала к мужу, виляя бедрами.

Маргарита отметила, что Ивель теперь тоже не носит корсет, вероятно, отдавая предпочтению новомодному бюстгальтеру.

«Сезон гроз? Это плохо, очень плохо. Каралиски опять нападут, а Чипс снова взбесится. Нужно срочно наведаться в библиотеку».

Рита надеялась, что Греттус понял задание и сможет найти старые упоминания о каралисках. О временах, когда эти звери еще не считались убийцами и не истреблялись стаями.

– Эй, Дункан. – Риту вырвал из размышлений грубый окрик. Один из верзил Грейтона подошел к Хаквису, тот невозмутимо жевал. – Ну, что, может по маленькой? За прошлое, за былое.

– Не пью, – спокойно ответил мужчина.

– Да ладно тебе, че ты как баба. Мы оба знаем, что это вопрос времени, – громила повел перед лицом Хаквиса кружкой с пивом, почти касаясь его носа белой пеной, старательно поддерживаемой камнями-воздушниками, – когда ты снова станешь самим собой.

Он загоготал, дружки за стойкой поддержали, Рита отметила, что Фринга среди них не было. Как вдруг раздался голос мужчины с соседнего столика:

– Он уж стал самим собой, Дреймор. У человека теперь дело есть, оставь его.

– Да, не мешай ему ужинать, Дреймор!

– Фурункул тебе на задницу, парень, отойди от помощника госпожи лекарки, – рявкнул сапожник.

– Чего пристал? Зачем подначиваешь? – отовсюду послышались голоса, все более и более смелые.

Горожане знали, что Хаквис теперь работает в лекарне, не могли они не заметить и внешнего преображения Дункана. Но все же, именно излечение дочери Ядвинов, при встрече обнимавшей спасителя, поставило точку в этом многолетнем вопросе, окончательно перетянув симпатии на сторону бывшего пьяницы.

– Че вы все на меня накинулись? – рявкнул Дреймор. – Думаете, самые умные?

– Думаем, – Ивель снова стащила полотенце и, показательно вытряхнув его, забросила на плечо, – и тебе советуем. Попробуй, увлекательное занятие.

Охотник оскалился, но молча вернулся за стойку, заказав еще пива.

***

Маргарита уселась за стол в читальном зале и едва успела стянуть шарф, как Греттус водрузил перед ней массивный фолиант, обдав запахом плесени и пыли.

– Легенды и сказания Западных Пределов от Великого Исхода да наших дней, – прочла вслух девушка. – Нашел что-то про каралисков?

Греттус уверенно кивнул и пролистал почти полкниги до нужной главы. Рита погрузилась в чтение, пока альбинос приплясывал от нетерпения.

Как и говорил старичок на Празднике Грозовых камней, когда-то каралиски считались если не одомашненными животными, то важными спутниками людских поселений.

– Смотри, – прошептала девушка, – вот эта глава! – Со страницы на нее глядел гордо вскинувший косматую голову летающий лис.

Юноша активно закивал, нервно сдул отросшую платиновую челку со лба.

Испокон веков в этом краю мясокост рос лишь у подножия Грозовых гор, где земля напитана молниями, а пыль, оседающая после летних бурь, покрывала почву серой искрящейся вуалью.

Люди не просто добывали грозовой камень, они чтили его почти религиозно.

Шахты и плавильные печи работали днем и ночью, а зола и осколки, оставшиеся после обработки, высыпались в землю, питая ее. В этом не было суеверия или обряда, только спокойное знание, передаваемое поколениями: то, что забрано из почвы, должно быть возвращено обратно. Мясокост впитывал остаточную силу породы. Его тугие плоды наливались темно-синим, почти чернильным соком. Каралиски прилетали из чащобы, чтобы найти дерево, прокусить плод с почти каменной шкурой и унести поглощенные семена с собой, распространяя деревья.

Западные Пределы процветали, клубни мясокоста во все времена считались ценнейшей культурой, спасшей Эльдорию не в одной войне.

– Это же… симбиоз! – у Риты пересохло в горле от волнения. – Люди, каралиски, мясокост и горы… все было связано в одну систему. В голове не укладывается, как люди могли забыть это?! А потом шахты закрылись, лисы озверели, их начали уничтожать, следовательно… – она выждала паузу, но Греттус пролепетал что-то о майских жуках, – деревьев стало еще меньше, потому что семена некому распространять! Все складывается! Это же так логично! – Ее разум, привыкший к стройным теориям и дотошному анализу ликовал. – Вот бы рассказать Тарису, – ляпнула Маргарита и тут же прикусила язык, надеясь, что в полумраке читальне не видны ее покрасневшие щеки. – Но зачем им нужна была руда, Греттус?

Доктор перевернула страницу с изображением уставшего рудокопа и строящегося каменного столба. Следующие три листа были аккуратно вырваны, обрывки щерились разлохмаченными краями. На следующем развороте Рита разглядела отпечаток жирного пальца, позеленевшего от времени.

– Кто-то удалили все упоминания о Грозовых башнях. – Рите было обидно, словно из рук вырвали письмо, предназначенное лично ей. – Но это же самое важное! Отчего каралиски так реагируют на башни? Зачем вообще их возводили? Как нам предупредить следующее нападение на город, если мы ничего не знаем, Греттус?!

Альбинос растерянно пожал плечами, словно именно он должен был дать ответы на эти вопросы. Маргарита спрятала лицо в ладони. Почему вечно возникают какие-то сложности? Почему все не может быть легко и просто?

«Veni, vidi, vici[3]. Собака ты, Цезарь. И нарцисс с нереалистичной планкой достижений».

Парень участливо тронул Маргариту за плечо, та раздвинула пальцы и заметила скрывшегося за дверью смотрителя.

Арис Эрдрин подслушивал. Старику просто скучно или он следит за сохранением тайны, скрывающейся десятки лет?

Не сговариваясь, молодые люди наперегонки ломанулись в коридор, но Эрдрин, подозрительно шустрый для старика, уже сидел в главном зале.

– Что вам угодно? – немного запыхавшись произнес смотритель.

– Думаю, вы прекрасно знаете, – Рита уперла руки в бока, – где вырванные страницы?

– Какие страницы?

– Не придуривайтесь.

– Не грубите.

– Не уходите от темы, – прошипела девушка.

Так, нужно взять себя в руки. Разве не посылали ее беседовать с самыми вредными пациентами? Сколько раз ей помог крик или неприкрытое давление?

«Там случай поступил, – ухмылялся заведующий, – ну просто уникальный. Настоящая экзотика с головы до ног. Если бы я верил в чудо – отправил бы к нему священника. Но, поскольку я верю в упрямство и профессионализм – пойдете вы, Маргарита Сергеевна. Там индивидуальный подход нужен».

– Послушайте, арис Эрдрин, – Рита вздохнула и постаралась принять менее воинственный вид, – я знаю, что вы ни за что не позволили бы выбросить те страницы из старой редкой книги. Информация, описанная в ней, невероятна! Такие знания нельзя скрывать от людей. Неужели вам самому не интересно…

– О, вы думаете, я не пытался рассказать это людям? – перебил смотритель. – Почему, по-вашему, я, один из королевских писарей, был сослан на этот край земли? Думаете, вы первые, кому небезразлична судьба Западных Пределов? Они посчитали этой хорошей шуткой – отправить меня в места, которыми я так интересовался. Разумеется, я сохранил те страницы, – буркнул Эрдрин, – только я вам их не отдам. Ради вашего же блага и безопасности этого увлекающегося юноши, – он кивнул в сторону Греттуса. – Наука, а те листы описывают именно ее, хоть я и слова там не разберу, запрещена! Я уже поплатился всем и не позволю и вам рисковать собой.

– Свет и тьма всегда в споре, – произнес с терпеливым назиданием Греттус, – но именно сумерки решают исход.

– Я все решил, ­– Эрдрин нервозно дернул платок, – нечего тут думать. Я не позволю еще одним мечтателям пойти той же дорогой.

Хотя Рита хотела продолжить спор, Греттус потащил ее на улицу, оставив смотрителя провожать их взглядом:

– Удача, как кошка. Может и не прийти, если звать слишком громко.

– Думаешь, стоит дать ему время подумать? – Рита шмыгнула носом, на улице стоял влажный холод. Альбинос кивнул. – Верно, пусть посидит в одиночестве, соскучится по нам. Глядишь, станет посговорчивее. – Она повернулась на мгновение, заметила тень, тут же отошедшую от окна вглубь комнаты. – Имей в виду, я получу эти страницы, даже если потребуется брать библиотеку штурмом!

[1] Подобное излечивается подобным (лат.)

[2] ДЭП – Дисциркуляторная энцефалопатия. Изменения в головном мозге, связанные с нарушениями в его кровоснабжении, из-за которых возникает недостаток кислорода и питательных веществ в нейронах, которые приводят к постепенному отмиранию нейронов в различных участках мозга.

[3] Пришел, увидел, победил (лат.)